Рассказ Гэса Лэндора

С 3 по 6 ноября

На обратном пути мы оба молчали. Не доезжая четверть мили до караульного поста, По слез с Коня и только тогда заговорил.

– Все это время я думал, куда теперь мы должны направить ход нашего расследования. Знаете, мистер Лэндор, если мы хотим раскрыть тайный кружок… – он на мгновение умолк, – кружок сатанистов, нужно обратиться к тем, кто наиболее восприимчив к их существованию. То есть к противостоящей им силе.

– Вы имеете в виду христиан? – осторожно спросил я.

– Да, христиан. Причем самых истовых.

– Надеюсь, вы не включили в их число преподобного Зантзингера?

– Ни в коем случае! – усмехнулся По. – Зантзингер не распознает дьявола, даже если тот чихнет ему на стихарь. Нет, мистер Лэндор. Я имел в виду… молитвенную команду.

Предложение было вполне толковым. В самом деле, почему бы нам не обратить пристальное внимание на молитвенную команду, куда недолгое время входил и Лерой Фрай? Пока что она виделась мне неким добровольным объединением кадетов, считавших церковь академии слишком уж епископальной и искавших более прямой путь к Богу.

Удивительно, как резко кадет По переменил свое отношение к молитвенной команде. До сих пор он говорил о ней с нескрываемым презрением. Когда я напомнил ему об этом, он, ничуть не смутившись, ответил:

– А теперь, мистер Лэндор, я считаю, что они могут быть для нас полезными. Если вы позволите, я займусь этими ребятами.

У меня нет возражений. Только каким образом вы…

– Предоставьте это мне, – лениво растягивая слова, сказал он, не дослушав моего вопроса. – Кстати, мистер Лэндор, нам нужно подумать о более надежном способе обмена посланиями. С моей стороны все остается по-прежнему: я незаметно пробираюсь в гостиницу и подсовываю записку вам под дверь. А вот вам больше не стоит оставлять ваших посланий у меня в комнате. Не хочу сказать ничего плохого про своих однокашников, но любопытства им не занимать. Я предлагаю вам воспользоваться тайником в саду Костюшко. Вы знаете, где находится сад? Там из земли вытекает источник. По южному периметру источника есть приметный гранитный валун. Вся прелесть в том, что он немного шевелится. Можно его чуть-чуть подвинуть, запихнуть под низ записку и вернуть камень на место. Лучше всего класть записки по утрам. А я в течение дня найду возможность туда наведаться… В чем дело, мистер Лэндор? Почему вы усмехаетесь?

Я немного смутился, поскольку у меня и в мыслях не было смеяться над парнем. Просто ни один из моих прежних шпионов не обладал качествами, которыми природа наделила кадета По. Мне захотелось сообщить командованию академии, что я не ошибся в выборе помощника.

Такой случай представился мне на следующий день. Вечером я должен был встретиться с Тайером, однако полковник, сославшись на неотложные дела, ушел, оставив меня в обществе капитана Хичкока. Мы пили кофе с жирными сливками, ели кукурузные лепешки и маринованных устриц. Следующим ожидавшим нас блюдом было изумительное жаркое, приготовленное Молли. Его аромат наполнял гостиную. Хичкок говорил о читаемой им книге (кажется, то были «Мемуары Наполеона», написанные Монтолоном[74]). Внешне могло показаться, что мы с капитаном ведем непринужденную, учтивую беседу. Однако за внешними любезностями скрывались не слишком приятные новости. Командующий инженерными войсками затребовал подробный отчет о результатах моего расследования. Отчет было необходимо как можно скорее отправить военному министру. Оказывается, сам президент проявил интерес к делу о смерти кадета Фрая, а если президент проявляет интерес к чему-либо подобному, можно смело утверждать, что он сомневается в возможности расследовать случившееся местными силами. От командования академии, если оно не хотело расписаться в собственной некомпетентности, требовали быстрых и решительных действий. Сквозь учтивые слова капитана слышалось неумолчное тиканье дедушкиных часов Тайера, которые только что прозвонили пять раз.

Я вполне понимал состояние Хичкока и как мог старался его успокоить. Сообщил ему то, что знал и чего не знал, а лишь предполагал. Я даже рассказал ему про Папайю, хотя профессорские выходки вряд ли могли позабавить человека, привыкшего мыслить военными категориями. Мне казалось, что я честным образом выполняю условия нашего соглашения, но, когда Хичкок вдруг встал из-за стола и подошел к стеклянному шкафу, полному военных трофеев, я понял: моя работа только начинается.

– Итак, мистер Лэндор, несколько ямок в земле убедили вас в существовании дьявольского… как бы его лучше назвать… сообщества?

– В достаточной мере, – ответил я.

– То есть вы полагаете, что существует некое сообщество… или культ и его приверженцы действуют либо вблизи Вест-Пойнта, либо даже в стенах академии.

– Я это вполне допускаю.

– И вы почти убеждены в том, что злоумышленник…

– Или группа злоумышленников, капитан.

– Хорошо… или группа злоумышленников, находясь под влиянием какой-то средневековой… чепухи, иного слова у меня нет…

– Дело не в словах. Продолжайте, капитан.

– То есть вы утверждаете, что они убили Лероя Фрая и вырезали у него сердце, дабы совершить свой дьявольский ритуал. Мистер Лэндор, я правильно обозначил то, в чем вы с таким усердием пытаетесь меня убедить?

Я кротко улыбнулся.

– Капитан, вы достаточно хорошо меня знаете. Вы слышали, чтобы я высказывался столь категорично? Я привык взвешивать свои слова. Пока что я говорю о вероятностной цепочке. Следы, оставленные на месте второго преступления, могут иметь оккультный характер. Поэтому я допускаю мысль об оккультной подоплеке убийства кадета Фрая и надругательства над его телом.

– И из этого вы заключаете…

– Я пока что ничего не заключаю. Я высказываю предположение: Лероя Фрая убили, чтобы завладеть его сердцем для совершения какого-то ритуала. Приверженцы некоего культа могли посчитать его сердце пригодным для своих действий.

– «Приверженцы некоего культа»… «пригодным»… все это какие-то обтекаемые слова, не говорящие ни о чем конкретном.

– Если вам угодно, капитан, можете именовать злоумышленников кровожадными демонами. Название, которое мы им сейчас дадим, не раскроет нам их истинной природы. И уж тем более не раскроет целей, которым они служат.

– Но если мы согласимся с вашей «вероятностной цепочкой», мистер Лэндор, получается, что за обоими преступлениями стоят одни и те же люди.

– Насколько помню, первым это предположение высказал доктор Маркис.

Даже не знаю, что заставило меня упомянуть имя Маркиса. Возможно, я сделал это из скуки (разговор с капитаном становился все более тягучим) или от отчаяния. Словом, я решил апеллировать к доктору как к союзнику. Однако Хичкок рассуждал с прямолинейностью военного. Доктор Маркис не был привлечен к расследованию, следовательно, его мнение капитана не интересовало. Сейчас капитана интересовало одно: наделать как можно больше дыр в моей теории. Хичкок тыкал в нее, словно в кукурузную лепешку. Наконец я не выдержал и сказал:

Капитан, давайте сходим сейчас к леднику. Там вы мне скажете, что я не прав: нет ни ямок в траве, ни следов выжженных букв. Скажете, что все это мне пригрезилось, и я больше не стану докучать вам своими теориями. А вы найдете себе другого мальчика для битья.

Моя угроза отойти от расследования утихомирила Хичкока. Я тоже успокоился и заговорил уже гораздо мягче:

– Я не знаю, чего вы ожидали, капитан. Кто бы ни изъял сердце Лероя Фрая, этот человек преследовал какую-то весьма серьезную цель. Уж с этим-то вы согласны?

Читатель, я вполне понимал состояние капитана. От него требовали представить отчет, а в отчете нужно было что-то писать. И потому после нескольких дополнительных вопросов, заданных ради «прояснения», после взаимных поисков подобающих слов и фраз мы составили отчет, который на какое-то время должен был успокоить командующего инженерными войсками. Хичкок получил желаемое, и теперь я имел все основания откланяться и уйти. И здесь я допустил ошибку, упомянув своего юного помощника.

– По? – насторожился Хичкок.

Капитан почти свыкся с тем, что я взял парня себе в помощь. Но чтобы кадет По и дальше принимал живейшее участие в расследовании (а именно это я и предложил) – такого поворота событий Хичкок не ожидал. Он снова вскочил на ноги и снова начал вещать о том, какая ответственность лежит на них с Тайером перед государством и родителями кадетов. Не стану утомлять тебя, читатель, пересказывая все казенно-напыщенные слова, изливавшиеся из уст Хичкока. А за всем за этим скрывался обыкновенный страх. Да-да, капитан боялся.

– Не волнуйтесь, капитан. Все будет хорошо, – сказал я ему.

Так всегда говорила мне дочь, даже когда дела принимали совсем дурной оборот. У нее это звучало убедительно. Не знаю, насколько убедительно это звучало в моих устах.

Рот Хичкока окружали морщины (они всегда появлялись, когда капитан волновался).

– Одно могу сказать наверняка, – глухо произнес он. – Если подобное сообщество существует, с этими людьми шутки плохи.

– Вы абсолютно правы, капитан. Потому я и ограничил участие кадета По исключительно сбором сведений.

Этим начинается и кончается его ответственность. Весь риск я оставляю себе.

Ох уж эти военные! Как они топорщат перышки, если слышат совет, данный им штатским человеком. Пусть совет дельный, способный им помочь. Главное – он исходит от штатского. Не важно, кто этот штатский – хотя бы и сам президент (я бы сказал, особенно президент). Хичкок продолжал свои разглагольствования. Пришлось ему сказать:

– Капитан, позвольте мне вставить слово. Я недвусмысленно растолковал кадету По, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не должен подвергать себя опасности. И не только опасности, но даже намеку на опасность.

Здесь я соврал. Я еще ничего не говорил кадету По, хотя и намеревался. Воспользовавшись паузой, я добавил:

– Обязанности кадета всегда должны стоять у По на первом месте. Никаких поблажек.

– Да, мистер Лэндор, если… здоровье ему позволит. В гостиной заметно похолодало.

– Он, никак, заболел? – невинным тоном спросил я.

– Да. Надеюсь, вы навестите его и пожелаете скорейшего выздоровления, ответил Хичкок.

– Я обязательно передам ему, что вы справлялись о нем.

– Сделайте одолжение, мистер Лэндор. Так и передайте кадету По, что я справлялся о нем.

Когда мы с Хичкоком уходили из полковничьей гостиной, капитан пожал мне руку и весьма скептически на меня посмотрел.

– Насколько я знаю, мистер Лэндор, ни один наш преподаватель, никто из офицеров и солдат никогда не замечали ни малейших следов сатанизма в стенах Вест-Пойнта. Неужели кадет По окажется редкостным счастливчиком и ему откроется то, что до сих пор было скрыто от них? Откуда у вас такая уверенность?

– Я не говорил об уверенности. Просто каждый человек смотрит по-своему. А кадет По умеет подмечать мелочи, которые ускользают от других. В этом, капитан, я убедился.

Всякий раз после беседы с Хичкоком я отправлялся в палату Б-3 взглянуть на тело Лероя Фрая. Сам не знаю, зачем я это делал. Вспоминая об этом сейчас, мне думается, я проверял крепость собственных нервов. Доктор Маркис сказал, что вынужден делать трупу уколы нитрата калия. Этой солью обрабатывают ветчину и колбасы, предохраняя их от порчи. Тело кадета Фрая день ото дня зримо зеленело. В палате стояло отчаянное зловоние, как в яме, куда свалили протухшее мясо. Ошалело жужжали мухи, предвкушая пиршество.

Ночью мне приснился Фрай. Он выглядел гораздо лучше. На шее по-прежнему болталась петля, но страшная рана на груди исчезла. И форма на нем была уже не серой, кадетской, а голубой, какую носят офицеры. В одной руке Фрай держал кусок древесного угля, в другой – большую клетку с голубоглазыми птицами. Его голос звучал, как птичье щебетание. «Не скажу», – снова и снова твердили голубоглазые птицы. Потом я услышал пение. Пела женщина, высоким, срывающимся сопрано. А вместе с ее голосом звучала мерная дробь барабанов Вест-Пойнта. Их звук разбудил меня. Я проснулся, но сновидения не пропали. Они медленно таяли в утреннем сумраке.

Зачем я написал про свой сон? Наверное, потому, что в гостинице мне никогда не удавалось по-настоящему заснуть и по-настоящему выспаться. Я с большим трудом засыпал, а просыпался от малейшего шороха. Вспоминая те дни, я так и не могу понять, чем же они были. Сном наяву? Явью во сне?

Утром около двери меня ждала записка. Ни приветствия, ни подписи, однако я сразу понял, от кого она. Он мог бы написать ее левой рукой – я бы все равно догадался.

Мистер Лэндор! Я сделал крайне важное открытие.

Двумя дюймами ниже более мелким почерком торопливо было приписано:

Можно ли мне навестить Вас завтра в Вашем доме?

Дата добавления: 2015-12-01