Читайте также:
|
На следующее утро, когда Алек вошел в кухню, там уже завтракали все, кто должен был принять участие в охоте. При жеребьевке выиграла декурия Бракнила; Ниал тоже сидел за столом, болтая с Китой и Бекой.
По совету Назиена Клиа оделась в свою военную тунику и сапоги. Единственными ее украшениями были акхендийские амулеты. Алек улыбнулся, глядя на нее: в мягком свете огня в очаге Клиа выглядела совсем как та беззаботная молодая воительница, которую он впервые встретил в Цирне у загона с лошадьми.
— Опять никак не мог выбраться из постели, да? — добродушно поддразнила юношу Бека. Некоторые из солдат Бракнила — очевидно, те, кто был на дежурстве две ночи назад, — ухмыльнулись.
Алек ничего не ответил, сосредоточив все внимание на тарелке с хлебом и сосисками, которую ему подал один из поваров. Уж этой‑то ночью он позаботился о том, чтобы дверь на балкон была плотно закрыта.
— Тебе следует поесть, госпожа, — посоветовал Кита, глядя на нетронутую тарелку Клиа. — Старый Назиен загоняет вас — проскачете полпути до Хамана и обратно, прежде чем стемнеет.
— Так мне и говорили, но боюсь, мой желудок сейчас не примет еды, — ответила Клиа, с сожалением похлопав себя по животу. — Солдату в таком признаваться позор, но, должно быть, я вчера выпила больше, чем следовало. Я все еще не привыкла к винам твоей страны.
— Мне и показалось, что ты плохо выглядишь, — сказала Бека. — Может быть, стоит отменить охоту? Я могу послать кого‑нибудь сообщить об этом Назиену.
— Ну, чтобы я отказалась от этой охоты, потребовалось бы что‑то большее, чем головная боль и боль в желудке, — ответила Клиа, без особого желания принимаясь жевать яблоко. — Мне уже почти удалось перетянуть Назиена на нашу сторону, я уверена. Времени остается совсем мало, а за один сегодняшний день я могу завоевать больше союзников, чем за неделю переговоров.
Клиа протянула руку и стала перебирать многочисленные шатта на колчане Алека.
— Тебе случалось соревноваться с ними, Алек. Что ты посоветуешь? Что поможет мне завоевать больше друзей — стрелять хорошо или мазать?
— Будь мы в Римини, я бы предложил тебе последнее, госпожа. Здесь же, пожалуй, лучше показать все, на что ты способна.
— Именно так, если ты хочешь завоевать уважение Назиена, — подтвердил Ниал.
Алек помолчал, обдумывая вопрос, который считал необходимым задать.
— Ты уверена, что разумно брать меня с собой? Хаманцы не скрывают, что любят меня не больше, чем Серегила, а я не хотел бы испортить тебе все дело, если, как ты думаешь, они склоняются в пользу Скалы.
— Это ты предоставь решать мне, — ответила Клиа. — Ты — член посольства и мой друг. Пусть уж они уважат мой выбор.
— Ты также наш лучший охотник, — подмигнула Алеку Бека. — Пусть‑ка Эмиэль и остальные это проглотят!
— Как себя сегодня чувствует благородный Торсин? — спросил Ниал
— Все еще спит, я думаю, — ответила Клиа. — Я велела слугам его не тревожить. Хорошо, что сегодня ему удастся отдохнуть: это пойдет бедняге на пользу.
Кита доел свою порцию и вышел во двор; вскоре он вернулся и сообщил, что хаманцы прибыли.
— Сегодня Эмиэль‑и‑Моранти сопровождает кирнари? — поинтересовалась Клиа.
— Да, и с ним дюжина его дружков, — сообщил ей Кита. — Но Назиен захватил с собой и кое‑кого из старших родичей тоже. Клиа обменялась озабоченными взглядами с Алеком и Бекой.
— Ну, друзья, стреляйте метко, а улыбайтесь любезно.
Назиен‑и‑Хари и больше дюжины хаманских всадников ожидали на улице. На фоне затянутого туманом утреннего неба их черножелтые сенгаи казались особенно яркими, словно предупреждающая об опасном жале расцветка осы. Все были вооружены луками, дротиками и рапирами. С колчанов молодежи — приятелей Эмиэля — свешивались многочисленные шатта.
«Они превосходят нас числом», — обеспокоенно подумал Алек, гадая, как отнесется к этому обстоятельству Клиа. Взглянув на Беку, юноша понял, что она разделяет его сомнения.
Однако Клиа, не колеблясь, подошла к Назиену и дружески пожала ему руку.
Эмиэль занимал почетное место сразу же за своим дядюшкой; лицо его было непроницаемо. По крайней мере пока он явно не собирался никак проявлять свое отношение к присутствию Алека.
«Вот и прекрасно, ты, высокомерный недоносок, мне ничего другого и не надо — пока ты ведешь себя прилично», — Алек с подозрением следил за хаманцем, когда тот галантно подал руку Клиа.
Скаланцы уже были готовы вскочить в седла, когда неподалеку появились кирнари Акхенди и несколько членов его клана. Акхендиицы сопровождали на ранней прогулке Амали, которая в утреннем свете выглядела особенно бледной и изнуренной.
— Судя по всему, Амали все еще тошнит по утрам, — заметила Бека. — Выглядит она ужасно.
— Похоже, вас ждет приятная прогулка, день будет погожим, — сказал Райш‑и‑Арлисандин, приветствуя принцессу и ее спутников. — Надеюсь, ты хорошо отдохнула этой ночью, Клиаа‑Идрилейн?
— Да, вполне, — ответила Клиа, с беспокойством глядя на Амали — А вот ты выглядишь усталой, дорогая Что заставило тебя выйти так рано?
Амали стиснула руки Клиа, ласково улыбаясь
— О, последнее время я просыпаюсь с первыми лучами солнца, и на рассвете так приятно гулять. — Женщина бросила быстрый взгляд на хаманцев. — Надеюсь, ты сегодня будешь осторожна. Холмы могут оказаться опасны — для тех, кто к ним непривычен.
Назиен явно рассвирепел от этого неприкрытого оскорбления.
— Мы позаботимся о том, чтобы с принцессой ничего не случилось.
— Конечно, — холодно согласился Райш. — Желаю вам всем удачной охоты.
«Уж не предостерегают ли они нас?» — гадал Алек, слушая этот странный обмен любезностями.
Акхендиицы продолжили свою прогулку, но Амали, как заметил юноша, еще раз обеспокоенно оглянулась Слуги подвели коней Клиа и ее сопровождающим. Всадники расположились в зависимости от ранга, и Алек обнаружил, что оказался соседом Эмиэля. Похоже, избежать разговора с ним не было никакой надежды. Вскоре Эмиэль доказал, что юноша не ошибся.
— Твой приятель не захотел присоединиться к нам?
— Думаю, ответ тебе известен, — холодно ответил Алек.
— Вот и хорошо. Он так и не стал приличным лучником. Вот рапира — это всегда было его любимое оружие. Алек принужденно улыбнулся.
— Ты прав. И он к тому же прекрасный учитель. Может быть, ты не откажешься как‑нибудь скрестить со мной клинки в дружеском соревновании?
Хаманец довольно ухмыльнулся.
— Буду рад такой возможности. Ниал подъехал поближе.
— Даже учебные поединки в городе неприемлемы — на них распространяется запрет на насилие. — Рабазиец пристально взглянул на Эмиэля. — Уж ты‑то должен об этом знать.
Эмиэль с презрительным смехом натянул повод и отъехал от Алека с Ниалом; за ним последовали его прихвостни.
Ниал проводил их насмешливым взглядом.
— Обидчивый малый, не правда ли?
Выглянув в окно верхнего этажа, Серегил с неудовольствием пересчитал сенгаи. Ему с самого начала не нравилась мысль о том, что Клиа отправится в окрестности Сарикали с хаманцами, а уж то, что скаланцы оказались в меньшинстве, пришлось ему не по душе и подавно. Однако Клиа казалась ничуть не озабоченной; она весело шутила с Назиеном и расхваливала лошадей.
«Ты тоже видишь опасность, верно, тали?» — подумал Серегил, даже на расстоянии прочтя на лице Алека выражение настороженности.
Предстоящий ему день неожиданно показался Серегилу ужасно длинным.
Когда наконец охотники ускакали, Серегил спустился в помещение бани и обнаружил, что все находится в его единоличном распоряжении.
— Не приготовить ли тебе ванну? — спросил Олмис, поднимаясь со своего стула в углу.
— Да, и погорячее. — Поскольку Серегил был вынужден скрывать свои синяки, ему приходилось уже много дней обходиться без настоящего мытья. Теперь же ничто ему не препятствовало:
Олмис и так знал его секрет и к тому же оказался не болтлив.
Раздевшись, Серегил скользнул в горячую благоухающую травами воду и расслабился, неподвижно плавая на поверхности.
— Ты выглядишь гораздо лучше сегодня, — заметил Олмис, подавая Серегилу жесткую губку и мыло.
— Я и чувствую себя лучше, — ответил Серегил, раздумывая, может ли он позволить себе настоящий массаж. Однако прежде чем он принял решение, в помещение ворвался Теро. Обычно аккуратный волшебник был небрит и взлохмачен, его кафтан оказался застегнут криво.
— Серегил, мне немедленно нужна твоя помощь! — сообщил он по— скалански, остановившись сразу, как вошел. — Благородного Торсина нашли мертвым.
— Нашли? — Разбрызгивая воду, Серегил потянулся за полотенцем. — Где?
Теро вытаращил глаза, увидев пожелтевшие синяки на теле Серегила, но, к счастью, воздержался от расспросов.
— У Вхадасоори. Какие‑то брикхийцы…
— Клянусь Светом!.. — прошипел Серегил. Последнее, что было нужно сейчас Клиа, да и переговорам в целом, — это еще одна смерть. — Кто‑нибудь знает, когда он вышел из дому этим утром?
— Я еще не успел спросить.
Серегил натянул штаны и стал надевать сапоги, в спешке неуклюже прыгая на одной ноге.
— Скажи тем, кто его нашел, что тело нельзя передвигать!
— Боюсь, уже поздно. Женщина, прибежавшая с этим известием, сказала, что ее родичи уже несут Торсина сюда. Они могут теперь явиться в любую минуту.
— Потроха Билайри! — Серегил накинул кафтан и бросился следом за Теро.
Из главного зала доносились голоса. Пожилая брикхийка и два молодых парня только что вошли в дверь, неся на снятом ставне закутанное в плащ тело. Сведенные члены, выступающие из‑под ткани плаща‑савана, ясно говорили, что смерть Торсина не была мирной. С помощью сержанта Рилина и четверых солдат брикхийцы поставили самодельные носилки посередине зала. Женщина представилась как Алия‑а‑Макиния; молодые люди оказались ее сыновьями.
— Я нашел рядом с ним это. — Один из молодых брикхийцев протянул Серегилу окровавленный платок.
— Благодарю тебя. Сержант Рилин, выставь стражу у дверей и пошли кого‑нибудь сообщить моим сестрам о случившемся. — Серегил снова повернулся к брикхийцам. — Вы задержитесь тут ненадолго, пожалуйста.
Знакомое чувство отстраненности охватило Серегила, когда он опустился на колени рядом с носилками; тело на них стало теперь для него всего лишь загадкой, которую нужно разгадать.
Откинув плащ, Серегил обнаружил, что Торсин лежит на спине, поджав ноги. Правая рука была неуклюже вытянута над головой, растопыренные бледные распухшие пальцы покрыты подсохшей грязью. Сжатая в кулак левая рука оказалась прижата к груди. Одежда на Торсине была той же самой, в которой он накануне появился на пиру, но теперь стала мокрой и грязной. Сухие травинки запутались в волосах старика и в звеньях тяжелой золотой цепи у него на груди.
Кто‑то обвязал лицо мертвеца платком. Сквозь ткань там, где был рот, просочилась черная кровь, кровь покрывала и одежду спереди, и кулак неловко прижатой к груди левой руки.
— Клянусь Светом, ему перерезали горло! — воскликнул Теро. Серегил запустил пальцы под закоченевший подбородок.
— Нет, шея цела.
Он стянул платок с лица мертвеца, уже зная, что увидит. Губы, подбородок, бороду покрывали потеки засохшей крови и грязь. Смерть жестоко исказила благообразные черты, в открытых глазах и разинутом рту шевелились насекомые. Левая сторона лица стала багровой и была испещрена маленькими углублениями, в остальном лицо и шея были синеватыми.
Теро резко втянул воздух и сделал знак, отвращающий зло.
— В этом нет нужды, — сказал ему Серегил. Ему пришлось видеть больше трупов, чем хотелось бы вспоминать, и теперь он знал следы, которые оставляет смерть, наизусть. Он прижал палец к потемневшей щеке, потом отнял его. — Этой стороной его голова лежала на земле. Такой цвет коже придает свернувшаяся после смерти кровь. Видишь, снизу его руки и шея тоже такие? — Серегил снова нажал и заметил, что кожа не изменила цвета под его пальцами.
— Он мертв с прошлого вечера.
Серегил снова взглянул на брикхийцев.
— Когда вы нашли его, он лежал лицом вниз у самой воды, не так ли? Одна рука была вытянута вперед и опущена в воду, а другая прижата к груди.
Брикхийцы обменялись удивленными взглядами.
— Да, — ответила Алия‑а‑Макиния. — Мы утром отправились к Вхадасоори за священной водой и нашли его в точности в таком положении, как ты сказал. Как тебе удалось?..
Погруженный в размышления, Серегил не ответил на вопрос.
— Где была Чаша?
— На земле с ним рядом. Он, должно быть, выронил ее, когда пил. — Женщина осенила мертвое тело знаком благословения. — Мы обращались с ним со всем уважением и произнесли положенные прощальные слова.
— Прими благодарность от имени принцессы и от меня лично, Алия‑а— Макиния, — сказал Серегил, хотя и жалел в душе, что они не оставили Торсина там, где тот лежал. — Вы что‑нибудь еще нашли рядом с телом?
— Только платок.
— Где Чаша теперь?
Старший из молодых людей пожал плечами.
— Я поставил ее обратно на камень.
— Пойди и принеси ее немедленно! — резко приказал Серегил. — А еще лучше отнеси ее Бритиру‑и‑Ниену, кирнари Силмаи, и расскажи, что случилось. Передай кирнари, что я опасаюсь яда.
— Чаша Ауры отравлена? — охнула женщина. — Это немыслимо!
— Мы не можем рисковать. Если сможете, узнайте, пил ли с тех пор кто— нибудь из Чаши. И, пожалуйста, поторопитесь!
Когда брикхийцы ушли, Серегил позволил себе раздраженно фыркнуть.
— Из‑за того, что они такие добропорядочные, мы можем теперь никогда не напасть на след.
— Неудивительно, что никто не видел, как Торсин сегодня выходил, — пробормотал Теро, опускаясь на корточки рядом с телом. — Он в той одежде, что была на нем прошлым вечером. Должно быть, он не возвращался домой.
— Бека говорила, что он отказался от провожатого, когда уходил от Юлана.
Волшебник коснулся посиневшей щеки Торсина.
— У меня мало опыта в обращении с мертвецами. Я никогда не видел, чтобы человек так синел. Что это может значить?
— Что Торсин задохнулся, скорее всего. — Серегил поднял с пола окровавленный платок. — Легкие в конце концов не выдержали, и он захлебнулся в собственной крови. Конечно, не исключается, что его задушили. Давай‑ка осмотрим остальное тело — просто на всякий случай. Помоги мне его раздеть.
«И моли Ауру, чтобы он не оказался убит», — подумал Серегил про себя. В Сарикали никогда еще не случалось убийства, насколько было известно, и лучше Скале не создавать прецедент. Нельзя было предсказать, какова в таком случае была бы реакция ауренфэйе.
Теро мог быть несведущ в смерти, но война закалила его. В те дни, когда он жил под кровлей Орески, молодой маг не вынес бы такого зрелища; теперь же он работал с мрачной целеустремленностью, стиснув зубы. Вдвоем с Серегилом они разрезали и стянули одежду с окоченевшего тела.
На мертвеце не оказалось ни ран, ни синяков. Ничего, похоже, не было и украдено. Череп и кости не пострадали, а на правой руке не было следов, которые бы говорили о том, что старик сопротивлялся нападению. Левый кулак по‑прежнему был стиснут, и чтобы осмотреть эту руку, нужно было ждать, пока окостенение пройдет.
— Так что ты думаешь? Его отравили? — прошептал Теро, когда осмотр был окончен.
Серегил пощупал затвердевшие мускулы на лице и шее старика, потом оттянул сморщенную губу.
— Трудно сказать из‑за посинения. А никакой магии ты не чувствуешь?
— Нет. Что он делал у озера?
— Вхадасоори лежит между нашим домом и тупой Вирессы. Должно быть, он остановился там, чтобы утолить жажду, потом упал. К тому моменту, когда он дошел до озера, он уже шатался.
— Откуда ты знаешь?
Серегил поднял с пола башмак.
— Посмотри на носок — видишь, как он исцарапан и заляпан грязью? Торсин никогда не явился бы на пир в грязной обуви; значит, башмак стал таким после того, как старик оттуда ушел. И посмотри, какие грязные пятна у него на коленях и на рукавах. Он падал по крайней мере дважды, пока добрался до воды, но сообразил, что лучше воспользоваться Чашей, а не просто зачерпнуть воду рукой. Он был болен, это так, но я сказал бы, что смерть настигла его внезапно у самого края берега.
— Но тело скрючено!
— Его поза не выглядит как следствие предсмертной агонии, если ты это имеешь в виду. Он упал и перекатился на бок. Трупное окоченение сделало его члены негнущимися. Тело выглядит ужасно, но уверяю тебя — в этом нет ничего необычного. И все равно, я хочу посмотреть, где они его нашли.
— Мы не можем просто оставить его лежать здесь!
— Прикажи слугам перенести его наверх.
Теро взглянул на свои перепачканные руки и вздохнул.
— Сначала Идрилейн, теперь он. Смерть словно преследует нас. Серегил вздохнул тоже.
— Оба были старыми и больными. Будем надеяться, что Билайри у своих ворот удовлетворится этим хотя бы на время.
Адриэль вошла в зал, как раз когда Серегил и Теро выходили, чтобы отправиться к Вхадасоори.
— Кита сообщил мне. Бедный благородный Торсин! — воскликнула она. — Нам будет его очень не хватать. Как вы думаете, придется снова объявить траур?
— Сомневаюсь, — ответил Серегил. — Он не был в родстве с царской семьей.
— Что ж, это хорошо, — протянула Адриэль, практичная, несмотря на горе.
— Переговоры и так слишком затянулись.
— Мы отправляемся осматривать то место, где его нашли. Не хочешь пойти с нами?
— Пожалуй, мне следует это сделать.
К тому времени, когда они достигли священного озера, солнце уже осветило самую высокую из башен Сарикали. К отчаянию Серегила, на берегу, за кругом каменых истуканов, собралась небольшая толпа ротозеев. У самой воды рядом с Чашей стояли старый Бритир‑и‑Ниен, Лхаар‑аИриэль и Юлан‑и‑Сатхил. Вирессиец казался наиболее потрясенным случившимся.
«Явился узнать, куда ветер дует теперь, когда ты лишился своего главного помощника?» — подумал Серегил.
— Постойте, пожалуйста, здесь, — сказал он Адриэль и Теро. — И так уже слишком много людей топталось на берегу.
Ориентируясь на колонну с Чашей и дом Юлана, Серегил медленно обошел пространство, где скорее всего могли остаться следы Торсина.
Накануне ночью выпала обильная роса, и трава все еще была мокрой. В нескольких местах Серегил обнаружил следы скаланских башмаков — их каблуки оставляли более глубокие вмятины, чем мягкие сапоги ауренфэйе. Неравное расстояние между следами и взрытый кое‑где дерн говорили о том, что тут прошел человек, нетвердо держащийся на ногах.
Серегил мог бы найти более отчетливые следы у края воды, но его добросовестные предшественники в своих стараниях затоптали все вокруг. Даже Микаму не удалось бы разобраться в этой путанице, молча кипел раздражением Серегил.
Впрочем, его старания были частично вознаграждены. На самом краю берега он нашел отпечатки четырех впившихся в землю пальцев. Участок примятой травы показывал, где лежало тело. К нему вели отпечатки неровных шагов — последних, сделанных Торсином. Параллельно тянулись следы ауренфэйских сапог
— должно быть, тех молодых людей, которые унесли тело. Когда брикхийцы прошли полпути, кто‑то опустился перед мертвецом на колени. В обратном направлении шли другие следы ауренфэйе, и все они накладывались на отпечатки ног Торсина.
Выпрямившись, Серегил помахал Теро и своей сестре, подзывая их поближе.
— Мы скорбим по твоей потере, — сказал ему Бритир, морщинистое лицо которого было мрачно. — Никто не прикасался к Чаше с тех пор, как я сюда прибыл.
— Ты решил, будто вода в Чаше была отравлена, — ядовито заметила Лхаар.
— Ты слишком долго прожил среди тирфэйе. Ни один ауренфэйе никогда не отравит Чаши Ауры.
— Мои слова были излишне поспешны, кирнари, — ответил Серегил с поклоном. — Когда мне сказали, что Чаша была найдена рядом с телом, я решил принять все предосторожности. Теперь же, осмотрев землю вокруг, я уверен, что Торсин встретил свою смерть в одиночестве и что он уже умирал, когда добрался до воды.
— Могу я обследовать Чашу, кирнари? — спросил Теро. — Может быть, мне удастся узнать что‑нибудь о состоянии духа Торсина, если он касался Чаши перед смертью.
— Ауренфэйский закон запрещает касаться рассудка человека, — резко ответила Лхаар.
Бритир положил руку ей на плечо.
— Умер гость, находившийся под нашей защитой, Лхаар‑аИриэль. Будет только правильно, если его соотечественники своими собственными методами убедятся в обстоятельствах его смерти. Кроме того, рассудок Торсина покинул тело вместе с его кхи. Теро‑и‑Процепиос ищет только память, сохранившуюся в камне. Берись за дело, молодой маг. Что ты сможешь узнать у этого немого свидетеля?
Теро медленно осмотрел алебастровый сосуд, зачерпнул немного воды и отхлебнул.
— Ты позволяешь ему позорить нас своими подозрениями, — пробормотала катмийка.
— Правда никого не позорит, — ответил ей Юлан‑и‑Сатхил. Не обращая внимания на перепалку, Теро прижал Чашу ко лбу и беззвучно прошептал заклинание. Через несколько минут он вернул сосуд на его пьедестал и покачал головой.
— Чаша знала только поклонение, пока сюда не пришел Торсин. Только он касался ее с помутненным разумом, и это объяснялось тяжестью его болезни.
— Ты можешь ощутить его болезнь? — спросила Адриэль. Теро прижал руку к груди.
— Я ощутил кое‑что из того, что чувствовал Торсин, когда коснулся Чаши,
— пылающую боль вот здесь, за грудиной.
— А как насчет его последних мыслей? — с вызовом спросила Лхаар.
— Я не знаю заклинаний, благодаря которым их можно было бы узнать, — ответил Теро.
— Благодарю вас за ваше терпение, кирнари, — сказал Серегил. — Теперь ничего не остается, как только ждать возвращения Клиа.
Бритир печально покачал головой.
— Какая жалость портить ей удовольствие от охоты такой новостью…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав