Читайте также:
|
Напряженное молчание нарушал лишь звук журчащей воды в фонтане. Девушка нервно теребила страницы маминой книги. На этот раз она решила перечитать Уайльда, но присутствие Макнейра сильно ее раздражало. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и, недовольно взглянув в сторону слизеринца, выпалила:
— Слушай!..
Он оглянулся на нее, состроив кислую физиономию.
— Чего тебе? — досадливо, словно он надеялся, что ему не придется говорить с ней, спросил он.
— Я не... в общем... тебе совсем не обязательно находиться возле меня, — хмуро заговорила Гермиона.
— Неужели? — нарочито удивленно воскликнул Макнейр. — Знаешь ли, я думаю точно тоже самое, но вот незадача, — он картинно развел руками, — Малфой считает иначе, — сквозь зубы процедил он. — А я дал эту гребаную клятву и теперь сижу тут с какой-то... грязнокровкой, — выплюнул он, вновь брезгливо оглядев ее. — И что он только в тебе нашел?
— Замолчи немедленно! Я не намерена выслушивать твои оскорбления!
— А твоего мнения здесь никто и не спрашивал, мерзопакостная магла! — презрительно проговорил слизеринец. — Да тебя и человеком-то назвать сложно.
Гермиона сглотнула противный ком, подкатившийся к горлу. Низ живота неприятно потянуло, а окружавший ее пейзаж начал расплываться из-за подступивших слез.
— Так ты и Джейн говорил? — дрогнувшим голосом, произнесла девушка. — Убийца. Это тебя сложно назвать человеком!
Макнейр яростно задышал, гневно уставившись на нее.
— Откуда ты... — начал было он, но осекся. — Ты! Не смей упоминать ее имя! Джейн... она... — он не договорил и отвернулся.
Гермиона хотела было выкрикнуть, что это не она, а он не смеет упоминать имя Джейн, но вдруг побледнела от внезапно открывшейся ей истины. Все люди в той или иной степени способны к анализу, но в тоже время далеко не каждый имел аналитический склад ума, коим обладала Гермиона Грейнджер.
— Она что-то значила для тебя... Зачем? Зачем ты это сделал? Я не понимаю.
Он резко развернулся и впился пристальным взглядом. Гермиона чувствовала, что переступила черту, переходить которую не следовало. Вот сейчас он закипит от бешенства и, наплевав на клятву, немедленно ее заавадит. А потом его поразит молния за то, что он нарушил непреложный обет. Такую картину успело нарисовать воображение Гермионы, пока Макнейр, сидя в оцепенении, гневно глядел то на нее, то куда-то в пространство. Наконец его взгляд остановился на одной конкретной точке, а на лице вдруг застыла растерянность.
— Я не думал, что она так поступит с ней, — медленно и опустошенно проговорил он. — Я боялся... сам не знаю, чего. Мне сказали выполнить, и я выполнил.
Теперь настала очередь Гермионы гневаться. Он оправдывается?!
— Трус, — презрительно выплюнула Гермиона. — Сначала ты унизил ее, а потом отправил на верную гибель.
— Я не знал... Я... трус, — прошептал Макнейр, ссутулив свои по-юношески хилые плечи и опустив голову. Сейчас он не казался Гермионе таким уж и устрашающим. Наоборот, он выглядел жалким. И что-то внутри девушки сжалось.
Эта ситуация, увы, связана со словом "никогда", то есть, когда уже ничего нельзя изменить. Никакие слова раскаяния ему не помогут. Внутри навсегда поселилась эта душевная боль. И Гермиона видела ее, словно у этой боли возникли прямые параллели с физической.
—... я хотел совсем не этого, — все повторял он. — Я не думал... я...
Что это? Исповедь? Но разве может этот человек в чем-то раскаиваться? Казалось, он полностью ушел в себя, позабыв о том, что рядом сейчас сидит ненавистная ему грязнокровка. Своим видом он олицетворял полную беспомощность.
"Он убийца, — вертелось в голове у девушки. — Никакое раскаяние не поможет ему очистить душу..."
Макнейр резко схватился за голову и зажмурился.
"Он не стоит жалости..."
Что это было только что? Всхлип?
"Нет... Он не стоит..." — Гермиона продолжала холодно наблюдать за ним, но в сердце что-то кольнуло. Она зачем-то коснулась его плеча. В ту же секунду, словно опомнившись, слизеринец дернулся от девушки и как-то странно на нее посмотрел.
"Такая смертельная бледность покрыла его лицо", — невольно подумала она и одернула руку.
— Не прикасайся! — прошипел Макнейр. Его лицо вновь приобрело прежнее выражение, в котором читалось неодобрение (и это еще мягко сказано) ко всему, что не имело отношение к чистой родовой крови.
И то, что он позволил себе сейчас дать выход всем своим терзаниям перед ней — позор для его фамилии и для всей его династии.
Гермиона опустила голову и вздохнула. Больше всего сейчас ей хотелось ненавидеть его. Но в том-то и дело, что только хотелось.
Больше никто не проронил ни слова. Около получаса они сидели в полной тишине, каждый думая об одном и том же. И когда Гермиона вновь взялась было за книгу, Макнейр неожиданно заговорил с ней.
— Он сейчас ищет твоего рыжего дружка, — хриплым от долгого молчания голосом сообщил он. Это было сказано без какого-либо злорадства. Констатировал факт.
Гермиона медленно отложила книгу.
Внезапно. Как гром среди ясного неба...
— Что? — выдавила она из себя, посмотрев на него невидящим взглядом. Страх острым ножом полоснул сердце.
— Уизли, — пояснил Макнейр, хотя ей этого и не требовалось. Разумеется, она сразу поняла, о ком идет речь и что из этого следует. — Он ищет его и... — договорить ему не удалось. Гермиона сделала попытку встать со скамейки, но ей резко стало плохо. Потемнело в глазах, сдавило дыхание, а ноги словно стали ватными. Девушка покачнулась, колени ее подогнулись, и она упала в обморок.
***
— На самом деле причин может быть достаточно, мистер Малфой, — вещал незнакомый голос. — Низкий уровень сахара в крови, анемия...
Гермиона медленно приходила в себя, но первая попытка открыть глаза не увенчалась успехом.
— Черт! Я так и знал! Все дело в ее крови! — раздраженно отозвался другой голос.
Его она узнала сразу. Малфой.
— Это все она — грязная магловская кровь!
— Мистер Малфой, я не думаю, что чистота крови каким-то образом влияет на здоровье. Иногда, надо сказать, обмороки — нормальное явление во время беременности, если, конечно, приступы не становятся более частыми.
Гермиона попыталась позвать Малфоя, но губы только едва двинулись.
— Я не желаю, чтобы это становилось нормой, — прорычал слизеринец.
— Разумеется, мистер Малфой, я выявлю причину и назначу лечение.
Следующая ее попытка произнести хоть какие-то звуки оказалась более успешной.
— Ммм... М-мал...фой, — Гермиона медленно открыла глаза. Во рту было сухо. Где-то рядом кто-то коснулся ее запястья и, кажется, проверил пульс. —... Драко...
Малфой быстро подскочил к девушке и присел на кровать. Угрюмо сдвинув брови, он внимательно посмотрел на ее бледное лицо.
— Тебя должен осмотреть врач, — с напором в голосе произнес он и чуть стиснул ее руку.
Гермиона мельком глянула в сторону человека, стоявшего позади Малфоя, и помотала головой.
— Не нужно, — заявила она, борясь со слабостью. Девушка решила подняться с кровати и продемонстрировать, что все в полном порядке, но сильные руки Малфоя пресекли ее поползновения.
— Нет, осторожно! — раздраженно воскликнул он.
— Не стоит геройствовать, мисс, — заговорил доктор, человек лет шестидесяти на вид. — Лишние нагрузки вашему организму пока ни к чему, — мягко улыбнулся он.
Доктор Чандлер быстро закончил свой осмотр, пока Драко терпеливо дожидался в коридоре.
— Место расположения плаценты близко к шейке матки, — покинув комнату, возвестил он. — Это может вызвать осложнение во время родов, — доктор серьезно посмотрел в лицо юноши. — К счастью, по мере увеличения срока беременности плацента чаще всего поднимается и занимает нормальное положение, — поспешил заверить он, увидев, как изменилось выражение лица юного Малфоя. — Кроме этого, никаких проблем не обнаружилось.
— Это может указывать на угрозу ее благополучия и благополучия ребенка?
— Нет... Не думаю, — выдержав небольшую паузу, ответил мистер Чандлер. — Давайте ей это, — покопавшись в своем портфеле, он протянул ему сосуд с каким-то зельем. — Каждый день, перед сном.
Драко кивнул и, вызвав домовика, передал ему зелье.
Гермиона уже сидела на кровати, вытянув ноги, когда в комнату снова вошли. Это был Малфой.
— Я думал, ты уснула, — проговорил он и вновь присел на краешек кровати, напротив девушки.
Она ждала его, чтобы поговорить. Ни о каком сне не могло быть и речи, пока она не узнает о Роне. Точнее, пока она не предотвратит намерения Малфоя, которые едва ли являлись безобидными. Он молча наблюдал за тем, как она неуклюже возилась с простыней, меняя позу. Гермиона согнула ноги в коленях и, присев на пятки, резко прильнула к его груди, обвив руками его шею. Сперва Малфой немного оторопел, но быстро пришел в себя и горячо обнял ее в ответ.
— Зачем?.. — прошептала она ему на ушко и поцеловала в шею.
— Что зачем?
— Зачем?.. — Гермиона робко поцеловала его щеку. — Зачем тебе?.. — еще один поцелуй. — Зачем тебе?.. — и еще один. — Зачем тебе... Рон?
Малфой внезапно помрачнел. Руки сильнее стиснули ее плечи.
— Зачем он тебе? — чуть отстранившись, снова спросила она и заглянула в его глаза.
— Макнейр... — прорычал он. Догадка пришла моментально.
— Ответь мне!
— О, так это все ради рыжего ублюдка? — зло процедил он сквозь крепко сжатые зубы и слегка встряхнул девушку.
— Ответь мне... — прошептала она. — Ответь!
Малфой яростно задышал, с ненавистью глядя на нее.
— Зачем?! Я хочу убить его, вот зачем я его ищу, — резко выпалил он. — И весьма успешно, надо сказать, потому что он не очень-то и заинтересован в том, чтобы прятаться, — он приблизил к ней свое лицо. — А зря.
Драко не хотел, чтобы она знала. Он вообще не был уверен в том, что хочет убить Рона Уизли. Но сейчас он был зол, и ожидал того же от Гермионы. Ожидал криков, пощечин... слез. Но только не того, что сделала она в следующее мгновение.
— Пожалуйста, — выдохнула она. Стараясь не делать резких движений, Гермиона наклонилась вперед и прижалась щекой к его груди. Все остальные звуки исчезли, она слышала лишь удары его сердца.
— Пожалуйста, — снова произнесла она, так и не озвучив целиком свою просьбу, но этого было достаточно. Он знал, о чем она просит.
За окном потускнел солнечный свет и сгустились тени. Казалось, никогда в жизни ей не было так страшно.
— Пожалуйста, — вновь повторила она. — Я никогда и ни о чем больше не попрошу тебя, — кровь бешено неслась по жилам. Как бы она сейчас хотела замедлить ее бег.
Тело Малфоя будто бы превратилось в каменную статую, а руки осторожно, но настойчиво отстранили ее. Открыв глаза, Гермиона увидела его настороженное лицо. Не сказав ни слова, он быстро встал с кровати и вышел из комнаты, оставив ее наедине со своими мыслями.
Она боялась... Но знала наверняка, что он выполнит ее просьбу. Просто чувствовала это.
***
— И где же тебя носит? — резко бросил Малфой, когда в гостиную его особняка трансгрессировал Макнейр.
— Это мое дело, понятно?.. Ну, а если серьезно, то у меня, кажется, проблемы. За мной чуть не установили след.
— Будь осторожней, ясно? — ледяным тоном произнес Малфой.
— И что же ты от меня хотел? — лицо Эрика было похоже на непроницаемую маску.
— Что хотел? — разъяренно переспросил Драко, гневно глядя на него. — Какого хрена Грейнджер теперь знает о том, что я искал Уизли?!
— Я ей рассказал, — ответил тот.
— Неужели?
— Мне захотелось, — ухмыльнувшись, он пожал плечами. — Я не виноват, что она потом грохнулась в обморок.
Дикое рычание Малфоя сотрясло гостиную. В ту же секунду он подскочил к Макнейру и схватил его за отвороты пиджака. Разъяренное, перекошенное лицо в упор уставилось на брюнета. Эрик же вел себя на удивление спокойно.
— Неужели она того стоит? — изогнув губы в язвительной улыбке, спросил он. Казалось, ему вообще было плевать, что сейчас сделает Малфой. Впервые он вел себя так развязно, за что и поплатился.
Несколько раз резко и без жалости Драко ударил его в солнечное сплетение. Уже второй раз за этот гребаный день Макнейра бьют именно туда. С утра он схлестнулся с Забини безо всяких на то причин.
Эрик согнулся пополам и еле сдержал рвотный позыв от боли. Когда он отдышался, то посмотрел на Малфоя совершенно равнодушным взглядом.
— Если с ней это повторится... Я. Тебя. Убью, — очень серьезно проговорил Драко. — Выбью из тебя все дерьмо.
Макнейр попытался усмехнуться. Вся эта ситуация казалась ему нереальной. Он до сих пор отказывался верить... Драко Малфой с такой легкостью говорит о том, что ради грязнокровки готов пойти на что угодно. Но еще больше пугало то, с какой легкостью он все же на это пойдет. И взгляд Драко, такой сосредоточенный и отчасти гневный, не давал усомниться в серьезности происходящего.
— Ты понятия не имеешь, с чем связался, Малфой, — прохрипел он. — Она погубит тебя. Уже это делает, ты разве не замечаешь? — с этими словами Макнейр неспешно поднялся и внезапно трансгрессировал, оставив Драко обдумывать услышанное.
— Вернись!.. — только и успел выкрикнуть блондин. — Черт! — он схватился за волосы и тряхнул головой. Хотелось орать в голос, потому что он совсем не знал, как ему поступить. Больше всего бесило то, что Макнейр был прав.
Малфой подошел к окну и, отодвинув плотный занавес, устремил взгляд на белый мраморный фонтан. За ним открывался волшебный, тихий парк безмятежного покоя. Прямо на траве возле пышного и буйнорастущего дерева, покрытого ярко-зеленой листвой, сидела Гермиона и волшебной палочкой выводила в воздухе причудливые узоры.
Залюбовавшись этой картиной, Малфой облокотился плечом о стену и улыбнулся. Единственное, что он знал точно, — он никогда, ни при каких обстоятельствах не отступится от нее. И пусть даже ему придется пойти на крайности.
***
Приближалась осень. Время медленного умирания. Солнце реже выглядывало из-за густых облаков, уступая место хмурым, дождливым и туманным дням. Деревья в парке Малфой-мэнора увядали и выглядели уныло. В воздухе витал аромат палой листвы... А ведь еще совсем недавно парк выглядел, как райский уголок.
Зато Гермиона пребывала в состоянии, сравнимом с эйфорией. Для нее не было ничего прекрасней осеннего парка, промокших скамеек, падающих и шуршащих под ногами листьев... Она находила это время года самым волшебным, предвкушая момент появления малыша.
Казалось, всю свою жизнь она ждала наступления этой осени.
Это было как путешествие на другую планету — она заглянула в изумительный золотисто-багряный мир невиданной красоты. Будто только сейчас разглядела, что такое осень.
Впервые за месяцы, проведенные в Малфой-мэноре, Гермиона не тосковала по друзьям. С Генри она виделась примерно раз в полторы недели. Малфой зачаровывал карету, и они ездили в Лондон навещать его.
Мистер Грейнджер не питал к Драко открытой ярой ненависти, но по своему обыкновению держался с ним холодно и статично. Малфой же был не склонен искать причины, мотивирующие такое отношение. Все начиналось коротким рукопожатием, словно встреча их рук обоим сторонам была не приятна, и заканчивалось сдержанным кивком.
13 сентября 1999 год.
К полудню ветер стих, и погода прояснилась, но осень уже начала дышать прохладой. Гермиона медленно брела в сторону особняка, сжимая в руке свою волшебную палочку, с помощью которой левитировала большую стопку книг, паривших рядом. Часом ранее Малфой куда-то трансгрессировал, и теперь Гермиона осталась в доме совсем одна, чего не случалось уже довольно давно. Если он и оставил ее без охраны Макнейра, это могло означать только то, что в скором времени он вернется. И она ждала его.
Переступив порог дома, девушка собралась было направиться в библиотеку, чтобы разложить все книги по местам, но увиденное ввело ее в ступор. Прямо по среди холла захлебываясь и истекая кровью, лежал Эрик Макнейр и судорожно пытался стянуть с себя мантию, почти всю пропитанную кровью.
Гермиона вздрогнула от шума — это книги с грохотом упали на пол. Медленно, неуверенно переставляя ноги, словно позабыла, как это делается, она подошла к Макнейру.
—...Малфой... где он?.. — с трудом различила она его хрипы. Ее охватила паника. Она не могла вымолвить ни слова. То ли забыла все слова, то ли потеряла способность их произносить. Рука инстинктивно потянулась ко рту, сдерживая вскрик. Девушка пошатнулась.
— П...помоги мне... — еле выдавил он из себя. Кровь продолжала хлестать из его ран.
Через силу Гермиона всплыла из страшного ступора, куда погрузилась, точно в омут. Чувствуя бешеное биение собственного сердца, отдававшегося барабанным боем в ушах, она быстро подняла свою палочку.
— Что за заклинание в тебя попало? — закричала она, но, похоже, Макнейр уже не слышал ее. Из его горла вырывались лишь сдавленные хрипы. Она судорожно вспоминала все подходящие заклинания, которые смогли бы остановить кровь. Гермиона оказывала ему помощь прямо в холле — левитировать его в гостиную времени не было. Она вызвала домовиков и чарами подозвала к себе все возможные бутылочки и склянки с нужными зельями. Эльфы разодрали на нем рубашку, обнажая истерзанную грудь. Веки Макнейра приоткрылись, показав белизну глазных яблок. Его лицо казалось серовато-белым, лишившись и тех немногих красок, какие в нем еще оставались.
У Гермионы тряслись руки. Она с облегчением выдохнула, увидев, что кровь уже перестала хлестать из его ран. Но все равно девушка откупоривала очередной пузырек и принималась капать зельем на заживающие раны.
Низ живота неприятно побаливал, но Гермиона старалась не думать сейчас об этом. Спустя несколько минут раны Макнейра выглядели так, точно они заживали вот уже несколько дней — их затянула свежая кожа. Лицо его по-прежнему оставалось серым и поблескивало от пота. Он слабо застонал и попытался пошевелиться. Гермиона видела — боль отступала. Зато ее боль внизу живота и в пояснице возросла в несколько раз, словно она забрала ее у Макнейра. Эрик же все еще выглядел слабым и еле живым, но ему удалось сесть.
— Грейнджер... — он сморщился, ощупывая покалеченную грудь.
Гермиона посмотрела на него как-то растерянно. Похоже, она вообще ничего не услышала. Ничем не показывая, что ей больно, она лишь судорожно стиснула руки и попыталась встать.
— Ой, нет!.. — бутылочки и склянки, которые стояли на полу, опрокинулись. Гермиона машинально потянулась к ним, намереваясь поднять, но домовики опередили ее. — О! — задохнулась она и дрожащими руками схватилась за живот.
— Грейнджер?! — Макнейр непонимающе уставился на нее. Через полсекунды Гермиона закричала.
— Больно!.. Мне так больно! — сквозь крики лепетала она, прерывисто дыша.
— Твою мать! — выругался Макнейр. — Грейнджер, что с тобой?!
— Кажется... Ой!.. — она в который раз скорчилась от боли. — Эрик, похоже, у меня начались схватки.
— Твою же мать!
Была всего лишь середина сентября, когда как роды должны были начаться только в ноябре. Но решимость этого младенца появиться на свет в начале осени была непоколебима.
Макнейр быстро нащупал волшебную палочку в складках своей насквозь пропитанной кровью мантии и кончиком коснулся уродливой метки на предплечье. Так он хотел вызвать Малфоя, но после нескольких неудачных попыток, громко ругаясь, отбросил палочку в сторону.
— Черт, Грейнджер, не работает!
Ответом ему послужил очередной громкий вскрик. Она яростно задышала, изо всех сил пытаясь не упасть в обморок от нестерпимой боли внизу живота. Эрик помог ей встать, и каким-то чудесным образом они смогли добраться до спальни. Пока они поднимались по лестнице, у Гермионы отошли воды. Часто вдыхая и выдыхая воздух, девушка тяжело водрузилась на кровать. Черт побери, она даже не знала, как ей правильно лечь!
Все попытки Эрика вызвать Драко при помощи черной метки с треском проваливались. Он не мог понять, в чем дело. Ему оставалось только трансгрессировать из поместья и самостоятельно отыскать Малфоя. Так он и поступил. Бросив напоследок: "Грейнджер, только попробуй коньки отбросить!", Макнейр сделал несколько попыток трансгрессировать, и только шестая увенчалась успехом.
Теперь Гермиона осталась совсем одна. Домовиков она решила отправить за доктором Чандлером. Конечно, не в ее правилах было давать этим бедным существам какие-либо распоряжения, но сейчас она была вынуждена — да что там, обязана! — отбросить все свои принципы в сторону.
— О! — Гермиона сильно сжала простынь руками. Боль усиливалась и становилась более длительной. Противное тянущее ощущение внизу живота казалось то нестерпимым, то немного ослабевало. Ей стало страшно — вдруг никто не придет? Что тогда будет? Как же она родит самостоятельно? От этих мыслей на глазах выступили слезы.
Четкий интервал между схватками еще не установился. Она лишь изредка судорожно стискивала руки и корчилась. Каждый раз был больнее предыдущего, но Гермиона постепенно начала привыкать к этой боли.
Спустя какое-то время, неожиданно, в сопровождении акушерки и домовиков, в спальне появился доктор Чандлер. Кляня капризы судьбы, он быстро разложил все инструменты, лекарства и зелья и немедленно принялся за заклинания, обеспечивающие охранное и защитное колдовство, призванное оберегать мать и ребенка. Пока доктор возился с этими чарами, акушерка самостоятельно изготовила какое-то зелье, от которого боль внизу живота у Гермионы чуть притупилась.
Тут внезапно она услышала какой-то ор за дверью. В следующее мгновение в комнату ворвались всполошенный и растрепанный Малфой и Макнейр.
—...А не надо было мотаться где попало и оставлять свою сильно беременную грязнокровку одну! — кричал Макнейр.
Малфой, казалось, его даже не слышал. Он молниеносно преодолел расстояние от двери до кровати, не обратив внимание на доктора и акушерку, словно их тут и не было, и опустился на колени у постели.
— Гермиона!
Лицо девушки было усеяно крупными каплями пота.
— Драко... — выдохнула она.
— Мистер Малфой, я вынужден просить вас покинуть спальню на какое-то время, — осторожно сказал доктор Чандлер.
Юноша никак не отреагировал. Крепко сжав руку Гермионы, он заботливо откинул с ее взмокшего лба налипшие пряди волос. Гермиона закрыла глаза, но пальцы ее все так же крепко, не отпуская, сжимали его руку. Доктор коснулся его плеча, вынуждая покинуть комнату, и Драко ничего не оставалось, как послушаться его.
Несколько часов спустя Чандлер вышел из спальни.
— Ей предстоят затяжные и тяжелые роды, — заявил он, угрюмо сдвинув брови. — Первый ребенок почти всегда трудно дается. В нашем же случае еще и наблюдается нарушение в системе мать-плацента-плод. Бедняжка только мучается, а дело не движется...
— Она же принимала то зелье, которое вы мне давали! — раздраженно зашипел Малфой. Еще никогда доктор не видел юного аристократа таким взбешенным. Волосы торчат в разные стороны, кулаки крепко сжаты, а взглядом впору было убивать.
— Да, но поймите, никто не ожидал, что у нее начнутся преждевременные роды... — начал оправдываться он, но Малфой перебил его.
— Знаете, ЧТО я с вами сделаю, если с ней или ребенком что-нибудь случится?!
— Мистер Малфой, клянусь, я делаю все возможное, — с этими словами доктор снова скрылся в спальне. Изредка оттуда доносились приглушенные крики, и всякий раз сердце Драко словно сжимали невидимые тиски. Странно, но все это время рядом с ним присутствовал Макнейр. Он выглядел слабым на вид, но Малфоя это в данный момент совсем не интересовало.
Минуты тянулись, словно часы, а часы — словно вечность. Драко то слепо расхаживал по гостиной, то заваливался на диван, раскинув руки. Макнейр тем временем сидел на полу, возле камина, и потягивал огневиски прямо из бутылки. Часа через три, когда солнце уже печально клонилось к окутанному туманом горизонту, вечернюю тишину внезапно разорвал пронзительный и отчаянный крик новорожденного. Драко вздрогнул и, резко соскочив с дивана, отрывисто задышал, словно вынырнул из глубокой воды. Взгляды Макнейра и Малфоя встретились. На долю секунды каждый из юношей будто оцепенел. Наконец в гостиную спустился доктор Чандлер.
— Кончилось, — возвестил он своим низким, неторопливым голосом и подошел ближе к Драко. — Мистер Малфой, примите мои поздравления — у вас родился наследник!
***
Обессиленная и измученная... Она едва не умерла. Ее затягивало и кружило в водовороте ночных кошмаров. Она точно не помнила, в какой момент провалилась в забытье. Сначала была боль, самая сильная из той, которую ей сегодня довелось испытать, а потом — освобождение. Накатила чернота. Сквозь окутывающий ее мрак, она, наконец, услышала Его плач. До равнодушного уже почти ко всему сознания доносились обрывки фраз доктора и акушерки: "Мальчик... Слабенький... Отдых... Бедняжка... Пяти фунтов весом..."
Гермиона попыталась сфокусировать зрение и увидела что-то маленькое и красное. Оно барахталось в заботливых руках акушерки. В следующий миг ее захлестнула волна тепла. Ее малыш... Ее маленький малыш... Жив... Почувствовав на своем теле те же заботливые руки женщины, Гермиона погрузилась в страшный и беспокойный сон. Она слишком ослабла. Сопротивляться этой тьме, тянущей вниз, сил совсем не оставалось.
Неизвестно, сколько времени она была без сознания. Инстинктивно проталкиваясь через эту кромешную тьму, Гермиона попыталась медленно открыть глаза. Получилось! В комнате никого не было. За окном чуть теплился рассвет, озаряя спальню кроваво-золотым светом. Все колдовство, все те чары, которые наложил на нее доктор Чандлер, действовали! Ей было невероятно легко, но... Она невольно положила руки на живот. Сердце ее защемило — не хватало приятной тяжести, томящейся под сердцем. Где он? Где ее малыш?!
Гермиона быстро выбралась из-под одеяла и выбежала из спальни в коридор. В ногах, несмотря на все чары, чувствовалась легкая слабость, но девушке сейчас было не до нее. Сердце ее билось где-то в горле. Она отпирала подряд все двери, попадавшиеся на пути, и вот, в одной из них, наконец, увидела их.
Малфой стоял возле высокого окна какой-то просторной комнаты, которую Гермиона не видела прежде, и держал в руках маленький сверток. Драко не отрываясь смотрел на него. Все чувства и мысли Гермионы сосредоточились на том, что она увидела, словно до сих пор она никогда не могла разглядеть Драко Малфоя по-настоящему. Сердце ее замерло.
Малфой услышал, как в комнату кто-то ворвался, и, наконец обернувшись, увидел бледное и перепуганное лицо Гермионы. Она сделала один нерешительный шаг к нему, но потом быстро подбежала и потянулась к ребенку.
— Отдай, — надломленно прошептала она. Что-то в этих интонациях по-прежнему выдавало ее тревогу и опасения.
— Скорпиус Гиперион Малфой, — исполненным достоинства и важности голосом сообщил он, когда Гермиона взяла маленький кулек на руки. Драко ни разу в жизни не видел такой завораживающей картины. У него даже перехватило дыхание.
Гермиона не могла оторвать взгляда от лица малыша. Он был поразительно похож на Малфоя. Уже сейчас и нос, и рот, и линия бровей ясно очерчены, в точности, как у Драко. Лишь глаза были такого знакомого ей цвета. У малыша ее глаза. Гермиона держала его с такой трепетностью, а глаза ее сияли любовью. Тут вдруг тишину нарушило недовольное покряхтывание — младенец суетливо завозился в пеленке, а потом и вовсе заплакал. Сначала Гермиону охватило чувство страха, но материнский инстинкт еще никого не подводил. Это чувство заложено природой и волной накрывает всех без исключения.
***
Малфой задумчиво очертил пальцем длинную ножку фужера, напоминающего по форме бутон тюльпана. Какое-то время он внимательно разглядывал этот бокал из богемского стекла, украшенного платиновым рисунком, а потом со всего маху швырнул его в противоположную стену. Осколки брызнули в разные стороны. Красное вино, словно кровь, стекло крупными каплями на пол.
Драко уже не хотел того, во что ввязался. В его новой жизни этому не было места. Четверть часа назад его гостиную покинули юные Пожиратели. Почему? Почему среди всех возможных вариантов они выбрали именно Генри? Все вокруг словно померкло, когда распахнулась дверь, и в проеме появилась Астория Гринграсс, впившись во всех собравшихся взглядом горгоны Медузы.
— Лучше на рассвете, — эти три слова до сих пор звенели в ушах, а перед глазами стояло ее спокойное, такое непроницаемое лицо, словно она сообщила о чем-то незначительном, не требующем особого внимания. — К чему тянуть?
Малфой прикрыл глаза, не обращая внимания на всеобщий гул. Он не шевелился, стоя во главе стола, словно изваяние.
И теперь, когда он остался один, его начали мучить вопросы, почему именно сейчас? Какого черта?! А эти вопросы порождали другие, более глубокие. Для чего, вообще, им понадобилось это гребаное противостояние?
Теперь он понимал, смысл абсурдный, извращенный, издевательский... И чтобы следовать за этим смыслом, нужно не иметь ничего сверхценного за спиной. Так у него и было... Раньше. Сейчас же хотелось отрезать и оставить позади навсегда все то, что осточертело до зубовного скрежета, потому что у него давно появился другой смысл, который заполняет все его сердце, который разлит по всей душе, который делает бессмысленным все прочее.
Гермиона не переживет, если они убьют Генри, поэтому нужно делать выбор. Точнее, просто озвучить его, ведь выбор этот был сделан уже давно. Нельзя терять ни минуты!
***
Вот он — этот маленький комочек перед ней. То, что Гермиона чувствовала сейчас, сложно описать. Это и страх перед неизвестностью, и растерянность. Она любила его с самого первого дня, как узнала о нем, но еще до конца не верила, что это он, ее ребенок. Не верила, что она — мама.
Скорпиус несколько раз громко икнул, заставив волнение в ее груди всколыхнуться, но все, что он съел, осталось при нем.
Для Гермионы наступило счастливое и одновременно тревожное время приобретения личного опыта. День ото дня возникали всевозможные "как?", "почему?" и "что ей делать в этой ситуации?".
Первые несколько недель Малфой думал, что она не спала вообще. Стоило малышу заплакать — Драко и глаза не успевал разомкнуть, а Гермиона уже оказывалась у колыбельки, брала на руки, укачивала, ворковала. Сам же слизеринец порой любил тихонько покусывать крохотные пальцы и пухлые ножки младенца и проделывать еще тысячу глупостей, на которые Гермиона реагировала излишне бурно. Малыш всегда чистенький и ухоженный с первых дней был окружен чудесной, всепоглощающей заботой. Он был довольно спокойным, плакал редко, как будто лениво исполняя возложенный на него природой долг, и быстро затихал. Кожа малыша постепенно стала белой, почти прозрачной, прямо как у Малфоя, сквозь нее чуть просвечивали голубые жилки.
На часах было уже далеко за полночь, но Малфой все не появлялся. После очередного сборища юных Пожирателей он куда-то исчез и по своему обыкновению ничего ей не сказал.
Последние дня три Скорпиус просыпался ночью чуть ли не каждый час, поэтому, когда он, наконец, снова заснул, Гермиона смогла улучить момент и для собственного сна. Едва коснувшись головой подушки и сомкнув глаза, она словно провалилась в забытье.
***
Ровно в полночь Драко Малфой трансгрессировал на маленькую и убогую площадь Гриммо. Именно здесь, по словам Генри, которого часом ранее он спрятал у Нарциссы, должен был находиться Гарри Поттер.
Со всех сторон на него смотрели высокие обветшалые дома. Прямо перед ним возвышался дом под номером одиннадцать, следом — тринадцатый. Нужный ему, конечно же, был ненаносим. Раньше это не остановило бы Малфоя, но теперь что-то изменилось. Его особая магия с легкостью преодолевала подобные чары. Так однажды она помогла ему разрушить защиту над коттеджем "Ракушка", вследствие чего он забрал оттуда Гермиону. Но здесь... Старик Дамблдор постарался на славу, накладывая чары на штаб-квартиру Ордена Феникса. Жаль, что два года назад Малфой не оказался в числе тех Пожирателей, которые узнали о разоблачении (и автоматически стали посвященными в тайну) укрытия Золотого трио после их памятного проникновения в Министерство. Ныне же все эти Пожиратели были мертвы, а некоторые гнили в Азкабане, коротая пожизненный срок.
Драко ничего не оставалось делать, как написать обыкновенную записку и зачаровать ее. Маленький, трансфигурированный в клочок бумаги, опавший лист, долетел до стыка одиннадцатого и тринадцатого домов и испарился. Оставалось надеяться на то, что Поттер дома.
В ту же минуту, раздвинув соседние, откуда ни возьмись, появился недостающий дом. Видавшая виды дверь с грохотом распахнулась, и на крыльце возник переполошенный народный герой собственной персоной. Очки его съехали набок, лицо казалось призрачно-бледным под взлохмаченными черными волосами.
— Ну здравствуй, Поттер! — ухмыльнулся Драко.
Очень быстро ошеломление Гарри сменилось яростью. Он торопливо сбежал вниз по истертым каменным ступеням и бросился на Малфоя, как зверь бросается в атаку. От сильного удара в челюсть слизеринец не упал, хотя для того, чтобы устоять, ему пришлось изрядно постараться.
Драко был готов к подобной эскападе, но не успел он сплюнуть кровь и более-менее прийти в себя, как на него обрушился другой удар, за которым последовал и третий. В промежутках между ударами гриффиндорец кричал нечто неразличимое. И только, когда Гарри, схватив его за отвороты пиджака, припер к железной оградке и прижал к горлу волшебную палочку, Драко сумел разобрать то, что он говорил.
— Ты, тварь! Верни ее, слышишь?! Верни!!
Но прежде, чем он успел нанести очередной удар, запястье его попало в железные тиски пальцев Малфоя. Удачно извернувшись, слизеринец вернул ему несколько ударов и, пока тот приходил в себя, быстро достал свою палочку, направив на него. Гарри выпрямился и, опираясь на забор, также направил палочку на противника. Так они и стояли — обе палочки наизготовку, а с губ вот-вот готовы слететь непростительные заклятия. Первым пришел в себя Малфой.
— Выслушай, — потребовал он.
— Я не верю тебе, Малфой! Все, что скажешь — заведомая ложь, которой ты накормил и мистера Грейнджера! Верни ее... Верни Гермиону, — выдохнул Гарри.
— Заткнись и слушай! — прорычал Драко. Он уже начал терять терпение. — Они нашли Генри, но я успел его спрятать, — быстро заговорил он. — Через него они хотели добраться до Грейнджер. Ведь никто из них понятия не имеет, что она в моем поместье. Параллельно мы искали и вас с Уизли. До тебя добраться не так-то просто, Поттер, — ты либо в Министерстве, либо здесь — он палочкой махнул в сторону дома номер двенадцать. — Они бы не нашли... А мне рассказал Генри. С Уизли все намного проще, но... я решил его не трогать.
— Твоим благородством дороги мостить, — презрительно бросил Гарри.
— Не перебивай меня, — зашипел Малфой. — Ведь я могу и передумать. А надумал я вот что: на рассвете, когда они трансгрессируют прямо к ее отцу и не обнаружат в доме никого, кроме нас, я с превеликим удовольствием сдам их тебе, Поттер, и Министерству с потрохами, — на одном дыхании выпалил он.
На некоторое время воцарилось молчание. Палочки их все также были устремлены друг на против друга. Тут внезапно в конце улицы послышались голоса. Какая-то компания маглов, любителей ночных прогулок, неторопливо шла в их сторону. Юноши моментально спрятали свои волшебные палочки, но не стали убирать их в дальние карманы, готовясь в любую секунду атаковать друг друга.
— Ну, что скажешь? — наконец спросил Малфой, когда компания миновала их.
Гарри был в замешательстве. Он не мог поверить, что слизеринец готов пойти на такое. А главное, зачем?
— Что если вы просто хотите заманить нас в этот дом и там же расправиться?
— Тогда что мне мешает расправиться с тобой сейчас? Разве Грейнджер не говорила тебе, какой силой я теперь обладаю? — кривовато улыбнулся Драко, приподнимая одну бровь.
— Где она?
— С ними все в порядке.
— С ними?
— С ней и малышом, — кивнул он.
Гарри прикрыл глаза.
"С ней и малышом... С ней и малышом... малышом...", — слова Малфоя эхом раздавались у него в голове.
— Так значит... Она уже...
— Да.
— И что же, она действительно счастлива, как и говорил Генри? — после его вопроса последовало достаточно долгое молчание.
— Нет, — наконец ответил Малфой. Было видно, что этот ответ дался ему нелегко.
Внутри у Гарри вновь медленной вязкой волной начала вскипать горячая злоба и ненависть.
— Я убью тебя, Малфой. Ты все равно за все ответишь! За все, что сделал с ней!
— Оставь это на потом, Поттер. Мы теряем время, — отмахнулся слизеринец. Но в душе его отчего-то заныла тупая боль.
***
Всегда чуткий, прерывистый и неглубокий сон Гермионы этой ночью превратился в настоящий кошмар. Она никогда не позволяла себе засыпать мертвым сном, но на сей раз усталость и утомление взяли над ней верх. Быстро поднявшись с кровати, она подошла к колыбели. Благо, Скорпиус все эти полтора часа безмятежно спал, что случалось довольно редко. Гермиона взглянула на часы — три ночи, а Малфоя все не было. Но сейчас помимо него ее волновал еще один человек, и как ни странно виной этому служил "роллс-ройс".
Накануне смерти Грейс ей приснился странный сон. Будто они с мамой шли по какой-то пустынной трассе, а вокруг ни одной души. И не было ни конца, ни края этой тянущейся дороге. Яркий солнечный свет слепил глаза, но вдруг вдалеке они увидели одинокий свет фар, зачем-то освещающих дорогу днем. Машина вскоре нагнала их и, остановившись, сама открыла двери, словно приглашая путников довезти до нужного места. Только тогда Гермиона осознала, что понятия не имеет, в какое именно место они с мамой следовали. Она обратилась было к Грейс, но та внезапно быстро подошла к машине и залезла внутрь.
— Мама, куда же мы поедем? — спросила она тогда.
— Поеду лишь я, моя дорогая. А тебе нужно идти дальше. Просто идти.
Дверь резко захлопнулась, и "роллс-ройс" помчался вдаль, к горизонту. Тогда Гермиона не придала значение этому сну, но сейчас... И почему именно "роллс-ройс"? Возможно, это был отголосок из прошлого.
Когда ей стукнуло семь, ее дядя Фрэнк впервые пришел к ней на День Рождения. Она почти ничего о нем не знала, и только много позже от мамы выяснила, что Генри не всегда ладил со своим братом. Его визит был недолгим. Он все расхваливал свой новенький роскошный "роллс-ройс", а потом уехал так же внезапно, как и появился. Гермиона только и успела выглянуть в окно и увидеть, как этот автомобиль увозит с собой дядю Фрэнка, а вечером того же дня к ним позвонили и сообщили об автомобильной аварии.
На этот раз в ее сне в злополучный "роллс-ройс" сел Генри.
Совпадение ли? Как могло случиться, что именно этот автомобиль уже второй раз является к ней во сне, словно предупреждая об опасности и невольно становясь источником всех бед? К подобным вещам, схожим по природе своей с прорицаниями, Гермиона всегда относилась скептически, но тревога прочно засела в ее сердце. Решив спуститься в гостиную, чтобы посмотреть, нет ли там Малфоя, Гермиона быстро натянула поверх майки джемпер и напоследок еще раз проверила колыбельку.
Вскоре она пришла к заключению, что и в гостиной его тоже не оказалось. Зато там обнаружился Макнейр. Он мирно спал прямо в кресле. Этому свидетельствовали его безвольно повисшая голова и глубокое, размеренное дыхание. Ей не хотелось его будить, но в одиночку трансгрессировать из этого поместья она не могла. Раз Малфоя рядом не было, ей ничего не оставалось, как просить о помощи Макнейра. Гермиона осторожно приблизилась к креслу и тихонько дотронулась до плеча юноши.
— Эрик! — прошептала она. Он моментально среагировал и через полсекунды вскочил с кресла, направив на нее волшебную палочку.
— Грейнджер, — облегченно выдохнул Макнейр. — Где Малфой?
— Я тебя о том же хотела спросить.
Эрик как-то странно передернул плечами и, запустив руку в волосы, слегка их взлохматил.
— Он ничего мне не сказал, велев просто приглядывать за тобой.
Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок.
— Мне нужна твоя помощь, Эрик. Трансгрессируй меня из поместья.
— Что-о? Если я помогу тебе сбежать, он убьет меня! — воскликнул тот, угрожающе размахивая волшебной палочкой.
— Ты меня неправильно понял, — успокоила она его. — Я лишь хочу навестить своего отца. Это не займет много времени. Мы быстро трансгрессируем обратно. К тому же, я не могу надолго оставлять малыша с домовиками.
Макнейр переступил с ноги на ногу. Чувствовалось, что эта идея ему совсем не понравилась.
— В три ночи? — наконец выдавил он из себя.
— Ну... это очень важно...
— Не знаю, — раздраженно перебил он ее. — Порой мне не удается.
Гермиона пристально посмотрела на него.
— Не удается что? — робко спросила она.
— Я теряю свою силу, Грейнджер. Ту силу. Возможно, потерял почти полностью. Она больше не защищает меня от элементарных заклятий, а значит, я стал уязвимым. Мне становится все труднее трансгрессировать в это поместье и из него. Я больше не чувствую зов метки... Я...
— Ты почувствовал раскаяние, — проговорила Гермиона. — Эрик, это же... это свидетельство того, что для тебя еще не все потеряно, — уверенно заявила она.
— Каждую ночь мне снились они... те, кого я убил, — тихо отозвался Макнейр. — Мне снилась... Джейн, — неохотно произнес он и отвернулся, чтобы она не видела его лица. — В общем, да.
— Драко знает?
— Не думаю, иначе он больше не доверил бы мне тебя. Похоже, он действительно спятил. Что ты с ним сделала такое?
— Ничего я не делала, — возмутилась Гермиона. — И хватит об этом. Мне нужно немедленно попасть к отцу. Лучше попытайся нас трансгрессировать, — с этими словами она подошла к нему и взяла его за руку.
Макнейр поднялся на второй этаж дома, расположенного на Бейкер-стрит, и быстро нашел Гермиону.
— Там, внизу, точно пусто, — сообщил он. Гермиона ошеломленно посмотрела на него, будто он сейчас сказал что-то непростительное. Она только что проверила все комнаты второго этажа, но Генри так нигде и не обнаружился. Раскаленный страх прокрался в сердце. Она не могла пошевелиться, словно приросла ногами к полу.
— Где же он? — судорожно проговорила она с растерянностью на лице, какой прежде в ней никто и никогда не видел.
— Послушай, может, он просто гостит у кого-то?
— "Роллс-ройс"... это все он, — казалось, Гермиона даже не слышала его.
Тут снизу послышались крадущиеся шаги, которые, очевидно, стремились быть тихими, но гулко отдавались в пустом доме. Через секунду до них донеслись чьи-то нервные смешки. Гермиона быстро метнулась к лестнице. Макнейр бросился вслед за ней, и через мгновение они оказались на первом этаже, прямо напротив двух девушек, облаченных в темные мантии. Перед ними замерли Пэнси Паркинсон и Астория Грингасс. Гермионе стало тяжело дышать, сердце забилось где-то в горле. Целую минуту они пораженно смотрели друг на друга. Недоуменный взгляд Астории скользил с Гермионы на Эрика. Глухую тишину нарушил звонкий смех Паркинсон. Глаза ее засияли неподдельной радостью и счастьем.
— Все оказалось даже проще, чем я предполагала! — воскликнула она.
— Где мой отец? — внезапно закричала Гермиона. — Что вы с ним сделали?!
— Эрик, ты что тут делаешь? — Астория обратилась к Макнейру, не удостоив никаким вниманием стенания Гермионы.
— Хватай ее, Макнейр, ну же! — подначила Пэнси.
— Постой, — Гринграсс подняла руку, заставив ту замолчать, и пристально посмотрела на него. — Эрик? — другая ее рука, уже сжимая волшебную палочку, медленно нацелила ее в его грудь.
— Нет! — вскрикнула Гермиона. Она быстро вынула свою палочку и направила ее на Асторию, прекрасно сознавая, что обыкновенные боевые заклятия на нее не подействуют.
— Трансгрессируй, Грейнджер, быстро! — заорал Макнейр, тоже с поднятой волшебной палочкой.
— Не выйдет! Мы поставили защиту, — хохотнула Паркинсон.
— Пэнси, я глазам своим не верю, — совершенно безэмоционально заявила Астория. — Эрик предал нас и... — не успела она закончить, как из его палочки вылетел яркий зеленый луч, устремленный в ее сторону. Чудом увернувшись от смертельного проклятия, Гринграсс незамедлительно атаковала Эрика в ответ, но и ее луч не достигнул нужной цели, угодив в стену, позади него.
***
Гермиона отчаянно выкрикивала всевозможные боевые заклятия, целясь то в стены, то еще куда-нибудь, разрушая свой родной и любимый дом, чтобы хоть как-то остановить Пожирательниц. Все ее попытки использовать смертоносное проклятие сводились на нет, и она уже ненавидела себя за это.
"Чертова слабачка!" — кричало ее сознание, повторяя слова Паркинсон, которая с неистовой яростью атаковала Макнейра.
— Давай же! Ну!! Авада Кедавра! — из последних сил вскрикнула она, но и эта попытка претерпела очередной провал. Палочка ни в какую не желала воплощать эти страшные слова.
— Стой! — внезапно крикнул кто-то. Палочка Гермионы отлетела в сторону, выбитая заклятием. — Ее не трожь — она еще пригодится! Она знает, где прячется шрамоголовый! — по голосу Гермиона определила, что это была Астория, по всей видимости, пресекая поползновения Паркинсон убить ее. С замиранием сердца Гермиона следила за попытками Гринграсс и Паркинсон пустить зеленый луч в Макнейра. И вот, когда у Астории все же получилось его обезоружить и направить на него палочку, целясь точно в грудь, атака так и не состоялась. Пэнси тем временем держала под прицелом Гермиону.
— Почему? — только лишь одно слово изрекла Гринграсс, внимательно вглядываясь в его лицо.
— Чего ты ждешь? Давай же, он ведь предатель! — нетерпеливо дернула рукой Паркинсон. — Подлый предатель!
— Отвечай, — достаточно спокойно потребовала Астория, невзирая на торопливое стремление подруги расправиться с ним. У Гермионы все внутри перевернулось. Астория медленно придвинулась к нему, остановившись всего в двух шагах. Она смотрела на него с таким философским спокойствием, но это пугало даже сильнее, чем откровенная ярость и насмешки Паркинсон. Эрик не отвечал. Он стоял и то и дело с беспокойством оглядывался на Пэнси, продолжавшую целиться в Гермиону.
— Отвечай, — повторила Гринграсс.
— Нет... Я не могу, — обреченно выдохнул тот. — Черт побери, нет!!
— Что ж, тогда мне ничего другого не остается, — медленно протянула девушка, вознося палочку.
— Нет! Не надо! — закричала Гермиона. — Он не может сказать вам, потому что связан клятвой!
Астория приковалась взглядом к Гермионе.
— Как трогательно, — усмехнулась она. — Грязнокровка пытается спасти Пожирателя. Хотя... его теперь сложно назвать одним из нас.
— Вот именно, — сказала Гермиона, гордо вскинув подбородок. — Потому что в нем еще осталось что-то человеческое! Потому что он раскаялся, в отличие от вас!
— Да что за клятва, мать ее?! — взвизгнула Паркинсон. Ее глаза горели безумием, ноздри раздувались, губы превратились в тонкую линию, а рука, сжимающая палочку, подрагивала.
— Он поклялся защищать меня, ценой собственной жизни, и держать это в тайне. — В голосе Гермионы слышалась легкая надменность, что, разумеется, не скрылось от Пожирательниц.
— Ах ты мерзкая, поганая...
— Помолчи, — резко прервала Астория Пэнси. — Как тебе удалось?
Гермиона почувствовала неподдельный интерес Гринграсс.
— Не мне, конечно, — вскинула она брови. — Это Малфой заставил его.
Астория замерла. Она пришла в секундное замешательство, но быстро совладала с собой.
— Неужели? — с намеком на недоверие в голосе спросила она.
— Что ты такое говоришь? — недоумевала Пэнси. — Бред какой-то...
— Что слышала. Я сказала правду!
Руки Паркинсон затряслись еще больше. Пальцы крепко вцепились в теплое дерево волшебной палочки. Мгновением позже она вдруг резким движением вознесла палочку над Гермионой.
— Круцио! — прокричала она так, что даже стекла в окнах задрожали. Ее лицо исказило чудовищное выражение, отчего в этот момент она стала сильно напоминать безумную малфоевскую тетку. — Получай, грязнокровка!
Тело Гермионы пронзила непереносимая боль, но ее крик только сильнее распалил Паркинсон. Макнейр дернулся было к ней, но Астория помешала сделать ему хотя бы шаг, продолжая держать свою палочку наготове. Гермиона упала на пол, скрючившись от боли, когда пытка, наконец, прекратилась.
"Только начало?.." — промелькнуло у нее в сознании. Совсем рядом она услышала шаги, а потом кто-то рывком выдрал у нее маленький клок волос. Почувствовав, как из глаз потекли слезы, Гермиона еле встала на четвереньки и машинально поползла к двери, ведущей в какую-то комнату, кажется, ее собственную.
— Куда-то собралась, отродье? — прошипела Паркинсон и изо всех сил наступила на ее правую ногу. Сначала что-то хрустнуло, а потом последовала очередная порция мучительного заклятия. Гермиона вновь истошно закричала, извиваясь на полу. Она даже не сразу осознала, что слышит саму себя.
— Прекрати! — отчаянно рявкнул Макнейр, не выдержав крика Гермионы. — Оставь ее!
Астория впилась в него взглядом.
— И все же, Эрик, ты — предатель крови, — тихо проговорила она, и ему показалось, что в ее голосе прозвучала досада.
Борясь с дурнотой, Гермиона увидела за дверью то, что вселило в нее надежду.
— Малфой заставил, говоришь?! — все не унималась Паркинсон. — Это еще надо проверить, — ухмыльнулась она и потрясла перед носом Гермионы ее же выдранными волосами. — Круцио!
Она дала ей всего лишь несколько секунд, и снова эта жуткая, обжигающая боль, заставляющая корчиться. Эта не та боль, сквозь которую можно продолжать связно мыслить, обдумывая план, только что возникший в голове у Гермионы. Эта боль почти лишала ее сознания, сводила с ума, толкала в забытье...
Когда резкая боль снова отступила, давая возможность свободно дышать, Гермиона словно через толщу воды услышала страшный приговор Астории Гринграсс:
— Ты заслуживаешь только смерти, Макнейр. Возможно, клятва существует, но своими действиями ты ясно дал понять, что и без нее, не раздумывая, принялся бы защищать эту грязнокровку, — хладнокровно заявила она. — Мы не терпим предательства. Не прощаем. И ты знаешь это.
— Что ты собираешься сделать? — настороженно спросила Паркинсон, отвлекшись от Гермионы, тем самым позволяя той доползти до треклятой двери, ведущей в комнату.
— Убить, — бесстрастно ответила Астория, крепче сжимая рукоять палочки.
— Но...
— Он сам себе вынес смертельный приговор!
— А как же клятва? Я хотела проверить...
— Это не важно! Но если все так, как говорит Грейнджер, то Малфой не меньший предатель!
— Нет! Этого не может быть! Он не мог!.. Только не из-за нее!..
Астория уже не слушала набиравшую силы истерику Пэнси. Она вновь обратилась к Макнейру:
— Я приговариваю тебя к смерти, Эрик Уолден Макнейр, и приговор этот будет исполнен прямо сейчас.
Эрик невозмутимо посмотрел в ее светло-серые, почти прозрачные глаза.
— Почему вы обе сюда явились? — зачем-то спросил он.
Астория ответила не сразу, задумавшись на мгновение, стоит ли говорить ему о своих планах, но Пэнси опередила ее.
— Это была моя идея. Мы хотели схватить ее отца, обставив всех остальных, вот и явились раньше, а тут ты, да еще и с трофеем, — усмехнулась она.
Закрыв глаза, Эрик бессильно покачал головой и улыбнулся.
— Что-то не так? — спросила Паркинсон.
— Чувствую себя полным ничтожеством, — хрипло отозвался он.
— Рада, что ты осознал это, — заметила Астория, продолжая холодно буравить его взглядом.
— Нет, не из-за этого... Я лишь бесконечно раскаиваюсь, что потратил на все это свою и без того невзрачную жизнь... Короткую жизнь.
— Твое последнее слово, — услышал он. Макнейр уже приготовился принять смертоносное проклятие, как вдруг увидел Грейнджер за спиной у Паркинсон. Она замахивалась каким-то странным магловским предметом, похожим на дубинку, только немного тоньше в диаметре. Через секунду Пэнси рухнула на пол, а Гермиона, едва держась на ногах, уже готовилась нанести второй удар.
— Не смей, — слабо выдавила она из себя. — Не трожь его, иначе я убью твою подругу. Может, я и не могу расправиться с вами магическим способом, зато магловский будет даже позорней для вас, не так ли? Вторым ударом я ей череп пробью! — Гермиона поразилась самой себе. Столько ненависти она не испытывала даже к Малфою. Все прежнее сомнение внезапно сменилось горячей решимостью.
— Нам определенно противопоказано находиться где-то вместе, Грейнджер, — неожиданно весело заговорил Макнейр. Но было в этом мнимом веселье больше горечи. — Вечно что-то случается!
— Я долго ждать не намерена... — не успела Гермиона закончить, как увидела в глазах Астории резкую готовность к атаке. На миг ей почудилось, что та сейчас бросит в нее обездвиживающее заклятие, но исход был иным. Стремительно вскинув руку, Гринграсс сделала какое-то энергичное движение палочкой в направлении Эрика. Меткая зеленая вспышка вылетела одновременно с его последними словами:
— Прости меня, Джейн, — с закрытыми глазами успел произнести он, прежде чем проклятие ударило в его и без того истерзанное самомучениями сердце.
