В машине у Иэна, пока мы ехали к Мерседес, я сбросила босоножки и растерла ступни ног. Свободных парковочных мест уже не было, поэтому Иэну пришлось поставить свою машину почти вплотную к другому автомобилю. В доме не светилось ни одно окно. Я прекрасно знала, что Мерседес еще не скоро вернется из «Моего подвальчика». Иэн проводил меня до двери.
– Большое тебе спасибо, Иэн, за то, что пошел со мной. Я хорошо провела время.
– Мы всегда хорошо проводим время, querida. – Он приблизился ко мне. – Я скучал по тебе.
Взяв меня за руку, он перевернул ее ладонью вверх. Потом прислонился губами к запястью. Губы Иэна были теплыми; он слегка прихватил зубами мою кожу.
– Поедем со мной, – предложил он. – Мы созданы друг для друга.
– Я не могу. И ты это знаешь.
– Разреши мне поцеловать тебя всего один раз. И я уйду.
Он смотрел на меня серьезным взглядом. Не знаю, почему меня тянуло к нему – то ли из‑за его непринужденной сексуальности, то ли из‑за того, что Иэн уважал меня, даже несмотря на мою склонность к дурацкому поведению. Нэнси всегда говорила, что секс с тем, с кем ты уже спала раньше, изменой не считается. Но это ведь не секс, и никакого секса у нас не будет. Это всего лишь одинокий поцелуй двух одиноких друзей.
– Один дружеский поцелуй, а потом ты уходишь.
Он накрыл мои губы своим нежным ртом, и его язык скользнул навстречу моему. Иэн крепко прижал меня к себе. Поцелуй был медленным и долгим. Уже несколько месяцев я целовалась только с Освальдом. Этот же поцелуй был странным, но знакомым – он напомнил мне о наслаждении, которое доставлял мне Иэн. Я знала, что поступаю очень нехорошо.
Поэтому я отстранилась от него и проговорила дрожащим голосом:
– Спокойной ночи.
– До встречи, – ответил он. И добавил, проведя пальцами по моей шее: – Я тебе приснюсь.
Всунув ключ в скважину, я открыла дверь. Потом обернулась, чтобы помахать Иэну на прощание. И в этот момент заметила некое движение между двумя машинами. Какая‑то фигура затаилась там, присев на корточки. Иэн стоял возле своего автомобиля и смотрел на улицу. Фигура, облаченная в джинсы, клетчатую рубашку и лыжную маску, пригнулась к земле и стала перемещаться.
Бросив босоножки, я скачками помчалась назад.
– Иэн! – крикнула я, оказавшись на тротуаре.
Поймав мужчину, я увидела, как в его руке блеснуло что‑то металлическое. Сначала я ничего не почувствовала, а потом моя рука стала влажной.
Мужчина высвободился, и я заметила тревогу в его карих глазах. Он произнес нечто, звучавшее как «о‑о‑о‑о».
– Милагро! – крикнул Иэн.
Мужчина внезапно исчез, и я услышала звук удаляющихся шагов. Боль я почувствовала только тогда, когда посмотрела на свою руку и увидела, как из глубокой раны течет кровь. Маленькие порезы заживали на мне быстро, но этот порез маленьким не был.
Иэн поднял меня на руки и понес в дом. Открыв дверь ногой, он потащил меня вверх по лестнице, в спальню Мерседес.
– Вызови «скорую», – попросила я.
– Не сейчас.
– Это ведь серьезно, верно? – Меня потянуло в дремоту, и я смежила веки.
– Милагро, постарайся не терять сознание.
Я открыла глаза. Кровь заливала кремовое одеяло Мерседес. Мне и вправду казалось, что Иэн должен вызвать «скорую», а он вместо этого достал золотой перочинный нож. Я нуждалась в медицинской помощи, а не в очередной безделушке. Моя кожа стала липкой; до меня доносились странные звуки, которые, как я поняла позже, были моим учащенным, отрывистым дыханием. Мне было очень холодно.
Иэн сбросил с себя пиджак и поддернул рукав рубашки. Щелкнув кнопкой, он выпустил лезвие ножа.
– Будет больно, дорогая, но сделать это необходимо. – Надрезав ножиком свою левую ладонь, он велел мне: – Крепись.
Перочинный ножик стукнулся о паркетный пол.
Иэн прижал свою руку к моей открытой ране.
Я закричала, но Иэн уже положил правую ладонь на мой рот, чтобы заглушить вопль.
Мне казалось, что он прижал к моему телу раскаленный утюг; боль была невыносимой, и я попыталась вырваться, чтобы она прекратилась.
– Надкуси, если это тебе помогает, – позволил Иэн.
Я вгрызлась в его руку и, прокусив кожу, снова ощутила вкус человеческой крови, впервые с тех пор, как меня заразил Освальд. Несмотря на агонию, я чувствовала, что его кровь теплая, порочная и очень вкусная. Я сосала его ладонь и, наполняя рот кровью, чувствовала, как она стекает вниз по горлу.
– Милагро, пожалуйста, не умирай, – взмолился Иэн. Его темные глаза смотрели в мои с чувством, которое очень напоминало любовь.
Я находилась где‑то между болью и наслаждением. Эти ощущения захлестнули меня, и я поняла, что на меня надвигается нечто огромное – то ли смерть, то ли предельное блаженство. Я сопротивлялась боли, я противилась наслаждению и – не сдавалась.
Наконец я выпустила ладонь Иэна изо рта.
Он наклонился и поцеловал меня в бровь, в висок, в щеку. Потом прислонил голову к моей шее, и я почувствовала себя в безопасности.
– Мне холодно, – пожаловалась я.
По‑прежнему сжимая мою руку в своей, он накинул на меня одеяло, а потом прилег рядом.
– Так лучше?
– Да.
– Зачем ты полезла на рожон? – Казалось, впервые за время нашего знакомства Иэн был озадачен.
– Чтобы спасти тебя.
– Я видел его, Милагро. И ждал, когда он подберется поближе. Обещай, что больше никогда не сделаешь ничего подобного.
Я слишком хотела спать, чтобы обдумывать свои обещания. Я чувствовала такой покой, что начала уже волноваться: вдруг меня одолевает то же самое ощущение, что описано в каком‑то рассказе Джека Лондона, – ощущение человека, умирающего на морозе? Поэтому я принялась тщательно обследовать работу своего организма. Пальцы на руках и ногах двигаются – галочка. Глаза фокусируются и на ближних, и на дальних объектах – галочка. Амплитуда дыхания и сердечный ритм нормальные – галочка.
Иэн отпустил мою руку. Я вынула ее из‑под одеяла. Под кровавыми разводами просматривался длинный рубец, возникший на месте пореза. Иэн придвинул мою руку к себе и начал слизывать с нее кровавые пятна, словно кошка, ухаживающая за своим котенком.
– Я скучаю по твоим кудряшкам, – сказала я, положив руку ему на макушку.
А потом закрыла глаза и уснула.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав