А.С. Пушкин как мыслитель

Ю.И. Семенов

В кн.: А.С. Пушкин и мировая культура. К 200-летию со дня рождения. А.С. Пушкина. // Материалы международной конференции. Москва, 21 апреля 1999 года. - М.: Изд-во МГСУ "Союз". 2001. - 252 с., с. 68-79.

c. 68 >>

О том, что А.С. Пушкин был всесторонне образованным человеком, обладавшим огромными познаниями не только в области литературы и искусства, общеизвестно. "Изумительный эрудит-энциклопедист, думающий мозгом веков" - такую характеристику дал великому поэту крупный литературовед Д.П. Якубович.[1] Но А.С. Пушкин был не просто энциклопедистом, не просто эрудитом. Он не только много знал, главное - он все прекрасно понимал, во всем глубоко разбирался. Поражает в А.С. Пушкине его умение в огромном многообразном материале, относящемся зачастую к областям, с которыми он только что начал знакомиться, выделить главное, основное, схватить суть. А.С. Пушкин обладал не только великолепным художественным образным мышлением, которое позволило ему стать великим поэтом и прозаиком, но и острым теоретическим умом. Такое сочетание случается не часто. К тому, что написано в литературе о А.С. Пушкине как о великом художнике, вряд ли что можно добавить. А вот о нем как о мыслителе сказать есть что.

Вероятно, всем знакомы строки из "Евгения Онегина", характеризующие книжные симпатии и антипатии героя романа:

Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог. [2]

Из приведенных строк явствует, что А.С. Пушкин не только знал о существовании "Исследования о причинах и природе богатства народов" и даже не просто читал этот труд, а глубоко разобрался в сущность рассматриваемых в книге проблем, в частности понял отличие взглядов представителей классической политической экономии от воззрений их предшественников - меркантилистов. Последние считали, что богатство страны заключается в драгоценных металлах (золоте и серебре) и этот постулат клали в основу разработке эконо-
c. 69 >>
мической политики страны. Представители классической политэкономии исходили из того, что национальное богатство составляет все то, что произведено в стране - уголь, металл, ткани, зерно и т.д., т.е. совокупный общественный продукт. Это позволило им перейти от исследования обмена к изучению распределения и производства, выявлению классовой структуры общества и т.п.

Это место из "Евгения Онегина" привлекло к себе внимание одного из величайших экономистов мира - К. Маркса. Последний в своей работе "К критике политической экономии" (1859 г.) на примере действий отца пушкинского героя показывает, что непонимание того, что товар - деньги, не исключает понимания того, что деньги - товар. И это дает ему ключ для раскрытия особенностей истории торговли России с Англией и Западом вообще. [3]

Вслед за К. Марксом интерес к данному месте пушкинского произведения проявил и Ф. Энгельс. В работе "Внешняя политика русского царизма" (1890 г.) он приводит прозаический немецкий перевод шести последних строк Пушкина и, как и К. Маркс, использует их для объяснения русской торговой политики начала XIX в. [4]

В письме к Н.Ф. Даниельсону 29-31 октября 1891 г. Ф. Энгельс идет еще дальше. По его мнению, данная строфа, которую он приводит в оригинале, свидетельствует о том, что А.С. Пушкин в отличие от А. Смита, считавшего капиталистические порядки универсальными, понимал, что в различных странах и на различных ступенях цивилизации существует не одни и те же, а качественно различные отношения. Именно поэтому отец пушкинского героя действовал совсем не так, как предписывалось классиками британской политической экономии. [5]

Добавлю, что эту истину до сих пор не понимают многие современные экономисты, как западные, так и отечественные. В доказательство можно сослаться на работы члена-корреспондента РАН Шмелева и действительного члена РАН Петракова.

Не менее глубокий ум проявил А.С. Пушкин и при обращении к проблемам философии. Напомню начало его стихотворения "Движение":

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не смог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый. [6]

Когда-то эти строки были приведены в одном из учебников по диалектическому материализму с довольно любопытным комментарием. По мнению автора пособия, они свидетельствовали о том, что А.С. Пушкин понимал значение практики как единственного критерия истины. Второй мудрец своими действия полностью опроверг вздорные, оторванные от жизни измышления первого.

c. 70 >>

Первого героя стихотворение Пушкина определить нетрудно. Это - знаменитый Зенон Элейский - один из самых ярких, наряду с Параменидом и Мелиссом, представителей школы элеатов. В комментариях к стихотворению обычно утверждается, что вторым мудрецом был один из основоположников школы киников Диоген Синопский. [7] В действительности этого, конечно, быть не могло. Жизнь Зенона приходится на первые три четверти V в. до н.э. (наиболее вероятная дата его рождения - 490 г.), Диогена - тоже на первые три четверти, но уже следующего - IV в. до н.э. (он умер в 330-320 гг.). Сообщение о том, что некий философ, чуть ниже охарактеризованный как один из киников, опровергая тезис Параменида, Мелисса и ряда других мыслителей об отсутствии движения, стал ходить, присутствует в труде Секста Эмпирика (вторая половина II в. н.э) "Три книги пирроновых положений". [8] В книге Диогена Лаэртского (первая половина III в. н.э.) "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов" в роли опровергателя отстаиваемого кем-то положения о том, что движения нет, выступает Диоген Синопский. [9] В комментариях к "Категориям" Аристотеля, принадлежащих александрийскому неоплатонику Элию (Элиасу), жившему в IV-V вв. н.э., в качестве оппонента Зенона назван основатель школы киников Антисфен (455-360гг. до н.э.)), который в принципе мог встретиться с великим элеатом. [10]

Трудно сказать, с какой из названных версий был знаком А.С. Пушкин. Скорее всего с той, что принадлежала Диогену Лаэртскому. Она была наиболее популярной и чаще всего излагалась в работах по истории философии. Так как Пушкин писал не ученый трактат по истории философии, а поэтическое произведение, то он имел полное право свести воедино Зенона, прославившегося своими апориями, в которых доказывалось невозможность движения, и Диогена. Впрочем, считать доказанным, что под вторым мудрецом Пушкин понимал именно Диогена, нельзя.

Но все это детали. Суть же состоит в том, что основная мысль А.С. Пушкина выражена не в первых, а в последних строках его стихотворения.

Но господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей. [11]

Великий вклад элеатов в развитие философской мысли заключается в том, что они впервые в явной форме (эксплицитно) сделали вывод о том, что в мире, кроме того, что доступно органам чувств (чувственнозримого), существует и то, что органам чувстве в принципе недоступно и может быть зримо лишь разумом. Они открыли умозримое и тем самым мышление не как явление челове-
c. 71 >>
ческой психики, не как человеческое переживание, а как явление гносеологическое, как умозрение. Тем самым они подразделили все существующее на явления и сущность, а познание - на чувственное и рациональное. Но сделать это они смогли лишь абсолютно оторвав сущность от явление, а разум от чувств. Такова была плата за открытие.

Элеаты ни в коем случае не отрицали существования движения чувственнозримых тел, видимости движения. Поэтому действия второго мудреца ни в малейшей степени не опровергали их концепцию. Элейцы отрицали существования движения лишь в сущности. А вот этот их тезис так просто опровергнуть было невозможно.

Г.В.Ф. Гегель в своей "Истории философии" рассказав по Диогену Лаэртскому о том, как Диоген опровергал элеатов, добавил: "Но анекдот продолжают еще и так: когда один ученик был удовлетворен этим опровержением, Диоген стал бить его палкой на том основании, что, как учитель спорил с основаниями,?то он и возражения ему должен был представить также основательные. Поэтому не следует удовлетворяться чувственной достоверностью, а необходимо понимать." [12] Трудно сказать, были ли знаком А.С. Пушкин с упомянутым трудом Гегеля. Но суть дела он схватил прекрасно в отличии от некоторых наших диаматчиков.

А.С. Пушкин любил историю. Как известно, книги по истории составляли треть его библиотеки. Более того он был не просто любителем истории, а автором по крайней мере одного исторического труда - "Истории пугачевского бунта", в котором он поднял новую для отечественной исторической науки тему народных движений. Поэтому он вполне заслуживает имени историка. [13]

Историю А.С. Пушкин опять-таки не просто знал, но и глубоко понимал. Его интересовали не только исторические события, но и общие проблемы, в частности вопрос о роли личности в истории. Он видел всю несостоятельность волюнтаристического похода к истории. Ему было ясно, что великие люди не столько творят истории, сколько сами являются ее продуктами. Человеку мало обладать выдающимися особенностями, нужно чтобы эти особенности были востребованы эпохой. То, как проявит себя даровитый человек, зависит от общественного строя. Вспомним стихотворение Пушкина "К портрету Чаадаева":

Он вышней волею небес
Рожден в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он офицер гусарский. [14]

c. 72 >>

Мысль Пушкина настолько ясна, что не требует пояснений. Но некоторых моментов произведения следует коснуться. Все комментаторы стихотворения считают, что упоминая рядом с Периклом Брута, автор имел в виду Марка Юния Брута - одного из участников заговора и убийства Гая Юлия Цезаря. [15] Но в этом можно усомниться. Перикл был величайшим государственным деятелем Афин. Марка Юния Брута к числу выдающихся государственных деятелей Рима отнести вряд ли можно. Хотя он занимал при Цезаре ряд важных постов, но вовсе не это обеспечило ему известность в истории, а исключительно лишь участие в убийстве диктатора. У него была слава не великого государственного деятеля, а тираноубийцы. Да и и жил Марк Юний Брут не до Перикла, а спустя три века после него.

Для большинства и современников Пушкина и последующих поколений имя Марка Юния Брута заслонило имя другого представителя рода Юниев - Луция Юния Брута, который сыграл неизмеримо большую роль в истории Рима, и как исторический деятель вполне может быть поставлен рядом с Периклом. Люций Юний Брут в 509 г. возглавил восстание против римского царя Луция Тарквиния Гордого. Согласно легенде причиной было обесчешение сыном царя Секстом Тарквинием патрицианки Лукреции - жены друга Брута Луция Тарквиния Коллатина. В результате вооруженного выступления царская власть была уничтожена и в Риме установился республиканский строй. Люций Юний Брут стал одним из двух первых консулов новорожденной Римской республики. [16]

А.С. Пушкин живо интересовался историей Рима. В его библиотека были немало книг по этой теме, включая знаменитую "Римскую историю" Б. Нибура и "Римскую историю" Ж. Мишле. И эти книги были не просто приобретены, но внимательно прочитаны.17 Существует и прямое свидетельство о том, что А.С. Пушкин не только знал о Луции Юнии Бруте, но и понимал его огромную роли в истории Рима. В "Заметке о "Графе Нулине"" Пушкин писал: "В конце 1825 г. находился я в деревне. Перечитывая "Лукрецию", довольно слабую поэму Шекспира, я подумал: что, если б Лукреции пришла в голову мысль, дать пощечину Тарквинию? быть может это охладило б его предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить? Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те." [18]

К этому можно добавить, что А.С. Пушкин не ошибся, высоко оценив способности П.Я. Чаадаева. Последний известен не только в качестве друга поэта и адресата нескольких его стихотворных посланий, как многие другие современники Пушкина. П.Я. Чаадаев навсегда вошел в историю русской мысли своими знаменитыми "Философическими письмами".

А.С. Пушкин хорошо знал всемирную историю, но больше всего его интересовала история Руси-России. Большое внимание он уделил первому известному не только из легенд, но и из достоверных источников персонажу русской истории - Олегу, который был основателем государства Руси. Всем известны споры между норманистами и антинорманистами. Было время, когда у
c. 73 >>
нас старались не акцентировать внимания и по возможности даже не замечать, что первые правители Руси были норманнами, варягами. Сейчас, некоторые историки ударились в другую крайность. Русь, по их мнению, в первые свои века была норманнским государством. [19]

А вот, что писал А.С. Пушкин в стихотворении "Олегов щит":

Когда ко граду Константина
С тобой, воинственный варяг,
Пришла славянская дружина
И развила победы стяг,
Тогда во славу Руси ратной,
Строптиву греку в стыд и страх,
Ты пригвоздил свой щит булатный
На цареградских воротах. [20]

Как видно, Пушкин не сомневается в том, что Олег был варягом, т.е. норманном, и не скрывает это. Но не вызывает у него сомнения и то, что войско, с которым Олег пришел под Константинополь, было славянским. А следовательно и государство, которым правил Олег было славянским.

До сих пор ведется спор вокруг двух стихотворений А.С. Пушкина, связанных с польским восстанием 1830-1831 г.г.: "Клеветникам России" и "Бородинская годовщина". Некоторых поражало, что человек, который осуждал самодержавие и мечтал о свободной России, в то же время приветствовал подавление этим самодержавием попыток Польши обрести свободу. Известный русский мыслитель и историк Г.П. Федотов посвятил этим и ряду других творений, в частности "Кавказскому пленнику", в которых воспеваются русские генералы, которые железом и кровью покоряли горские народы, статью "Певец Империи и свободы". [21]

Разгадка состоит в том, что А.С. Пушкин был страстным патриотом России. Для него не было ничего выше, чем интересы отечества. Он считал, что эти интересы требуют свержения самодержавия и ликвидации крепостного права. Прежде всего патриотизмом были обусловлены его вольнолюбивые настроение и мечты. Именно выражая объективные интересы российского общества он писал:

Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена! [22]

c. 74 >>

Но одновременно он считал, что интересы России требуют завоевания Кавказа и удержания польских земель в составе империи, ибо Польша на протяжении веков была угрозой для России и после обретения независимости неизбежно вступит в союз с ее врагами. И еще один важный момент, на который мало обращали внимания.

Вскоре после начала восстания польское руководство, направив делегацию для переговоров с Николаем I, дали ей императивный мандат: требовать от царя "возвращении" Польше семи воеводств, т.е. территории Литвы, Белоруссии и Украины. Еще не успев добиться свободы для Польши, правящий ее класс потребовал установления своего господства над землями, населенными белорусами и украинцами, т.е. восстановления польского колониального ига. Кстати правящий класс Польши не смог поладить и со своим собственным народом. Сейм категорически отверг даже самые умеренный проект крестьянской реформы. В результате подавляющее большинство польских крестьян заняло по отношению к восстанию пассивную или даже враждебную позицию.

И не столько желание поляков отделиться от России, сколько претензии польского руководства на включении в состав независимой Польши земель, которые когда-то были отторгнуты поляками от Руси и на протяжение веков были объектами жесточайшего национального гнета, вызвали гневную реакцию Пушкина. Он писал:

Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов? [23]

Человек с теоретическим складом мысли не может обойтись без выработки более или менее цельного мировоззрения. И А.С. Пушкин не был исключением. В советской науке вопрос о мировоззрении считался в основном решенным: великий поэт признавался не просто даже свободомыслящим, вольнодумцем, но убежденным атеистом. Сейчас немало число людей стараются убедить читателей в противном. Одни из них занимают сравнительно умеренную позицию. По их мнению, А.С. Пушкин, переболев в молодости атеизмом, затем вернулся в лоно православия и таким оставался до самой своей смерти. Более радикально настроенные утверждают, что Пушкин никогда не был атеистом.

c. 75 >>

Опровергнуть последних не представляет слишком большого труда. Достаточно вспомнить стихотворное послание В.В. Энгельгарду (1819 г.):

Дай руку мне. Приеду я
В начале мрачном сентября:
С тобою пить мы будем снова,
Открыты сердцем говоря
Насчет глупца, вельможи злого,
Насчет холопа записного,
Насчет небесного царя,
А иногда насчет земного. [24]

Где-то в те же годы довольно широкое распространение получило четверостишье:

Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим. [25]

Во всех списках оно приписывалось Пушкину. И имеются серьезные основания полагать, что оно действительно написано Пушкиным. Православных священников великий поэт действительно не терпел. Еще в 1815 г. в стихотворении "Городок", он признавался:

Что сельских иереев,
Как папа иудеев,
Я вовсе не люблю. [26]

И такое отношение к ним он сохранял в течение всей своей жизни. Достаточно вспомнить знаменитую "Сказку о попе и о работнике его Балде", написанную в 1831 г., т.е. через шестнадцать лет после "Городка". Кстати сказать, в этой сказке ярко выразилась не только и просто собственная позиция автора, но отношение к духовенству подавляющего большинства, если не всего русского крестьянства. [27]

c. 76 >>

А отношение к царям у Пушкина прорвалось в юношеской оде "Вольность" (1817 г.):

Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу. [28]

В 1821 г. Пушкиным была сочинена "Гаврилиада", которая с точки зрения христианина представляет собой не что иное, как полнейшее кощунство.

Отрицать все это невозможно и современные защитники православия на все лады пытаются уверить, что "Гаврилиада" всего на всего только "литературная шалость", что она и других "вольнодумные" произведения молодого Пушкина свидетельствуют более о его творческих вкусах, нежели об отступлении от веры, что в них проявилось лишь его настроение, но не его убеждения. [29]

Но как хорошо известно, в 1824 г. полицией было перехвачено письмо Пушкина. До нас дошла сделанная в этом почтенейшем учреждении выписка из него: "читаю Шекспира и Библию, святый дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гете и Шекспира. - Ты хочешь знать, что я делаю, - пишу пестрые строфы романтической поэмы - и беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать, qu'il ne peut exister d'etre intelligent, Createur et regulateur [30], мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но, к несчастью, более всего правдоподобная." [31] За эти мысли, когда они стали известны императору, А.С. Пушкин, как известно, был исключен со службы и сослан в село Михайловское.

Умеренные в качестве основного доказательства "исправления" Пушкина ссылаются на его стихотворения, в которых используются библейские мотивы, сюжеты и образы. Но как совершенно справедливо писал по поводу "религиозных" стихотворений Пушкина В.Я. Брюсов: "В этих стихах хотели видеть проявление религиозности Пушкина, который будто бы, в конце жизни стал "глубоко верующим", мало того "православно-верующим". Между тем эти стихи не более говорят о христианстве Пушкина, чем переводы из Анакреона об его язычестве." [32] Добавим к этому, что Пушкиным были написаны "Подражания Корану" и "Стамбул гяуры нынче славят...". Решится ли кто-либо на этом основании утверждать, что поэт был истинно верующим мусульманином?

Ссылаются на то, что после ссылки А.С. Пушкин соблюдал все православные обряды. А как могло быть иначе? Ведь в письме к Николаю I, в котором поэт просил об освобождении из ссылки, он давал царю обещание ""не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем готов подписаться
c. 77 >>
подпискою и честным словом)." [33] Кстати говоря, обряды он выполнял и раньше, еще до ссылки, когда брал уроки атеизма и писал "Гаврилиаду". В России иначе было невозможно. Как писал в 1821 г. Пушкин:

Я стал умен, я лицемерю -
Пощусь, молюсь и твердо верю,
Что бог простит мои грехи,
Как государь мои стихи. [34]

Тем более пришлось ему все этого делать, когда после возвращения из ссылки он оказался под строгим надзором самого императора, прилагавшего все усилия для того, чтобы превратить его в покорного придворного поэта.

Но собственное отношения А.С. Пушкина к православию прорвалось в черновике письма к П.Я. Чаадаеву, написанном 19 октября 1836 г. "Религия, - писал поэт, - чужда нашим мыслям и нашим привычкам, к счастью, но не следовало это говорить."[35] Написавши эти строки, А.С. Пушкин спохватился и во избежание неприятных последствий не внес их в окончательный текст письма. Но и значительно смягченный этот текст так и не был отослан адресату.

Сейчас для доказательства религиозности Пушкина снова без конца ссылаются на то, что он умер по христиански, исповедовавшись и приняв причастие. Но ведь давно уже достаточно точно установлено, как это произошло. Вот что писал А.И. Тургенев в письме к А.И. Нефедьевой от 1 февраля 1837 г.: "Когда Жуковский представлял государю о семействе Пушкина, то, сказав все, что у него было на сердце, он прибавил (peu pres так: "Для себя же государь, я прошу той милости, какою я уже воспользовался при кончине Карамзина: позвольте мне так же, как и тогда, написать указы о том, что вы повелеть изволите для Пушкина" (Жуковский писал докладную записку и указы о пенсии Карамзину и семейству его). На это государь отвечал Жуковскому: "Ты видишь, что я делаю все, что можно для Пушкина и для семейства его и на все согласен, но в одном только не могу согласиться с тобою: это в том, чтобы ты написал указы как о Карамзине. Есть разница: ты видишь мы насилу довели его до смерти христианской (разумея, вероятно, совет государя исповедаться и причаститься), а Карамзин умирал как ангел." [36]

Другой рассказ об этом содержится в письме Е.А. Карамзиной в письме к сыну А.Н. Карамзину: "Когда В.<асилий> А.<ндреевич> Ж.<уковский> просил г<осуда>ря во второй раз быть его секретарем для Пушкина, как он был для Карамзина, г<осуда>рь позвал В.<асилия> А.<ндреевича> и сказал ему: "Послушай, братец, я все сделал для П.<ушкина>, что могу, но писать как Карамз<ину>, не стану. П.<ушкина> мы насилу заставили умереть, как христианина, а Карамз.<ин> жил и умер, как ангел." [37]

c. 78 >>

Пушкин не исповедовался и не причастился до тех пор, пока не получил записку от Николая I. Точный текст ее неизвестен, ибо царем было приказано по прочтению ее вернуть. Существует несколько пересказов ее содержания. Но при всех расхождениях в деталях главное ясно: исповедь и причащение Пушкина были поставлены непременным условием заботы царя о семье поэта и исполнении его просьбы простить секунданта - К.К. Данзаса. [38] По существу, умирающему поэту был предъявлен ультиматум, которому он должен был подчиниться немедленно, без всякого раздумья. Н.Ф. Арендт, привезший записку, получил от императора приказ после ознакомления Пушкина с запиской тут же ехать во дворец с тем, чтобы доложить о результате. "Я не лягу, я буду ждать", - напутствовал царь своего посланника.[39]

Если не детали, то общая суть всего этого дела довольно скоро стала понятна довольно многим, как тем, кто не любил Пушкина, так и тем, чьи симпатии были на его стороне.

Вот, что писал своему правительству 30 января (11 февраля) 1837 г. прусский посланник в Петербурге барон А. Либерман: "Хотя у императора немало было поводов быть недовольным г. Пушкиным, отличавшимся крайне либеральными убеждениями, любившим фрондировать и преследовавшим сатирами и иными оскорбительными нападками многих высших сановников империи, его величество тем не менее соблаговолил написать ему, вскоре после дуэли, узнав, что спасти его было невозможно, собственноручное письмо, обещал ему позаботиться о его жене и детях, но в то же время приглашая его умереть христианином, прибегнув к утешениям и к помощи религии, от которых он до тех пор отказывался, несмотря на близость и неизбежность смерти." [40] В донесении от 2 (14) февраля барон добавил: "...Демонстрации и овации, вызванные смертью человека, который был известен за величайшего атеиста, достигли такой степени, что власть, опасаясь нарушения общественного порядка, приказала внезапно переменить место, где должны были состояться торжественные похороны, и перенести тело в церковь ночью." [41]

А во французской газете "Журнал деба" в номере за 5 марта 1837 г. было опубликовано следующее известие. "Из С-П. сообщают: "Перед смертью Пушкин просил имп. Николая о покровительстве своей жене, которую признавал невиновной, и своим детям, которых он оставлял без средств. Вместо ответа имп. послал к нему своего духовника, который спросил его, будет ли он умирая, упорствовать в свой атеистических мыслях, которые исповедовал всю жизнь. После того, как Пушкин ответил, что он раскаивается и отрекается от своего материализма, ему сообщили перед смертью, что имп. назначает пенсию в две тысячи рублей его вдове и что все его дети будут помещены в государственные заведения." [42]

Сейчас многие, пишущие о А.С. Пушкине, отрицают не только его атеизм, но его революционность. Утверждается, что декабризм Пушкина и его ненависть к самодержавию - миф, созданный революционными демократами, которые начиная с В.Г. Белинского всячески извращали творчество поэта, а затем подхваченный
c. 79 >>
и детально разработанный "красной профессурой". [43] Другое дело, что Пушкин не очень жаловал Александра I, но только лишь за то, что тот нарушил закон, приняв участие в заговоре против отца. Николай I же казнил одних декабристов и приговорил к каторге и ссылке других в полном соответствии с законом. Поэтому Пушкин страстно его полюбил и посвятил ему целый цикл стихотворений. [44] В попытке доказать это авторы не останавливаются перед прямыми и крайне неуклюжими подтасовками, что уже убедительно было показано. [45]

Я уже выше процитировал отрывки из оды "Вольность", послания Пушкина Чаадаеву, а также четверостишье о царе и попе. Можно добавить еще очень многое, но вряд ли в этом есть нужда. Изложенную выше точку зрения еще можно было отстаивать в прошлом века, когда крамольные стихотворения Пушкина были под строжайшим запретом и многим совершенно неизвестны. На что надеются люди, проповедующие все это сейчас, сказать трудно. Разве лишь на поддержку власти.

Более умеренные авторы, не отрицая наличия у Пушкина в молодости революционных, антисамодержавных убеждений и настроений, утверждают, что после разгрома декабристского движения и прощения его царем поэт полностью отрекся от былых вольнолюбивых стремлений и стал убежденным монархистом и поклонником императора. Но в относящемуся к 1827 г. стихотворении "Арион", в котором говорится о трагической судьбе декабристов, Пушкин подчеркивает, что он остался верен прежним убеждениям. "Я, - писал поэт, - гимны прежние пою." [46] А в своем знаменитом послании в Сибирь, написанном в том же году, он предрекает, что осужденные на каторжную работу друзья получат свободу, причем в результате не царской милости, а победоносного вооруженного восстания:

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут - и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут. [47]

В последующем надежда на близкую революцию у Пушкина полностью исчезла, что омрачило последние годы его жизни. Возникали и тут же умирали иллюзии преобразования России путем реформы сверху. Но верность идеалам свободы он сохранял до конца своих дней. За несколько месяцев до смерти, подводя итоги всему, что он сделал для России и мира, великий поэт писал:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал. [48]

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Якубович Д. Иностранные влияния, заимствования у Пушкина // Путеводитель по Пушкину. СПб., 1997. С. 169.

2. Пушкин А.С. Евгений Онегин // Полн. собр. соч. 4-е изд. Т. 5. Л.,1978. С. 10-11.

3. Маркс К. К критике политической экономии // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., Изд. 2-е. Т. 13. С. 158.

4. Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Там же. Т. 22. С. 29-30.

5. Энгельс Ф. Письмо Н.Ф. Даниельсону, 29-30 октября 1891 г. // Там же. Т. 38. С. 171.

6. Пушкин А.С. Движение // Полн. собр. соч.. Т. 2. Л., 1977. С. 249.

7. См. примечание к стихотворению // Там же. С. 380.

8. Секст Эмпирик. Три книги пирроновых положений // Соч. в 2 т.т. Т. 2. М.,1976. С. 313, 333.

9. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.,1979. С. 246.

10. См.: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. С. 302.

11. Там же.

12. Цит. по: Ленин В.И. Конспект книги Гегеля "Лекции по истории философии" // Полн. собр. соч. Т. 29. С. 230. Эта часть текста во втором немецком издании книги Гегеля было опущена. Поэтому ее нет в русском переводе этого произведения, который был сделан именно со этого издания.

13. См. подробнее об этом: Формозов А.А. Классики русской литературы и историческая наука. М., 1995. С.45-62..

14. Пушкин А.С. К портрету Чаадаева // Полн. собр. соч. Т. 1. Л., 1977. С. 371.

15. См., например: Брут // Путеводитель по Пушкину. С. 73.

16. См.: Тит Ливий. История Рима от основания города. Т. 1. М.,1989. С. 59-63.

17. Формозов А.А. Указ. раб. С. 57.

18. Пушкин А. С. Заметка о "Графе Нулине" // Полн. собр. соч.. Т. 7. М., 1978. С. 156.

19. См. например,: Скрынников Р.Г. История Российская. IX-XVII. М., 1997. С.14-55.

20. Пушкин А.С. Олегов щит // Полн. собр. соч. Т. 3. Л., 1977. С.116.

21. Федотова Г.П. Певец Империи и свободы // Г.П. Федотов. Судьба и грехи России. Т. 2. СПб., 1992. С. 141-162.

22. Пушкин А.С. К Чаадаеву // Полн. собр. соч. Т. 1. С. 307.

23. Пушкин А.С. Бородинская годовщина // Полн. собр. соч. Т. 3. С. 212.

24. Пушкин А.С. N.N.(В.В. Энгельгардту) // Полн. собр. соч. Т. 1. С. 314.

25. Пушкин А.С. "Мы добрых граждан позабавим..." // Там же. С. 398

26. Пушкин А.С. Городок // Там же. С. 93.

27. Сейчас у нас без конца пишут о благочестии русских крестьян и о том необычайном почтении, с которым они относились к православному духовенству. Все это совершеннейшая ложь. Во всей обширной русской народной устной словесности нет ни одного текста, в котором нашло бы выражение не только что позитивное, но даже нейтральное отношение к попам. Везде проявляется одно негативное отношение. И это давно уже хорошо известно. Достаточно вспомнить разговор между попом и крестьянами в некрасовской поэме "Кому на Руси жить хорошо":

Теперь посмотрим, братия,
Каков попу почет?
Задача щекотливая,
Не прогневить бы вас?...
Скажите, православные,
Кого вы называете
Породой жеребячьею?
Чур! Отвечать на спрос!"
Крестьяне позамялися,
Молчат - и поп молчит...
"С кем встречи вы боитеся,
Идя путем-дорогою?
Чур! Отвечать на спрос!"

Кряхтят, переминаются,
Молчат!
"О ком слагаете,
Вы сказки балагурные,
И песни непристойные,
И всякую хулу?...
Мать-попадью степенную,
Попову дочь безвинную,
Семинариста всякого -
Как чествуете вы?
Кому в догон, злорадствуя,
Кричите: го-го-гой." [...]

"Не сами...по родителям
Мы так-то" - братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
"Не сами, по родителям!"
А поп сказал: "Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам сказал.
Таков почет священнику
В крестьянстве. [...]"

(Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо // Соч. в 3 т.т. Т. 3. М.,1959. С. 88-89)

28. Пушкин А.С. Вольность. Ода // Там же. С.284.

29. См., например: Юрьева И.Ю. Пушкин и христианство. М., 1998. С. 34, 56 и др.

30. В переводе на русский: что не может быть существа разумного, творца и правителя.

31. В.К. Кюхельбекеру (?). Апрель -первая половина мая (?) 1824 г. Одесса // Полн. собр. соч. Т. 10. Л., 1979. С. 70.

32. Брюсов В.Я. Пушкин-мастер // Собр. соч. в 7 т.т.Т. 7. М., 1975. С. 175.

33. Письмо Николаю I. 11 мая - первая половина июня 1826 г. Из Михайловского в Петербург // Полн. собр. соч. Т. 10. С. 162.

34. Пушкин А.С. В.Л. Давыдову // Полн. собр. соч. Т. 2. С. 39.

35. Пушкин А.С. П.Я. Черновик письмо П.Я. Чаадаеву. 19 октября 1836 г. // Полн. собр. соч., Т. 10. С. 701.

36. Цит. по: Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. С приложением новых материалов из нидерландских архивов. СПб., 1999. С. 155.

37. Цит по:: Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. С. 526.

38. См. там же. С. 152-154.

39. См.: Скрынников Р.Г. Дуэль Пушкина. СПб., 1999. С. 285.

40. Цит. по: Щеголев П.Е. Указ. соч. С. 375.

41. Цит. по: Щеголев П.Е. Указ. соч. С. 376.

42. Цит. по: Щеголев П.Е. Указ. соч. С. 563

43. См. например: Аринштейн Л.М. Пушкин. Непричесанная биография. М., 1998. С. 145-146; Юрьева И. Кто искорежил Пушкина? // Ex libris НГ. 27 августа 1998 г.

44. См. Аринштейн Л.М. Указ. раб. С. 148-152; Юрьева И.. Указ. раб.

45. Искрин М. Пушкин - бесноватый монархист, окруженный коварными друзьями // Ex libris НГ. 6 августа 1998 г.

46. Пушкин А.С. Арион // Полн. собр. соч. Т. 3. С. 15.

47. Пушкин А.С. "Во глубине сибирских руд..." // Там же. С. 7.

48. Пушкин А.С. "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...// Полн собр. соч. Т. 3. С. 340.

Дата добавления: 2015-12-01