Для Гермионы все вокруг вдруг померкло, кроме безжизненного, лежавшего на полу тела юноши с темными волосами. Астория равнодушно опустила палочку и посмотрела в сторону. Она была уверена, что Гермиона не нанесет второй удар Паркинсон, и, словно в подтверждение ее мыслям, та медленно опустила биту и, хромая на одну ногу, проковыляла к Макнейру. Отказываясь верить в то, что только что произошло, в то, что она сейчас видела своими глазами, Гермиона опустилась на колени возле него и зачем-то схватилась за его запястье, упорно пытаясь прощупать пульс. Разумеется, все было тщетно. Юноша мертв — в том не было сомнений. Вот она — вечная тупая боль, проникающая в душу. Это в тысячу раз больнее любого круциатуса. В ней растворяется все. Обретая точные контуры, она ранит в конкретные места и словно отрывает по кусочку от тебя. По кусочку самого тебя. Вот она, потеря. Вот она, пустота. Вот она, смерть.
Чьи-то руки резко подняли Гермиону, возвращая в реальность. Астория крепко держала ее за локти. Она была гораздо более сильная, чем казалась внешне. И только сейчас Гермиона осознала, что происходит. Издали, с расстояния в один этаж, донеслись несколько голосов, послышались какие-то громкие удары и почти сразу кто-то закричал.
Астория втащила ее в комнату и, небрежно швырнув на пол, связала заклинанием "Инкарцеро". Затем ушла, предварительно надежно запечатав дверь заглушающими чарами.
***
На часах было без четверти пять, когда Малфой вместе с Поттером и несколькими мракоборцами трансгрессировали в дом Гермионы. Все, что происходило потом, нельзя было назвать полной неожиданностью для них, но появление слизеринцев с разницей буквально в пару минут, после прибытия мракоборцев, оказалось непредвиденным обстоятельством.
От бесконечных атак заклятия летали по всему дому, врезаясь в стены, заставляя звенеть стекла в книжных шкафах и окнах, пока они оставались целы. Слева раздался звон — люстра витиеватой конструкции с грохотом упала на пол, рассыпавшись на маленькие кристаллики.
— Ложись! — внезапно крикнул Гарри и, схватив Драко за руку, потянул вниз. Мгновением позже над их головами пролетела зеленая вспышка, выпущенная Блейзом Забини.
Он чуть не убил его. Тот, кого раньше он звал другом, теперь с ожесточением атаковал его, но будь Драко на его месте, он поступил бы также.
Никто из слизеринцев не сказал ни слова, осознав предательство своего предводителя. Они быстро сориентировались, принявшись атаковать и защищаться, не понимая только, почему Драко Малфой так поступил?
Где-то в глубине души Малфой чувствовал сожаление. Пристальные взгляды бывших соратников словно вдавливали его в стены, но он не мог отступить назад. Не хотел. Он привел своих бывших сокурсников в ловушку, прекрасно сознавая, что в итоге их всех ждет смерть. Какая-то опустошенность царила в его сердце. Эта пустота ощущалась как боль от чего-то потерянного, давно забытого и лишившегося смысла, но даже она не была способна помешать ему поступить так, как он поступил. И плевать, что это так по-слизерински. Да, подло, но он сделал это ради нее. И еще тысячу раз бы сделал...
Какое-то время слизеринцы давали отпор мракоборцам и Поттеру с Малфоем, стоя спина к спине и швыряя напропалую смертельными заклятиями, но потом разом трансгрессировали. Шум борьбы замер, смолк, растворился, но юные Пожиратели по-прежнему были в доме, просто в разных его частях, не в силах трансгрессировать за его пределы, так как мракоборцы, да и сам Малфой поставили мощнейший блок, куполом нависнувший над этим домом. Скорее всего слизеринцы давали себе отчет, что шансов на спасение у них фактически не оставалось. Дом был небольшим, а мракоборцы владели прекрасной стратегией. Раньше им удавалось избегать таких стычек, потому что Аврорат и Отдел обеспечения магического правопорядка никогда не знали наверняка, куда юные Пожиратели нанесут очередной удар своими бесчинствами. Теперь же они оказались загнанными в ловушку. И даже их Особая магия была не в силах обеспечить им победу.
Малфой внезапно услышал приглушенный грохот, донесшийся со второго этажа. Когда он подошел к лестнице, его чуть не сбило с ног чье-то тело, кубарем скатившееся вниз. Гулко ударившись об пол, оно упало лицом вперед. Драко неуверенно нагнулся над ним и, развернув его на спину, узнал в нем Маркуса Флинта. Какой-то мракоборец спустился следом, намереваясь проверить мертв ли его противник. Удостоверившись в этом, он опять поднялся на второй этаж. Малфой успел увидеть в его глазах досаду. Видно, он не хотел использовать смертельное проклятие, но другого выхода не было, ведь на тех не действовали стандартные оглушающие чары, и, если бы мракоборец этого не сделал, то сейчас был бы мертв не Пожиратель, а он сам.
— Сдавайтесь! — вдруг закричал Гарри Поттер. — Вам все равно не уйти. Выбирайте! Вы будете либо арестованы, либо убиты.
***
Гермиона небезуспешно пыталась выбраться из веревок, слишком туго опутывающих ее тело. У нее было одно преимущество — она находилась в собственном доме и прекрасно знала, что и где здесь расположено или спрятано. Титанические усилия ей потребовались для того, чтобы в связанном положении одолеть проблему отпирания ящика и нахождения в нем маминых швейных ножниц. Заполучив, наконец, этот бесценный в данный момент предмет, она уже было отчаялась удачно извернуться для того, чтобы приступить к разрезанию невыносимых пут.
— Давай же!
Совершенно непрошеные слезы вдруг выступили на глазах. Господи, ну почему она такая слабая? Сколько раз за сегодняшний день она возненавидела себя за это. Возненавидела за то, что не смогла помочь Эрику... И теперь она не может справиться с какими-то проклятыми веревками, а ее малыш сейчас, возможно, лежит один, в маленькой колыбельке и плачет, и даже домовики не способны его успокоить, ведь ему нужна только она, только ее тепло.
— Я справлюсь! — в ней вдруг возникла крепкая и импульсивная решимость, заставившая ее тело выгнуться таким образом, что у нее получилось сделать несколько надрезов и освободиться от душащих ее уз.
В этот момент она услышала такой родной и спасительный голос своего лучшего друга. Это был Гарри! Он спасет ее! Чуть помедлив, Гермиона осторожно вышла из комнаты.
***
Гарри вместе с Малфоем поднялся на второй этаж. До них изредка доносились приглушенные взрывы то с первого этажа, то совсем рядом, со второго. Всякий раз, когда Драко их слышал, он крепче сжимал тоненькую деревянную палочку, не зная, кого из его бывших товарищей не стало в этот момент. Возможно, поверженными оказывались и мракоборцы.
В какой-то момент — Драко затруднялся дать себе однозначный ответ, в какой именно, — он уверенным движением отразил атаку внезапно появившегося на их пути Нотта, который намеревался убить Поттера.
— Мерзкий предатель! — успел услышать он, прежде чем тот снова трансгрессировал, уворачиваясь от своего же проклятия.
— Спасибо, — как-то неуверенно проговорил Гарри, избегая смотреть на Малфоя. — Но не думай, что это облегчает твою вину, — после некоторого замешательства, как бы раздумывая, стоит ли говорить, все же произнес он.
— Не стоит благодарности, — тихо и яростно ответил Малфой.
Не успели они сдвинуться с места, как в их сторону полетела еще одна зеленая вспышка — кто-то атаковал их сзади, скрываясь за поворотом. Драко быстро пригнулся, и заклятие угодило в стену. Невидимый ими враг атаками сумел оттеснить их к лестнице. Им вновь пришлось спуститься вниз. В гостиной царил хаос, но было тихо. Лишь из кухни доносились негромкие хлопки — чьи-то палочки выстреливали заклятия. Под ногами хрустели многочисленные осколки разбитых ваз, стекол и люстры.
Медленно, неторопливо переставляя ноги, к ним навстречу спустилась Астория Гринграсс…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав