XIV. *улики и формы суда

Существует общая теорема, весьма удобная для определения достоверности фактов, например, улик. Когда доказываемые факты взаимно зависят друг от друга, то есть когда одна улика доказывается только с помощью другой, то в этом случае, чем многочисленнее доказательства, тем менее вероятной становится достоверность факта, поскольку недостаточная доказанность предшествующего факта влечет за собой недостаточную доказанность последующих. **Когда все доказательства какого-либо факта в равной степени зависят только от одного из них, то число их не увеличивает и не уменьшает достоверность факта, так как она держится на силе одного только доказательства, от которого зависят все остальные.** Если же доказательства не зависят друг от друга, то есть, если улики доказываются иначе, чем одна посредством другой, то чем больше доказательств приводится, тем выше вероятность достоверности факта, так как ложность одного из доказательств не влияет на другие. Я говорю о вероятности в области преступлений, достоверность которых, естественно, должна быть доказана прежде, чем они станут наказуемыми. Сказанное вряд ли покажется странным человеку, для которого достоверность с моральной точки зрения, строго говоря, не что иное, как вероятность, но такая, которую я называю достоверностью, ибо любой здравомыслящий человек непременно сочтет ее таковой в силу своего опыта, накопленного в результате практической деятельности и потому предшествующего любому умозрению. Таким образом, для признания человека виновным требуется такая достоверность, которой руководствуется каждый в важнейших делах своей жизни. **Можно различать доказательства виновности совершенные и несовершенные. Совершенными я называю доказательства, исключающие возможность невиновности, а несовершенными те, которые этого не исключают. Из первых для обвинения достаточно одного. Вторых же необходимо столько, чтобы они составили в совокупности одно совершенное доказательство. Иначе говоря, если каждое из несовершенных доказательств в отдельности допускает возможность невиновности, то совокупность этих же доказательств по тому же делу такую возможность должна исключать. Следует подчеркнуть, что несовершенные доказательства становятся совершенными, если обвиняемый мог и обязан был их опровергнуть, но не сделал этого. Однако эту моральную достоверность доказательств легче почувствовать, чем точно определить.** Поэтому я считаю наилучшими те законы, которые предусматривают наряду с основным судьей заседателей, назначаемых жребием, а не по выбору, ибо в этом случае незнание, которое судит, руководствуясь здравым смыслом, является более надежной гарантией, чем знание, которое судит субъективно, опираясь на собственное мнение. При ясных и точных законах обязанность судьи состоит лишь в установлении фактов. Если для сбора доказательств требуется проявить способности и находчивость, а выводы, сделанные на основании этих доказательств, необходимо представить ясными и точными, то при принятии решения в соответствии с данными выводами следует руководствоваться исключительно здравым смыслом, который более надежен, чем знания судьи, склонного всюду видеть преступников и все подгонять под искусственную схему, усвоенную им со студенческой скамьи. Счастлив народ, у которого законы не составляют науки. Наиболее полезен закон, согласно которому каждый должен судиться себе равным, поскольку там, где царит свобода и счастье граждан, замолкают чувства, порождаемые неравенством. И потому чв судах, действующих на основании такого закона, невозможны ни высокомерное отношение счастливого к несчастливому, ни ненависть простолюдина к представителю высшего сословия. При рассмотрении же дел о возмещении ущерба, нанесенного третьим лицам, суд должен состоять из равного числа представителей сословия обвиняемого и представителей сословия потерпевшего. Тем самым будут уравновешены частные интересы, которые независимо от намерения сторон искажают представление о сути дела. И это позволит высказаться закону и истине. Принципу справедливости соответствует также представление обвиняемому возможности отводить, согласно какому-нибудь определенному критерию, тех, кто кажется ему подозрительным. И если обвиняемому будет предоставлено какое-то время для беспрепятственной реализации этой возможности, то приговор суда будет выглядеть, как будто он вынесен обвиняемым самому себе. Судебные заседания должны быть открытыми, доказательства преступления должны быть также доступны публике, поскольку общественное мнение, которое, по-видимому, является единственным инструментом сплочения общества, тем самым получит возможность встать на пути насилия и разгула страстей, и народ сможет сказать: "Мы не рабы. Мы защищены". Это чувство придает мужество. Оно сродни дани уважения государству, осознающему свои подлинные интересы. Я опускаю описание других деталей и крючкотворства, присущих подобным учреждениям, так как если бы мне пришлось рассказать все, я бы вообще не смог ничего сказать.*

Дата добавления: 2015-12-01