|
Читайте также: |
Настроение с утра превосходное. Напевая старую песенку, я бреюсь, принимаю душ, одеваюсь и собираюсь на работу. Ангелочек так и не появился, с балкона не доносится ни звука, но я чувствую, что он там. Думаю, вчерашнее ему запомнилось. Он и не представляет, что я устрою ему сегодня. Спускаюсь на стоянку и завожу машину. До работы еще достаточно времени. Да и вообще не в моих правилах приходить вовремя. Сейчас есть более важное дело, нужно кое с кем увидеться. Выруливаю на главную дорогу, спокойно еду, соблюдая скоростное ограничение и минут через двадцать паркуюсь на одной из тихих улочек центра напротив скромного кафе. Захожу в него и сразу вижу Эла у дальнего столика. Его любимое кафе, его любимое место, его любимое латте на столе перед ним.
— Привет, — сажусь напротив Эла. Он меряет меня недружелюбным взглядом и фыркает. Обиделся.
Подходит официант, я заказываю ристретто, а затем обращаю все свое внимание на демона:
— Эл, у меня возникла идея, но есть трудности с ее осуществлением.
— Что ты хочешь от меня? Помощи? Ни фига, — парень отворачивается, скрестив руки на груди.
Но я уже знаю, что он не сможет отказаться. Объясняю в нескольких предложениях, что планирую сделать с ангелочком, и почему он мне нужен для этого. Глаза Эла загораются. Еще бы, такая игрушка. На подошедшего официанта с тарелкой мини круассанов он машет руками и прогоняет.
— Бел, ты не шутишь? – его голос дрожит от предвкушения.
— Нет, Эл. Разве такими вещами шутят? – беру с тарелки круассан и кладу в рот.
— У меня как раз есть такие идеи… — он запинается. — А если ангелочек будет не в кондиции несколько дней после?
— Еще лучше.
— Бел! Спасибо, — демон кидается мне на шею и целует в губы. Поцелуй становится все глубже, телу в ответ становится жарче, а воздуха в лёгких все меньше. Эл медленно отстраняется, притягательно улыбается мне и садится на место.
Вокруг в кафе все ошарашены, смотрят на нас, но мне плевать. Эл принимается за завтрак, я пью свой кофе.
— Бел, а где будет проходить действо? У тебя же не получится? – все наслышаны о моей вредной хозяйке квартиры. — Я, конечно, могу предложить мою квартиру для этого, но мне кажется, она мало подходит.
У Эла специфический вкус, что отражается в его квартире. Вообще это не квартира, а музей. Абстракционизма и сюрреализма. Такого смешения красок и невероятных идей не найти нигде. У него нет привычного разделения на комнаты, унитаз в шкафу, кровать под потолком. Все безумного красного цвета, с мазками ядовито-зеленого и солнечно-желтого. Как там можно проводить больше пяти минут в день – не представляю. Вот и Эл не представляет. Поэтому дома его можно застать разве что после длительных возлияний в честь какого-нибудь значимого праздника.
— А! – воскликнул Эл на все кафе. Официанты у стойки печально переглянулись, не зная, что еще ожидать от такого клиента. – Знаю, я тут слышал об одном месте…
Я приложил к его губам палец:
— Пришлешь адрес смской, хорошо?
Демон закивал в ответ и счастливо зажмурился.
— Мне пора, — улыбнулся я.
— Подожди, Бел. Ходят слухи, что кое-кто очень недоволен, что ты еще не приступил к своим обязанностям.
Эта новость заставила меня замереть. Это нехорошо. Черт, как я не хочу, придется заняться ангелочком. Я прекрасно понял, о ком говорит Эл, и предпочитал не злить этого «кое-кого».
— Советую начать как можно быстрее.
— Ага, — я кивнул Элу. – Во сколько встретимся?
— Думаю, в восемь, — прикинул демон.
— Тогда до встречи, — многообещающе подмигнул ему я.
