|
Читайте также: |
В январе в деревне Павлово Вологодской области мужчина зарезал подругу жены, к которой она сбежала от него с детьми. Второго февраля в Белозерске другой мужчина застрелил коллегу жены, к которому ее ревновал. 19 февраля жительница Череповца ранила сожителя, который начал избивать ее. 15 марта, в день убийства Угрюмовых, в другом вологодском селе Нюксеница пьяный 27-летний парень сбил машиной бывшую жену и припарковался на ее трупе.
Домашние разборки — будничное, рядовое дело. Настолько, что даже никто не ведет никакой статистики. Приблизительные цифры: каждый год 14 тысяч женщин гибнут от домашнего насилия, условно говоря — каждые сорок минут погибает одна женщина. Каждый день больше 30 тысяч женщин терпят побои дома. Нет федерального закона о бытовом насилии. Да и будет ли, когда патриаршья комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства предлагает приравнять «пропаганду против семьи» к экстремизму.
Вологодские депутаты Законодательного собрания тоже работают над снижением статистики. Надо думать, тревожатся: за весь прошлый год здесь зафиксировали 11 тысяч 319 семейных скандалов. Чтобы «защитить членов семей от семейных дебоширов», они приняли новый закон. С 25 марта за семейный скандал нужно будет выплатить штраф от 300 до 500 рублей. Статистика точно пойдет на убыль — полицию теперь вмешивать в домашние ссоры не будут. Кому охота платить из семейного бюджета?
В сельсовете Погорелова своя статистика: на учете стоят тридцать семей. А всего в деревне на конец года зарегистрировано 1230 жителей. Угрюмовых неблагополучными «считать не было оснований». Комиссия содействия семье и школе работает только в случаях ущемления прав несовершеннолетних. «Когда насилие между женщиной и мужчиной — это уже не наши полномочия», — объясняет мама Марининой одноклассницы Татьяна Савватьевна. Она работает в сельсовете, замещает специалиста по соцвопросам, пока та в декрете. Лукавят ли, но в сельсовете говорят, что никто не подозревал, что происходит у Угрюмовых дома: «Если у меня в семье что-то случится, я что, пойду по соседям разговаривать?»
— У нас таких ведь семейных конфликтов сплошь и рядом, скажем так, — продолжает Татьяна Савватьевна. — Кто-то скандалит, даже рукоприкладствует, что греха таить. Но Валентина это не афишировала.
Вызов участкового — тоже не основание проверить семью, объясняет она. Полицейский не передает данные в сельсовет, только раз в год отчитывается в цифрах, без имен, «информация же конфиденциальная».
— Всех выпивающих мужчин на учет не поставишь! Мы работаем в основном с матерями-одиночками или когда оба родителя пьют. Отчим, например, пасынка насилует. Если ситуация грозит здоровью и жизни ребенка, «скорую» вызывают, увозим ребенка в больницу. Был у нас случай: младенца нельзя было оставлять дома, так и пьяную мать пришлось везти, она же грудью кормит.
Сигнал в сельсовет может поступить либо от соседей, либо из школы. Но если при выезде комиссии на место выяснится, что родители все выходные пили, а в понедельник уже трезвые, сигнал так и останется «просто сигналом».
Вообще «сигнал» может означать, что ребенок гуляет неприбранный, у него нет учебных принадлежностей. А Вика и Марина Угрюмовы были «опрятные, чистые, одетые», неплохо учились.
Для волнений не было повода.
— У них есть отец, есть мать, как будешь соваться, что-то указывать? — оправдывается Татьяна Савватьевна.
Неожиданно она вспоминает: ее подругу тоже бил муж, но та смогла сбежать в кризисный центр в Вологде.
— Там не только женщины прячутся, но и старики — над ними же молодежь сейчас так издевается ради квартиры! Но это в городах, у нас-то такого нет.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав