Толпа — хаотическое сообщество

Тард внес значительный вклад в разработку психосоциологической теории, объясняющей возникновение и функционирование такого социального формообразова­ния, как толпа. Он рассматривал толпу как аморфную общность, самопроизвольно возникающую под влияни­ем каких-либо внешних, часто случайных факторов и на некоторое время выступающую в качестве антропо­логической целостности, охваченной единым психоло­гическим настроем. Толпа являет собой пример хаоса не абсолютного, а относительного. Ей свойственны дух стад­ности, временный паралич рационального мышления, эмоциональная напряженность, повышенная возбуди­мость, импульсивность, «легковоспламеняемость», ут­рата чувства меры, исчезновение представлений о суще­ствовании нормативных границ, безответственность, не­терпимость, иллюзорные представления о собственном всемогуществе. Внутри нее действуют суггестивные ме­ханизмы взаимной внушаемости, эмоционального взаимозаражения, бессознательного подражания индивидов друг другу. На какое-то время происходит уравнивание всех, кто составляет толпу, исчезают индивидуальные различия возрастного, профессионального, культурно-образовательного, социально-ролевого характера. Толпа превращается в унитарного субъекта с единой, общей направленностью социального поведения, которая зави­сит от различных случайностей физического и социаль­ного характера, в том числе от воздействий времени года, погоды, дождя, ветра, холода и т. п.

В настроениях толпы возможны резкие перепады, она не ведает середины между проклятием и благогове­нием, презрением и восторгом, между криками «да здрав­ствует!» и воплями «на виселицу!» При этом «да здрав­ствует» значит обыкновенно «да здравствует навсегда», т. е. заключает в себе пожелание божественного бессмер­тия. Но достаточно какого-нибудь пустяка, чтоб превра­тить это обоготворение в вечное проклятие. (См.: Тард Г. Личность и толпа. СПб., 1903. С. 28). У индивидов, ока­завшихся в составе толпы, на некоторое время как бы угасает самосознание, а руководящая роль переходит к эмоциям, движимым бессознательными импульсами.

Роль бессознательного в поведении толпы оказывается столь велика, что оттесняет на задний план проблему мотивационных обоснований ее действий, поскольку за явными мотивами всегда кроются тайные побудитель­ные причины, в которых люди не склонны признавать­ся, а за ними — еще более тайные, суть которых людям вообще неведома. На этих глубинных уровнях между множеством разных людей обнаруживается удивитель­ное сходство, которое и соединяет их в толпу и направ­ляет ее энергию в то или иное социальное русло. В толпе легко и быстро происходит нарастание отрицательных эмоций, а с ними и общей агрессивности. В возбужден­ном состоянии толпа становится невосприимчива к ра­циональным доводам нормативно-ограничительного ха­рактера и, напротив, обнаруживает обостренную вос­приимчивость к эмоциональным вспышкам и склонность к аффективным взрывам стихийно-деструктивного ха­рактера.

Если в обычном состоянии человек легко справляет­ся с собственными агрессивными эмоциями и успешно их подавляет, то во время его пребывания в составе толпы те же механизмы самоконтроля уже не срабатывают и он оказывается в полной власти общего нарастаю­щего порыва. Чаще всего в толпе доминируют склонно­сти к деструктивным проявлениям психической и дея­тельной энергии индивидов. Этому способствует состояние анонимности, которое испытывает практически каждый из тех, кто находится в ее составе. Анонимность, в свою очередь, порождает ощущение свободы от ответственности за свои действия. В условиях социальных кризисов именно толпы совершают акты вандализма и жестоко­сти, являются виновниками погромов, поджогов, грабе­жей, массовой резни и т. п.

Тард высоко ценил работы И. Тэна о социальном поведении якобинцев, поставившего проблему коллек­тивных преступлений, совершаемых возбужденными, не отдающими себе отчета толпами. Сам Тард высказал мысль о существовании определенного количественно­го барьера или критической массы, по достижении ко­торой сообщество превращается в неуправляемую мас­су, склонную к нарушениям социальных норм. Попутно он приводил характерное наблюдение одного из кол­лег-профессоров: «Аудитория из молодых людей юри­дического и всякого другого факультета всегда бывает внимательна и почтительна, когда она не особенно мно­гочисленна; если же вместо двадцати или тридцати че­ловек их наберется сотни две-три, то они часто переста­ют уважать и слушать своего профессора и поднимают шум. Но разделите на четыре группы по двадцати пяти человек сотню непокорных и буйных студентов, и вы получите четыре аудитории, полные внимания и по­чтительности». (Тард Г. Личность и толпа. СПб., 1903. С. 32). Тард к этому добавляет: «Горделивое сознание своей численности именно и опьяняет людей, собрав­шихся вместе». (Там же. С. 32).

Коллективная душа толпы, в которой на время ра­створились души, интеллекты, воли отдельных индиви­дов, пребывает в хаотическом состоянии. В ней образы беспорядочно сменяют друг друга. «Оставаясь бессвяз­ными, они наслаиваются друг на друга или укладывают­ся рядом без всякой связи, как в мозгу спящего и загип­нотизированного человека, и каждый из них поочередно овладевает всею областью внимания». (Там же. С. 147). Для того, чтобы этот хаос приобрел определенную со­циальную конфигурацию и подчинился какому-то си­ловому вектору, толпе необходимы вожаки. Таковые в ней всегда обнаруживаются. Толпа, словно повинуясь какому-то своему глубинному инстинкту, выталкивает на поверхность индивида, берущего на себя эту роль. Его фигура становится центром, ядром, вокруг которо­го «броуновское движение» аффективных состояний, настроений и действий обретает подобие какой-то кон­фигурации. Вожаком может оказаться и человек, от­нюдь не случайный, а уже подготовленный к этой роли, живущий некой идеей и одолеваемый страстью вопло­тить ее в жизнь.

Тард выделял два типа таких лидеров. Первый — это индивиды, обладающие стойкой, упорной волей, спо­собные как угодно долго двигаться к поставленной цели, невзирая ни на какие преграды и опасности. К ним он относил апостола Павла, пророка Мухаммеда, Колум­ба. Такой вожак-лидер способен видеть в толпе одно из орудий осуществления своих планов, и потому он с го­товностью встает во главе массы, надеясь направить ее энергию в нужное ему русло. Вожак подобного типа, как правило, лишен ярко выраженного инстинкта само­сохранения, фанатично предан своей идее, готов прине­сти ей в жертву что угодно и кого угодно, включая собственную жизнь. Он глух к рассудочным контрдово­дам, его невозможно поколебать, подкупить, согнуть, его волю нельзя сломить. Все это придает его воззвани­ям огромную внушающую силу. Его слова производят гипнотический эффект, и толпа, возбужденная его реча­ми, готова слепо повиноваться ему и идти за ним с рав­ным энтузиазмом и на подвиги, и на преступления. Вто­рой тип вожаков — это люди, способные лишь на крат­кий миг общего эмоционального подъема возглавить толпу. В обыденной жизни они могут быть слабыми и незначительными. Их порыв оказывается краток, а их дерзость быстро угасает, натолкнувшись на сильное и твердое сопротивление противника.

Дата добавления: 2015-12-01