Благодарности 18 страница

– Вы подумали, что мы пошли спать, – сказал Людвиг, – а мы спрятались и подслушивали ваши разговоры. Вы все выпили, что-то плели, и нам было очень весело.

– Людвиг! – смущенно воскликнула Сия.

– Но ведь вы действительно были пьяные, – возразил сын.

Судя по гулу голосов, Людвиг действительно заснял самую кульминацию праздника. Голоса звучали громко, в летних сумерках то и дело раздавались взрывы смеха. Похоже, компания чудесно проводила время.

Сия попыталась что-то сказать, но тут Людвиг приложил палец к губам.

– Тс-с, вот сейчас.

Все молча смотрели на экран. Слышны были лишь звуки праздника их фильма, прокручивающегося на экране. Двое встали, взяли с собой тарелки и пошли в сторону дома.

– Где вы прятались? – спросил Патрик.

– В беседке. Отличное место, я мог снимать через окно. – Он снова поднес палец к губам. – Слушайте!

Два голоса, чуть в стороне от остальных. Оба разговаривали на повышенных тонах. Патрик вопросительно посмотрел на Людвига.

– Папа и Кеннет, – пояснил тот, не отрываясь от экрана. – Они отошли в сторонку покурить.

– Но ведь папа не курил? – проговорила Сия, подавшись вперед, чтобы лучше видеть.

– Он иногда втихомолку покуривал – на праздниках, например. Разве ты никогда не замечала? – Людвиг нажал на паузу, чтобы не пропустить ничего важного.

– Неужели? – изумленно проговорила Сия. – Я и не знала.

– Здесь они с Кеннетом ушли за угол, чтобы покурить.

Он указал пультом на экран и снова включил видео.

Два голоса. Слова едва можно было различить.

– Ты когда-нибудь думаешь об этом?

– Ты о чем? – заплетающимся языком спросил Кеннет.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – ответил Магнус. Он тоже был нетрезв.

– Я вообще не желаю об этом говорить.

– Когда-нибудь мы должны об этом поговорить, – произнес Магнус таким жалким, таким беззащитным голосом, что у Патрика буквально волосы встали дыбом.

– Да кто сказал, что мы что-то должны? Сделанного не воротишь.

– Не понимаю, как вы можете жить со всем этим. Мы должны, черт подери…

Окончание фразы потонуло в неопределенном бормотании.

Снова Кеннет. Раздражение в голосе. Но в нем появилось и что-то еще. Страх.

– Ну, хватит, Магнус! Возьми себя в руки. Подумай о Сие и детях. И о Лисбет.

– Знаю, но что я могу поделать? Иногда как вспомню – так все вот здесь сжимается…

Было слишком темно, чтобы разглядеть, на что он показывает. Дальше их разговор уже невозможно было разобрать. Они понизили голоса, перешли на бормотание и вернулись к остальным участникам вечеринки. Людвиг нажал на паузу – на экране застыл стоп-кадр, изображающий две темные удаляющиеся спины.

– Твой отец видел эту запись? – спросил Патрик.

– Нет, я оставил ее у себя. Обычно все кассеты хранились у него, но эту я заснял тайно, так что спрятал ее в своей комнате. У меня в шкафу лежит еще несколько штук.

– И ты тоже этого раньше не видела? – спросила Паула Сию, которая все еще не сводила изумленного взгляда с экрана телевизора.

– Нет, – покачала головой та. – Раньше – нет.

– Ты знаешь, о чем они говорят? – спросила Паула, положив ладонь на руку Сие.

– Я? Нет, – пробормотала она, все еще не отрывая глаз от темных силуэтов Магнуса и Кеннета. – Понятия не имею.

Патрик поверил ей. О чем бы ни говорил Магнус, ясно было одно – он тщательно скрывал эту тайну от жены.

– Кеннет должен знать, – сказал Людвиг. Он нажал на копку «стоп», извлек кассету и положил ее в футляр.

– Я хотел бы взять ее у тебя на время, – заявил Патрик.

Людвиг на мгновение заколебался, прежде чем положить ее в протянутую руку Патрика.

– Но вы ее не испортите?

– Обещаю, что мы будем обращаться с ней очень бережно. Ты получишь ее обратно в том же состоянии, в каком она сейчас.

– Так вы поговорите с Кеннетом? – спросил Людвиг.

Патрик кивнул.

– Естественно, мы поговорим с ним.

– Но почему же он до сих пор ничего не сказал? – изумленно проговорила Сия.

– Нас это тоже интересует, – ответила Паула и похлопала Сию по руке. – И мы это обязательно выясним.

– Спасибо, Людвиг! – сказал Патрик, помахав в воздухе кассетой. – Может оказаться, что это исключительно важные материалы.

– Да ничего особенного. Я просто вспомнил о ней, когда вы спросили, не ссорились ли они. – Он покраснел до корней волос.

– Ну что, поехали? – повернулся Патрик к Пауле, и та поднялась. – Позаботься о маме. Звони мне, если что, – тихо сказал он Людвигу и вложил ему в руку свою визитную карточку.

Когда они отъезжали, подросток стоял на крыльце, глядя им вслед. Затем он вошел в дом и закрыл дверь.

* * *

В больнице время текло медленно. Телевизор, включенный в палате, показывал американский сериал. Зашла медсестра и спросила, не переключить ли ему канал. Но у него не нашлось сил ответить ей, и она ушла.

Одиночество оказалось куда страшнее, чем Кеннет его себе представлял. Тоска навалилась такой тяжестью, что он едва мог дышать.

И он знал, что Она придет. Она долго выжидала – но теперь ему некуда бежать. Впрочем, он не боялся, даже ждал Ее прихода. Она избавит его от одиночества, от скорби, которая разрывает его на части. Он хотел поскорее попасть к Лисбет, чтобы объяснить ей, что же произошло. Авось она поймет, что тогда он был другим человеком – встреча с ней изменила его. Мысль о том, что жена умерла, услышав о его прегрешениях, казалась невыносимой. Это, как ничто другое, давило на грудь, так что каждый вздох давался с трудом.

Раздался стук в дверь, и в поле зрения появился Патрик Хедстрём, полицейский. Вслед за ним вошла его невысокая темноволосая коллега.

– Привет, Кеннет. Как дела? – спросил полицейский. Вид у него был серьезный. Он взял два стула и придвинул их к краю кровати.

Кеннет не ответил. Продолжал смотреть в телевизор, где актеры явно переигрывали на фоне небрежно поставленных кулис. Патрик повторил вопрос, и в конце концов Кеннет повернул к нему лицо.

– Бывает и получше.

Что он должен ответить? Он не может описать, как на самом деле себя чувствует – как болит и горит все внутри, как сердце вот-вот разорвется от тоски. Все это будет звучать как избитые клише.

– Наши коллеги уже приходили сюда сегодня. Ты встречался с Йостой и Мартином.

Кеннет заметил, что Патрик смотрит на его повязки, словно пытаясь представить себе сотни осколков, вонзающихся в кожу.

– Да, – равнодушно ответил Кеннет. Он ничего не сказал тогда и сейчас не собирался ничего говорить. Он просто будет ждать. Ждать Ее.

– Ты сказал им, что не знаешь, кто стоит за утренним покушением.

Патрик посмотрел на него, и Кеннет спокойно встретил его взгляд.

– Так и есть.

Полицейский откашлялся.

– А нам кажется, что это не так.

Что им удалось выведать? Кеннет почувствовал страх. Он не хотел, чтобы они все узнали, добрались до Нее. Она должна закончить начатое. Это его единственное спасение. Если он дорого заплатит за то, что сделал, то сможет потом объясниться с Лисбет.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал он, глядя в сторону, однако понял, что они увидели страх в его глазах. Они восприняли это как слабость, как возможность добраться до него. Но они ошибаются. Он ничего не потеряет, а только выиграет от своего молчания. На мгновение Кеннет подумал об Эрике и Кристиане. В первую очередь о Кристиане. Тот оказался без вины втянут в это дело. Не то что Эрик. Но он не мог думать о них. Только о Лисбет.

– Мы только что от Сии. Там нам показали видеофильм, заснятый у них дома в праздник середины лета.

Патрик ожидал какой-либо реакции, но Кеннет не знал, о чем речь. Прежняя жизнь с дружескими вечеринками казалась теперь такой далекой.

– Магнус был очень пьян, и вы с ним удалились, чтобы покурить. Похоже, вы позаботились о том, чтобы никто не услышал ваш разговор.

Кеннет по-прежнему не понимал, куда клонит Патрик. Все было как в тумане. Предметы и образы лишились четких очертаний.

– Сын Магнуса Людвиг тайно заснял вас на видео. Магнус был очень возбужден. Он хотел поговорить о чем-то, что случилось с вами. Ты рассердился и сказал, что сделанного не воротишь. Призвал его подумать о своей семье. Ты помнишь этот разговор?

Теперь он вспомнил. Воспоминания по-прежнему скрывались в легкой дымке, однако он вспомнил, что почувствовал при виде паники в глазах Магнуса. Он так и не понял, почему разговор обо всем этом зашел именно в тот вечер. Но в Магнусе буквально клокотало желание рассказать правду, возместить ущерб. И его это напугало. Что скажет Лисбет, какими глазами посмотрит на него? В конце концов ему удалось урезонить Магнуса – это он точно помнил. Но с того самого дня он все время ожидал, что что-то случится и все декорации рухнут. И теперь это произошло, хотя совсем не так, как он думал. Потому что даже в самом страшном сценарии, который ему рисовался, Лисбет все же была рядом и упрекала его. А у него была возможность что-то объяснить. Теперь все вышло по-другому, и требовалось, чтобы справедливость восторжествовала. Он не мог позволить полицейским все испортить.

Кеннет потряс головой, напустил на себя задумчивое выражение лица.

– Нет, я ничего такого не помню.

– Мы можем организовать тебе возможность посмотреть запись, если это поможет тебе вспомнить, – сказала Паула.

– Само собой, я могу посмотреть. Но не думаю, чтобы это было что-то важное, иначе я бы вспомнил. Наверняка просто пьяный бред. Магнус иногда впадал в сентиментальность, когда выпивал. Мелочи раздувались до небес.

Он видел по их лицам, что они ему не верят. Но это не имело значения – они все равно не смогут прочесть его мысли. Рано или поздно тайное станет явным, это он тоже понимал. Они не сдадутся, пока не докопаются до правды. Но пусть это произойдет после того, как Она придет за ним и он получит по заслугам.

Полицейские посидели у него еще некоторое время, но Кеннет легко уклонялся от их вопросов. Он не намерен делать за них их работу – ему надо подумать о себе и Лисбет. А Эрик и Кристиан пусть выпутываются сами.

Прежде чем уйти, Патрик посмотрел на него дружелюбным взглядом.

– И еще мы хотели рассказать тебе, что получили результаты вскрытия Лисбет. Ее не убили. Твоя жена умерла своей смертью.

Кеннет отвернулся. Он знал, что они ошибаются.

* * *

По дороге из Уддеваллы Хедстрём чуть не заснул за рулем. На мгновение веки сами собой упали, и он выехал на встречную полосу.

– Что ты делаешь? – воскликнула Паула и, схватившись за руль, вернула машину обратно в правый ряд.

Патрик вздрогнул и перевел дух.

– Тьфу, что за чертовщина! Сам не понимаю, что произошло. Просто я очень устал.

Паула бросила на него озабоченный взгляд.

– Сейчас поедем к тебе, и я тебя там высажу. А завтра ты посидишь дома. Вид у тебя нездоровый.

– Не получится, у меня масса дел.

Усиленно моргая, он пытался сосредоточиться на дороге.

– Послушай меня, – решительно сказала Паула. – Сверни возле заправки, и поменяемся местами. Я отвезу тебя домой, а потом заеду в участок и привезу тебе все материалы, которые нужны. И отправлю кассету на экспертизу. Только пообещай мне немного сбавить обороты. Ты слишком много работал в последнее время, и дома у тебя сейчас непростой период. Я помню, как тяжело было Юханне, когда она ждала Лео, ты наверняка сейчас вкалываешь за двоих.

Патрик кивнул и нехотя подчинился. Остановившись у заправки в Хогсторпе, он вышел из машины. У него просто не было сил возражать. На самом деле он не мог позволить себе выходной – не мог отключиться даже на пару часиков, однако организм протестовал против такого рабочего ритма. Если дать себе немного отдыха, в спокойной обстановке просмотреть материалы, то, может быть, к нему вернутся силы, которые позволят сдвинуть расследование с мертвой точки.

Прислонившись головой к стеклу над пассажирским сиденьем, Патрик заснул еще до того, как Паула выехала на трассу. Когда он открыл глаза, машина стояла перед его домом. Он растерянно выбрался из нее.

– Пойди приляг. Я скоро вернусь. Оставь дверь открытой, я зайду и положу бумаги в прихожей, – сказала Паула.

– Хорошо, спасибо, – проговорил Патрик, не в состоянии сказать ничего больше.

Он отпер дверь и вошел.

– Эрика!

Ответа не последовало. Патрик звонил ей утром, но так и не дозвонился. Наверное, она поехала к Анне и застряла у нее. На всякий случай он написал жене записку и оставил на столике в прихожей, чтобы она не испугалась, войдя в дом и услышав посторонние звуки. Затем поднялся на негнущихся ногах по лестнице и рухнул на кровать. Он заснул, едва голова коснулась подушки, но сон был поверхностным и беспокойным.

* * *

В жизни наметились какие-то изменения. Не то чтобы Луизе нравилось ее существование в последние годы, но все в нем, по крайней мере, было знакомо и понятно. Холод, безразличие, обмен острыми, хорошо отточенными в словесных боях репликами.

Теперь же она ощущала, что земля уходит из-под ног. Во время их последней ссоры в глазах Эрика промелькнула какая-то странная решимость. Его отвращение не было для нее новостью и обычно не задевало ее. Но на этот раз все было как-то по-другому, и это напугало ее больше, чем она могла предположить. Потому что где-то в глубине души она все же надеялась, что они так и будут танцевать свой унылый танец до гробовой доски.

Эрик странно отреагировал, когда она упомянула Сесилию. Обычно он не обращал внимания, когда она начинала говорить о его любовницах. Просто делал вид, что не слышал. Почему же он так рассердился сегодня утром? Может быть, это признак того, что Сесилия что-то для него значит?

Луиза допила содержимое своего бокала. Мысли уже начали путаться. Все постепенно тонуло в приятном тепле, распространяющемся по телу. Она налила себе еще вина, посмотрела в окно на лед, охватывающий острова, а рука сама собой подносила бокал к губам.

Она должна узнать, что происходит. Действительно ли ее жизнь дала трещину, или ей показалось. Одно она знала точно – если танцу суждено закончиться, то не изящным поклоном. Она будет топать и махать руками до конца, пока не разрушит все. Если она не хочет Эрика, это еще не значит, что она отпустит его просто так.

* * *

Когда Эрика приехала к Анне забрать Майю, та настойчиво сопротивлялась. С двоюродными сестричками и братиком было слишком интересно, чтобы ей захотелось домой. Однако после долгих переговоров Эрике все же удалось надеть на нее комбинезон и усадить в машину. Ее немного удивило, что Патрик больше не пытался с ней связаться – с другой стороны, она ему тоже не звонила. Собственно, Эрика еще до конца не придумала, как объяснит свою сегодняшнюю поездку. Но что-то ей придется сказать, ведь она должна немедленно передать Патрику рисунки. Что-то подсказывало Эрике, что это важно, что полиция должна их увидеть. И в первую очередь – потребовать объяснений у Кристиана. Более всего ей хотелось бы поговорить с ним самой, но она понимала, что поездки в Гётеборг уже вполне достаточно. Не может же она продолжать собственное расследование за спиной у Патрика.

Свернув к своему дому, Эрика увидела в зеркале заднего вида полицейскую машину. Наверняка Патрик, но почему он не пересел в свою собственную? Вынимая Майю из автокресла, она посмотрела в сторону машины, которая въехала во двор и припарковалась рядом с ней. Эрика с удивлением обнаружила, что за рулем не Патрик, а Паула.

– Привет, а где Патрик? – спросила Эрика, подойдя к ней утиной походкой.

– Он дома, – ответила Паула, вылезая из машины. – Он был такой уставший, что я приказала ему немедленно поехать домой и лечь отдохнуть. Тем самым я превысила свои полномочия, однако он меня послушался, слава богу.

Она рассмеялась, но даже смех не прогнал тревоги, притаившейся в ее глазах.

– Что-нибудь произошло? – спросила Эрика, чувствуя, что холодеет от страха. Никогда еще не случалось, чтобы Патрик так неожиданно ушел с работы раньше времени.

– Нет-нет. Просто он слишком много работал в последнее время, как мне показалось. Мне удалось убедить его, что он совершенно бесполезен, пока не отдохнет.

– И он пошел на это? Вот так запросто?

– Ну, не совсем, мы нашли компромисс. Он согласился отдохнуть, если я привезу ему все материалы следствия. Я собиралась поставить все это в прихожей, но теперь могу отдать тебе. – Она протянула Эрике большой бумажный пакет.

– Ну, это на него больше похоже, – проговорила та, почувствовав себя гораздо спокойнее. Если Патрик не может расстаться с работой, стало быть, с ним все в порядке.

Поблагодарив Паулу, она втащила пакет в дом. Майя вприпрыжку последовала за ней. Эрика с улыбкой прочла записку, которую муж оставил ей на столике в прихожей. Да уж, она перепугалась бы до смерти, если бы не знала, что Патрик дома – и вдруг кто-то зашевелился бы на втором этаже.

Майя завизжала, когда ей не удалось стянуть с себя ботинки, и Эрика поспешила успокоить ее:

– Тс-с! Папа спит наверху. Давай не будем его будить.

Майя широко раскрыла глаза и тоже приложила палец к губам.

– Тсс-с! – повторила она, глядя в сторону лестницы. Эрика помогла ей снять ботинки и комбинезон, а затем Майя кинулась к своим игрушкам, разбросанным по всей гостиной.

Эрика сняла с себя куртку и потрясла подолом свитера, проветривая тело. Теперь ей все время было жарко. Она панически боялась, что будет пахнуть потом, поэтому переодевалась по нескольку раз в день, так обильно обрабатывая себя дезодорантом, что «Нивея» во время ее беременности наверняка зарегистрировала резкий рост продаж.

Эрика покосилась на лестницу, потом на бумажный пакет, оставленный Паулой. Снова на лестницу, снова на пакет. Она вела внутреннюю борьбу, однако заранее знала, что обречена на поражение. Устоять перед таким соблазном было выше ее сил.

Час спустя Эрика просмотрела все документы в пакете – и ни на шаг не приблизилась к разгадке. А вот вопросов стало еще больше. Среди материалов следствия лежали листы с вопросами, которые выписал сам Патрик: «Что связывает этих четверых? Почему Магнус погиб первым? Чем он был так взбудоражен в то утро? Почему позвонил и сказал, что задержится? Почему Кристиану письма стали приходить гораздо раньше, чем остальным? Получал ли Магнус письма? Если нет – то почему?»

Несколько страниц были исписаны вопросами, и Эрику раздражало то, что ни на один из них она не знает ответа. Наоборот, она могла бы теперь добавить еще несколько вопросов: «Почему Кристиан не оставил никому свой новый адрес, когда переезжал? Кто посылал ему рисунки? Кто эта маленькая фигура на рисунках? И самое главное: почему Кристиан так упорно молчит о своем прошлом?»

Убедившись, что Майя по-прежнему поглощена своими игрушками, Эрика вернулась к содержимому пакета. Единственное, что в нем оставалось, – это ненадписанная кассета. Поднявшись с дивана, Эрика сходила за своим диктофоном. К счастью, кассета подошла. Бросив беспокойный взгляд в сторону второго этажа, женщина нажала на кнопку «play» и, сделав звук как можно тише, приложила диктофон к уху.

Запись была на двадцать минут, и Эрика прослушала ее с предельным вниманием. Все, что говорилось, было ей более-менее известно, но один момент заставил ее оцепенеть. Затем она нажала на перемотку и еще раз прослушала это место.

Дослушав до конца, Эрика осторожно вынула кассету, положила ее в коробку и отправила обратно в пакет вместе со всеми остальными документами. Много лет проводила она интервью для своих книг и научилась различать профессиональным ухом оттенки и детали в разговорах. То, что она только что услышала, было очень важно – вне всяких сомнений.

Этим делом она займется завтра утром. Она услышала, как Патрик ходит на втором этаже, и с быстротой, которой сама от себя не ожидала, поставила пакет обратно в прихожую, вернулась на диван и сделала вид, что глубоко увлечена играми Майи.

* * *

На дом опустилась тьма. Он не стал зажигать света – в этом не было никакого смысла. На краю света освещение уже ни к чему.

Кристиан сидел на полу, полуголый, уставившись на стену. Он закрасил Ее слова. Нашел в подвале баночку краски и кисть и трижды провел черной краской поверх красной, зачеркнув Ее приговор. Однако текст виделся ему так же четко, как и прежде.

Краска забрызгала ему руки и тело. Черная, как смола. Он посмотрел на свою правую руку. Она была перепачкана, и он вытер ее об себя, но чернота только еще больше распространилась.

Она ждала его. Он все время об этом знал, оттягивая момент встречи, пытаясь обмануть самого себя, – и чуть не увлек с собой в пропасть детей. Мысль была предельно ясна. «Ты их не заслуживаешь».

Он увидел женщину, которую любил, с ребенком на руках – как бы ему хотелось полюбить Санну! Он никогда не желал ей зла, но обманул и предал ее. Не с другими женщинами, как Эрик, а самым ужасным способом. Он знал, что Санна любит его, и всегда давал ей ровно столько, чтобы она могла жить надеждой на его любовь. Хотя эта любовь была невозможна. Он утратил способность любить. Она исчезла с тем голубым платьем.

Сыновья – это нечто другое. Они – его плоть и его кровь, и поэтому он должен позволить ей забрать его с собой. Это единственный способ спасти их – он должен был сообразить это раньше, до того, как дело зашло слишком далеко. Не убеждать себя, что это всего лишь дурной сон и что он в безопасности. Что они в безопасности…

Его возвращение, попытка начать все сначала были ошибкой. Однако таким необоримым соблазном показалась ему возможность вернуться сюда, подойти совсем близко. Он не осознавал этого, но соблазн манил с того самого момента, как такая возможность появилась. И он поверил, что у него есть шанс – шанс снова обрести семью. Лишь бы он держал их на расстоянии и выбрал спутницу, которая не затрагивала бы его душу. Его расчеты не оправдались.

Слова на стене несли в себе истину. Он любил сыновей, однако не заслуживал их. Он не заслуживал и того ребенка, не заслуживал той, чьи губы пахли клубникой. И они дорого заплатили за это. На этот раз расплачиваться будет он один.

Кристиан медленно поднялся и оглядел комнату. В уголке валялся облезлый мишка. Нильсу подарили эту игрушку, когда он родился, – он так любил мишку, что на том почти не осталось шерсти. Человечки Мелькера лежали в коробочке. Он бережно хранил их и нападал на брата с кулаками, едва тот прикасался к его сокровищу. Кристиан почувствовал, что колеблется, что его одолевают сомнения, – и понял, что должен уйти из дома. Он должен встретиться с Ней, пока не потерял остатки мужества.

Кристиан пошел в спальню, чтобы одеться, все равно во что. Спустился по лестнице, взял куртку с крючка и в последний раз огляделся. В доме было темно и тихо. Он вышел, не заперев двери.

Идти было недалеко, и всю дорогу Кристиан смотрел себе под ноги. Не хотел никого видеть, ни с кем разговаривать. Он должен сосредоточиться на том, что его ждет, на том, что ему предстоит сделать. Ладони опять зачесались, но ему удалось игнорировать зуд. Казалось, мозг пересек все пути передачи информации, поступающей от тела. Оно ему больше не нужно. Единственное, что имело значение, – это то, что хранилось в голове: воспоминания и образы. В настоящем он больше не проживал, видел лишь прошлое, которое проносилось у него перед глазами, как фильм, под скрип снега под ногами.

Ветер подул сильнее, когда Кристиан ступил на мост, ведущий на Бадхольмен. Он понимал, что мерзнет, поскольку его трясло, однако не ощущал холода. На острове было пусто. Темно и тихо, ни души. Здесь все долги будут оплачены. Другого места нет. Он видел Ее в воде с высоты – видел, как Она тянулась к нему. Теперь он сам пришел к Ней.

Когда Кристиан прошел деревянное здание, служившее входом в купальню, картины в голове понеслись быстрее. От них словно нож вонзался в тело, такой острой и резкой была боль. Но заставил себя игнорировать ее, смотреть вперед.

Вот он поставил ногу на первую ступеньку вышки для прыжков, и дерево заскрипело под его башмаками. Дышать стало легче – отсюда не было возврата. Поднимаясь по скользким от свежевыпавшего снега ступенькам, он все время смотрел вверх, в черноту неба. Ни одной звезды. Он не заслуживает звезд. Дойдя до середины пути, Кристиан почувствовал, что она идет следом. Оборачиваться он не стал, но слышал за собой Ее шаги, повторяющие ритм его собственных. Она здесь.

Поднявшись на верхнюю платформу, он засунул руку в карман и достал веревку, которую взял с собой из дома. Эта веревка выдержит тяжесть и оплатит долг. Она ждала на лестнице, пока он возился, затягивая узлы, привязывая веревку к перилам. На мгновение он снова засомневался. Вышка старая и покосившаяся, дерево изъедено дождями и ветрами. Выдержит ли оно? Но Ее присутствие успокоило его. Она не допустит сбоя. Она и так слишком долго ждала, столько лет взращивая свою ненависть.

Закончив приготовления, он встал, повернувшись спиной к лестнице, не сводя глаз с силуэтов Фьельбаки. И только почувствовав, что Она стоит прямо у него за спиной, он обернулся.

В Ее глазах он не увидел радости. Лишь осознание того, что он наконец-то готов ответить за свои преступления. Лицо Ее показалось ему таким же красивым, каким он его помнил. Волосы были мокрые, и он удивился про себя, что они не замерзают на холоде. Все в Ней было не так, непредсказуемо. Но Русалка и не может быть предсказуемой.

Последнее, что он увидел, прежде чем шагнуть вниз, к воде, было голубое платье, трепещущее на летнем ветру.

* * *

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Эрика у Патрика, когда он, заспанный и всклокоченный, спустился по лестнице.

– Ничего. Просто немного устал, – ответил он, однако лицо его было бледным.

– Точно все в порядке? У тебя нездоровый вид.

– Спасибо на добром слове. Паула сказала то же самое. Не могли бы вы, девочки, перестать напоминать мне о том, как неважно я выгляжу? А то вы подрываете во мне веру в себя.

Патрик попытался улыбнуться, но видно было, что он еще не до конца проснулся. Наклонившись, поймал в объятия Майю, которая на всех парах подбежала к нему.

– Привет, моя дорогая. Ну, хоть ты скажешь мне, что папа отлично выглядит? Что он красивее всех на свете?

Он ткнул ее в живот, так что Майя захихикала.

– Угу! – сказала она и кивнула с самым многозначительным видом.

– Слава богу, хоть один человек наделен истинным вкусом!

Он обернулся к Эрике и поцеловал ее в губы. Майя вцепилась в него, выпячивая губки, желая показать, что тоже хочет поучаствовать в раздаче поцелуев.

– Посиди, пообнимайся с ней, а я пойду приготовлю чай с бутербродами, – сказала Эрика и вышла на кухню. – Кстати, Паула передала тебе пакет с какими-то материалами, – добавила она самым нейтральным тоном. – Он стоит в прихожей.

– Спасибо! – крикнул ей в ответ Патрик, а затем она услышала, как он поднялся и пошел за ней.

– Ты собираешься работать сегодня вечером? – спросила она, поглядывая на него, пока заваривала чай.

– Нет, сегодня я хочу расслабиться и посидеть с моей любимой женушкой, лечь спать пораньше, а завтра провести утро дома, чтобы в спокойной обстановке просмотреть все материалы. На работе обычно не бывает ни минуты покоя.

Он вздохнул и, встав позади Эрики, обнял ее за талию.

– Уже не могу тебя обхватить, – проговорил он, утыкаясь носом в ее затылок.

– Мне кажется, что я скоро лопну.

– Ты волнуешься?

– Сказать, что я не волнуюсь, значило бы покривить душой.

– Я буду рядом, – проговорил он, крепче обнимая ее.

– Знаю. И Анна говорит то же самое. Думаю, в этот раз все будет полегче – когда знаешь, чего ожидать. Однако же их двое.

– Двойное счастье, – улыбнулся Патрик.

– Но и забот тоже вдвое больше, – ответила Эрика и обернулась, чтобы обнять мужа, хотя осуществить это было теперь непросто.

Она закрыла глаза и прижалась щекой к щеке Патрика, размышляя над тем, когда лучше рассказать ему о своей поездке в Гётеборг. Наконец пришла к выводу, что лучше сделать это прямо сейчас. Но Патрик выглядел таким усталым: к тому же он собирался остаться завтра утром дома. Эрика вполне может подождать до завтра. Возможно, она к тому же успеет осуществить одну задумку, которая не давала ей покоя с тех пор, как была прослушана аудиозапись. Ну что, пусть так и будет. Если ей удастся раздобыть что-то важное для следствия, возможно, Патрик не так рассердится на нее за то, что она сует свой нос в его дела.

~~~

На самом деле он не особенно страдал от того, что у него нет друзей. Ведь у него были книги. Но чем старше он становился, тем больше тосковал по тому, что было у всех остальных. Компания, принадлежность к группе, ощущение того, что ты один из многих. Он всегда был один. Единственным человеком, который искал его общества, была Алиса.

Иногда они гнались за ним от школьного автобуса – Эрик, Кеннет и Магнус. Они завывали и хохотали у него за спиной, нарочно бежали медленнее, чем могли, – просто чтобы заставить его бежать.

– Шевелись, шевелись, жирная корова!

А он убегал, презирая самого себя. В глубине души он надеялся на чудо – что в один прекрасный день они сами по себе прекратят дразнить его, поймут, что он что-то собой представляет. Но он понимал, что это лишь мечта. Никто его не замечал. Алиса не считалась. Она была больная. Так называли ее парни, особенно Эрик. При виде ее он длинно и протяжно произносил это слово: «Бо-о-ольна-а-а-я!»

Дата добавления: 2015-12-01