— Не забудь ангелочка! – донеслось до меня вслед.
Что ж, нужно начинать учить Рафаэля. Я глянул на часы. На работе я сегодня вряд ли появлюсь, нужная папка с информацией о чистом человеке у меня с собой. Я сел в машину и поехал домой.
***
Ангелочек сидел на полу у балкона, скрестив ноги. Глаза его были закрыты, голова откинута назад, и я мог разглядеть на шее темные следы от ошейника. У него такая чувствительная кожа? Просто превосходно. Я не хотел, чтобы он заметил меня, поэтому только когда я присел рядом с ним на корточки, Рафаэль открыл глаза и вздрогнул, увидев меня.
— Привет, малыш. Как спалось? – было бы удивительно, если бы он ответил. Вчерашний урок не прошел даром.
Я протянул ему папку, и он несмело ее взял с неозвученным вопросом. Я любезно ответил:
— Наш первый грех.
***
Ее звали Алина. Фамилия – Аверина. Родилась в далеком селе, которого не существует даже на карте. Страшная нищета, недалекие родственники. На удивление девочка с детства очень хотела учиться. Она ходила в школу за пять километров пешком, несмотря на то, что просыпалась еще до рассвета и шла доить коров. Ее родные не разделяли ее тяги к знаниям, считали это блажью. Мать была уверена, что предназначение Алины – перенять ее гордую профессию доярки и нарожать кучу спиногрызов. Развлечений в селе не было, поэтому все поголовно пили. Насмотревшись, как отец бьет мать, как к нему приходит белочка, девочка все больше и больше хотела вырваться, боясь, что если не сделает этого сейчас, окончив школу, то уже никогда не осмелится.
Никому ничего не сказав, ребёнок ранним утром собралась, взяв лишь накопленные несколько тысяч рублей, и пошла к своей цели. Правда до нее ей пришлось преодолеть двадцать километров до железнодорожной развязки, сесть на товарняк и сутки ехать до крупного города, областного центра. Тот радостно принял ее в свои объятья, закрутил в шумной и радостной жизни, подарил столько эмоций, сколько Алиночка не испытывала за всю свою жизнь.
Планы у девушки были простые. Она не испытывала иллюзий, даже не думала поступать в знаменитые ВУЗы, а скромненько пришла и сдала экзамен на повара общепита. Ее сразу же приняли, даже выделили место в общежитии, где не было горячей воды, туалет был на улице, и повсюду ползали огромные тараканы. Все как в селе, за исключением тараканов, поэтому девушка была как дома.
Она окончила профессиональный лицей кулинарного искусства (нечто вроде ПТУ) и стала поваром, пристроилась по специальности в столовую при каком-то заводе. Почти всю зарплату исправно отсылала домашним, которые были злы на нее и не разговаривали с девушкой, однако деньги брали. Снимала Алиночка комнатку на самом краю города, с облупившейся краской вместо обоев и щелями в оконных рамах с палец. Ездила по два часа к работе и обратно, мало с кем общалась и думала — вот оно счастье.
Но сверху распорядились по-своему. Решили, хватит бедной провинциалке прозябать в своей хрущевке, готовить для вечно недовольных мужиков, занятых тяжелой работой. Однажды у Алиночки вдруг сломался каблук на сапожке. Сапожки у девушки были единственные, поэтому все произошедшее ее очень огорчило. Она кое-как доковыляла в летних балетках до остановки, надеясь в городе найти мастера, умеющего оказать ей неоценимую услугу – починить ее обувь. Девушка так спешила к автобусу и не заметила, что мелькнувший зеленый свет, сменился ярко-красным. От удара она подлетела как мячик и упала на асфальт в трех метрах от машины, ударившей ее. Из машины с водительского места выпорхнула дама на высоченных шпильках и в черной шляпке, с пассажирской стороны выскочил кругленький и маленький мужичок в красном пальто и пушистом шарфе. Они подбежали к ошарашенной Алиночке, которая была больше озабочена тем, что при ударе ее пальчики разжались, и пакет с сапожками отлетел куда-то в сторону. Дама принялась кричать на девушку, ссылаясь на то, что у нее слабое сердце и для нее такие нервные потрясения, как девушки, идущие не на свой свет светофора, опасны. Мужчина же замер с открытым ртом. Потом накрашенный ярко-красной помадой рот дамы открылся тоже. Они смотрели на Алиночку. Ее длинные волосы, обычно убранные в хвост, разметались, щечки порозовели, а глаза блестели от пережитого и от волнения за сапожки. Переглянувшись, странная дама и мужичок запихали девушку в свою большую черную машину, пообещав девушке, что с сапожками будет все хорошо. Они привезли ее к огромному сверкающему зданию, завели в большущий холл, подняли на лифте и усадили в огромной комнате на единственный стул, который освещался какими-то странными лампами на подставке, так же тут стояли вывернутые зонтики и еще разные незнакомые простой девушке предметы. Пришел мужчина с фотоаппаратом, за ним две молодые девушки, готовые к любой его просьбе. Дама перекинулась с фотографом парой фраз, попросила Алиночку смотреть прямо в камеру, и раздался щелчок. Затем все они кинулись к мониторам, стоящим в углу комнаты и через пару минут дама с волнением произнесла:
— Это она.
Алиночка ничего не поняла, но смущенно улыбнулась.
С этой минуты ее жизнь круто поменялась. Дама стала обучать ее всем премудростям модельного мастерства, мужичок водил в салоны и учил ухаживать за собой, правильно выбирать одежду и старался избавить от сельского говора. Через месяц Алиночка подписала контракт с крупной зарубежной фирмой на двести пятьдесят тысяч долларов. Через два месяца вышла замуж за известного бизнесмена. Через три открыла благотворительный детский фонд. Этот фонд действительно помогал. Алина лично занималась его деятельностью, успешно совмещая ее с модельной. Она вносила большую часть своего заработка на счет своего детища ежемесячно. Остальную часть своего заработка, к слову сказать, она отправляла родным в село, которые наотрез отказались переезжать в большой город, и пили пуще прежнего.
Муж Алины не мог нарадоваться на свою жену: честная, не гулящая, добрая, открытая. Работодатели тоже были в восторге: не капризная, не избалованная, очень трудолюбивая. Остальные, кто сталкивался с Алиной, тоже восхищались ей: отзывчивая, оптимистичная, всегда готовая помочь и всегда сдерживающая обещания. Очень многие: те, кому помог фонд девушки, - были ей благодарны, ставили за нее свечки в церкви, молились, чтобы у девушки все было хорошо.
***
Рафаэль дочитывал последний лист. Я стоял у окна и, честно говоря, тупо смотрел на город, который видел до этого тысячу раз.
— Мы обязательно должны делать это с ней? – тихо спросил ангелочек, зная ответ. – Но она помогает детям.
— Тем лучше, — отрезал я. Мне прекрасно было известно, что в графе достоинства у девушки было штук тридцать хвалебных слов.
— Но…
— Ты сам хотел стать демоном, — я обернулся и посмотрел прямо в карие глаза, надеясь, что до него доходит.
Он помолчал, вздохнул. Так мы до вечера сидеть будем, а «кое-кто» будет все так же недоволен.
— Ладно, какие идеи? Что бы ты сделал? – я украдкой зевнул.
— Не знаю.
Опять все самому, самому. У меня был план. Я даже уже начал его осуществлять, предвидя реакцию Рафаэля. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
— Через час, — я посмотрел на часы, — мы записаны на прием к самой Алине Авериной.
— Как? Мы ей раскроем свои лица?
— А что мешает нам это сделать?
— Просто… — начал Рафаэль и замолк.
