|
Читайте также: |
Хейвен громко вздохнула, звук отдался эхом от стен просторной студии. Поднявшись на ноги, она отодвинула стул назад и принялась ходить туда-сюда перед холстом. Кармин счел прекрасным дерево, которое она нарисовала, однако по виду Хейвен он понял, что она была недовольна своей работой. Она добавила пару мазков на ствол дерева, после чего оттенила некоторые листья желтой краской, и, отложив кисточку, сделала шаг назад. Внимательно изучая свою работу, она наклонила голову, словно картина могла измениться, если посмотреть на нее под другим углом.
Едва слышно усмехнувшись, Кармин направился к Хейвен. Она напряглась, почувствовав позади себя движение, и, сделав глубокий вдох, вновь расслабилась.
– Как давно ты наблюдаешь?
– Некоторое время, – ответил Кармин, опуская ладони на ее бедра. Он притянул ее к себе спиной и, наклонившись, провел носом по ее шее. – Как ты узнала, что это я?
– Я почувствовала твой запах, – беспечно ответила Хейвен.
Кармин нахмурился.
– Хочешь сказать, что от меня воняет?
Хейвен рассмеялась и пихнула Кармина локтем, разворачиваясь к нему лицом.
– Конечно же, нет. Ты же знаешь, что от тебя вкусно пахнет.
– Да, знаю, – он усмехнулся. – Чертовым солнечным светом, да?
Хейвен закатила глаза.
– Не переусердствуй.
– Хм, почему бы и нет? – притянув ее еще ближе, он прижал ее к себе. – Мне всегда нравилось усердствовать с тобой.
Покраснев, Хейвен развернулась к своей работе.
– Значит, дерево, да? – спросил он. – Красиво.
– Ужасно, – ответила Хейвен, вновь наклоняя голову и изучая картину. – Ты так не думаешь?
– Дерево как дерево. Что с ним не так?
– Не знаю, – сказала Хейвен. – Чего-то не хватает. Оно не похоже на то дерево, разве нет?
– На какое? – спросил Кармин. – На белое древо Гондора? На гремучую, блять, иву? На то, с которого Ева сорвала яблоко?
– На дерево в Дуранте, – сказала Хейвен, теряя терпение. – Ты даже не узнал его, поэтому оно явно не удалось.
– Это дерево, tesoro. У него есть ствол, листья, желуди. По-моему, оно идеально.
– У него нет желудей, – возразила Хейвен. – Это клен. Неужели он похож на дуб? Они же совсем разные.
Кармин вздохнул. Откуда ему было знать?
– Хейвен, детка, ты могла бы сказать мне, что это дерево Джошуа, и я бы согласился, потому что не вижу между ними никакой разницы.
Раздраженно вздохнув, Хейвен перевела взгляд на Кармина.
– И это мне говорит человек, который почти час выбирал рождественскую елку?
– Что я могу сказать? Я привередлив, не отрицаю. Но не все обладают такой памятью, как ты. Увидев что-то, ты можешь это изобразить, словно воспоминание запечатлено в твоем разуме. Я же, в свою очередь, из всех зеленых растений различаю только те, что курю.
– Ты об этом? – спросила Хейвен, беря кисточку. Обмакнув ее в контейнер с зеленой краской, она быстро нарисовала в углу холста контур листа марихуаны.
Кармин рассмеялся.
– Да, об этом, но не следовало этого делать. Теперь твоей работе пиздец.
Хейвен раздосадовано покачала головой, опуская кисточку в контейнер с грязной водой.
– Это неважно, Кармин. Там и без того был пиздец.
Кармин ошарашено уставился на нее.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что там и без того был…
– Боже, tesoro, это запрещенный прием! – перебил он ее, не позволяя повторить сказанное. – Ты знаешь, как это на меня влияет?
Хейвен улыбнулась, покраснев, и бросила взгляд на его промежность. Да, она прекрасно знала, что делает. Закрыв глаза, он тяжело вздохнул.
– Я бы извинилась, но, по правде говоря, я не чувствую себя виноватой, – призналась она.
– В таком случае, ты и не должна извиняться, – пробормотал Кармин. – Всегда имей в виду то, что говоришь и говори, что думаешь.
– И никогда не говори грубостей, – добавила Хейвен.
Кармин нахмурился.
– Это из другой оперы.
– Но это тоже подходит.
– Нет, не подходит. И вообще это чушь. Порой просто необходимо сказать какую-нибудь грубость.
Хейвен с удивлением посмотрела на Кармина.
– В грубости никогда нет необходимости.
– Это не так.
Хейвен прищурилась.
– Когда же она необходима?
– Часто.
– Приведи хоть один пример.
Кармин никогда не уклонялся от ее вызовов, ни от одного.
– Например, когда-то грубит тебе первым.
– В этом случае нужно просто уйти, – сказала Хейвен. – Злом зла не исправишь.
– А что, если нельзя просто взять и уйти? Что, если тебе не позволят этого сделать?
– Думаешь, в этом случае грубость сможет тебе как-то помочь?
Она подловила Кармина.
– Ладно, вдруг с тобой случится какой-то казус – например, что-то застрянет у тебя в зубах. Мне следует промолчать?
– Нет, но это не грубость. Это помощь.
– А если это что-то от природы – например, нос? Вдруг у тебя кривой, ужасный нос?
Услышав это, Хейвен моментально подняла руку к лицу, проводя кончиками пальцев по своему носу и нерешительно смотря на Кармина. Он тяжело вздохнул, спохватившись и поняв, что его слова прозвучали так, будто бы он говорил о ней. Отлично, ДеМарко. Оскорби ее в следующий раз…
– Речь не о тебе, tesoro, – сказал он. – Я неправильно выразился. У тебя прекрасный нос. Замечательный. Я имел в виду гипотетическую ситуацию…
– Зачем тогда – гипотетически – об этом вообще было бы говорить? Тебе это не доставляло бы никаких неудобств, так зачем было бы обижать меня?
Она вновь подловила Кармина.
– Что, если бы твоя картина была ужасна? Взять хотя бы это дерево – вдруг это на самом деле было бы самым ужасным нарисованным деревом на свете?
– Оно, вероятно, такое и есть.
– Вдруг это была бы работа для колледжа, и мне пришлось бы сказать тебе, дабы ты не оплошала?
– Это для колледжа.
Не веря своим ушам, Кармин посмотрел на Хейвен, после чего перевел взгляд на холст.
– Ты нарисовала лист марихуаны на настоящей работе?
Хейвен пожала плечами.
– И что с того.
Ее беззаботность удивила его.
– С тобой что-то не то.
Хейвен рассмеялась. Она, блять, рассмеялась. В этот момент Кармин определился в своей уверенности. С ней определенно было что-то не так.
– Я могу начать заново, – сказала Хейвен. – Возможно, нарисую что-нибудь другое.
– Не надо, – ответил Кармин. – Мне нравится эта работа.
– Почему? – спросила Хейвен, вновь внимательно изучая картину. – Это всего лишь дерево.
– Но это наше дерево, – ответил он. Разве они не обсуждали это несколько минут назад? – Мы вместе дважды на него забирались. Один раз упали с него. Благодаря этому, дерево стало особенным.
От улыбки, которая появилась на губах Хейвен, у Кармина потеплело на душе. Он любил эту улыбку. Она свидетельствовала о том, что Хейвен была счастлива – он сделал ее счастливой. Это было самое лучшее чувство на свете. В течение многих лет он только лишь разочаровывал людей, которые появлялись в его жизни, поэтому теперь ему было очень приятно сделать что-то хорошее.
– Ладно. Возможно, я зарисую его.
– Да, пририсуй к своему волшебному дереву счастливые облачка.
Погрузившись в тишину, они стояли перед картиной, которую Хейвен по-прежнему изучала взглядом. Спустя несколько мгновений Кармин обнял ее и вновь притянул к себе. Рассмеявшись, она развернулась и обняла его, но замерла, когда ее руки, скользнув вниз по его спине, достигли ремня.
– О, Боже, пожалуйста, скажи мне, что это не… – Хейвен осеклась, отстраняясь. – Это ведь не то, о чем я подумала?
– Зависит от того, о чем ты подумала.
Опустив руку на его ремень, она прищурилась.
– Ты принес сюда пистолет, Кармин? Нельзя этого делать!
– Почему?
Хейвен посмотрела на него с удивлением.
– Потому что на двери висит запрещающий знак! Нельзя проносить сюда оружие!
– Tesoro, расслабься. Я ношу его с собой повсюду… ты же знаешь.
– Знаю, но зачем он тебе здесь? – спросила Хейвен. – Это противозаконно!
Кармин рассмеялся.
– Мы живем в Чикаго. Здесь противозаконно даже дышать в сторону оружия. Ты предпочла бы, чтобы я избавился от него?
– Да.
Быстрый и решительный ответ Хейвен застал его врасплох. Заметив ее уверенный взгляд, Кармин покачал головой.
– Значит, ты предпочла бы, чтобы я был беззащитен?
Хейвен побледнела.
– Конечно же, нет.
– Так в чем проблема?
– Я не хочу, чтобы тебя поймали.
– Меня не поймают.
– Ты не можешь знать этого наверняка.
– Но я знаю, – ответил Кармин. – Я знаю, что делаю.
– Ладно, но…
– Никаких «но».
Шумно выдохнув из-за того, что он перебил ее, Хейвен полностью проигнорировала его слова.
– Но зачем ты носишь с собой оружие, когда идешь в подобные места? Я понимаю, что оно требуется тебе для работы, но зачем оно нужно, когда ты находишься со мной?
Кармин пожал плечами.
– Никогда не знаешь, что может случиться.
– И что? Ты никогда не знаешь, когда пойдет дождь, но я не видела, чтобы ты все время носил с собой зонт.
Кармин усмехнулся, услышав это абсурдное сравнение, хотя Хейвен и была предельно серьезна.
– О дожде предупреждают синоптики.
– А тебя никто не предупреждает? Коррадо не предупреждает тебя, когда что-то случается? Что стряслось с твоей интуицией?
– Предупреждает, но невозможно все спланировать заранее. Порой у меня остается время только лишь на то, чтобы среагировать.
Хейвен считала, что у него развилась паранойя. Вероятно, так оно и было, но у него была на то веская причина. Он хорошо знал, насколько безжалостными могут быть улицы. Если бы она могла подумать об этом со всей ясностью, то тоже поняла бы это. Но он понимал ее беспокойство. Его жизнь по-прежнему пугала ее. По правде говоря, она ничуть не меньше пугала и самого Кармина, но он знал, что спасение утопающего дело рук самого утопающего.
И, на чем бы там ни настаивала Хейвен, он все равно считал, что иногда грубость была попросту необходима. Таковы были правила игры. Если ты не был хищником, то в конечном итоге оказывался добычей.
– К тому же, – добавил он, – насколько мне известно, дождь не смертелен.
– Но удар молнии может убить во время урагана.
– Думаешь, в этом случае зонт может тебе как-то помочь? – спросил Кармин, используя против Хейвен ее же аргумент.
Он ожидал ее ответа, полагая, что она обязательно что-нибудь скажет, однако ответом ему послужила тишина – напряженная, гнетущая, чертова тишина.
– Ты доверяешь мне? – спросил он спустя пару мгновений, зная, что их разговор зашел в тупик.
– Да.
– Тогда доверься мне в этом вопросе, хорошо? Мы можем спорить о деревьях, фразах и обо всем том, что тебе нравится, но не сомневайся во мне, когда речь идет о чем-то подобном.
Хейвен расстроено вздохнула, но Кармин знал, что означал этот звук – она уступила ему.
– Ладно, но я выберу, куда мы сегодня пойдем.
Кармин нахмурился.
– Да, кстати…
Пятница стала их днем. Их графики часто не совпадали, поскольку у Хейвен были занятия в колледже, а Кармин выполнял то, что от него требовалось, но пятничные вечера были исключением. В эти дни они могли побыть вместе и заняться тем, чем занимались обычные пары – они смотрели фильмы, ходили на выставки. По пятницам они откладывали все дела в сторону, и могли просто пожить нормальной жизнью.
Коррадо, казалось, относился к этому с пониманием, поэтому обычно он оставлял Кармина по пятницам в покое. Обычно – ключевое слово. Иногда он серьезно портил их планы.
– Сегодня устраивается ужин. Все должны на нем присутствовать.
– Что за ужин? – спросила Хейвен, слегка прищурившись.
– Просто ужин, – ответил Кармин, пожав плечами. – Сын нового младшего босса скоро женится, поэтому они устраивают ужин в ресторане «Sicillitas».
Как правило, подобные мероприятия проводились в доме босса, но Коррадо не относился к числу людей, которые наслаждались положением хозяина приемов такого характера. Он пытался держать мафию подальше от своего дома, поэтому теперь мероприятия чаще всего проводились в чьих-нибудь ресторанах и клубах. Фешенебельный ресторан «Sicillitas» принадлежал одному из капо.
– Значит, ты должен будешь присутствовать, – тихо сказала Хейвен.
– Мы, – поправил ее Кармин. – Коррадо особенно подчеркнул: «Ты и Хейвен».
Услышав это, Хейвен нахмурилась. Кармин не мог ее за это винить. Ему и самому не хотелось присутствовать на ужине, но Коррадо был твердо намерен доказать правоту своих решений. Он рискнул ради Хейвен, поручившись за нее – подобное решение заставило некоторых членов организации засомневаться в трезвости его суждений. Скорейшая адаптация Хейвен в их мире была для него очень важна.
К тому же, хоть Коррадо этого никогда и не признает, Кармин был уверен в том, что ему нравится находиться в ее обществе.
– Мы не будем задерживаться надолго, – заверил ее Кармин. – Уберемся оттуда к чертовой матери при первой же возможности и займемся тем, чем ты пожелаешь.
– Ладно, – пробурчала она.
Он наблюдал за тем, как она собирает свои вещи, убирает краски и выкидывает скомканную бумагу. Кармин испытал чувство вины из-за того, что не помог ей, но он знал, что окажет ей своей помощью только лишь медвежью услугу. Это было ее святилище, к которому попросту нельзя было прикасаться.
Надев пальто, Хейвен взяла свою работу и развернулась к Кармину.
– Ты готова? – спросил он.
В ответ Хейвен кивнула и мягко улыбнулась, однако улыбка не коснулась ее глаз. Они были наполнены страхом, уничтожившим счастье, которое он подарил ей всего лишь несколько мгновений назад.
Кармину стало не по себе. Ему захотелось выпить. Дважды. Или раз десять. Ему требовалось что-нибудь – что угодно – чтобы притупить горечь, вызванную тем, что он разочаровывал ее.
Когда Кармин вывел ее из художественной студии, Хейвен заняла пассажирское сиденье «Мазды» и пристегнулась, в то время как Кармин занял место рядом с ней. Поездка домой прошла в тишине, пропитанной неловкостью. Казалось, она проникала через кожу Кармина, обволакивая его тело изнутри. Он на дух не переносил подобные моменты, потому что ему никогда не удавалось подобрать правильных слов. Фразы «Прости, что раздражаю тебя, tesoro. Я неудачник и ничего не могу с этим поделать» и «Привыкай, поскольку я, вероятно, и дальше буду тебя разочаровывать» казались не самыми подходящими, хотя именно это Кармин обычно и испытывал.
Хейвен не произнесла ни слова, когда они подъехали к дому. Взяв свои вещи, она вышла из машины, несмотря на то, что Кармин не успел еще даже заглушить двигатель. Не дожидаясь его, она воспользовалась своим ключом и скрылась в доме. Не спеша, Кармин последовал ее примеру и, зайдя внутрь, нигде не обнаружил Хейвен. Он направился к холодильнику и, открыв морозильную камеру, достал охлажденную бутылку водки «Grey Goose». Отвинтив крышку, он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
Облокотившись на тумбочку, он сделал еще несколько глотков. Алкоголь нисколько не помог ему избавиться от чувства вины, пока он прислушивался к звукам включавшегося и выключавшегося душа, доносившимся со второго этажа.
Спустя некоторое время он услышал шаги и, вернув крышку на бутылку, убрал ее в морозилку в тот самый момент, когда Хейвен спустилась на первый этаж. У Кармина замерло сердце, когда он увидел ее. Влажные волосы Хейвен были слегка волнистыми, темные пряди были практически того же цвета, что и ее простое черное платье. Она шлепала босыми ногами с красным педикюром по деревянному полу; ее кожа осталась нетронутой макияжем.
Бесхитростная красота. В этом была вся она.
Хейвен внимательно посмотрела на Кармина, заметив его на кухне.
– Что ты делаешь? – спросила она, переводя взгляд на морозильную камеру и вновь на него. Он не винил ее за подозрительность. Она хорошо его знала.
– Ничего.
Это была правда. Отчасти. Он просто стоял на кухне.
– Что ты делал? – пояснила она.
– Ничего, – повторил он. Полуправда.
– Хорошо, – пробормотала она, наблюдая за Кармином и проходя к раковине. – Ты переоденешься?
Кармин осмотрел свой внешний вид. Он был в галстуке, что казалось ему вполне достаточным.
– А надо?
Хейвен пожала плечами.
– Думаю, Коррадо не будет в восторге от кроссовок.
Кармин перевел взгляд на свои кроссовки «Nike».
– Да, ты права, – сказал он, отталкиваясь от тумбочки. Кармин направился к выходу из кухни, но Хейвен остановила его, взяв за руку. Он обернулся, с любопытством смотря на нее, в то время как она встала на носочки и притянула Кармина к себе.
Он ошарашено замер, когда она впилась поцелуем в его губы. Когда он, наконец, спохватился и собрался поцеловать ее в ответ, Хейвен резко отстранилась и отпустила его, отходя назад.
– Ты пил.
В ее голосе не было ни гнева, ни капли отвращения. Она не обвиняла Кармина – это была простая констатация факта. Он пил.
– Немного, – ответил он. Кивнув, Хейвен отвернулась к окну. Кармин медлил, оставаясь на кухне, но она больше ничего не ответила. Разговор исчерпал себя.
Он поднялся на второй этаж и, зайдя в ванную, умылся. Кармин перевел взгляд на зеркало, изучая свое отражение. Порой он едва себя узнавал. Под его покрасневшими глазами залегли темные, большие мешки, кожа стала сухой от переменчивой чикагской погоды. Утром он зачесал волосы назад с помощью геля, поэтому они казались темнее, из-за чего он выглядел еще бледнее, чем обычно.
Он прошел в спальню и, достав черные туфли, присел на край кровати, дабы обуться. Когда он завязывал туфли, в спальню зашла Хейвен.
– Они все грязные, – сказала она, поморщившись.
– Это неважно. Я же не в армии, где обувь должна сиять.
– Ты уверен?
– Да, уверен, – ответил он, смотря на свои часы. Время близилось к восьми часам вечера, когда ему необходимо было явиться. – Ты готова?
Кармин подождал, пока она надевала черные туфли, после чего они оба взяли свою верхнюю одежду и вновь вышли на улицу. Хейвен молча села в машину, не проронив ни слова. Тронувшись с места, Кармин принялся нервно возиться с радио, желая отвлечься на что-нибудь, в то время как Хейвен сосредоточенно наблюдала за ним.
– Что опять? – спросил Кармин, испытывая раздражение.
– Ничего, – напряженно выдохнула она, что говорило красноречивее всяких слов. Одно ее слово было весьма и весьма многозначительным. В этом «ничего», пожалуй, крылось «Ублюдок, за кого ты меня принимаешь? Поверить не могу, что ты надеялся меня обдурить».
– Я сожалею.
– Правда?
– Да.
– О чем?
Кармин посмотрел на нее, зная, что именно ей хотелось услышать. Она хотела, чтобы он извинился за то, что пил, но это было выше его сил.
– Прости, что разочаровываю тебя, – сказал он. – Терпеть этого не могу.
– Я знаю, – ответила Хейвен, потянувшись к нему. Она погладила его по щеке, после чего провела пальцами по волосам возле его шеи. Он поморщился, когда ее пальцы наткнулись на застывший гель.
– А я терпеть не могу, когда ты зачесываешь так волосы.
Кармин посмотрел на свое отражение в зеркало заднего вида. Коррадо предпочитал, чтобы они были опрятными и аккуратными, но ему самому это тоже не нравилось.
– Я похож на своего отц…
Кармин крепко сжал пальцами руль, не сумев произнести всей фразы целиком. Прошло уже четыре месяца, около шести недель, больше ста двадцати дней, а рана причиняла столь же сильную боль, как и в тот роковой вечер. Порой, закрывая глаза, он вновь видел случившееся, снова переживая тот момент, когда его отец сделал свой последний вдох.
Иногда воспоминания накатывали на Кармина с такой силой, что он едва мог дышать; боль была настолько сильной, что ему казалось, будто пули изрешетили его собственную грудь.
Хейвен поглаживала его шею, пока он сосредоточился на дороге, пытаясь взять себя в руки.
– Означает ли свадьба то, что я могу попросить все, что пожелаю? – спросила Хейвен, отвлекая Кармина от тяжелых мыслей.
Кармин нахмурился.
– Что?
– Когда кто-то женится, ты можешь попросить босса мафии об одолжении, и он не может тебе отказать. Это правда?
Кармину потребовалось несколько мгновений на то, чтобы осмыслить ее слова. Он рассмеялся.
– Посмотрела «Крестного отца»?
Хейвен покраснела.
– Нет.
– В любом случае, это неправда, – ответил Кармин, качая головой. – Говорят, в день свадьбы своей дочери босс не может никому отказать, но это чушь.
– О, – пробормотала Хейвен.
– О чем бы ты попросила? – спросил Кармин с любопытством. – Если бы кто-то мог исполнить любое твое желание, о чем бы ты попросила?
– Я не знаю. А ты?
– Я счастлив, – ответил Кармин. – Никто, в действительности, не может мне больше ничего дать.
Хейвен с удивлением посмотрела на Кармина.
– Вообще-то, может. На самом деле, именно об этом я и попросила бы.
– О чем?
– О твоей свободе.
Кармин не сразу нашелся с ответом.
– Жаль, что в действительности все не так.
– Да, жаль.
Спустя несколько минут они подъехали к ресторану. Кармин провел Хейвен внутрь и сразу же заметил своего дядю, который сидел за столиком в задней части зала вместе с Селией. Их окружало множество мужчин, которые защищали их словно огромный человеческий щит, однако Селии удалось заметить их даже через толпу. Она помахала им, и это движение привлекло внимание Коррадо. Он поднял голову, когда они подошли; его лицо было лишено всяческих эмоций, но Кармин увидел в его глазах раздражение.
– Встали, – строго сказал он двум мужчинам, сидевшим за столиком напротив него. Отодвинувшись от стола, они моментально поднялись на ноги. Коррадо указал на освободившиеся места. – Присаживайтесь.
Хейвен немедленно заняла свое место за столом, с беспокойством смотря на Кармина. Он улыбнулся ей, пытаясь тем самым подбодрить ее, однако на деле он нервничал не меньше нее.
– Ты опоздал, – сказал Коррадо, сердито смотря на Кармина.
Кармин посмотрел на свои часы: пять минут девятого.
– Полагаю, так и есть.
– Полагаешь?
– Да, – ответил Кармин. – Я пытался приехать вовремя, но…
– Но ничего, – резко перебил его Коррадо. Кармин моментально замолчал, отметив, что несколько человек, находившихся рядом с ними, так же притихли, смотря в их сторону. – Для опозданий не существует оправданий.
– Я знаю, я просто хочу сказать…
– Я знаю, что ты хочешь сказать, Кармин, – вновь перебил его Коррадо. – И я говорю тебе, что оправданий не существует.
– Да, и я…
– Он сожалеет, – выпалила Хейвен.
Коррадо пристально посмотрел на нее, выражение его лица было абсолютно нечитаемым.
– Правда?
Хейвен нерешительно кивнула.
– Да, сэр.
– Ну, хоть что-то.
Воцарившаяся за столом атмосфера становилась все более и более напряженной, пока Коррадо продолжал внимательно на них смотреть. Хейвен было совершенно очевидно не по себе, отчего Кармин волновался еще больше. Спустя мгновение Селия вздохнула и, покачав головой, развернулась к своему мужу.
– Если ты закончил подавлять всех вокруг своим авторитетом, то я бы с радостью поужинала.
Оторвавшись, наконец, от Кармина, Коррадо перевел взгляд на Селию.
– Я никого не подавляю своим авторитетом.
– Именно этим ты и занимаешься, – сказала Селия. – Ты всего лишь большой тиран. Ты ведешь себя так, словно он бесцеремонно проигнорировал назначенное время. Он опоздал всего лишь на несколько минут, в этом нет ничего страшного.
– В этот раз, – возразил Коррадо. – Возможно, сейчас несколько минут не играют никакой роли, но при других обстоятельствах пять минут могут стать вопросом жизни и смерти.
– Вот именно, при других обстоятельствах. Не при текущих, поэтому дай мальчику передохнуть.
– Он не мальчик, Селия, – сказал Коррадо, слегка помрачнев.
– Мальчик, – не согласилась Селия. – И мой племянник.
– Он мой «солдат».
– Моим племянником он стал раньше.
– Это неважно. Теперь он мой навеки.
Кармин замер, почувствовав дурное ощущение, когда Коррадо произнес эти слова. Он был свидетелем множества смехотворных разговоров в своей жизни, но зрелище того, как они спорят из-за него, казалось более чем необычным.
Отодвинувшись от стола, Селия поднялась на ноги.
– Мне нужно в уборную.
Коррадо покачал головой, когда она демонстративно удалилась. Сидевший слева от него младший босс похлопал его по плечу.
– О, chi non ha moglie non ha padrone.
Кармин усмехнулся, услышав эти слова, в то время как Коррадо натянуто улыбнулся. Он был в ярости от того, что Селия оспаривала его слова перед его собственными людьми. Он взял стоявший перед ним бокал и сделал глоток, тогда как Хейвен наклонилась к Кармину.
– Что он сказал? – прошептала она едва слышно, но Коррадо все равно услышал ее.
Поставив бокал на стол, он ответил на вопрос Хейвен, опережая Кармина.
– Он сказал, что мужчина без жены – все равно, что человек без хозяина.
Хейвен напряглась.
– О.
– Я забыл, что ты не говоришь по-итальянски, – сказал Коррадо. – Ты когда-нибудь рассматривала возможность выучить язык?
Хейвен побледнела, оказавшись в центре всеобщего внимания, все взгляды были устремлены на нее. Большинство людей из организации уже знали о том, кем она была, несмотря на то, что всего лишь некоторые из них видели ее вживую. Они были заинтригованы. Кармин понимал их любопытство, но это вовсе не означало того, что его раздражение уменьшилось.
– Да, – ответила Хейвен. – Я узнала некоторые слова.
– От Кармина?
Хейвен перевела взгляд на Кармина, и его моментально охватила тревога, когда он увидел панику в ее глазах. Она изо всех сил пыталась сохранять внешнее спокойствие, несмотря на царившее в ее душе смятение.
– Да, он немного научил меня.
– Полагаю, в таком случае ты знаешь только плохие слова, – сказал Коррадо.
Хейвен кивнула.
– И еще несколько других слов.
– Например?
Хейвен вновь посмотрела на Кармина, будто бы в надежде на то, что он спасет ее, но он не мог ей помочь. Если он попытается, Коррадо остановит его.
Поняв, что он не собирается ничего говорить, Хейвен развернулась к Коррадо, теребя под столом ногти.
– Например, ti amo и sempre.
– Что еще?
– Ciao. Buongiorno. Grazie. Prego, – произношение Хейвен было правильным. Слова были простыми, но это было лучше, чем ничего. – Еще, гм, vaffanculo?
Собравшиеся за столом не сводили взгляда с Хейвен, воцарившаяся тишина необъяснимым образом стала еще более неловкой.
Спустя мгновение – которое, казалось, длилось целый час – выражение лица Коррадо смягчилось, на его губах появилась улыбка. Он рассмеялся – искренне рассмеялся.
– Это было нецензурное слово.
– О, – Хейвен сильно покраснела. – Кармин часто его использует.
– Меня это нисколько не удивляет.
Перемена в настроении босса сказалась и на остальных – за столом возобновилась тихая беседа, когда все вновь расслабились. Царившая в зале атмосфера перестала быть напряженной, Хейвен расслабилась вместе с остальными. Когда Селия вернулась за столик, они с Коррадо спокойно начали что-то шептать друг другу. Наблюдая за ними, Кармин отметил очевидное притяжение, царившее между ними. Несмотря ни на что – невзирая на борьбу, жесткость и откровенное дерьмо, которые порой врывались в их совместную жизнь – они были счастливы вместе. Они любили друг друга, и это была та любовь, благодаря которой они преодолели все преграды. До тех пор, пока они будут хранить эту любовь, ничто не сможет их разлучить.
Кармин перевел взгляд на Хейвен и, потянувшись под столом, взял ее за руку. Когда он сжал ее ладонь, она мягко улыбнулась, смотря на него в ответ. В ее глазах он увидел точно такую же любовь – ту, что была практически нерушимой.
Богатый напитками и едой ужин проходил под аккомпанемент смеха и бесед. Время летело на удивление быстро, и в какой-то момент Кармин поймал себя на мысли о том, что ему приятно находиться на этом вечере. С губ Хейвен, которая общалась с людьми, не сходила улыбка. Казалось, она совершенно не нервничала, находясь с людьми его круга.
Его круга. Кармин ненавидел эту характеристику, но это была правда. La Cosa Nostra стала его семьей. И, как в любой другой дисфункциональной семье, он большую часть времени чертовски сильно всех их ненавидел.
Осмотревшись по сторонам, он отметил вокруг себя совершенно различных людей. Здесь были пары и семьи, друзья и соратники по бизнесу. Все они казались спокойными, расслабленными и не подозревающими о нахождении в зале угрозы, коей являлись члены организации. Кармин с удивлением отметил то, что людей нисколько не тревожило их присутствие, словно они утратили всякую чувствительность к жестокости и боли. Со стороны казалось, что собравшиеся в ресторане люди даже не подозревали о том, что их окружают опытные преступники; что их дети и жены дышат одним воздухом с безжалостными, расчетливыми убийцами.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав