Теория индустриального общества Герберта Маркузе

Герберт Маркузе относится к числу крупнейших представителей критической теории. Его социологическая теория, разрабатывавшаяся в 60-е годы и представленная в его работах, вобрала в себя все основные интуиции <Диалектики Просвещения>, разработка же теории индустриального общества осуществлялась им фактически по тем же ключевым направлениям, что и у Адорно - Хоркхаймера, выявление роли и значения научно-технического прогресса; трансформация личности и социального характера; изменение социальной структуры, системы доминирования и власти.

Ключом к пониманию того, что такое развитое индустриальное общество, каковы те процессы, которые определяют его экономику, социальную организацию, его культуру, является, по Г. Маркузе, научно-технический прогресс. Техника, технологический аппарат производства определяют, согласно Г. Маркузе, облик и процессы индустриального общества. В индустриальном обществе технический аппарат производства и распределения функционирует не как простая сумма технических средств и инструментов, которые могут быть изолированы от вызванных ими социальных и политических последствий, но, скорее, как система, которая однозначно определяет продукт этого производственного аппарата, а также действия по его обслуживанию и развитию. Механизированное и стандартизированное производство, требования его функционирования навязывают соответствующие экономические и политические ограничения на труд, досуг, на материальную и интеллектуальную культуру.

В силу специфичности того способа, каким индустриальное общество организует свою технологическую базу, оно становится тоталитарным. Тоталитарными являются не только специфические формы правительства или стоящие у власти партии, но также и специфическая система производства и распределения, которая вполне совместима с <плюрализмом> партий, газет, <уравновешивающих сил>.

Политические силы, считает Маркузе, утверждают себя через свою власть над технологическим процессом и технической организацией аппарата управления. Правительства индустриальных обществ только тогда могут защитить и утвердить себя, когда они в состоянии мобилизовать, организовать и использовать технические, научные и производственные возможности цивилизации. И эти возможности мобилизуют общество в целом, независимо и помимо индивидуальных или групповых интересов. Все это делает технику, как считает Маркузе, наиболее эффективным политическим инструментом в любом обществе, в основе которого лежит механизированное и стандартизированное производство. Технический производственный аппарат имеет тенденцию становиться тоталитарным в такой степени, что определяет не только социально необходимые профессии, умения и установки, но также и индивидуальные потребности и ожидания. Это уничтожает противоположность между частным и общественным существованием, между индивидуальными и социальными потребностями. Технология устанавливает новую, более эффективную и более удобную форму социального контроля и социальной связи. Тоталитарная тенденция этого контроля утверждает себя также и посредством распространения на менее развитые и даже доиндустриальные области.

Технология как таковая не может быть изолирована от своего собственного применения, традиционное понятие <нейтральности> технологии оказывается неверным. Технологическое общество - это система господства, которое осуществляется уже в технических терминах и конструкциях. Как технологический универсум развитое индустриальное общество является политическим универсумом, последней стадией в реализации специфического исторического проекта - трансформации и организации природы как простого объекта господства. Этот проект формирует внутренний универсум мышления и действия, интеллектуальной и материальной культуры. Посредством технологии культура, политика и экономика сливаются в глобальную систему, производительность и потенциальный рост которой стабилизируют общество.

Развитое индустриальное общество и его системы распределения требуют всецело подчиненного индивида и сами формируют его. Они демонстрируют непосредственную, автоматическую идентичность, которая была характерна для примитивных форм ассоциаций. В развитой индустриальной цивилизации эти формы появляются вновь. Эта новая непосредственная идентичность - продукт разработанного научного управления и организации. В таком обществе традиционная концепция отчуждения, восходящая к Гегелю или Марксу, становится неадекватной, поскольку, как подчеркивает Маркузе, индивид идентифицирует себя с существованием, которое навязывается ему, и находит в этом источник своего развития и удовлетворения. Эта идентичность не иллюзия, а реальность. Отчуждение становится полностью объективным, отчужденный субъект наслаждается своим отчуждением. Появляется одномерность, которая существует везде и во многих формах. Одномерное поведение и мышление характеризуются тем, что все идеи, чувства и содержания мысли и действия покидают область рассуждения и воображения и сводятся к терминам реальности. То же самое происходит с ценностями. Одномерность, непосредственная идентичность - результат доминирования технологической рациональности.

Технологическая рациональность определяет классовую структуру индустриального общества, характер отношения между классами и социальными группами, а также принципы организации и управления на производстве. Иерархизированное господство превращается в администрирование. Следует при этом подчеркнуть, что Г. Маркузе не сторонник концепции менеджериальной революции, он специально это оговаривает и даже характеризует себя как противника идеологии менеджериальной революции, основывающейся на теории трансформации природы частной собственности. Он пишет: <Капиталистическое производство осуществляется посредством вкладывания частного капитала в целях частного извлечения и присвоения прибавочной стоимости. Капитал является социальным инструментом господства человека над человеком. Существенные черты этого процесса ни в коей мере не меняются при распространении акционерных компаний, отделении собственности от управления и т. д.>[8]. Более того, в иерархизированных кругах менеджериальных советов, научных лабораторий, исследовательских институтов и национальных правительств действительные цели и источники эксплуатации скрываются за фасадом объективной рациональности. Капиталистические боссы и владельцы предстают как бюрократы. Вместе с техническим прогрессом, являющимся средством экономического и социального господства, несвобода как подчинение человека рациональному производственному аппарату интенсифицируется и становится всепроникающей. Господство осуществляется через руководство общественным и частным правлениями, советами директоров, профсоюзов и т. д., через баланс интересов частных и общественных корпораций, через установление баланса интересов владельцев и служащих. <Рабы развитой индустриальной цивилизации, - писал Г. Маркузе, - это социально и культурно развитые рабы. Но они все-таки рабы, поскольку рабство определено в своей чистой форме. Чистая форма рабства - это существование в качестве инструмента, в качестве вещи>[9]. И ни частичная национализация, ни расширение участия представителей наемного труда в управлении и прибылях не изменит, по убеждению Маркузе, эту систему господства, покуда сам труд является ее опорой и утверждающей силой.

В рамках индустриального общества суть угнетения и доминирования не изменилась, они только усилились благодаря постоянной рационализации процессов управления, их технологизации и оптимизации экономического роста. Однако это обстоятельство не ведет к радикализации позиции рабочего класса или к усилению его политической активности. Все происходит ровно наоборот: налицо ослабление <негативной позиции> рабочего класса. <Новый технологический мир труда, - пишет Г. Маркузе, - усиливает слабость негативной позиции рабочего класса: он уже не противостоит существующему порядку>[10].

Подчеркнем, что суть подхода практически всех сторонников теорий развитого индустриального общества к рабочему классу состояла именно в выявлении тенденции интеграции рабочего класса с целями и ценностями капиталистического общества. Г. Маркузе аргументирует этот тезис таким образом, что рабочий класс под влиянием технологического процесса автоматизации производства решительным образом трансформируется. Возможно выделение нескольких основных факторов такой трансформации.

Во-первых, механизация и автоматизация во все увеличивающейся степени уменьшают количество и интенсивность затрачиваемой в труде физической энергии. Этот процесс имеет, по мнению Маркузе, решающее влияние на марксистскую концепцию рабочего. <Для Маркса, - заявляет Маркузе, - пролетарий является рабочим физического труда, затрачивающим прежде всего свою физическую энергию, даже если он работает при помощи машин. Покупка и использование в античеловеческих условиях его физической энергии в целях частного присвоения прибавочной стоимости являли собой во многом отталкивающую, бесчеловеческую практику эксплуатации. Марксово понятие пролетария включает в себя в обязательном порядке грубый, ощутимый компонент наемного рабства и отчуждения, своего рода физиологическое и биологическое измерение классического капитализма>[11]. Механизация и автоматизация труда в развитом капитализме кардинально изменяют ситуацию. Они, как утверждает Маркузе, усиливают эксплуатацию, но одновременно с этим изменяют установку и статус эксплуатируемого. Механизация и автоматизация трудового процесса облегчают труд в чисто физическом смысле слова, но его изматывающее, отупляющее, нечеловеческое порабощение усиливается благодаря увеличению скорости трудовых операций, машинному контролю, причем не посредством готового произведенного продукта, а посредством жесткого алгоритма операций, изоляции рабочих друг от друга. Постороннему наблюдателю за работой на конвейере может показаться, что совместная расчлененная работа приводит к появлению <нового общего климата>, установлению более крепких солидаристских отношений. Но это не так, технологическое единство не создает единства психологического. Рабочий расходует уже не столько свою физическую, сколько психическую и умственную энергию. Характер его эксплуатации практически не отличается от характера эксплуатации машинистки, банковского служащего, продавца, теледиктора.

Во-вторых, стандартизация и рутинизация объединяет производственные и непроизводственные процессы. Ассимиляционный процесс изменяет систему профессиональной стратификации. В ключевых индустриальных областях <голубые воротнички> численно уменьшаются в сравнении с <белыми воротничками>, количество непроизводственных рабочих увеличивается. Изменение системы стратификации отражает изменение в характере труда рабочего. Машинная технология все больше порабощает рабочего, сводя на нет социально-профессиональную автономию рабочего класса и интегрируя его с другими профессиональными группами.

В-третьих, Маркузе считает, что технологическое изменение, которое привело к исчезновению <машины> как индивидуального инструмента производства, как <абсолютной единицы>, похоже, отменяет марксистское понятие органической структуры капитала и вместе с этим отменяет теорию создания прибавочной стоимости. Согласно Марксу, машины никогда не создают стоимости, они только переносят свою собственную стоимость на продукт, в то время как прибавочная стоимость является результатом эксплуатации живого труда. Машины воплощают человеческий труд, и через них овеществленный (мертвый) труд сохраняет себя и определяет живой труд. Автоматизация, как считает Маркузе, качественно изменяет отношение между мертвым и живым трудом. По его мнению, наступил момент, когда производительность определяется машинами, а не индивидуальным трудом. Более того, само измерение индивидуального труда становится невозможным. Маркузе соглашается с Д. Беллом в том, что автоматика в самом широком смысле кладет конец <работе>. Уже невозможно измерить вклад отдельного рабочего, измерению поддается только использование оборудования.

Эти изменения в характере труда и роли орудий производства, отмечает Маркузе, изменяют установки и сознание рабочего, что проявляется в социальной и культурной интеграции рабочего класса не только в систему капиталистического производства, но и в общество в целом. В связи с этим Маркузе задается вопросом: затрагивает ли это изменение также и сферу политического действия? И предлагает следующий ответ.

Ситуация противоречива, так что можно констатировать две противоположные тенденции. С одной стороны, налицо негативные черты автоматизации: интенсификация труда, технологическая безработица, усиление позиций управленческого аппарата, увеличивающееся бессилие и смирение части рабочих, уменьшение возможностей вертикальной мобильности. С другой стороны, налицо противоположная тенденция: та же самая технологическая организация создает общность в труде (трудовое сообщество, коллектив), генерирует еще большую взаимозависимость, которая интегрирует рабочих с заводом. Рабочие заинтересованы в том, чтобы участвовать в принятии решения по различным проблемам производства и технологического процесса, они готовы отдавать свое умение, навык, умственную и психическую энергию. Рабочие демонстрируют включенный интерес и заинтересованность в делах капиталистического предприятия. Маркузе увязывает этот интерес с самой природой технологического процесса: новый технологический мир труда ослабляет негативную позицию и снижает уровень радикализма рабочего класса, поскольку он уже не противостоит существующей социальной и экономической организации общества.

Однако обусловленная процессом автоматизации тенденция к интеграции и инкорпорации рабочего класса в существующую систему, к снижению уровня его политического радикализма, по мнению Маркузе, приведет в перспективе к ликвидации существующей социальной системы. Автоматизация - это более, чем просто количественный рост механизации, она означает фундаментальное изменение в характере главных производительных сил; в пределе она несовместима с обществом, основывающимся на частной собственности и эксплуатации человеческого труда в процессе производства. Автоматизация создает условия, которые позволят разорвать цепи, привязывающие человека к машине, являющейся механизмом его порабощения. Полная автоматизация в сфере производства создает, по мнению Маркузе, свободное время как такое социальное измерение, в котором частное и социальное человеческое существование будет само себя конституировать. Это будет означать исторический переход к новой цивилизации.

Переход к новой цивилизации будет осуществляться, однако, не на основе политического действия рабочего класса и шире - политического действия людей наемного труда. Этот переход будет результатом высвобождения подавленных поздним индустриальным обществом сексуальных влечений и энергии неинтегрированных в общество маргинальных групп. Надежды на освобождение и построение новой цивилизации Г. Маркузе связывает с сексуальной революцией, авангардистским искусством, а также с такими группами, как молодежь, люмпены, национальные меньшинства, не включенными в современное общество и еще не ставшими жертвой <репрессивной структуры влечений>.

Итогом анализа рассмотренных процессов и тенденций развития становится констатация появления нового индустриального общества как тотального образования, сформированного всепроникающей научно-технической рациональностью. Оригинальный вклад Г. Маркузе в разработку теории развитого индустриального общества - это его концепция одномерного человека, а также его теория ослабления негативной позиции рабочего класса в отношении к социальной системе и выявление общей тенденции его инкорпорации в эту систему. Однако, пессимистическая диагностика не заставила Маркузе отказаться от поиска тех социальных сил, которые способны занимать негативную, критическую позицию по отношению к этому тотальному универсуму и быть носителями соответствующих социально-критических воззрений. Именно с этими социальными группами связывает Маркузе надежды на саму возможность противостояния тотализирующему влиянию <системы> - позднему индустриальному обществу.

Дата добавления: 2015-12-01