Все ясно, он понятия не имеет о том, как подтолкнуть человека к греху. Наверное, ангелочек вообразил себе что-то фантастическое, что мы подкрадемся ночью к кровати, в которой сладко спит Алина, я произнесу пару древних заклинаний, и она станет обжорой. Ничего подобного. Заклинания – это вообще для слабаков. Ими пользуются люди типа Мерлина, продавшего свою душу кому-то из демонов, в обмен на часть его силы. К тому же девушка чистейшая и с ней простые штучки не пройдут. У нее сильная воля, твердые убеждения и желание творить добро. Нужно лишить ее всего постепенно, ввести в депрессию и тогда, уже слабая, она легко подойдет к нужному греху.
В дверь позвонили.
— Иди, открой, — приказал я Рафаэлю. Он, ожидая от меня подвоха, встал, подошел к двери и спросил:
— Кто там?
После довольно продолжительной паузы раздалось:
— Дилан.
Я прыснул со смеху и кивнул ангелочку, тот нехотя открыл дверь и на пороге появился чрезвычайно удивленный мой зам, пытающийся сохранять невозмутимое выражение. Последним кого видел Дилан в моей квартире кроме меня, был Пуфик. Вот откуда его удивление. Он бросил быстрый взгляд на мальчика, и повернулся ко мне:
— Вот то, что вы просили.
— Получилось?
— Да, все в лучшем виде.
После недавней оплошности Дилана я еще не решил вопрос о его наказании и все еще был сердит на него. Поэтому я просто указал ему на дверь. Сделал свое дело – вали. Он помялся, сунул Рафаэлю в руки пухлый конверт и ушел. Я явно ощутил его горечь и сожаление. Ничего, пусть помучается.
— Что ж, не выпускай конверт из рук, — я натянул пиджак и улыбнулся своему отражению в зеркале. – Пошли.
Погода была прекрасная, улицы свободны, и мы быстро доехали до бизнес-центра, где находился фонд Алины. Рафаэль молчал, сжимая конверт побелевшими пальцами.
Приятная пухленькая секретарша попросила нас подождать пару минут, я развлекался тем, что разглядывал фотографии счастливых людей, которым помогла наша Алина. Ха, скоро их не будет.
— Прошу, — секретарша проводила нас в конец коридора и распахнула перед нами дверь.
В жизни Алина Аверина была еще прекрасней, чем на фотографиях. Нежные локоны обрамляли ее лицо, придавая ему некоторую задорность, большие синие глаза, светившиеся теплом, вызывали симпатию, а открытая полуулыбка покоряла с первого взгляда. Несмотря на кажущуюся на первый взгляд хрупкость, в девушке чувствовался внутренний стержень и свет. Этого света в девушке было так много, что он, казалось, заполнял все пространство вокруг. Как у нее еще крыльев за спиной не было? Мне эта Алина не нравилась все больше и больше.
Я заметил, как вытянулось лицо Рафаэля. Как судорожно сжались его пальцы на конверте. Он чувствовал свет от девушки точно так же, как и я.
— Здравствуйте, — мелодичный голос был прекрасным завершающим штрихом к картине. Я заметил на точеной фигуре девушки простой брючный костюм и умилился этому. Зарабатывает столько денег, но не тратит их на одежду, предпочитая отдавать нуждающимся. Святая, блять. Я убью Эла при встрече. И как нам сталкивать эту Алину с ее пьедестала? Тут бы и сам Баал не справился. И что мы не взяли какого-нибудь бомжа, лишенного всего, в том числе и нравственности? Он бы совершил за кусок хлеба любой грех.
— Здравствуйте, — я выдал девушке в ответ одну из своих самых обворожительных улыбок. Девушка с интересом на меня смотрела, потом перевела взгляд на притихшего Рафаэля.
— Привет, — она так лучисто ему улыбнулась, что я зажмурился.
Секретарша с любовью смотрела на свою начальницу. Как и ангелочек. Мне пришлось его подтолкнуть к креслу и самому сесть в соседнее.
— Что-нибудь хотите? Воды, кофе? – поинтересовалась Алина.
— Нет, спасибо, всего лишь поговорить с вами наедине.
— Это легко устроить, — девушка улыбнулась секретарше. Ненавижу ее улыбку, хоть и вижу ее всего несколько минут, а уже мечтаю ее содрать с этого кукольного личика.
Секретарша, спохватившись, уходит. Рафаэль ерзает в кресле, а Алина с вежливым и терпеливым выражением смотрит то на меня, то на моего ученика. Ну, понеслось.
— Прежде всего, хотел бы отметить, что вы делаете благое дело, я восторгаюсь такими как вы, — ну не мог я отказать себе. Капелька цинизма так хорошо разбавит этот приторный коктейль. Рафаэля аж передернуло. Усмехаюсь про себя, а вслух говорю:
— Алина… как ваше отчество?
— Можно просто Алина.
— Алина, я хотел бы поделиться с вами некоторой информацией от чистого сердца.
— Да? – немного удивления в синих глазах. – Я слушаю.
— Отдай девушке конверт, — говорю я ангелочку. Он сглатывает. Не шевелится. – Отдай.
Не хочешь по-хорошему? Поговорим об этом попозже. Я ловко выхватываю конверт из цепких пальцев парня и протягиваю его девушке. Она берет его, раскрывает. На стол веером высыпаются фотографии. На них муж девушки запечатлен в разных позах с разными девушками. И кое-где даже с парнями. Смотрю, Дилана понесло. Алина хватает фотографию, где ее муж лежит на кровати в шикарной гостиной, а на нем сидит длинноногая блондинка. Очень четко видно, где член мужчины. Да-а, у Дилана явно талант. Как все правдоподобно. По лицу Алины пробегает тень. Она берет следующую фотографию, словно не веря. Потом еще одну. Слезы льются из ее глаз крупными каплями вместе с тушью и прочей косметикой, но она не замечает этого. Внезапно ее рот искажается и она кричит. Даже не кричит, нет, это больше похоже на вой. Вой раненой волчицы. Больше она не та красавица, встретившая нас, теперь она очередная из женщин, потерявшая веру в мужчин, глубоко раненая в самое сердце. Свет, исходящий от нее, тускнеет, как и тускнеет ее привлекательность. Словно краски сходят с ее лица под сильным напором воды. Хорошо замаскированные недостатки начинают проступать. Один глаз чуть косит, верхняя губа очень тонкая, а расширенные поры на лице отчетливо заметны. Девушка всхлипывает, икает, и у нее начинается истерика. Прибегает секретарша. Ошарашено замирает, потом с интересом смотрит на фото, берет одну, и я вижу промелькнувшее удовлетворение на ее лице. Людишки, что с них взять? Хватаю своего окаменевшего ученика и выволакиваю в коридор. Затем прижимаю к стене и шепчу ему в ухо:
— С ума сошел, малыш? Не исполнять мой приказ?
Он дергается, стискивает зубы, и я чувствую муку в его душе. О, как мило, он всем сердцем сопереживает нашей Алиночке. Хреновый из него демон, прямо скажу. И о чем Баал только думал? Кладу ангелочку ладонь под ребра с левой стороны и сжимаю руку. В это самое мгновение точно так же сжимаются его органы внутри. Рафаэль, не ожидавший такого, изгибается от боли. Его пульс зашкаливает, а температура тела подскакивает. Обычный человек не выдержал бы этого. Отпускаю мальчишку, поправляю галстук, пока он приходит в себя.
— Еще будешь так себя вести?
— Нет, — хрипит он, прижимая руки к животу.
— Хорошо, — я улыбаюсь. У меня прекрасное настроение. Я голоден и даже готов угостить Рафаэля обедом, хотя еще вчера решил заморить его голодом. Ничего, силы ему понадобятся сегодня вечером. О, как мне хочется узнать, что приготовил Эл.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав