|
Читайте также: |
После «Пути к причалу» я решил снять фильм по мотивам романа Достоевского «Преступление и наказание». Пошел в объединение к Григорию Львовичу Рошалю разведать — дадут не дадут. Оттепель, — может, и дадут…
— Напишите коротенькую заявку, — сказал Рошаль. — Страниц на пять-десять. Я послезавтра буду у министра докладывать о планах объединения, — может, и пробью.
Сел писать. Застопорился на сцене «сон Раскольникова» (где ломом убивают лошадь). Страшный эпизод — оставлять его, не оставлять… Тут из Тбилиси приехал мой двоюродный брат Рамаз Чиаурели. Потом пришел в гости мой друг — звукооператор Женя Федоров, и мы сели обедать на кухне. Рамаз привез чачу. Они с Женей выпили, а я нет. Они о чем-то говорят, но я не слушаю. Я думаю — выкинуть «сон»?… Что-то теряется… Оставить?
— Ты что такой мрачный? — спросил Рамаз.
— По Петербургу Достоевского гуляю, — сказал я и пошел в комнату работать дальше.
Рамаз и Женя решили поехать и продолжить в ресторане. Звали и меня, но я отказался: «Не могу. Занят».
«Сон» выкинул, пошел дальше. Через час домработница зовет к телефону. Рамаз:
— Мы в «Узбекистане», приходи.
— Не могу.
Через полчаса снова звонок. Опять они:
— Все еще пишешь? Геморрой наживешь! Приходи!
Им хорошо, им весело. А я здесь сижу с этой гнидой Свидригайловым. Вынес телефон в коридор и попросил домработницу: к телефону меня не звать.
Через десять минут домработница сообщает:
— Помощник Фурцевой звонит. Чего сказать?
Вышел в коридор, взял трубку — снова Рамаз.
— Рамаз, у меня и так ни черта не получается, а ты отвлекаешь!
— И не получится. Где ты, а где Достоевский! Лучше Марка Твена снимай.
— Сам разберусь.
Вернулся в комнату, выкинул Свидригайлова к чертовой бабушке, — на душе чуть полегче стало. Теперь стал на нервы действовать Мармеладов. Снова звонок.
— Георгий Николаевич, Пырьев, — сообщает домработница. — Будете говорить?
— Буду!
Подошел к телефону и закричал в трубку:
— Пырьев, а не пошел бы ты к (такой-то) матери!
На другом конце провода — тяжелый бас:
— Данелия, ты читал в «Юности» рассказ «Берег» Алексея Кирносова?
Мать честная, действительно, Пырьев!
— Читал, — проблеял я.
— Будем снимать по нему фильм. Берешься поставить?
— Берусь, Иван Александрович! — Наверное, он меня не расслышал.
— Только снимать будешь у меня, а не у Рошаля (Пырьев был художественным руководителем Первого творческого объединения). Согласен?
— Согласен.
— Бери четыре фотографии, вези в Союз, в иностранный отдел. Там заполни анкеты и поедешь в Рим на симпозиум. А в сентябре я тебя с Кирносовым командирую на место действия, в Гагры. Оплатим проезд и проживание. Вот так и строй свои планы.
И положил трубку. «Или не расслышал или ушам не поверил…» Вернулся в комнату, уставился на свою заявку… И только тут до меня дошло: я еду в Рим. В Рим!
Захлопнул пятый том Достоевского и поставил его на полку. «Извини, Федор Михайлович. Арриведерчи!»
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав