|
Читайте также: |
За спиной с шумом захлопнулись южные ворота.
Стражники повели себя не особо дружелюбно, но всадника, въехавшего в Рейндинхор на гнедом коне, подобное ничуть не удивило. Он не понаслышке знал о суровых нравах жителей Кера: северное королевство соседи называли диким. Для них жители севера выглядели варварами, только-только сменившими шкуры на доспехи и изящные костюмы.
Иронично. Получается, он тоже дикарь.
Уголки губ поползли вверх, сложившись в самодовольную улыбку. Впрочем, задержалась она недолго, почти сразу же исчезнув.
Всадник направил коня вверх по главной улице, оставляя за собой цепочку ровных следов. В этих краях весна длилась короче, чем в остальных землях Эстера, а снег таял лишь во второй половине сезона. Но хоть земля уже наполнилась теплом, она не до конца успела избавиться от скопившейся влаги.
Мостовые же в Кере никогда не пользовались популярностью. Улицы покрывала смесь песка и щебня. Поэтому скрываться, двигаясь по боковым улочкам, было попросту глупо. Да и надо признать, путник не настолько хорошо ориентировался в столице, рискуя заблудиться в трущобах.
Невысокие деревянные домики по обеим сторонам улицы выглядели вросшими в землю: настолько глубоко был погружен в глинистую почву фундамент. Не дома, а хижины – всаднику быстро надоело разглядывать их. Все они казались чересчур простыми, незаметными среди множества таких же, отличающихся друг от друга лишь узорами на окнах и крышах.
Меж домов изредка попадались покрытые толстым слоем сажи жаровни, в которых зимой по ночам разжигали огонь. Лишь благодаря ним горожанам удавалось не замерзнуть насмерть.
Чуть дальше деревянные постройки сменяли двухэтажные каменные поместья знати. Однако и они навевали на путника тоску безвкусием и нелепым пафосом. На проезжающих мимо смотрели искусно выполненные скульптуры, над дверьми красовались барьельфы, а в окнах в лучах солнца блестели разноцветные мозаики. Но взгляд то и дело спотыкался, натыкаясь на многолетние слои копоти и трещины, покрывающие стены.
Столь много гордыни на пустом месте.
Как ни старались местные лорды, их поместья даже близко не походили на особняки в Кионе[14] или Вейрне[15], славящиеся своей роскошью. Если на юге соседями поместий были фонтаны и густые сады, то в Кере из-за спин жилищ лордов выглядывали деревянные постройки, а дым печей пачкал безумно дорогой мрамор. Камня в королевстве катастрофически не хватало. Приходилось пользоваться доступным материалом, благо города едва не терялись среди густых чащ.
На фоне прочих построек несколько выделялись массивные храмы Святой Церкви, подобные тем, что возведены практически в каждом городе Священных Земель[16]. Но и они оставили странника равнодушным и, по-прежнему, неверующим в Спасителя.
Капюшон тёмно-зеленого плаща, скрывающего лицо, слегка съехал вбок, и всадник тут же вернул его на место. Он не был в этих краях много лет, и время сильно изменило его – вряд ли кто-то вспомнит, кто он такой. Но опасаться быть узнанным, тем не менее, стоило. Людская память иногда преподносит сюрпризы, а лишняя огласка сейчас ни к чему.
Впрочем, опасения оказались излишне. Навстречу всаднику текли толпы людей, но все они куда-то спешили, не замечая его. Никому не было ни малейшего дела, кто он такой и зачем приехал в столицу. В Рейндинхоре, как впрочем, повсюду, люди думали только о себе. Забившись в собственный маленький мирок, они редко оглядывались на происходящее вокруг.
В этом заключалась очередная ирония: суетиться, пытаться успеть везде, полагать, что так можно достичь большего и увидеть всё на свете, и не понимать, что на самом деле ты слеп и погребен под хламом мелочных проблем.
Всадник прикрыл глаза, прислушиваясь к летящим по ветру звукам столицы. На лице мелькнула улыбка: после недель проведенных среди камней, деревьев и диких зверей, слышать жизнь доставляло подлинное наслаждение.
Люди не способны почувствовать то, что он сейчас ощущает. Они ограничены и слабы. Как букашки: горстка насекомых в огромной чаше. Лишь собравшись вместе, они могли дать жизнь чему-то большему и значащему. Например, городу. Но каждый человек в отдельности лишь одна из капель крови, текущих по его широким сосудам.
А кровь иногда полезно выпускать...
– Когда же?
– Скоро, – незамедлительно пришёл ответ.
– Смотри, куда прешь, болван! – грубый мужской голос вырвал путника из транса. Всадник натянул поводья и обернулся. Кровь зарычала, умоляя наказать наглеца, дерзнувшего повысить голос. Но разум остался осторожен и оказался прав.
Высокий рыжий мужчина в обитых мехом доспехах с размаху ударил другого, и тот полетел на землю. Всадник почувствовал это раньше, чем успел понять: тот, кого ударили, не был человеком. Коренастый мужчина, одетый в рваную мешковину, светлые, почти белые волосы и желтоватая кожа – один из детей Мирии[17].
Ворен[18], любитель солнца и тепла, на холодном севере?
Всадник присмотрелся и заметил на правой руке нелюдя, скорчившегося на земле, клеймо: два скрещенных клинка, под которыми будто в решетке изображен молот. Но это не давало ответа – ближайшие шахты далеко отсюда на юго-западе, у самой границы.
Беглец? Может быть. Но почему его до сих пор не схватили?
– Ты загородил мне дорогу! – ревел здоровяк, продолжая избивать ногами мужчину, тщетно пытающегося защититься.
Кусочки головоломки начали складываться вместе. Ворен был беглым рабом, попытавшимся найти спасение на негостеприимном севере. Принадлежи он кому-нибудь, хозяин был бы рядом и заступился за свою собственность. Разве что он мог решить, что от раба больше убытков, чем пользы, и позволил «поиграть» со своей игрушкой?
Вокруг постоялого двора, около которого всё и происходило, успела собраться толпа зевак. Почти все были людьми. Но среди наблюдателей затесалась парочка викар[19] и один любопытный разин[20], тут же принявшийся подчищать карманы зазевавшихся соседей.
Народа тем временем становилось всё больше. Толпа орала, подбадривая рыжего наемника. Люди вопили о поганых нелюдях, отвернувшихся от истинного бога – воздух гудел от оскорблений и проклятий.
Рыжеволосый ещё раз ударил ворена и рывком поднял его, избитого до полусмерти, на ноги. Мужчина едва мог дышать и с трудом удерживал равновесие. Он дрожал, тело его превратилось в одну сплошную рану. Кровь медленно стекала по покрытому грязью и пылью лицу, сменившему цвет с желтого на бледно-серый.
– Ну??!! Скажи, как поживают ваши творцы?!! – захохотал кто-то в толпе. – Наделали вас, а потом сбежали? Как мужик, сделав по ошибке ребенка, убегает от ответственности!
Единодушный хохот волною прошёлся по толпе, становясь всё громче и громче.
«И снова иронично... – подумал всадник. – Люди... Эта толпа... Будто стая собак, почуявших слабость и лающих на прохожего».
Губы едва заметно дрогнули. Незнакомец встряхнул плечами и обвёл взглядом толпу: викары и разин скрылись, решив оказаться подальше от возбужденной толпы.
Ворен тяжело дышал. Он выплюнул комок крови вместе с выбитыми зубами и попытался что-то сказать. Удалось ему это не сразу, с трудом: мешали разбитые губы и грязь во рту. После громких криков и хохота тихий печальный голос казался шепотом.
– Вы... люди... – мужчина закашлялся. – Предали... и забыли...
Рыжий воин врезал ворену в живот, тот согнулся, прикусил губу, но устоял.
– Чего там шепчешься? А?!
– Вы предали... Не Спаситель... создал вас... Вы... ведь тоже дети одного... из Ушедших[21]. Как... и все... мы..., – ворен едва держался на ногах, но собрав последние силы, смог-таки выпрямиться. Он обвёл взглядом затихшую толпу. В лицо рыжеволосого мучителя полетел плевок. – Не мы, а вы... предали бога! Вы жалки... люди.
Всадник дернул поводья и медленно двинулся вперёд.
В уши зазвенел рёв толпы.
Свист стали.
Дождь из алых брызг.
В ноздри ударил запах крови...
***
Стражники в темно-синих доспехах расступились, пропуская путника вперёд, и распахнули перед ним массивные деревянные двери, украшенные самоцветами.
Перед путником лежал тронный зал Рейндинхора. И мужчина был вынужден признать, что в отличие от столицы, зал поражал великолепием. Да и весь дворец являлся самым прекрасным строением не только в городе, но и на всём севере.
Покрытый мерцающими светло-голубыми плитами пол напоминал ровную водную гладь и шёл вверх под небольшим углом. Мраморная поверхность плавно перетекала в ступени, ведущие к трону, расположенному в дальнем конце. Зал походил на кристально-прозрачную реку с порогами, а королевский трон возвышался у её истока.
Теплые лучи ползущего к зениту солнца тщетно пытались проникнуть внутрь, превращаясь в холодное свечение. Оно пробивалось сквозь громадные разноцветные витражи, расположенные у самого пола, скользило по плитам и, отражаясь, плыло вверх. Умирающий свет перемешивался с сиянием магических ламп, прикрепленных к колонам, идущим по периметру, и легкой дымкой окутывал находящихся в зале.
Да, тронный зал был прекрасен, захватывал дух и выглядел величественно. Но в то же время оставался холоден и мрачен. Он был великолепной розой, мгновение назад срезанной с пышного куста и покрытой плотной коркой льда.
Та же красота. Только застывшая. Безжизненная.
Каждый шаг, эхом разносившийся по громадному залу, приближал путника к синему с голубыми прожилками трону. У незнакомца было с избытком времени, чтобы изучить крепкого статного мужчину, сидящего на престоле. Правитель Кера был облачен в роскошный лиловый камзол, украшенный серебряной вышивкой. На плечах покоилась белоснежная меховая мантия. Из-под золотого обода, украшенного сапфирами, выглядывали короткие русые волосы.
По обеим сторонам от престола замерли воины в сверкающих доспехах с бурым орлом на груди. Скользнув по гвардейцам взглядом, путник с трудом удержал смех. Однако мужчина не счёл нужным полностью сдерживать себя – и на губах заиграла насмешливая улыбка.
Такой дикий контраст: невзрачная серость столицы и столь много роскоши внутри дворца. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ведь земли, на которых раскинулся Рейндинхор, когда-то принадлежали викарам, и королевский замок – наследие их народа, украденное и переделанное людьми.
Дикари получили бесценные творения, но, не зная, что с ними делать, что-то поломали, что-то попытались изменить под себя. Гармония нарушилась, и теперь люди тщетно пытаются хоть как-то вернуть её. Но всё бесполезно. Люди способны лишь подражать, пряча подлинную сущность. Они надевают сверкающие доспехи, заполняют глубокие ямы разноцветной мраморной крошкой и вешают на место дыр прекрасные картины.
Но раны остаются... И пустоту не заполнить.
– Ваше Величество, – незнакомец склонил голову и опустился на одно колено. – Я принёс вам важные вести.
– Сними капюшон, гонец, и передай послание лорду Тису, моему советнику, – руки Бальмура касались друг друга, соединенные в подобии шпиля. Тёмно-зеленые глаза пристально наблюдали за путником, потянувшимся к капюшону.
– Что ты делаешь?!
– То, что нужно.
– Остановись!!
Одно движение – и капюшон коснулся плеч.
На вид гонцу было под тридцать, но волосы его были серебристы, как у почтенного старца. Они лежали, разметавшись, на плечах и доставали до лопаток. Из-под плаща выглядывал воротник белой шелковой рубашки.
Свиток попал в руки советника, сразу принявшегося за чтение, а Бальмур продолжал изучать стоящего перед ним мужчину.
Изумрудные глаза мерцали в голубом свете ламп.
– У тебя интересная внешность, гонец. И я не имею ввиду цвет твоих волос. Мягкие черты лица, статная осанка, манера держаться – несомненно, ты пользуешься успехом у женщин. И... ты похож на сына ярла, – заметил король, откинувшись на спинку трона. – Как зовут твоего отца?
Незнакомец улыбнулся. Точнее немного приподнял уголки тонких губ.
– Вы льстите мне, Ваше Величество. Я всего лишь гонец.
– Неужели? Откуда ты родом? Твоё лицо... – правитель наморщил лоб. – Оно мне знакомо. Мы встречались раньше?
– Молчи! Ещё не время! – подал голос невидимый собеседник.
– Я способен решать сам.
– Я родился в Кере, милорд. А что касается второго вопроса – всё может быть. В последнее время я много путешествовал и иногда подрабатывал наемником. Или гонцом...
Изумрудный блеск завораживал – Бальмур отвел взгляд.
– Милорд, – советник что-то прошептал королю. Правитель кивнул.
– Гонец, ты принёс желанные вести. Скоро моя месть свершится, – на лице короля загорелась торжествующая улыбка. – Всё идёт, как задумано. Но есть одно «но»...
Гонец краем глаз заметил движение по обеим сторонам от себя. Едва заметный ветерок ворвался в зал. Мужчина улыбнулся: даже не оборачиваясь, он знал, что к подножию трона приближается отряд рыцарей.
Было слышно, как бьется сердце короля. Но молчание продлилось недолго.
– Кто ты? – правитель Кера поднялся с трона. Через секунду между Бальмуром и лже-гонцом встали в два ряда гвардейцы, а ещё через пару ударов сердца самозванца взяли в кольцо.
– Мои разведчики доложили, что гонец остановился в таверне в нескольких десятках ли к югу от столицы. На следующий день его нашли мертвым, а сегодня вместо него появился ты.
Бальмур продолжал буравить самозванца взглядом, в глубине зеленых глаз плясали яростные искры.
– Более того, ты принёс послание, которое вёз убитый. Глупо. Очень глупо. Последний раз спрашиваю: кто ты такой?
Лже-гонец окинул взглядом окруживших его рыцарей и размял плечи.
– Странник. Наемник. Гонец. Милорд, я доставил вам весть. Вы недовольны?
Король засмеялся. Сначала тихо, но с каждым мгновением смех становился всё громче, превратившись в оглушительный хохот.
– Наглец! Играешь со мной??! Взять его!!!
Рыцари начали сужать круг. Мужчина даже не шелохнулся и принялся разминать руки в черных кожаных перчатках.
– Принесенные тобой вести не должны попасть в чужие уши. Ничего личного.
Самозванец кивнул. Его улыбка с каждым мгновение становилась всё более насмешливой.
– Не беспокойтесь, милорд, я умею хранить чужие секреты. Меня учили этому с детства. Из вас выйдут замечательные союзники.
Бальмур изменился в лице: брови дернулись, губы задрожали.
– Так ты прочёл его... Жаль, я надеялся выбить из тебя правду. Убить его! – приказал король обыденным тоном и добавил. – Слишком много знать опасно для жизни.
– Куда опаснее блуждать во тьме неведения, когда мир сдвинулся с места, – изумрудный блеск заставил правителя Кера вздрогнуть.
– Король должен жить. Не трогай его!
– Какая разница, умрет он или останется жив?
– Он жаждет мести. Его ненависть к Долиафу сыграет нам на руку. Север запылает, и мы достигнем желаемого.
Десяток клинков устремилось к мужчине, тот прочертил кистью круг в воздухе. Настолько небрежно, будто отмахивался от навязчивых насекомых.
Полы серого плаща всколыхнулись, хотя ветра в зале не было. Воздух вокруг самозванца взорвался, выпуская таящуюся в нём ярость. По мраморному полу побежали глубокие трещины, лампы в испуге сорвались с колонн и с грохотом превратились в груду обломков. Витражи с оглушительным звоном разлетелись на мелкие осколки, впуская в тронный зал лучи перепуганного солнца.
Окруживших мага рыцарей разметало в разные стороны как тряпичных кукол. За считанные мгновения зал наполнили крики боли и стоны умирающих в мучениях воинов.
Бальмур отшатнулся, рухнул на трон и вцепился в подлокотник. Куда бы ни падал взгляд короля, везде было одно и то же: переломанные конечности, разорванные груди, искореженные тела, изуродованные лица.
И кровь. Она ручьями текла по плитам, сползая вниз по ступеням.
Король замер, дрожа от ужаса, не сводя глаз с оставшегося невозмутимым мужчины. Лишь улыбка выдавала то, что «гонец» способен проявлять какие-либо эмоции.
– Кто ты? – прохрипел Бальмур.
– Союзник, – в изумрудных глазах застыл ледяной блеск. – Пусть Варенор захлебнётся в крови.
Маг грациозно поклонился, развернулся и прыгнул в разбитое окно.
Бальмур, собрав остатки сил, метнулся к нему – под ногами скрипнуло стекло. Правитель успел разглядеть в тумане, как полы плаща превратились в подобие гигантских крыльев, окутавших незнакомца.
– Блэйз, – пропел воздух. Имя резало слух, оседая навечно в памяти. – Гонец приближающегося хаоса.
IV
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав