Лекция IV от 30 октября 1929 г.

Доктор Юнг: Вернемся к нашему сну. Два комитета готовят материал к следующему семинару, так что я воздержусь от обсуждения символизма креста и полумесяца, так как мы услышим о них позже.

Мы уже говорили о котле, но оставались в рамках мифологического аспекта, архетипического символа – очень конкретно и слишком объективно. А что он значит как психологический факт? Например, когда нам снится мистическая четверка Пифагора и греческих философов, мы, естественно, задаемся вопросом, что же такое эта четверка? То, что она указывает на четыре функции, это самое верное, что мы можем сказать о ней сегодня, но тысячу лет назад люди могли бы продвинуться гораздо дальше. Она может значить то, что сейчас недоступно для нашего понимания. Изначально это были четыре сына Гора, позже четыре евангелиста, а в двадцатом веке – четыре функции. «Это был конкретизм», - скажут люди. Такие древние символы неистощимы. Это не объекты разума, а категории воображения, которые можно сформулировать десятью тысячами разных способов. Они неистощимы, потому что предшествуют разуму, они основа всего умственного. Если вы спросите, откуда я это знаю, то у меня нет абсолютных свидетельств. Другой пример – это четыре кардинальные точки горизонта у индейцев пуэбло, но они были уже цивилизованными, мы не застали их первобытной стадии, чтобы выявить изначальную бессознательную форму идеи.

Я упоминал хороший и поразительный пример такого истока, который наблюдал сам, исток идеи молитвы среди племени элгоньи в Африке.[1] … Живая сущность их тел держится в руках и отдается восходящему солнцу. Для нас это значит: «В руки Твои предаю дух свой, Господи». Я заключил, что момент восхода был их Богом, и в этот момент они предлагают свои души. Но сами они совершенно не осознавали этот смысл. Эти вещи появляются из ниоткуда. Чем дальше в прошлое, от австралийских племен до человека палеолита, тем больше поразительно проработанных ритуалов, и объяснения им нет. Бессознательная природа человека принуждает его к таким вещам, они выражают его естественную структуру, словно сама Природа прославляет восходящее солнце. Каждое животное, каждое растение, каждый цветок занимают определенное положение по отношению к восходящему солнцу, и человек делает то же самое, не зная, зачем.

Так что символы существуют прежде сознания. По этой причине мы совершенно не осознаем собственные обряды. Многие из них необъяснимы. Может кто-нибудь дать мне удовлетворительное объяснение смысла рождественской ёлки? Предположим, появился китаец и спросил, что она значит. Вы бы сказали: «Она стоит в память о дне, когда родился наш спаситель». «Это предписано священными книгами? Есть какие-нибудь свидетельства, что в вифлеемском хлеву было такое дерево?» Мы такие же тупые и глупые, как первобытные люди, прославляющие восходящее солнце.

В моем родном городе, Базеле, каждый год 13 января три танцора в масках грифона, льва и дикаря спускаются по Рейну на плоту; выходят на берег и танцуют вокруг города. Никто не знает, почему. Это поразительно видеть в современном городе. Такие вещи появляются помимо разума и сознания. В начале было действие, и только потом люди придумали мнения на их счет, или догму, объяснение того, что они делают.

Так же и с котлом. Сначала это была дыра в земле, а затем котелок, в который наливали воду, опускали мясо и раскаленные камни. Мыслитель среди них задался вопросом: «Что вы делаете? – Это вместо полости в камне, в которой наши предки готовили пищу?» Он связал одно с другим. Почему нам снится котел? У старых ведьм были котелки, у алхимиков были тигли, так что все ведет к дыре в земле. Это была первая идея магического котла. В работе Psychology of the Unconscious есть описание церемонии вачанди, в которой дыра в земле самым очевидным образом представляет женские гениталии.[2] Это основное место, изначальное отверстие для готовки, из которого выходят вещи. Бессознательное хватается за процедуру готовки как символ творения, трансформации. Вещи входят сырыми и выходят новыми, преображенными, и после готовки они лучше на вкус. Магический котел – это подходящее выражение для того, что преображает вещи. Для того, чтобы вызвать дождь, примитивные племена опрыскивают землю. В племени индейцев в северной Калифорнии[3] жрецы и лекари собираются и поют песню жаб, подражая хору лягушек во время сезона дождей; чтобы вызвать дождь, они поют как лягушки во время дождливой погоды. Они пытаются принести изменения с помощью таких аналогий.

Итак, из снов этого человека видно, что вещи начали сближаться, но делая шаг вперед, затем он всегда отступает. На него нельзя давить. Постепенно в нем пробуждается убежденность, что необходимо измениться, и для этого бессознательное делает предложение. Сознание спрашивает: «Какого черта ты стоишь на месте?» Он поднимает руки, но следует обратное движение. Потому бессознательное приходит с советом: «Вот тебе котел», как первобытный человек, который без всякого стыда обращается к магии, когда все остальное не помогает. У нас есть современное объяснение символизма четырех, а есть ли оно для котелка? Должен сказать, что когда люди изобрели котлы для готовки, им придавали лица, глаза, уши, человеческую форму. Есть чудесная коллекция перуанских котлов в Музее Естественной Истории в Нью-Йорке, и среди них персонифицированные котлы, и стоит придать им человеческую форму, можно тут же найти аналогию в человеческом теле. Если поместить котел в человека, он становится котлом.

Миссис Кроули: А Святая Святых не то же самое?

Доктор Юнг: Да, но на тысячу лет позже, когда кухня стала священным местом, местом, где всегда горит огонь. Совместная трапеза, ужин любви, все это на самом деле сначала происходило в кухне. Были кооперативные общества готовки, сначала преимущественно в Риме, в городе с населением в два миллиона человек в то время. Тогда социальные условия были непростыми. Улицы были узкими, домов не хватало, не было места для готовки, и чтобы не умереть с голоду, люди обустраивали места для общего питания, которые гарантировали членам общества разовое питание в день.[4] Это была кухня и человек, заведовавший приготовлением ужина, и эти общества были под покровительством святого или героя. Одним из героев был Геракл и, вероятно, Гермес, Трижды Великий Гермес, и Христос, другой мистический бог. Тот, кто готовил трапезу, читал вслух, когда собирались остальные члены; послания св. Павла были впервые прочитаны именно в подобной обстановке…[5]

То, что котел стал живым символом, подтверждало, что котел в человеке, а человек – это котел. Но какая часть человека? В случае женщины можно сказать, что это матка, которая приносит перерождение, а как насчет мужчины? Мужчина, похоже, бестолковое устройство, что он может сделать? Тщательно рассмотрим историю символа. Сначала дыра в земле (негры вымазывают дыру глиной), затем котел был вынут, а потом какой-то фантастический художник придал ему лицо, так почему бы не приделать ему ноги? И где же котел в нас?

Предположение: Это мозг?

Доктор Юнг: Нет, это никогда не мозг. Помню вождя пуэбло, который сказал: «Мы считаем всех американцев сумасшедшими, потому что они верят, что думают головой, ведь мы знаем, что думаем сердцем». Негры думают своим желудком.

Доктор Хардинг: Библия говорит: «…из чрева потекут реки воды живой».[6]

Доктор Юнг: Да, это абдоминальная полость. Вот следующая аналогия. Наполняя котел, вы наполняете живот; как еда преображается в котле, так и в желудке. Так что следующим шагом будет сконцентрировать на теле. Потом те святые из Индии концентрируются на своих пупках. И ментальные процессы живота играют критическую роль в сновидениях. А что же насчет желудка как органа мышления? Есть вероятность, что все может измениться, если самая важная функция находится в животе.

Предположение: Это солнечное сплетение?

Доктор Юнг: Да, plexus solaris, мозг симпатической системы; она менее сконцентрирована в мозге, но является центром всей вегетативной деятельности. Там находится главное скопление нервных узлов, имеющее доисторическое происхождение, оно древнее спинномозговой системы, которая в некотором смысле паразитирует на solar plexus. Если действительно сконцентрироваться на пупке, подавить сознание и выдавить все в вегетативную систему, но можно остановить деятельность спинномозговой системы, как это делают факиры. Они входят в транс, не чувствуют и не слышат, словно мертвые. Но жизнь продолжается, пищеварение продолжается, оно продолжается, даже если человек практически обезглавлен; это не приводит к остановке сердца, а внешний удар может. Там что симпатическая система обладает большой автономией и выживает, когда спинномозговая система отключена. Что до мышления, нет возможности предполагать, что она обладает психической жизнью, но моя идея заключается в том, что всякая нервная жизнь по природе психологическая, хотя не всегда сознательная. Человек, который не может говорить или двигаться, все еще обладает психическим содержанием. Так что и в симпатической системе есть психические содержания, но они не осознаны и выражаются только в символических действиях. Содержания всех ранних проявлений религии идут не от разума, а от симпатической системы. А приносит эти содержания бессознательного ящер, изначальный червь.

Когда человек концентрируется на котле в своем животе, то обнаруживает, как что-то начинает происходить. Он погружает свое либидо в изначальные инстинктивные центры. Словно все несовместимости в его сознании, сырые материалы были собраны вместе и брошены в темную бездну симпатической системы, в тепло тела, хорошо защищенные, и там начали вариться, преображаться. Поднимаются сладкие ароматы, предвестники новых содержаний, нового рождения. Тогда появляются аналогии перерождения; обновление человека представлено деторождением; и котелок всегда присутствует в символизме рождения.

Алхимики пытались создать не нового человека, новое существо, а новую философию в терминах алхимии. Они вынуждены были быть осторожными, поскольку это было еретическое занятие, и социальные последствия могли быть катастрофическими. Папа обрадовался бы золоту, которое они изготовили, так что попускал их занятия. Менее опасно было создавать homunculus, чем пытаться изменить человека, ведь это означало соперничество с христианскими таинствами. Создание homunculus в котле алхимика было символом трансформации человека в своем животе.

Симпатическая нервная система – это крайне эмоциональный центр, и он преимущественно управляет эмоциональной частью нашей психологии, а не мыслительной. Спинномозговая система контролирует разум. Эмоции часто смешиваются или остаются неясными, вызывают замешательство, даже могут заставить человека потерять голову. Слово «симпатический» показывает, что она связана с эмоциями; оно происходит от греческого слова, означающего страдать, сострадать, чувствовать близость, так что имеет оттенки связи или родственности. Умственная эмоция – это изолированная эмоция, вы злитесь один, но симпатическая эмоция имеет почти космический характер, словно вы страдаете со всеми, с целым миром, со всей нацией. Это слово «симпатический» - древнее прозрение, идущее от весьма ясного восприятия этой особенной эмоции, которая обладает такими качествами. Она не связано с индивидуацией, но имеет значение для всей истории человечества, включая животных; она коллективная, вне вас, словно вами что-то овладевает.

Теперь мы снова должны упомянуть младшего сына, того будущего человека, того, кто придет. Он указывает на котел, место творения, а это значит, что на эту аналогию указывает творческий инстинкт в нашем пациенте. Так что это не сознательное решение сновидца или что-то ему сказанное, смысл в том, чтобы он посмотрел на себя, обратил сознание в живот и все, содержащееся там. Он уже обнаружил, что есть вещи, о которых он позабыл. Основные содержания – это крест и полумесяц, которые в его ассоциациях указывают на христианскую и исламскую религии. Он родился среди мусульман. Это весьма впечатляющая религия, и в Каире и прибрежных городах еще можно натолкнуться на впечатляющие зрелища, например, на послеполуденную молитву, когда останавливается все дорожное движение, и длинные ряды коленопреклоненных людей кланяются по направлению к Мекке.[7] Все улицы наполнены этими людьми. Так что это, видимо, запало в него, особенно с учетом того, что христианское образование у него было слабым и протестантским. Мечети впечатляют сильнее христианских церквей, они чудесны, как прекраснейшие из готических соборов Запада. Эту религию неверно представляют предубежденные учителя; из-за дурного образования у нас нелепое представление об исламе. Наши теологи представляют его сухим и пустым, но в нем потрясающая жизнь, особенно в исламском мистицизме, тайной сути ислама. Он сильно продвигается в Африке в особенности, потому что лучше подходит тамошним людям, чем христианство, он более разумный. Не следует смешивать его с дурными качествами в христианстве. Поскольку христианство породило мировую войну и отравляющий газ, следует смотреть на него в другом свете. Так что ислам для этого человека более позитивный и определяющий, чем для нас. Но он находит символы, типичные для обоих культов, в котле. Почему?

Миссис Зигг: Они уже в его душе.

Доктор Юнг: Скорее можно предположить, что они в его сознании, но были изгнаны – сломанные косы, бесполезный мусор, ни на что не годный. Они были брошены в котел, ниже сознания. Именно это произошло с ним, как и с миллионами христиан. Живые символы уже пали в бессознательное, и они их не знают. Люди здесь говорят: «Я не христианин, я не верю во все эти древности», а психология их насквозь христианская. Они не знают, что страдают от недостатка религиозной функции. Эти символы уже в котле, готовые к тому, чтобы под ними разожгли огонь.

Итак, здесь у нас два определяющих и противоречивых фактора. Однажды в своей жизни он искал оправдания для обеих религий. Затем он не смог их найти и решил, зачем беспокоиться? Выбросил их, и они попали в котел. Но теперь, похоже, эти символы придется осознать. Это несовместимые вещи: мечи, косы, фигурка Христа и т.д., все вместе, в беспорядке, и, естественно, все это не может смешаться без какого-то процесса примирения. Эти два сильных отпечатка, исламский и христианский, должны смешаться, развитие личности заторможено из-за того, что они не смешиваются – эти две точки зрения слишком различны. Он не двигается с места, не может идти дальше, словно его ноги идут в разных направлениях, а он в результате остается там, где был. Две враждующие природы христианства и ислама должны найти примирение. Он не может сделать это сознательно, и я тоже. Каждая точка зрения по-своему оправданна. Зная социальные условия, приведшие к их развитию, вы бы обнаружили, что обе они верны. Вы бы оказались в положении известного судьи: один человек высказался, и он сказал: «Ты прав», затем другой сказал в точности противоположное, и сказал: «Да, ты тоже прав». Но, видите ли, интуиция этого человека предвидит необходимость свести эти объекты вместе. То, что они сломаны, очевидно. Итак, фигурка Христа с длинным мечом из грубой стали, длиной с эту фигурку, что мы можете сказать об этом?

Миссис Зигг: Это символ креста.

Доктор Юнг: Да, меч всегда символизировал крест. Конечно, это очень языческое arriere pensee [предубеждение], что меч обладает душой: раз мой меч живой, то меч врага – нет. Потому они молились мечу перед битвой, клялись и давали слово перед мечом, основываясь на этой древней германской идее, что у меча есть душа.

Мисс Вульф: Есть древняя германская поэма, в которой Христос предстает как герой с мечом, совершающий великие деяния.

Доктор Юнг: Да, он представлен как целитель, а также как герой и воин. Это особенно применимо к нашим христианским нациям, только оправившимся после Мировой войны. Большинство из нас этого не осознает. Для родившегося на Востоке совершенно очевидно, что христиане могут использовать меч до такой степени. Это немецкое воинственное качество, первобытная ярость берсерка, присущая западному человеку в целом. Так что Христос этого человека держит длинный меч, мирный искупитель Господь ведет вооруженное воинство. И меч можно отделить от фигурки, что не пришло в голову западному христианину, а только рожденному вне этой среды, для кого европеец – не образец для подражания.

Как только я оказался вне нашей белой цивилизации, я тут же понял, каковы европейцы. Мы выглядим ужасно. Китайцы называют нас дьяволами, и они правы, тонкие жестокие губы, наши пороки поразительны. И мы всегда склоняемся к тому, что сам черт не разберет. Чего мы ищем? За каким дьяволом мы вообще должны искать? Для индейца пуэбло Бог во всей его полноте движется по небу каждый день.

Приближаясь к берегам Европы с великих равнин Африки, видя увенчанные снегами горы, маленькие заливы и т.д., вы знаете, что это страна, где живут пираты, откуда они начинают свои набеги на тихих людей с покрытых травой степей, живущих мирно, подобно скоту. Из Европы, с этого полуострова, белый человек приплыл на кораблях, принес ужасные болезни и огненную воду, и даже намеренно продавал зараженную одежду, чтобы уменьшить население, как это было в Южных Морях. Куда бы ни шел белый человек, всюду он становился кошмаром для других наций; нужно оказаться снаружи, чтобы понять. Белый человек – это и есть тот зверь, пожирающий землю, весь мир трепещет перед ним. Такое христианство – это компенсация, дьявольская ложь. Миссионеры рассказывали мне, как отстреливают антилоп из окна спальни и обманывают британское правительство с лицензиями на отстрел. Они плачутся о своей доле, хотя нет ничего интереснее, чем жизнь среди первобытных племен. Рокфеллер выложил огромную сумму деньги на эти миссии, а люди в сельской местности говорят: «Не нанимайте выросшего в миссии – все они лжецы и воры». И как же нам впечатлить местные первобытные племена своей религией? Они принимают ее, как когда-то бретонцы приняли христианство, трепеща перед копьями римских легионов.

Чтобы понять утонченность критики этого человека, следует помнить, что он наполовину не из Европы. Так что он лишь частью имеет дело с белым человеком, он крайне осторожен и лишь наполовину присоединяется к нашему сумасшедшему дому. Он чувствует страх и подчиненность перед полу-первобытным человеком, это особая черта, присущая рожденным в колониях. Возьмите англичанина, аристократа, рожденного в Австралии или Южной Африке, пошлите в Итон и Оксфорд, предоставьте его испытаниям английского образования, и он все равно затаит чувство недовольства. С этим парнем что-то не так, у него точка зрения человека со стороны, но вместо того, чтобы использовать ее как оружие, он считает это слабостью.

Однажды у нас тут была теологическая конференция, и спросил христианского представителя, что он думает о буддизме. Он ответил: «Поскольку Библия – это последнее слово Божье, буддизм нас не заботит». Это точка зрения дурака, точка зрения белого человека. Все равно что жители Цюриха сказали бы, что их не заботит Париж. У меня была другая пациентка, родившаяся в Индии, которая смогла привыкнуть к европейской жизни весьма изощренным образом. Она и не мечтала о том, чтобы выйти замуж и родить детей, ведь тогда чувствовала бы, что стала местной, таков уж закон природы. Конфликт душил ее, она не могли сдвинуться с места. Так что эти люди, рожденные вне Европы, обладают критической точкой зрения и определенной отстраненностью, что приводит к иной ситуации.

Этот человек не стал калекой от того, что родился среди первобытных людей. Он родился среди мусульман, и было время, когда исламская мысль была впереди, оставаясь единственным светом сознания среди глубокого средневекового мрака. Мы учились там. (Университеты Сарагосы и Кордовы.) А теперь появляется местный и говорит, что этот символизм еще жив: косы, полумесяцы, которые нужно развешать среди ламп в мечетях на Рамадан, основной праздник исламского культа. Ислам живет в той его части, которая ощущает себя местной. Христианская религия больше не жва для него. Так что этот человек состоит из двух, того, кто чувствует себя местным в той стране, и европейца, но местный проявлен сильнее.

[1] Следующий отрывок был опущен, поскольку в сущности повторяет описание обычая элгоньи (дуновение или плевание на руки и т.д.), данное выше. В Sems. в примечании упоминается работа Contributions to Analytical Psychology (1928), p. 113, отрывок в эссе «Разум и Земля» («Mind and Earth» (1927), в котором Юнг впервые описал свои наблюдения за элгоньи. Эту часть эссе теперь можно найти в "The Structure of the Psyche," CW 8, par. 329.

[2] Symbols of Transformation, par. 213 (и в издании 1912 г.). Вачанди – это племя австралийских аборигенов.

[3] См. 23 октября 1929 г., прим. 5.

[4] Sems.: Примечание, вставленное, вероятно, одним из первых редакторов: «Были также кооперативные общества погребения, которые гарантировали пристойную церемонию».

[5] Пропущено несколько строк, повторяющих сказанное выше о Зосиме.

[6] Ин. 7:38.

[7] Юнг был в Каире весной 1926 г., возвращаясь домой после путешествия по Восточной Африке.

Карл Юнг

Дата добавления: 2015-11-30