В современной идее рационализма возобладала недиалектическая трактовка разума, что отложило свой отпечаток на понимании объективной реальности и целого (системы), вызвало смещение акцента в их толковании в сторону чувственной практики. В этом русле оказался даже марксистский диалектический материализм, разделивший главные философские пороки века.
Независимо от того, что мы рассматриваем, реальность, целое (систему), вещь в себе и т.п. с позиций диалектической логики вначале необходимо определить их соответствие конкретной всеобщности, а затем включить как моменты в тотальность последней. Только в этом случае преодолевается механицизм, в котором, например, целое нечто большее чем части и, соответственно, является по отношению к ним более высшим уровнем; или объект в одном отношении может рассматриваться как часть, а в другом - как целое. Гегель предупреждал: “Механическое отношение в его поверхностной форме состоит вообще в том, что части выступают как самостоятельные по отношению друг к другу и к целому” [28, c. 302]. Умозаключение вскрывает существенное тождество частей и целого, это две стороны одного отношения. И хотя обе суть лишь моменты, поскольку каждая из них самостоятельна в самой себе, как два самостоятельных существования, безразличных друг к другу, “… с точки зрения существенного тождества этих сторон – целое равно частям и части равны целому. Нет ничего в целом, чего нет в частях, и нет ничего в частях, чего нет в целом” [26, c. 154].
Целое, как противоположное своим частям, действительно неаддитивно, т.е. несуммативно. Каждая отдельная часть (не говоря уже о том, что в силу слитности целого выделить её даже абстрактно невозможно) подчиняется несколько иным законам, нежели целое. Так, целое, в отличие от своих частей, неподвижно и на это обратили внимание довольно давно. Такие мысли были у Анаксагора, на что указывает Аристотель [7, c. 115]. Ещё раньше Гераклит отмечал, что всё существующее “изменяясь, покоится (отдыхает). А по свидетельству Диогена Лаэртского, уже Анаксимандр “учил, что части изменяются, целое же остаётся неизменным” [44, c. 67]. И тем не менее все части в своём взаимодействии (а не сумме) равны целому. Именно поэтому есть диалектика (тождество противоположностей) частей и целого и нет диалектики части и целого. Целое бесконечно, ибо взаимодействие его полярностей циклично. Целое вечно, ибо в его causa sui не заложена ни причина его возникновения, ни причина его гибели. Causa sui механически не изнашивается как мотор.
Целое, как момент тотальности, абсолютно и если оно с чем-то и соотносится, то только со своим иным, тем, что внутренне дано как противоположное. В такой трактовке любое (истинное) целое и есть бытие, есть конкретная субстанция. Заметим, что уже Парменид обратил внимание на то, что бытие – это “нечто”, оно даже сферично (сфера), значит, имеет предел, а отсутствие предела будет значить, что оно “ничто” [35, c. 10]. Вопрос о том, что находится за пределами сферы, бессмыслен. Там нет пространства, там нет ничего. Ex nihilo nihil fit (лат. “Из ничего не следует ничего”). Время и пространство связаны с движением материи, а целое (система) находится в покое. Конкретная целостность как бытие, будучи “Всем”, является абсолютной (единственной) и неподвижной. И это несложно показать. Например, за пределами нашей биосферы нет ничего биологического (нет её конкретного бытия), т.е. нет биологического движения, биологического пространства, биологического времени и т.п. Не нужно только гипостазировать голые, пустые абстракции, особенно такие, как “материя”, “время”, “пространство” (именно за такую практику в своё время Беркли так удачно критиковал материализм).
Трактовка целого (системы) с позиций диалектической логики требует рассмотрения его как момента тотальности, т.е. как абсолютного объекта, а это, в свою очередь, исключает ситуацию, в которой оно могло бы являться частью. Отсюда, например, атом как целое и атом как часть некоторого целого (молекулы или звезды) – совершенно различные объекты, носители различных качеств, которые разделены радикально антиредукционным образом. Их уравнивает только привычный эмпирический редукционизм с его фактически нерациональным представлением о целостном объекте. Эмпирик и не замечает, как в его руках, казалось бы, один и тот же объект вдруг меняется, ведёт себя по иному. Так и возникают недоразумения типа корпускулярно-волнового дуализма.
Современный рационализм называет себя неклассическим, а классический определяет как преодолённый, пройденный этап и в этом заключена суть третьего искажения истины, третьего кривого зеркала.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав