Глава I. ИТОГ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ.

ФИЛОСОФИЯ: ИТОГ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ. ФИЛОСОФСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

ПУЩИНО · 2000

Разрыв между чувственным познанием реальности и её отражением в логике в истории философии явился причиной возникновения логически несостоятельных концепций дуализма и плюрализма (нарушение закона тождества и закона тождества противоположностей). Логически последовательный монизм выдерживается только в субъективном идеализме, но ведёт к абсурду солипсизма. Механическое объединение монизма и дуализма (плюрализма) бесперспективно, так как в итоге возникает плюрализм. Опираясь на идею сверхчувственного материализма, автор предлагает принцип плюралистического монизма, который преодолевает логическую непоследовательность в описании реальности. Применённый к иерархической (синархической) организации психики он объяснил причины разрыва между чувственным и логическим отражением реальности (при этом наряду с чувственной выделен сверхчувственный вид практики).

Рецензенты: доктор филос.наук, проф. Югай Г.А.

канд. филос. наук, доц.. Краснопольская Л.Н..

Замечания по содержанию работы присылать автору по адресу:

[e-mail]

ISBN 5-201-14411-X © В.В.Семёнов, 2000.

ВВЕДЕНИЕ.

Конец второго тысячелетия прошёл под флагом общего кризиса философии. С одной стороны, классическая философия при всём напряжении исследовательской мысли не справилась с поставленными всем ходом познания проблемами, и её на этом основании объявили изжившей (или изживающей) себя культурой (как саркастически заметил ещё Аристотель, “когда портится хорошее, оно становится особенно плохим”). С другой стороны, философия ХХ века при всех её постмодернистских устремлениях зачахла к концу века. “Она остановилась в своём развитии. Остановилась на наших глазах завершением экзистенциализма и философской герменевтики, оскуднением позитивизма и трагическим крахом марксистского материализма” [74, c. 34]. Поиски выхода из кризиса, как отмечает автор цитаты В.В. Налимов, весьма разнообразны и разнонаправленны [74, c. 34]. Поражает, правда, в них то обстоятельство, что они связаны с развитием тех самых тенденций в философии ХХ века, о кризисе которых говорится. При этом отсутствует сколь ни будь обстоятельный анализ общего кризиса, последний скорее констатируется без попыток вскрыть его общие корни. Между тем корни оказываются одними и теми же как для классической, так и для неклассической (“постклассической”) философии. А главное лежат они почти на поверхности, и именно к ним всегда обращались крупные критики философии, хотя преодолеть эти трудности известные ещё со времён древних греков пока никому не удавалось. Ввиду сложности проблемы понять её по настоящему можно лишь вскрыв не только философские истоки её, но и психологические. Для этого пришлось обратиться к проблеме уровней психики и иерархическому членению видов практики. Так появился ещё один раздел исследования “Философская психология”.

Начиная с воззрений классического рационализма, рациональное и чувственное противопоставлялись друг другу из-за отсутствия между ними общего звена. Чувственное ускользает из понятия. Каждое слово обобщает. И, как выяснили ещё древние греки (в особенности Антисфен), оно, как обобщение, не в состоянии отразить чувственно воспринимаемый объект, а воспроизводит лишь совокупность некоторых свойств таковых (вид, род, класс и т.п.). Такая совокупность присутствует лишь в нашей голове, но не в реальности (имена вещей существуют только как “звуки голоса”). Единичные вещи воспринимаются лишь чувственно и не отражаются в логике. Все номиналистические тенденции в истории философии, включая новое время, только подтверждали это. Все попытки преодолеть радикально антиредукционный разрыв между чувственным и рациональным исторически оказались несостоятельными. Видит око, да зуб неймёт. После работ И. Канта, его априорного (интуитивного) синтеза чувственного и рассудочного, критика такого синтеза, особенно в работах Гегеля, была самой обстоятельной. Парадоксально, но и это не возымело действия на последующую философию, а в марксистском диалектическом материализме и вовсе как кошмарный сон была забыта эта неприятность, не дававшая покою философам на протяжении двух с половиной тысяч лет.

Все и любые философские концепции, включая как классические, так и любые постмодернистские можно классифицировать на два типа: монистические и дуалистические (или плюралистические). Третьего в истории философии не было дано, ибо монизм в сочетании с плюрализмом предстаёт в итоге как плюрализм. Но весь парадокс ситуации состоит в том, что оба типа логически несостоятельны. Последовательный монизм ведёт через субъективный идеализм к солипсизму, который абсурден и потому избегается в построениях даже субъективных идеалистов (в силу чего их субъективность и монистичность остаётся чисто номинальной, декларативной). Дуализм утверждает о наличии более одной истины, нарушая принцип единства мира, например, в сопоставлении вещественно-телесного и сверхчувственного (субстанциального, абсолютного, трансцендентного и т.д.), и поэтому входит в противоречие с формально-логическим законом тождества. И дуализмом такое сопоставление оказывается в силу того (доказанного ещё Платоном) положения, что вещественно-телесное и сверхчувственное не объединяются диалектическим законом тождества противоположностей. Та же ситуация возникает и в отношении плюрализма, независимо от того, номинализм это, механистический материализм или постмодернистские интенции философии. По существу мы имеем дело с перманентным кризисом философии.

Неутешительный итог двух с половиной тысячелетий и заключается в том, что какую бы философскую концепцию мы ни подвергли этому дотошному анализу, в контексте проблемы единства мира она нарушает и формально-логический закон тождества и диалектический закон тождества противоположностей. Это два наиболее важных закона мышления, а мыслим мы либо логично, т.е. нормально, либо непоследовательно и ненаучно. И дело вовсе не во взаимоисключении этих законов – каждый из них имеет свою точку приложения, свою область действия в анализе (закон тождества противоположностей как свой обязательный момент включает в себя закон тождества, но не наоборот). Более того, абсолютизация одного из них при анализе устройства мира, реальности, как это можно увидеть уже на примере софистов (Протагор) и античных скептиков, вела только к непоследовательности суждений. Постмодернистская философия ХХ века в анализе реальности попыталась избавиться от обоих законов и получила полную алогичность своих построений, граничащую с патологией мышления.

Оба закона в приложении к миру с разных сторон обосновывают идею его единства, без которого превращается в бессмыслицу любое рассуждение о бытии, истине, реальности (кстати, и об экзистенции тоже). Это было понятно уже на заре истории философии с её поисками критериев истинности философских концепций (элеаты, тропы скептиков, мегарская школа, киники и др.).

Тем и дефектен дуализм (плюрализм), что его не существует в объективной реальности. Если между двумя явлениями нет ничего общего, субстанциального, то они и не существуют друг для друга (нет единого для них мира), а соответственно, их нет и для нас, ибо нет критериев их существования, нет точки отсчёта. Они существуют лишь в нашем воображении, нашей чувственной фантазии, именно поэтому вся история философии есть история борьбы с иллюзиями эмпиризма, сенсуализма, чувственности и обыденного рассудочного мышления. И логика тут проста. В аспекте проблемы единства мира общее не абстрактно, следовательно, оно представляет собой некоторую реальную субстанцию. Но последующий анализ уже показывает, что субстанция как всеобщее находится во взаимоисключающих отношениях с конечным единичным. И логическая цепочка упёрлась бы в тупик, паралогизм, если бы история философии не подсказала выход из ситуации. Единичное есть нечто иное, не то, что дано в ощущении. Эта гениальная гегелевская мысль не получила поддержки ни в идеализме, ни в материализме, который считал себя продолжателем диалектики монизма. А между тем идея сверхчувственного единичного (а равно явления и формы) находится в противоречии только с материализмом механистическим (вещественно-телесным) и открывает возможность создания концепции материализма сверхчувственного.

Несостоятельность монизма и дуализма (плюрализма) создаёт замкнутый круг в философии. Он возникает по той причине, что во всей истории философии, за исключением Платона (и лишь отчасти Лейбница и Гегеля) не предпринималось попыток поиска третьего варианта, т.е. такого синтеза монизма и плюрализма, который не превращался бы в плюрализм и алогизм. Обнаружив этот третий вариант, мы назвали его плюралистическим монизмом. Он выдерживает критику и закона тождества и закона тождества противоположностей. Согласно ему, мы обязаны каждую форму материи в иерархии природы рассматривать как единственную, абсолютную и сверхчувственную, отвлекаясь от существования всех других. И тут мы опираемся на Гегеля, который, стремясь к абсолютному монизму, изменил смысл и содержание прежних метафизических категорий. Онтологическое обоснование ситуации дал Лейбниц (доведя до логического завершения декартовскую идею непосредственно данного), хотя основы её заложил уже Платон. С методологической стороны это радикально антиредукционный подход к анализу уровней материи или форм её.

Принцип плюралистического монизма разрешает противоречие монизма и дуализма (плюрализма), если в качестве реальности будет выступать сверхчувственная материя (сверхчувственные формы материи). Идея сверхчувственной материи в истории философии осталась как-то в стороне от её магистральных течений, но именно она снимает противоположность между материальным и идеальным, сближая многие их черты (атрибуты). Психологическое, идеальное практически ничего не теряет при своём объяснении, будучи представлено в качестве сверхчувственной материи. При этом вещественно-телесное характеризует лишь определённое состояние последней, объясняемое особенностями её иерархических (а точнее, синархических) отношений. Такой панматериализм буквально выбивает почву из под ног идеалистических и иррационалистических концепций.

Радикально антиредукционное отношение к уровням психики человека объяснило разрыв между рассудочным и чувственным (перцептивным) её компонентом. У каждого из них оказалась своя качественно особая практика – производственная и перцептивная. У человека в отличие от животных появляется ещё один уровень психики – разумный (именно поэтому Гегель радикально антиредукционным образом разделил рассудок на два вида: обыденный рассудок и рассудок разума). Его практика – это особая сверхчувственная сфера (нечто сверх обычной мышечной деятельности), сфера государственной деятельности – этика, политика, право, идеология и т.п. (эти сверхчувственные сферы практики выделял ещё Платон).

Диалектическая логика и философия науки с её формальной логикой описывают различные уровни психики и их историческая конфронтация, с одной стороны, результат незнания особенностей мышления человека, а с другой, - нововременной воинствующий дух концепций с попытками уничтожить противоположные. Эти попытки особенно сильно выражены со стороны философии науки. Необоснованные претензии на идею разума привели к возникновению совершенно ложной концепции об исторических типах рациональности, в которой смешалось то, что не имеет к разуму никакого отношения.

Глава I. ИТОГ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ.

Дата добавления: 2015-12-01