Глава 4. Вечерний урок

В квартире было привычно тихо. «Может, Рафаэль умер?» — потешил я себя приятной мыслью. Правда, мы еще не приступили к самому интересному, но смерть ангелочка избавила бы меня от многих проблем. Я включил свет на кухне, заглянул в холодильник, содержимое которого меня не порадовало – пара заплесневелых кусочков сыра и колбасы. Зато в морозилке обнаружилась пачка пельменей. Я поставил воду греться и пошел в ванную комнату. Тут я сразу уловил тонкий запах, чужой. Ангелочек был здесь. Даже не смотря на мой приказ. Что ж, я имею полное право его наказать. Освежившись, я снял костюм и накинул халат. Подарок Эла. Из тончайшего черного шелка с ярким драконом на спине. Мне он очень нравился. Вернувшись на кухню, я обнаружил, что вода закипела, и кинул туда пельмени. Затем я сел на стул и позвал:
— Ангелочек!
Тишина.
— Считаю до трех. Если ты не появишься, то я сам приду, а это, могу пообещать, тебе явно не понравится. Один.
Улавливаю далекий шум и быстрые шаги. Через минуту передо мной предстает Рафаэль, взлохмаченный, заспанный, с отпечатком чего-то, что ему заменяло подушку, на щеке. Его ноздри впитывают запах съестного, и он с вожделением смотрит на кастрюлю.
— Что я говорил перед уходом?
Он хмурится, но отвечает:
— Не трогать холодильник.
— Правильно, — хвалю я. Мой тон становится мягче. – Что еще?
— Туалет.
— Молодец, — я ласково ему улыбаюсь. – Что-нибудь еще?
Ангелочку не нравится мой тон, не нравится моя улыбка, он чувствует опасность, исходящую от меня, и понимает, что попал. Он не хочет тянуть, играть со мной и говорит:
— Про душ ты ничего не говорил.
Не зря я сегодня потратил свое время на разглагольствование о невоспитанности молодежи. Вот передо мной яркий пример, дерзкий и с плохой памятью, к тому же еще и с вызовом смотрящий на меня.
— Когда я сказал не пользоваться «прочим», это самое «прочим» как раз и подразумевало душ, — пояснил я, вставая.
Он открыл рот, но ничего не успел сказать. Моя рука сомкнулась у него на горле, не давая возможности вздохнуть. Я легко его поднял над собой и с умилением смотрел на его жалкие попытки вырваться. Попытки сводились к двум вещам: подергать ногами и ущипнуть меня за руку, которая ему так мешала. Не знаю, как это должно было воспрепятствовать мне, но выглядело комично. Постепенно он покраснел, захрипел, даже обмяк как-то. Перед тем, как его глаза закатились, я отшвырнул его к дальней стенке, а сам занялся пельменями, они как раз приготовились.
Создатель дал нам возможность перевоплощаться в людей. И мы должны были кормить это тело, отчищать, заботиться о нем. Я долго к этому привыкал. А сейчас мне даже нравится, как игра. У меня нет особых предпочтений в еде. Что продают в супермаркете, то и ем. А лучше, чтобы это разогрели за меня и поставили передо мной. А то все сам, да сам.
Я залил пельмени соевым соусом, перемазал горчицей и посыпал от души перцем. Вот теперь можно приступать к трапезе. Есть демоны, которые получают кайф от того, что молятся перед едой. На это невозможно смотреть без смеха. Я же просто, положив один пельмень в рот и тщательно пережевывая его, с интересом наблюдал за попытками Рафаэля сесть. У него явно кружилась голова, и все мельтешило перед глазами, потому что его взгляд был расфокусированный и немного удивленный. Минут через пять пареньку удалось сесть, прислонившись к стене спиной. Я медленно дожевывал последний пельмень, размышляя, какой предел выносливости у ангелочка. Покончив с едой, я отодвинул тарелку и откинулся на стуле, вытянув ноги перед собой.
— Ну, что, радость моя, что бы мне такое придумать, чтобы наказать тебя? – я покрутил вилку. Так как парень не отвечал, я продолжил:
— Знаешь, я даже буду снисходительным. Позволю тебе извиниться. Если ты сделаешь это, то я не буду слишком жесток.
Его руки сжимаются в кулаки от злости, а лицо краснеет:
— Я не буду извиняться, меня достало, ты относишься ко мне, как к собаке! Я твой ученик, а не питомец.
Сам не понимая, Рафаэль навел меня на прекрасные мысли о наказании. Я встал и от души потянулся. Ангелочек тут же напрягся. Не обращая на него внимания, я прошел в свою спальню и принялся рыться в шкафу. Совсем недавно, лет двадцать назад, у меня была собака. Наполовину демон, наполовину волк. Какой это был зверь… Прекрасный, грациозный. По размеру как пони, мускулистый, с огромными выпирающими клыками. Наверное, только он и был мне предан со всей возможной искренностью в этой жизни. Он чувствовал мое настроение, рычал на тех, кто мне не нравился, так, что они спешили ретироваться. Никто из других высших (конечно, равных со мной по положению) не осмеливался повышать голос в присутствии моего Пуфа. Да, его так звали. Вот как-то прилипла к нему эта кличка и все. Конечно, возникали сложности с моим песиком, особенно сложности с жильем – почему-то не каждый хозяин (сосед, домоправитель) хотел видеть такого милого зверька в своем доме. Но все это легко решалось хрустящими бумажками. Деньги деньгами, а настоящих друзей не купишь. Для Пуфа мне ничего не было жалко. К сожалению, я сам совершил ошибку – не хотел расставаться с ним ни на секунду, и взял его с собой на небольшую заварушку с ангелами. И какая-то сволочь, когда я отвернулся, нанесла смертельный удар моему храброму псу. Стоит ли говорить, что я собственными руками уничтожил всех ангелов, а заодно и пару своих Легионов в придачу за то, что не уследили. В последствии я понял, что немного погорячился, пытался объяснить это Агаресу, решившему, что мне нельзя больше доверять и говорившему об этом каждому, кто имел несчастье его слушать.
Пуфика я похоронил со всеми почестями на лучшем кладбище вместе с известными деятелями искусства, политики, общественности и вообще теми людьми, что оставили хоть какой-то след в истории. Его могилу украшала его статуя в реальный размер из гранита (не понимаю только, почему люди проходя мимо нее, крестятся), вокруг я распорядился высадить черные розы в честь моей вечной скорби и памяти по нему. Раз в месяц туда приходит нанятая мной пожилая женщина и прибирает упавшие листья, стирает пыль со статуи. Воспоминания о Пуфике, его приветливом характере еще слишком свежи в моей памяти, поэтому все его вещи я храню в коробке. Тут и его любимая игрушка – сделанная на заказ косточка из сандалового дерева, растущего только в Индии и его подстилка – шкура амурского тигра, и его ошейник с поводком из крокодильей кожи, который не уберег его от смерти. Я покрутил в руках ошейник с металлическими заклепками, взвесил в руках. Тяжелая. Умели же раньше делать. А сейчас на всем экономят. С поводком, переодевшись, я вернулся на кухню. Рафаэлю то, что я держал в руках, не понравилось. Он сразу ощетинился и прошипел, как змея:
— Ты не посмеешь, я не позволю.
В ответ я лишь тепло улыбнулся ему. На работе я пролистал остальные брошюрки и понял, что в очень выгодном положении. Ученику, если честно, не позавидуешь. Беспрекословное подчинение, исполнение всего, что говорит учитель. Есть много методов воспитания нерадивых учеников. И я был Белетом, одним из сильнейших демонов Ада, который, конечно же, будет их всех применять.
— Встань, — приказал я, направляя на него свою волю.
Он не осмелился ослушаться. Я видел, как его желание сопротивляться и мой приказ борются в нем. Ощутил небольшое волнение в воздухе. Нет, он слишком слаб. Волнение прошло. Я протягиваю ему ошейник:
— Застегивай.
В его глазах собираются слезы, а руки против воли тянутся, берут из моих рук вещь, и через пару секунд застежка ошейника послушно щелкает на его тонкой шее. Моя воля порабощает его. Вытесняет его самого. Ему больно, конечно, я специально давлю посильней. Сейчас его голова, должно быть, раскалывается. Он терпит. Глаза блестят, и в них еще очень осмысленное выражение. Хм. Интересно. Очень интересно. Я притягиваю его к себе за поводок. Он стоит передо мной на расстоянии десяти сантиметров. Кладу руки ему на плечи, закрываю глаза. Проникаю в него. Это мучительно для Рафаэля. Будто разрывает надвое. Кажется, что боль вечная, и она становится только сильней с каждой секундой, нарастает, словно лавина в горах. Как интересно. Этот паршивец умудрялся прятать от меня свою силу. Он непрост. Очень непрост. Даже сейчас я чувствую давление в ответ. Ему не вытеснить меня, но он пытается. Сопротивление – это уже много. Слишком много. Ему есть куда расти. Нужно сломать его раньше. Отпускаю его, открываю глаза и делаю глубокий вздох.
Рафаэль не в силах стоять, падает на меня. Зачем-то поддерживаю его, он тихо постанывает, находясь в предобморочном состоянии. От него исходит какой-то странный, детский запах. От ангелов вообще пахнет всем приятным. Кто-то чувствует миндальное печенье, кто-то ванильный пудинг, кто-то луг с весенними цветами, кто-то высокогорную лаванду, кто-то запах свежевыкрашенной стены, кто-то свежего морского бриза, пропитанного йодом. Я вдруг понял, что не почувствовал его запах тогда, в пещере. А сейчас… Он потерял свою сущность, стал демоном, но запах остался. Не ангела, конечно. Но ребенок – это невинность, невинность – это тень ангела. Значит, в его душе жива часть светлого. Это мне только на руку.
Без сожаления ударяю его по щеке. Рафаэль испуганно распахивает глаза, отскакивает от меня, но ему не удается уйти далеко – натягивается поводок. Он впивается в меня злобным взглядом, а я спокойно говорю:
— Ты мой ученик. И будешь делать, что я тебе говорю. Пошли.
Вывожу его из дома, периодически оттягивая поводок, чтобы он споткнулся. Эта забава быстро мне надоедает – ангелочек приспосабливается и предугадывает мои движения. Минут через пять мы подходим к парку. Тут много людей, несмотря на опустившиеся сумерки: парочки, прогуливающиеся под ручку, студенты на лавочках, просто прохожие, куда-то спешащие. Отлично. Я поворачиваюсь к своему ученику:
— На четвереньки.
Он открывает рот, но не издает ни звука. Мне кажется, он не верит, что я заставлю его при всех сделать это. Он меня явно недооценивает.
— Это мой приказ.
— Не надо… — вырывается у него. Тихое, испуганное.
Надоело. Дергаю с силой поводок, он не удерживается, падает и оказывается в нужной позе. Люди начинают смотреть на нас с интересом.
— Не вздумай подняться, пока я не разрешу.
Чувствую его унижение физически. Ему ужасно стыдно. Он краснеет, опускает голову, волосы закрывают его от меня. Похоже, я задел больше, чем хотел. До меня доносится тихий всхлип. Как легко. Я даже и не думал.
Иду, как ни в чем не бывало, с дружелюбной улыбкой на лице, кивая удивленным прохожим. Рафаэль ползет за мной. А куда ему деваться?
Прогуливаюсь по парку минут пятнадцать, успеваю обдумать кое-какие дела с работы, вспомнить, что забыл забрать из химчистки костюм. И почему я никак не найму прислугу? Давно нужно это сделать. Прислуга. Тут я вспоминаю о Рафаэле. Оборачиваюсь.
— Поднимись.
С трудом, неуклюже он делает то, что я говорю. Никакой бравады на лице. Дорожки от слез. Постыдное унижение, нанесенное мной и смешками людей, оскорбление, невозможность что-либо сделать, как-то избежать всего этого. Смотрю на его руки. Они дрожат, ладони испачканы, порезаны. Голова опущена, плечи сгорблены. Зеваю. Пора спать. Это конечно все занимательно, но стало скучновато. Отпускаю поводок и возвращаюсь к себе. Не оборачиваюсь, знаю, что Рафаэль плетется за мной.
Почему-то сон не идет. Лежу и пытаюсь придумать какую-нибудь пытку для своего ученика. В голову мало что приходит. Я больше по части залезть в душу, но к этому быстро вырабатывается сопротивление. Да и не изобретательно. Поискать что ли в инете что-нибудь? Какую-нибудь бы пыточку, с унижением. Стоп. Эл. Эл у нас мастер. Тут я вспоминаю, что иметь сексуальные отношения с учеником очень даже нужно, и улыбаюсь. Кажется, завтра будет групповушка.

Дата добавления: 2015-12-01