Символизм креста

Бесспорно, крест имел огромное символическое значение для человечества во многие эпохи. Сегодня мы видим его повсюду, даже не задумываясь о происхождении и значении такого знакомого символа, и вполне возможно, что обычный человек десять тысяч лет назад точно так же видел его вокруг во все фазы своей жизни и точно так же не задавался вопросами. В этой работе мы кратко рассмотрим использование и смысл креста в различных землях и в разные времена, и попытаемся свести вместе и привести к определенному единству различные мнения комментаторов прошлого и настоящего.

Есть много материальных объектов, контуры которых предполагают крест, например, птицы в полете, человек с распростертыми руками, деревья с раскинутыми ветвями и т.д. Но эти знакомые объекты не кажутся адекватными источниками, которым можно приписать обширное значение символа, и потому необходимо найти некий более мощный побуждающий мотив, который позволит установить связь между человечеством и символическим объектом, или упрощенным представлением объекта, которое само по себе становится символом. Давайте поищем его в кратком обзоре исторических данных относительно креста.

Ассирийцы (1)[1] представляли своего бога неба, Ану, в виде равностороннего креста. (Рис. 1) Они также представляли солнце и восемь его областей в виде круга с восемью лучами. Посредством попарного сочетания этих лучей получался лучистый крест, (2) который царь Ассирии носил на шее так же, как сейчас люди носят рыцарские ордена. (Рис. 2) Та же фигура появляется на глиняных изделиях того времени, и ее солярный смысл подтверждается тем, что она перемежается лучистым диском. Иногда эти два символа появляются в наложении. (Рис. 3)

В доисторическом Египте мы находим Тау, «Т», или крест в форме виселицы. Этот крест использовался в простой форме и, как считалось, представлял фаллос. Когда на кресте Тау сверху круг или овал, это crux ansata, магический ключ жизни (Рис. 4) Овал, как считалось (3), представлял систр (музыкальный инструмент, использовавшийся в почитании Исиды, богини земли) или, возможно, модификацию дельты (тех земель, на которых боги играли и производили всякую жизнь, опять-таки связанных с Исидой, или Женщиной). Crux ansata, таким образом, становится символом творения. Мы находим этот крест на большинстве древних египетских монументов, зачастую в руках бога, жреца или царя; Амон-Ра, Хнеф, Исида, Хатор и Осирис лишь немногие из них. Его также помещали в гробницах, предположительно, подразумевая фаллос, означавший возрождение. На картинах в гробницах он совершенно очевидно использовался божествами для пробуждения мертвого к новой жизни. Мы видим это на барельефе двенадцатого столетия, где богиня держит crux ansata у ноздрей мертвого царя, а надпись гласит: «Я даю тебе жизнь, устойчивость, чистоту, как Ра, вечно». Его также держали перед живыми как знак жизненной силы. И Тау, и астрономический крест Египта можно встретить на развалинах Паленке.[2] Тау – это знак, который Моисей приказал начертать своему народу на косяках и притолоках, чтобы Господь не уничтожил избранный народ. Согласно Блаватской (15), крест использовался в древнеегипетских церемониях посвящения. Посвященного адепта прикрепляли (но не прибивали) к кресту и оставляли на три дня в пирамиде Хеопса. На утро третьего дня его несли «ко входу в галерею, где в определенный час лучи восходящего солнца били в лицо кандидату, который пробуждался для посвящения перед Осирисом и Тотом, Богом Мудрости». Автор также отмечает, что древняя рукопись говорит об этих крестах как «жестких ложах для тех, кто претерпевал родовые муки, давая жизнь самим себе».

Другую знакомую форму креста в Египте можно встретить в сочетании с солнечным колесом с четырьмя спицами (Рис. 5). Солнце часто уподобляется колесничему, и в Греции солнечное колесо стало эмблемой Аполлона. Его также можно найти в Ассирии и Вавилонии, и вполне возможно, что от него происходит свастика. Солнечный крест был широко распространен и, согласно Инману (8), до сих пор популярен в Ирландии. Его также можно найти среди американских первобытных племен.

Идеограмма, образованная crux ansata в иероглифической письменности, (произносится анкх), означает жизнь. Его абстрактный смысл несомненен, это символ жизни, и не только жизни, но и перерождения, и потому бессмертия – не без причины его называли «Ключом Жизни». Несмотря на этот довольно очевидный символизм, различные археологи описывали его как ключ к замку канала, как вырожденную форму крылатой сферы, как фаллос и т.д. и т.п.

Из Египта «Ключ Жизни», теперь магический и искупительный символ, распространился до Финикии, а затем по всему семитскому миру. Он присутствовал повсюду, от Сардинии до Элама (область Персии, занятая древней цивилизацией, вероятно, предшествовавшей вавилонской культуре), по берегам Африки, Фригии, Палестины и Месопотамии. Его можно найти на идолах в Индии. На монументах финикийского и хеттского происхождения его держат в руках цари, как и у египтян, и он связан с древом жизни и цветком лотоса. Вот некоторые интересные варианты анкха, приведенные Болдуином (13): (Рис. 6)

Более того, он сочетался с эмблемами людей, которые носили его. В Финикии мы видим его в сочетании с усеченным колпаком Астарты. (Рис. 7) Греки изменили и развили этот символ так, что он стал представлять их богиню жизни (Рис. 8). На древних финикийских монетах он прикреплялся к четкам. Crux ansata использовался (4) как христианский крест в Египте до того, как туда пришел римский крест. Даже сегодня его продают в Каире как мощный оберег, согласно Карпентеру (5), по общему признанию, указывающий на сочетание обоих полов в одном образе.

Несколько замысловатая свастика появилась в Средиземноморье довольно рано. Ее можно найти в нижнем слое Трои, возраст которого порядка 3000 лет до н.э., т.е. в Бронзовом веке. Это была простая свастика (Рис. 9). Позже она становится усложненной, с короткими спиралями на концах (Рис. 10) и другими вариациями. В критской и минойской религиях мы находим двойной топор, знак могущества, выполненный в форме свастики. Он часто появляется в Греции, и на глиняных изделиях, и на монетах Железного века. До рождения Христа он путешествовал практически по всей Европе. Позже свастику заимствовали христиане, и к концу третьего века мы находим ее в катакомбах наряду с монограммой Христа. (Рис. 11)

В Индии и Китае нет свидетельств присутствия свастики до пятого века до н.э., и, похоже, она попала туда из Средиземноморья. Мы видим ее в сочетании с различными символами, некоторые из них солярные, на так называемых отпечатках ног Будды в ступе Амаравати. Считается, что ее привезли в Китай и Японию буддисты, и примечательно, что свастика в круге была новой формой символа, введенной в китайское письмо императрицей Ву (ок. 704-684 гг. до н.э.) как знак «солнце».

Свастика часто ассоциировалась с поклонением солнцу, и через это поклонение стала означать астрономическое движение в целом. Возможно, так она получила свойства знака доброй приметы, жизни и удачи. Ее можно встретить в Америке до прибытия Колумба.

Свастика обычно считается солярным знаком, ее форма интерпретируется как вращательное движение солнца. В свете психологической интерпретации она предстает как символ либидо. Интересно отметить, что когда концы свастики вращаются по часовой стрелке, она означает мужское начало, солнце, свет, жизнь. В Индии, однако, ее концы иногда вращаются против часовой стрелки; ее тогда называют саувастикой, и она означает женское начало, ночь и разрушение. Говоря об этой непростой вариации креста, стоит отметить, что в дохристианские времена о простой вертикально стоящей палке иногда говорили как о кресте.

Благодаря археологическим открытиям Мортилле (6), мы находим дальнейшие подтверждения существования креста в древности. В глубочайших слоях культуры террамар он обнаружил следы цивилизации, которая гораздо старше этрусков. В этом слое, принадлежащем к Бронзовому веку, он нашел остатки домашней утвари и других принадлежностей, на которых крест появляется в самых разных формах. На погребальных землях Виллановы, принадлежащих к несколько более позднему времени (примерно Железному веку), обнаружились свидетельства того, что крест использовался как религиозный символ в связи с почитанием мертвых. Могилы на Лаго-Маджоре еще более убедительны в этой связи. На каждом могиле есть хотя бы один крест, преимущественно в простой форме Х. Интересно, что там можно встретить знак, который впоследствии стал священной монограммой Христа. Мортилле заключает, что почитание креста простирается в эпоху, задолго предшествовавшую христианству, и ввиду отсутствия живых объектов и идолов, он считает, что крест был священным символом религиозной секты, отвергавшей идолопоклонничество задолго до рождения Христа.

На могилах в Этрурии были обнаружены кресты, составленные из четырех фаллосов. Похожий крест появлялся как древняя финикийская эмблема и был вырезан на камне на Мальте. Это был оригинальный мальтийский крест, который, однако, с тех пор изменился, хотя фаллическое значение остается очевидным. Хороший пример (8) такого типа креста был найден неподалеку от Неаполя и, как считается, его носил жрец Приапа. Он состоит из четырех фаллосов и круга женских половых органов в центре (Рис. 12). Инман (8) дает интересное сравнение с двумя христианскими крестами, которые, похоже, являются модификацией этого (Рис. 13 и 14).

В Греции мы встречаем высказывание Платона (9), что Бог разделил мировую душу вдоль на две части, которые соединил в форме буквы Х (Хи) и растянул между небом и землей. Это была первая буква их любимого имени бога и одного из названий креста. Мы также обнаруживаем, что скипетр Аполлона временами имеет форму креста (13). В древнем искусстве Геракл изображался несущим два столпа таким образом, что они образовывали крест над его плечами. Отсюда, возможно (Робертсон, 9), происходит миф о Христе, несущем собственный крест к месту распятия. В греческих церквях часто встречается символ полумесяца, увенчанного крестом, и этот символ, по-видимому, имеет дохристианское происхождение. (Рис. 15) Крест представляет здесь мужской, а полумесяц – женский элемент.

Крест также обнаруживается в Мексике, Перу и Центральной Америке. Его наличие на религиозных монументах вынуждало ранних исследователей приписывать это предполагаемому распространению христианского учения, допустив, что эти земли посетил святой апостол Фома. Однако, теперь считается, что в этом регионе крест возник независимо. В Мексике под знаком креста (4), называемым «Древом Пропитания» или «Древом Жизни», почиталось божество Инетцолькоатль. Это божество также носило облачение, украшенное крестами. Волосы Тозе, Великой Матери, тщательно укладывались на лбу в завитки, образующие кресты. Согласно Уэстропу и Уэйку (7), crux ansata также можно встретить в Мексике под названием «Древо Жизни», Согласно Робертсону (10), мексиканский бог представлялся в виде древа без ветвей, покрытого крашеной бумагой. Он также упоминает жертвоприношения через повешение на древе, а не на кресте. Мексиканцы связывали таинства с символом креста. В жертвоприношении девушки богине кукурузы жрецы носили кожу убитой и стояли с распростертыми в стороны руками. Священному древу придавали форму креста, на котором выставляли выпеченную из теста фигуру бога-спасителя.[3] Ее впоследствии съедали. Дохристианская древность символа креста в Мексике несомненна.

Согласно д'Альвелла (1), крест в Америке соединяет две родственные идеи: 1) символ четырех ветров, исходящих из кардинальных точек; 2) символическое мировое древо, древо жизни, древо нашей плоти, аналогичное скандинавскому Иггдрассилю, космическому древу, корни которого окружают вселенную. На Юкатане Кортес находил кресты три фута высотой, и они, как считалось, были связаны с жертвоприношениями солнцу и ветрам, ритуальным ветрам с каждой четверти небес. Ацтекская богиня дождей носила в руках крест, а весной жертв привязывали к кресту и пронзали стрелами.

В Северной Америке различные индейские заклинатели дождя рисовали на земле кресты с концами, направленными по четырем сторонам света. Пикани (1) выкладывали большие валуны в форме креста, который изображал «Старика на Солнце, правящего Ветрами». Крест, найденный на ракушках в насыпях в Нью-Мексико, очевидно, солярного или звездного характера (Рис. 16; вверху). Другие кресты такого типа появляются среди пиктографий индейцев Дакоты (Рис. 16; внизу).

Мексиканцы и майя считали древо жизни стоящим в центре вселенной с корнями в сточных водах, с ветвями в облаках, словно ищущими дождя. Мексиканцы почитали его как «Отца Нашего». Священный столб индейцев омаха означает космическое древо, «центр четырех ветров и обиталище птицы грома». Погребение древа среди западных племен североамериканских индейцев, вероятно, имело мифическое (2) отношение к помещению мертвого в древо жизни, и этот символизм мы часто встречаем в других местах. Подношения также (10) поднимали на деревья. Миссионеры обнаруживали в регионе Гудзонского залива древо, считавшееся магическим талисманом и символом плодородия. Гуроны (4) татуировали себя крестами. В Америке также находили крест с рукояткой (Рис. 17). Интересное отделение символа креста от конкретной фигуры было найдено среди индейцев муиска[4] и богота, которые растягивают две веревки крест-накрест над поверхностью потока или пруда, а в месте пересечения бросают в воду фрукты, масло и драгоценные камни в качестве жертвоприношения.

В Центральной Африке медные слитки всегда отливали в форме креста. Крест был распространен среди негров банту до того, как они познакомились с христианством. Современные нильские негры часто выбривают свастику на головах мужчин (Рис. 18). Среди (10) местных племен южной Нигерии, практиковавших человеческие жертвоприношения до начала двадцатого столетия, мы снова находим использование фигуры, растянутой на грубой виселице в форме андреевского креста.

В Индии равносторонний крест перемежается с лучистым диском. На древней монете мы находим крест, концы которого заострены, как наконечники стрел (Рис. 19). Интересно отметить в этой связи, что, согласно Карпентеру (5), Кришну иногда убивали из лука, а иногда распинали на дереве. Также считается, что место рождения Кришны было построено в форме креста, и что он был погребен в месте слияния трех рек, которое, конечно, образовало бы крест.

Инман рассказывает об очень интересной буддистской эмблеме в форме свастики (скопированной из Journal of the Royal Asiatic Society; Рис. 20) и воплощающей творческую идею, напоминающую о Crux ansata, но в гораздо более сложной форме. Каждая перекладина представляет фаллос под верным углом к телу, направленный к ячменному зерну, представляющему йони, женщину. Каждая перекладина отмечена одной и той же женской эмблемой и кончается тройственным треугольником, за которым находится сочетание солнца и луны, как мужская и женская эмблемы соответственно. Вместе они представляют мистическую арбу, «творящую четверку». Копии схожих крестов были найдены на останках того, что считается древней Троей.

Использование креста в Индии (10) в человеческих жертвоприношениях практиковалось вплоть до 1855 г. кхондами, первобытным племенем. Жертву вели в священную рощу и либо привязывали к кресту, либо помещали в трещину длинной ветви дерева с распростертыми руками, тело при этом удерживалось в вертикальном положении, образуя крест.

Буддисты Тибета помещали кресты на уличные углы, примерно как столбы-гермы в Греции и Риме.

Согласно Робертсону (10), китайцы помещали равносторонний крест в квадрат, это изображение представляло землю (Рис. 21). В Китае распространено высказывание «Бог устроил землю в форме креста». Христианский Отец Церкви также пишет: «аспект креста, что это, как не форма мира с его четырьмя направлениями? Восток сверху, север – правый конец (глядя со стороны креста), юг – левый, запад – нижняя часть». Форма креста также встречается на китайской мандале в связи с изображением вселенной, на котором боги находились сверху креста, а демоны в нижних областях.

Крест часто появляется в дохристианской северной Европе. Мы находим его среди галлов. Друиды (11), когда дуб умирал, снимали кору и придавали стволу форму столба, пирамиды или креста и продолжали поклоняться ему. Они также искали дубы, растущие в форме креста, и когда его внешний вид был недостаточно убедительным, привязывали к дереву перекладины или выравнивали ветви, чтобы получился крест. Черчворд (4) рассказывает о друидском кресте-анкхе, обнаруженном в Корнуолле и утверждает, что он схож с крестами, найденными в дольменах Бретани. Позднее на его верхней части был вырезан небольшой римский крест (Рис. 22).

Севернее мы находим лапландцев (16), которые метили своих идолов жертвенной кровью в форме crux ansata. Crux ansata был также найден в рунических монументах в Швеции и Дании.

На статуэтке галльского божества, найденной во Франции, туника покрыта крестами, напоминая об облачении Инетцолькоатля из Мексики. Этот бог держит в одной руке деревянный молоток, а в другой кувшин. Относительно молотка сказано (2), что у галлов Тау-крест означал молот Тора – не только инструмент разрушения, но и инструмент жизни и плодородия. Тот же символ, двухголовый молоток, связанный (9) в Египте с Осирисом, был также найден среди индусов (7), и является иной формой креста (Рис. 23).

Значение креста в христианстве обычно приписывают распятию Христа. В это процедуре римляне следовали примеру греков и восточных народов, прибивающих осужденных преступников к кресту, оставляя умирать. Зоклер утверждает, что распятие было прежде всего оскорблением осужденных на смерть, так как их тело становилось добычей животных и птиц. Тау-крест также использовался как инструмент пытки и также означал бесчестье осужденного. Его нельзя было использовать для римских граждан. Возможно, идея проклятия, иногда связанная с крестом, ведет свое происхождение отсюда.

Даже если оставить без внимания вопрос Робертсона (9) о том, была ли вся история о Христе мифом, совершенно точно, что мир был наполнен крестами задолго до христианских времен, и вполне понятно, что он рано стал символом новой религии; ведь крест был всегда, а его сила была лишь силой духа, наполнявшего символ. Наверное, не нужно указывать, что его использование как символа воскрешения, специфическая современная христианская интерпретация, ни в коем случае не ново. Мы уже говорили об этом, но уместно будет здесь упомянуть, что существует множество повешенных богов, предшествовавших Христу, и они тоже воскресали. Мы вспоминаем о повешенных Аттисе, Марсии и Одине, которые воскресли после своего испытания. То, что это повешение имело смысл распятия, доказывается тем фактом, что эти два слова была взаимозаменяемыми в древности и в христианские времена. Робертсон (10) рассказывает об изображении с острова Филы, на котором Осирис предстает в форме распятого бога, а над ним рыдают Исида и Нефтида. Если вспомнить, что дерево - это преимущественно материнский символ (12), значение процедуры станет очевидным: герой возвращается к матери за возрождением, так становясь бессмертным. Здесь древо – это, само собой, Древо Жизни. Бейли (11), обсуждая миф об Одине, приводит интересную репродукцию древнего креста, весьма схожего с деревом (Рис. 24). Юнг (12) отмечает, что «неудивительно, что христианская легенда преобразила древо смерти, крест, в древо жизни, так что Христос часто изображается на живом и плодоносящем дереве». Митра[5] изображается перерожденным в дереве (или помещенным в него), как и Осирис, Дионис и Адонис.

Зоклер (14) рассказывает, что в первую эпоху христианства следование за крестом для первых христиан все еще оставалось весьма мучительной реальностью, и нет следов почитания или поклонения кресту как таковых. Это нечто, что следует нести, а не почитать. Знак креста, однако, использовался в народе как средство против злых духов и исцеления одержимых дьяволом. Спрятанные знаки креста помещали в орнаменты, эпитафии и т.д., и он был рассеян среди объектом, напоминающих его формой, как трезубец, якорь или корабль с оснасткой; и в формах, уже используемых другими культами, как crux ansata и свастика. Но мир оставался слишком враждебным к христианству, чтобы можно было открыть показывать крест в религиозной связи. Согласно д'Альвелла, к концу третьего столетия христиане обозначали Христа монограммой первых двух букв греческого слова ΧΡΕΣΤΟΣ, отсюда . Этот знак посетил в видении Константина и привел к изменениям во внешнем смысле креста. В видении Константина крест присутствовал наряду с приведенной монограммой, и последнюю он принял как свой знак. Она стала военным флагом, знаком владычества над миром.

Добавление поперечной перекладины на вышеприведенной монограмме, как предполагается, указывает на Христа на кресте. (Мы также слышали, что эта монограмма происходит от crux ansata из Египта и означает имя одного из египетских богов.)

Константин помещал крест (2) на монетах во время своего правления наряду с изображениями Марса, Аполлона и т.д. Позже крест был повсюду. В пятом столетии crux ansata стал редким, кроме кельтских стран. Свастика в это время тоже встречается в Европе все реже. Латинский и равносторонний крест поначалу использовали без разбора. Лишь постепенно первый оказался ассоциирован с Западом, а последний с Востоком. Распятие, тело на кресте, впервые появляется в седьмом столетии. Весьма примечательно (12), что на ранних христианских изображениях Христос появлялся не прибитым к кресту, а стоящим перед ним с распростертыми руками. Предполагалось, что поза распятия может быть заимствована из персо-скифского обычая убивать «посланца» богу, сдирания кожи и набивания ее в позе с распростертыми руками. Это аналогично «послу» евреев, и в обоих случаях идея формы креста может происходить из того факта, что у диких народов на языке поз или образном письме это поза посла или посредника. Поскольку она меньше всего подходит для самозащиты, то становится знаком полного подчинения и принятия, когда индивидуум отдается на волю некой высшей силы.

В средние века распятие стало одной из самых популярных тем для художественного воспроизведения. Также в это время крест стал символом народных обрядов, пример тому рыночные кресты в Германии и т.д.

Константин заложил основание средневековой концепции креста как знака миссионерской силы христианства, которая достигла своей вершины во время крестовых походов. Вознесение креста над районом означало возвещение о миссионерской работе или тот факт, что этот район присоединился к Церкви. Наконец, крест стал священным и почитаемым в служении Церкви. Это был знак защищающей благодати.

В конечном счете крест начал творить чудеса сам по себе, и о нем слагали легенды, как о живом существе. Одна из самых интересных историй появляется в мистической поэме тринадцатого столетия, принадлежащей перу Джиакомо да Вараггио.[6] Религиозное искусство того времени было глубоко символичным и формализованным.

Реформация принесла глубокие изменения в интерпретацию креста. Он стал означать страдание и несчастье, посланные Богом, чтобы призвать человека к покаянию и чтобы он мог признать Божью помощь и укрепиться в вере. Не Христос Крест должен нести человек, а свой собственный (Лютер). Реформированная Церковь противостояла всяким метафорическим изображениям Креста. Под этим влиянием христианское искусство претерпело глубочайшие изменения в изображении Страстей Христовых: они стали более реалистичными и менее символичными.

Из этого краткого обзора мы видим, что крест обозначал многие вещи. Фигура человека с распростертыми руками, и все, что его поза означает, уподобляется кресту. Мы видим его как знак дождя и плодородия. Он играет важную роль в солнечном культе. Это важный знак, прогоняющий злое. Это магический талисман плодородия. Мы встречаем его и как Древо Жизни – не только как знак жизни, но и как символ бессмертия. Эти множественные значения креста могут быть приведены к единству только посредством осознания, что крест – это символ либидо. Древо Жизни и крест всегда загадочным образом отождествлялись с фаллическими эмблемами, но это не обязательно должно быть так, так как аналогия либидо может принимать специфически фаллическое значение, то есть, может применяться в узко сексуальном смысле. Многие авторитетные авторы задавались вопросом, имеет ли крест какое-то отношение к двум кускам дерева, которые использовались для получения огня в религиозных церемониях. В рамках теории либидо эта связь оказывается допустимой, хотя эта связь слишком сложна, чтобы обсуждать ее здесь. Крест определенно выражает идею союза (что особенно очевидно в форме crux ansata), ведь эта идея относится в особенности к мысли о вечном возрождении, которое, как мы показали, тесно связано с крестом.

Кажется очевидным, что крест в своем фундаментальном значении, а также в своих дополнительных функциях, бесспорно является символом либидо. Мы предполагали некоторое понимание читателем теории либидо, так как обращаться к ее психологическим аспектом выходит за рамки нашей работы.

Библиография [7]

1. Goblet d'Alviella, (Count) Eugene. The Migration of Symbols, 1894.

2. The Encyclopedia of Religion and Ethics. Ed. James Hastings. 1910.

3. Westropp, Hodder M. Primitive Symbolism as Illustrated in Phallic Worship or the Reproductive Process. 1885.

4. Churchward, Albert. Signs and Symbols of Primordial Man. 1913.

5. Carpenter, Edward. Pagan and Christian Creeds; Their Origin and Meaning. n.d.

6. Mortillet, Gabriel de. Le Signe de la Croix avant le Christianisme. 1866.

7. Westropp, Hodder M., and C. S. Wake. Ancient Symbol Worship. Influence of the Phallic Idea in the Religion of Antiquity. 1875.

8. Inman, Thomas. Ancient Pagan and Modern Christian Symbolism. 1874.

9. Robertson, John Mackinnon. Christianity and Mythology, 1900.

10. Robertson, Joh n Mackinnon. Pagan Christs. Studies in Comparative Hierology. 2nd edn., 1911.

11. Bayley, Harold. The Lost Language of Symbolism. 1912.

12. Jung, Carl Gustav, Psychology of the Unconscious. Tr. B. Hinkle. 1916.

13. Baldwin, Agnes (Mrs. Brett). Symbolism on Greek Coins. 1916.

14. Zockler, Otto. The Cross of Christ. Tr., 1877.

15. Blavatsky, Helena Petrovna. The Secret Doctrine. 1888.

16. Knight, Richard Payne. The Symbolical Language of Ancient Art and Mythology. 1876.

Доктор Юнг: Спасибо за прекрасный и весьма полный отчет в исторической и этнологической области; действительно, материала невероятно много. Я лишь хотел бы, чтобы вы обратили больше внимания на теорию либидо этого символа. Это такой универсальный символ, что он покрывает огромную область мысли, и крайне трудно понять, что он значит. Как вы говорите, его можно проследить вплоть до доисторических времен. Среди доисторических останков в Швейцарском Национальном музее здесь, в Цюрихе,, есть солнечные колеса, выкопанные неподалеку, датированные Бронзовым веком. Это обычные небольшие колеса, примерно четыре дюйма в диаметре, круги с четырьмя спицами, самая древняя форма креста. Их, вероятно, носили как некий талисман.

С палеолитической эры до нас дошли поразительные рисунки на камнях (в пещерах Альтамира в Испании, например), натуралистичные изображения животных – лошадь, северный олень, мамонт и т.д. И чудесный рисунок носорога с птичками на спине был обнаружен в Родезии;[8] там также есть рисунок несущегося носорога с напряженными мускулами, что поразительно с натуралистической точки зрения. Затем неожиданно бросается в глаза, что на этих изображениях у животных нет ног, и можно предположить, что причина в том, что художник их не видел, так как они утопали в траве; так что это были первые импрессионисты, и современный мастер не справился бы лучше. Возраст этих произведений потрясающий, вероятно пятьдесят-шестьдесят тысяч лет. В Родезии, кроме того, помимо этих натуралистичных изображений, был обнаружен круг с двойным крестом внутри. Итак, если полагать за этими людьми наивное натуралистичное воспроизведение, где они могли видеть такой крест? Этот символ был порожден той же расой, а это самая абстрактная идея. Как это объяснить? Можно сказать, что первый философ сел и стал размышлять о солнце как колесе, катящемся по небесам. Но тогда не существовало колес, ведь тележка была изобретена гораздо позже, вероятно, в Бронзовом веке. Или он мог зайти дальше и подумать о четырех сторонах света. Но нельзя проецировать позднее мышление на таких примитивных людей, это исключено, так что остается думать, что они видели эту вещь, это было видение.

У примитивных людей было не отягощенное сложностями непосредственное восприятие, не только внешних, но и внутренних вещей, субъективная часть процесса апперцепции. Внешнюю часть этого процесса называют реальным объектом, но есть и субъективная часть, та, что внутри. Вы были бы поражены, если бы увидели себя так, как вижу вас я, например, как и я удивился бы, если бы вы рассказали, как видите меня. У этих первобытных людей было такое яркое восприятие, что они могли самым поразительным образом воспроизводить все, что видели. Пролетели тысячи лет – и только сейчас развитие искусства достигло равно натуралистичного характера. С таким восприятием объекта мы должны предположить острую способность видеть в целом, в том числе и вещи внутри. Ест хорошо известная теория о пещерных рисунках, что они представляют собой магические образы, призраков животных, которые собирались в пещере для магических целей, вероятно, чтобы обеспечить обильную охоту, что было жизненно важно для первобытного человека.

То же самое можно наблюдать среди первобытных племен, живущих сегодня. Один миссионер рассказывал о мальчике-негре, который недавно потерял мать, и вечером, когда все собирались у костра на ужин, откладывал для нее пищу и разговаривал с ней. Миссионер сказал: «Твоей матери здесь нет», и мальчик ответил: «Но она здесь, ведь она говорит со мной». Он слышал ее голос и сказал миссионеру, что она сказала. У этого мальчика было субъективное восприятие. Если бы этот миссионер попросил его зарисовать мать, мальчик нарисовал бы женщину, и мы бы даже не знали, что на рисунке призрак!

Так что когда рисункам столько лет, и нет никаких признаков того, что же на них изображено, мы не можем знать, реальные или призрачные животные изображены на этих рисунках в Дордонье. Возможно, они думали, что реальные животные соберутся там же, где и призрачные; собрав там призраков, они рассчитывали привлечь в эту область реальных животных. Первобытные племена до сих пор так делают; они не осмеливаются покинуть свои обиталища, населенные духами предков, и отправиться в чужеземные страны, где духи будут к ним враждебны. Так что это люди, возможно, считали, что, охраняя призраков, они получат ману, здоровье, плодородие, связанные с идеей духов предков. У нас нет никакой возможности различить, вынести действительно взвешенное мнение относительно рисунков столь древних, реальные то животные или призраки, увиденные внутри.

Есть два рода образов, видимых внутри: зеркальные образы или образы из памяти тех вещей, которые можно встретить в объективной реальности, и их нельзя отличить от образов реальных вещей; а кроме них, есть еще абстрактные картины или узоры напрямую из бессознательного, как, например, треугольники или круги или любые другие геометрические узоры. Так что мы обнаруживаем у первобытного человека два рода восприятия – конкретные картины и абстрактные узоры. Часто задаются вопросом, откуда они взяли такие сложные геометрические фигуры, треугольники, квадраты и круги, которые нельзя встретить в природе, разве что в кристаллах. Мы выводим их из процесса мышления. Потому я полагаю, что этот крест действительно призрак – психическая реальность в эру палеолита. Мы не можем сказать, что это было лишь колесо; скорее можно предположить, что колесо было открыто посредством абстрактного видения. Это только догадка, но есть определенные свидетельства того, что так оно и было. Так что человек палеолита видел абсолютно абстрактного, подлинного призрака, и это оказало на него огромное впечатление, как и на христианского мистика оказало впечатление видение креста с Христом, распростершим руки; или как было со святым Губертом, увидевшим крест меж рогов оленя.[9]

Вопрос в том, что он представляет? Это определенно древнейший известный нам символ, и настолько абстрактный, что объяснить его совершенно невозможно, если не опираться на контекст, окружающий материал. Но если проследить его через эпохи до современности, то можно получить не только полную историю этой особой психологической сущности, но и почти цельное представление его фундаментальной важности.

Миссис Сойер: Они могли получить его от лучей солнца.

Доктор Юнг: Это могло быть солнце или звезда. В Вавилонии такие формы использовались как украшения царей. Но если естественный человек тех дней изображал лишь солнце, это было бы натуралистичное изображение, вроде шара или круга с бесконечным количеством лучей. Он бы не увидел в нем крест. Это произошло бы тысячами лет позже, возможно, от колеса. Интересно то, что в те натуралистичные времена появился такой абстрактный символ со всеми этими делениями.

Есть другие абстрактные символы, которые могут быть объяснены, если можно объяснить, как изобразительное письмо Египта стало священным письмом и, наконец, современным арабским, в котором иероглифы выродились в обычное письмо. Такие символы – своего рода банальные сокращения; нам доступно видеть, как некоторые вещи вырождаются в обычные или сокращенные формы. Символ в некотором роде теряет силу, свою изначальную ценность. Изначально в Китае только святые и жрецы умели писать, и потому все клочки бумаги собирали, ведь письмо было священным. И оно имело прекрасный и почитаемый характер, как все еще можно видеть. Но в современном письме нет ничего почитаемого, оно потеряло всякое символическое значение.

Но этот символ креста его не потерял; его значение усиливалось в веках. Он не стал банальным, его нельзя объяснить процессом вырождения. Напротив, это вечно живой символ. Те из вас, кто зарисовывает бессознательный материал,[10] знают, как часто он играет важнейшую роль в анализе, даже для тех, кто считает себя далеко ушедшими от традиционного христианства; поразительно наблюдать, как они начинают рисовать его символ, крест. Это началось, как мы видели, в отдаленном прошлом, и никогда не теряло своей значимости. Его можно найти во всех углах земли, даже в Мексике до пришествия христианства. Когда испанские конкистадоры и падре прибыли, они считали, что их опередил дьявол, научив людей почитать крест, предположительно, за семь столетий до Христа. Отцы Церкви говорили, что в Греции дьявол предвозвестил пришествие Христа мифом о Дионисе, так что когда подлинный Спаситель пришел, греки могли сказать: «О, дьявол нас этому уже научил». Падре думали, что это тот же старый трюк, что Сатана снова пришел и научил их делать кресты. Это одна из причин, по которой они уничтожили прекрасную древнюю цивилизацию майя; ныне сохранились только две буквы их алфавита, например.

Символу креста присуща исключительная универсальность, непреходящая таинственная сила, ее можно назвать психической, она снова и снова выражается в изначальных психических фактах в человеке. Чтобы понять этот факт, мы проследили этот символ через всю его историю, этнологическое распространение. Доктор Баррет сегодня предоставил вам информацию со всех концов земли. Из этого материала вы узнали, что он символизирует солнце, когда заключен в круг; это символ жизни; а также секса; это аббревиатура человеческой формы; это дерево; это земля и, более абстрактно, плодородие; а также колесо, молот, топор и многое другое. Это собрание разнородных объектов. Как они связаны?

Это напоминает о тех знаменитых последовательностях, которые Ламгольц описал в своей книге Неизвестная Мексика,[11] где определенные индейские племена считали тождественными три разные вещи – hikuli, кукуруза и олень для них одно и то же, например.[12] То же существует среди бразильских индейцев, которые называют себя красными попугаями. Они не птицы и не сидят на деревьях, но для них разницы нет. Они говорят: «Да, у нас человеческий облик, но мы красные попугаи».[13] Они, должно быть, чувствуют внутреннее единство, нечто выходящее за пределы формы. Мы, конечно, потрясены тем, что очевидно различные вещи могут быть тождественными.

На ту же головоломку я натолкнулся среди негров, живущих на горе Элгон. Я предположил, что они поклоняются солнцу, но они подняли меня на смех, словно я сказал непристойную глупость. Я был сбит с толку. Бог называется солнцем, adhista, а не mungu, что на суахили, как я считал, значит «бог». Чтобы обозначить adhista как Бога, они говорили adhista mungu. Но поскольку они называли его mungu на востоке, то почему не в зените? В конце концов я обнаружил, что дело было в самом восходе, а не в солнце, в этом моменте, в котором они пребывали, их субъективная эмоция была связана с восходом.[14] Так что ключ в том, что самые разнородные объекты могут сблизиться, будучи рассмотренными под определенным субъективным углом, например, с точки зрения их ценности или значимости. Видите ли, можно сказать, что вещи, которые стоят одинаковую сумму денег, равны друг другу, взаимозаменяемы. Но возьмите первобытного человека, который знает только монеты, и скажите ему, что сто золотых франков и банкнота в сто франков – это одно и то же, и он рассмеется вам в лицо. Людям нужно привыкнуть к этой идее. Монеты и бумага – это совершенно разные вещи, но у нас одинаковое субъективное ощущение, неважно, золотая монета это или банкнота. И для первобытного человека, для которого субъективное имеет непосредственное и величайшее значение, не имеет значения, что вещи по сути своей различны, важно лишь, что они производят в нем одинаковую эмоцию – самые разные вещи выстроятся на одном поле, так сказать.

Мана может быть голосом вождя, или его дыхание – это мана, жена вождя – это мана, его стул, хижина, все это мана. Копье, каноэ, молния, некое дерево – это тоже мана. Если они слышат граммофон, то говорят mulungu. [15] Эти разные вещи тождественны в аспекте маны, они одинаково в ним всем относятся. Они преклоняются перед ними, стараются их не касаться или соблюдают другие церемонии, поскольку это мана. В этом случае не имеет значения, что это за объекты, важны лишь субъективные эмоции. Иногда сегодня это мана, а завтра уже нет. Это может быть снова конкретный объект. Например, предположим, что первобытный человек наткнулся на старую бензиновую канистру, пинает ее, а через две недели заболевает. Он начинает думать, что канистра была маной, и ее не следовало оскорблять. Так что он отправляет сына за ней в саванну с подношением фруктов и масла, чтобы ее умилостивить, и впоследствии будет очень почтительным, проходя мимо.

Есть история о старом якоре, выброшенном на берег. Негр отломал один из заостренных концов, чтобы использовать вместо плуга, и вскоре заболел. Так он узнал, что якорь был маной, так что он вернул отломанный конец назад со всем возможным почтением, и впоследствии всегда низко кланялся, приходя мимо. Будучи маной, самые разнородные вещи оказываются тождественными, частями божественного процесса. То же можно видеть в нашей психологии. Например, мужчина с материнским комплексом видит свою мать почти в каждой пожилой женщине, или в женщине определенного рода, даже в собственной дочери. Все они одинаковы, целый ряд, все на одно лицо. Мы не осознаем такие вещи, но они случаются каждый день.

Вождь пуэбло, с которым я был знаком, долго пытался найти подходящее подобие, чтобы выразить свои чувства относительно солнца. Наконец, он сказал: «Человек в горах даже не может развести огонь без солнца». Дерево не разгорится, деревья не будут расти без солнца, так что солнце и жизнь – это одно и то же. И секс – это жизнь, ведь в результате рождаются дети, так что солнцу иногда приписывают фаллос как символ порождающей силы.[16] Жизнь, человеческая форма, человек, живое, продукт плодородия, даже боги имеют человеческую форму. Кроме того, дерево символизирует жизнь. Оно живо, как человек, с головой, ногами и т.д., и живет дольше человека, так что оно впечатляет, в дереве есть мана. Трехгранные тополя в африканской саванне достигают невероятной высоты и, как правило, почитаются с благоговением. Деревья говорят. во множестве племен люди отправляются и говорят с деревьями, отождествляются с ними. Изначально дерево сажали, когда рождался ребенок, и пока жило дерево, жил и ребенок – другой случай тождественности. Деревья питают своими плодами, и так обретают материнские качества. Есть германская легенда, что ясень и ольха были первыми людьми, и есть такая же история о мужском и женском древе в персидской мифологии – они были первыми человеческими существами. Есть мировое древо Иггдрассиль, корнями глубоко в земле, а кроной в небесах; первая жизнь произошла от этого древа, и в конце мира последняя пара будет погребена в Иггдрассиле; человеческая жизнь начинается и кончается в дереве.[17]

То же самое и с землей. Она плодородна, очевидно является матерью, дающей жизнь как солнце является жизнью и сексом. Через эту функцию они тождественны. У всех этих вещей одна функция, одно и то же значение, так что они представляют одно и то же. Приложив символы к орудиям, первобытный человек получил свои инструменты. Колесо, молоток, топор – это были первые инструменты, и они также дают жизнь, содержат дух. Боевой топор спасает мою жизнь. В некоторых примитивных языках к названию инструмента или оружия добавляется префикс или суффикс, означающий, что оно живое; мой меч живой, твой – мертвый. Так что все инструменты на самом деле живые, поскольку облегчают нашу жизнь. Колесо настолько важное изобретение, что попробуйте пожить без него и увидите! Поживите в первобытных условиях, и увидите, что случится, если потеряется такой простой материнский инструмент, как игла. Человек с радостью заплатит за нее непомерную цену. Оружие – это животворный защитник против нападений диких животных. В минойской цивилизации почитали обоюдоострый топор как священный предмет. Минойцы были мастерами в резьбе по дереву; великий дворец Миноса на верхних ярусах был возведен из дерева.

Так что, как мы видим, солнце, жизнь, секс, человек, колесо, молот, топор, все эти и многие другие вещи идентичны, поскольку действуют одинаково. И крест символизирует все это, вмещает все это, все можно воспроизвести в форме креста. Он напрямую изображает проводимую жизнь, а поскольку это жизнь, он крайне важен. Многие первобытные люди боятся, что жизнь истощится, и потому приносят жертвы к самому ее центру, и это центр креста. Индийцы делают крест из двух веревок над прудом и приносят жертвы в его центр, поскольку он означает живительный источник. Они питают его, чтобы источник жизни забил снова. И крест – это апотропный символ. Он используется для защиты, для изгнания зла, которое приносит смерть; если человек обладает тем, что дает жизнь, смерть не властна над ним. Люди до сих пор крестятся во время опасности или грозы. Во время недавних беспорядков в Иерусалиме[18] христиане метили крестами двери, чтобы защититься от арабов.

А теперь сделаем заключение. Почему то, что дает жизнь, обозначается крестом?

Доктор Баррет: Человек склонен к антропоморфизации всех представлений о жизни, и потому делает из собственной фигуры форму креста.

Доктор Юнг: То есть вы считаете, что крест – это человек как источник маны? Вы имеете в виду что-то подобное? Человек действительно воспринимает себя как творца в сексуальности. Секс – это союз двух разных начал, половой акт – это встреча двух противоположных направлений. Ассоциация креста и сексуальности показана фаллическими крестами, которые упомянул доктор Баррет, так что в той мере, в какой жизнь проистекает из секса, человек считает себя дающим жизнь черед сексуальность.

Другой источник плодородия – это земля. Для древнего первобытного человека земля была плоской, и они считали ее горизонт кругом. В более продвинутой цивилизации североамериканских индейцев земля представляется кругом, и они накладывают на него четыре кардинальные точки. Наблюдатель натуральным образом всегда находится в центре этого круга или креста. Так мы снова возвращаемся к символу креста в круге. Если фигура человека представляет крест, круг определенно представляет горизонт. Или может быть так, что магический круг нарисован вокруг человека как мана-фигуры. Мана-фигуры всегда в некотором роде табуированы. Могу себе представить, что примерно таким образом зародилось солнечное колесо. Мана человека, земли, дерева и так далее – жизнь во всякой форме – была изображена в виде креста и круга, очевидно на основании сходства формы человека и дерева с крестом, а в случае земли на основании делении горизонта. (В астрологии знак Земли - ⊕, а Венеры - ♀).

Но это объяснение символа через объективацию, и мой вопрос в том, почему дающее жизнь изображается как крест? Он не только символизирует солнце, он символизирует секс, или указывает на горизонт, или человеческую форму, но они не обязательно предполагают крест. Не вполне ясно, почему он должен означать все эти мана-объекты. Возьмите необычные электрические явления, вроде молнии, полярного сияния и так далее, все они связаны с электричеством, но что такое электричество? Крест означает сущность всех этих объектов, как электричество означает сущность, силу или мощь во всех различных проявлениях.

Доктор Баррет: Может быть, дело в интуитивной идее, что крест будет верным символом для всего этого?

Миссис Бейнс: А разве не нужно вернуться к изначальному видению первобытного человека, к интуиции?

Доктор Юнг: Да, вероятно, одним из первоначальных озарений человека было то, что верной формой для выражения источника маны будет крест. Платон говорит в Тимее, что когда демиург создал мир, он разделил его на четыре части, а затем снова сшил их, четыре шва образуют форму креста.[19] Здесь происхождение мира связано со знаком креста, изначальным актом дарения жизни. Пифагор, предшествовавший Платону, говорил, что основное число – это четыре, tetraktys, которое почиталось пифагорейцами как мистическая сущность. В Египте Восемь было священным собранием богов, Огдоадой. Здесь за происхождением мира наблюдают восемь обезьян и четыре лягушки. У Гора, восходящего солнца, четыре сына. Четверку можно найти в легенде о рае, где из Эдема, источника жизни, вытекают четыре реки.[20] Так что поскольку четыре – это одно из примитивных чисел, которые первыми геометрически визуализировали в доисторическую эпоху, когда еще не был открыт абстрактный счет, люди, вероятно, видел крест в форме четверки. Эта фигура напоминает об обычных крестах: + и ×. Так что число четыре и крест, вероятно, тождественны.

Моя идея в том, что символ креста зародился не от внешней формы, а от внутрипсихического видения первобытного человека. Особый характер видения выражает, насколько оно доступно для человека, сущностное качество энергии жизни, проявляющейся не только в нем, но и во всех объектов. То, что эта жизненная энергия связана с крестом и числом четыре, для меня абсолютно иррациональный факт. Я не знаю, почему она воспринимается в такой форме; я лишь знаю, что крест всегда означал ману или жизненную силу.

Деревянная фигурка бога

Из Аккры, Золотой Берег [современная Гана]

Церемониальный деревянный меч

Из Батака, Суматра [Индонезия]

Маска (дерево). Индейцы опайна, северо-западная Бразилия

Шляпа для воздействия на духов риса

Сулавеси [Индонезия]

Узор на глиняном сосуде

Египет

[1] Номера в скобках относятся к библиографии, подготовленной доктором Барретом, в конце отчета. Примечания редактора.

[2] Разрушенный город майя на Юкатане, в южной Мексике. См. Symbols of Transformation, CW 5, par. 400 (как и в изд. 1912 г.); «крест Паленке» см. в ibid., pl. XLIa. Согласно Merle Greene Robertson, The Sculpture of Palenque (5 vols., Princeton

University Press, готовятся к печати), Тау особенно распространен в искусстве и иконографии Паленке. Он появляется на нагрудных украшениях правителей уже с шестого столетия до н.э., на каменных скрижалях и лепных скульптурах, а также в оконных проемах стен зданий. (Из личного общения.)

[3] Согласно "Transformation Symbolism in the Mass" (1941), CW 11, par. 340, поедаемая фигурка из теста представляла Уицлипоцли.

[4] Sems.: «Маскоги», как и в Psychology of the Unconscious (New York, 1916 edn.), p. 300. (Семейство индейцев мускоги населяло юго-восточные земли Соединенных Штатов.) В CW 5, par. 407 Юнг заменил на «индейцы муиска из Перу».

[5] Ср. Psychology of the Unconscious (1916 edn.), p. 278; CW 5, par. 368.

[6] Также известного как Якоб де Ворагин. Речь идет, вероятно, о Золотой Легенде.

[7] Пункты библиографии были проверены и исправлены, где необходимо.

[8] Юнг, вероятно, видел, большую фотографию рисунка носорога с птичками, опубликованную в Illustrated London News, 14 July 1928, pp. 72-73, вскоре после его открытия в юго-западном Трансваале (Южная Африка). Рисунки на камне, или петроглифы, колесообразных форм, которые он упоминает несколькими строками ниже, были также воспроизведены в Illustrated London News, 20 April J 929; они тоже были найдены в Трансваале. Среди них было то, что можно назвать звездой, крестом и солнцем. Петроглиф из той же области, состоящий из концентрических кругов, изображен в C. G. Jung: Word and Image, p. 80. Комментарии о таких артефактах см. в "The Tavistock Lectures" (1935), CW 18, par. 81, n. 6.

[9] Св. Губерт (ум. 727 г.) из Льежа, покровитель охотников. Согласно легенде, встреча с оленем во время охоты на Страстную Пятницу отвратила его от мирской жизни.

[10] То есть, те, кто занимаются «активным воображением», психотерапевтической техникой, включающей в себя «сознательное погружение в бессознательное, содержания которого затем созерцаются, изображаются, … зарисовываются, вылепляются, иногда выражаются в танце … и которым посвящаются размышления». (Aniela Jaffe, C. G. Jung: Word and Image, p. 115).

[11] Carl S. Lumholtz, Unknown Mexico (London, 1903).

[12] Развитие этого утверждения см. в "On Psychic Energy" (1928), CW 8, par. 121 и n. 79. Hikuli – это (мексиканское) слово народа уичоли, означающее мескалин.

[13] Юнг снова цитировал эти слова еще раз только однажды в последней работе "Symbols and the Interpretation of Dreams" (написана в 1961 г., опубликована в Man and His Symbols, 1964), CW 18, par. 465.

[14] Ibid., par. 551.

[15] Ibid., где Юнг утверждает, что mungu на суахили происходит от полинезийского mulungu. См. также выше, 20 фев. 1929 г., прим. 3.

[16] Самое раннее описание Юнгом солнечного фаллоса, который являлся в галлюцинациях психотику примерно в 1906 г. см. в Symbols of Transformation, par. 151 (как и в изд. 1912 г.) Это стало классическим случаем для Юнга в 1910 г., когда он встретил ссылку на солнечную трубу в древней митраистской литургии. См. также "The Structure of the Psyche" (1927), CW 8,

par. 317-319 и "The Concept of the Collective Unconscious" (1936), par. 105.

[17] Об Иггдрассиле, космическом ясене в норвежской мифологии см. Symbols of Transformation, pars. 349, 367 (как и в изд. 1912 г.) и "The Philosophical Tree" (1945), par. 461.

[18] Еврейско-арабское столкновение у Стены Плача в 1928 г.

[19] Timaeus 36B. См. "A Psychological Approach to the Dogma of the Trinity" (1940), CW 11, par. 190 и приведенную диаграмму, а также Symbols of Transformation, pars. 404, 406 (как и в изд. 1912 г.)

[20] В Aion (1951), CW 9 ii, par. 353 четыре реки – это Гихон, Фисон, Хиддекель и Евфрат.

---

Дата добавления: 2015-11-30