|
Читайте также: |
Убедиться в этом дает возможность работа, к которой написана данная вступительная статья. Она создана в 1897 г. двумя крупнейшими французскими историками. Один из них Шарль-Виктор Ланглуа (1863–1929) — автор большого числа работ по истории Франции в средние века, исторической библиографии и методологии истории. На русский язык был переведен и трижды издан его труд «История инквизиция в Западной Европе (по новейшим исследованиям)» (М., 1903; 1903; СПб., 1903), а также книга «История средних веков» (СПб., 1903). Другой — Шарль Сеньобос (1854–1942) первоначально занимался историей древнего мира и средних веков, а затем переключился на новую историю. Русский перевод двухтомного труда Ш. Сеньобоса «Политическая история современной Европы» выдержал ни много ни мало, а девять изданий (СПб., 1897; 1898; 1898; 1899; 1901; 1903; 1907–1908; М., 1922–1923; М.–Пг., 1923–1924). Переведена была на русский язык и его совместная с А. Метеном работа «Новейшая история с 1815 г.» (СПб., 1905).
В 1896–1897 учебном году Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобосом был прочитан в Сорбонне курс лекций, имевший целью дать новым студентам университета «предварительное понятие о том, что представляет собой и чем должно быть изучение истории» (С. 64)[15]. Это курс и лег в основу книги «Введение в изучение истории», которая была написана в 1897 г. и вышла в свет в 1898 г. Она сразу же была замечена не только во Франции, но и в других странах, в частности в России. Уже в том же 1898 г. она была переведена на русский язык, 3 декабря прошла цензуру и, наконец, в 1899 г. увидела свет. Первое русское издание книги, к сожалению, оказалось и единственным, в результате чего она к настоящему времени стала библиографической редкостью. Во Франции, Англии, США и других странах Запада «Введение в изучение истории» издавалось многократно. Последнее английское издание, сведениями о котором я располагаю, вышло в 1979 г. последнее французское — в 1992 г.
И хотя «Введение в изучение истории» написано более ста лет тому назад и за прошедшее время появилось множество различного рода руководств по методике и методологии исторического познания, эта работа до сих пор не потеряла своего значения. Без упоминания о ней не обходится ни одно современное сочинение, посвященное этим проблемам. В одной из самых последних зарубежных работ по методике и методологии истории — книге английского историка Дж. Тоша «В погоне за историей. Цели, методы и новые направления в исследовании современной истории» (1984; 1991; 2000; русский перевод: Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000) труд Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории» по праву назван классическим[16]. Современный французский историк А. Про в книге «Двенадцать уроков по истории» (1996; русский перевод: М., 2000), посвященной проблемам теории и методологии этой науки, не находит для обозначения труда Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса никакого другого эпитета, кроме слова «знаменитый» [17].
В первой части последнего вышедшего в России учебного пособия по источниковедению (Источниковедение. М., 2000), озаглавленной «Теория. Метод. История» (автор — доктор исторических наук, профессор О.М. Медушевская) книге Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса уделено немало страниц.
«Написанная исследователем “Политической истории современной Европы” профессором Сорбонны Ш. Сеньобосом и его коллегой, блестящим знатоком источников по истории средневековой Европы Ш. Ланглуа, — пишет О.М. Медушевская, — небольшая, изящная, чуть ироническая книжка “Введение в изучение истории” казалось бы, должна была бы быть давно забыта, как многие другие. Но этого не произошло, а это значит, что она верно выразила своё время»[18].
Последнее утверждение далеко не точно. Книга Ш.В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса не забыта вовсе не потому, что верно выразила свою эпоху. В ней содержится непреходящее знание, которое никогда не потеряет свою ценность. Бесспорно, что в работе есть положения, которые к настоящему времени утратили свое значение, но книга в целом не устарела.
Непреходящее значение «Введения в изучение истории» во многом связано с тем, что в нем нашел адекватное воплощение не только коллективный опыт работы предшествующих поколений историков, но и личный опыт исследований, которые проводили сами авторы книги. Бывают руководства по методологии научного исследования и труды по теории познания вообще, написанные людьми, которые сами никогда никаким научным исследованием не занимались и сами не сделали никакого, даже самого небольшого открытия, т.е. такие, которые целиком базируются на чужом опыте, почерпнутом из литературы. Не все они плохи. Некоторые даже представляют определенную ценность. Но в них всегда чего-то не хватает: есть знание о том, как вести исследования, но нет опыта этого дела. Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос не только знали, как изучать историю, но и прекрасно умели это делать. Их знание методов исторического исследования во многом было обусловлено умением использовать их для изучения истории.
С этим связана необычайная четкость и ясность изложения, делающая книгу доступной не только для историков, но и для самых широких кругов читателей. Сами авторы предназначали свою книгу не только для людей, приступающих к изучению истории, будущих исследователей, но и для всех тех, кто ею интересуется. «Что же касается публики, читающей сочинения историков, — писали они, — то очень желательно, чтобы она знала как эти сочинения пишутся и была в состоянии с большой правильностью о них судить» (С. 65).
Авторы скромно говорили, что профессионалы-историки в отличие от начинающих специалистов вряд ли узнают из их лекций что-либо для себя новое. Но тут же добавляли: «…Но если даже они найдут в них только тему для личных размышлений о приемах обработки исторического материала, которыми некоторые из них пользуются машинально, то и это уже будет важно» (С. 65). Добавим, что это не просто важно, а очень важно, ибо сознательное, а не бессознательное использование приемов исторического исследования делает работу специалиста неизмеримо более эффективной.
Авторы начинают с утверждения: «История пишется по документам. Документы — это следы, оставленные мыслями и действиями некогда живших людей» (С. 66). И хотя в ряде мест книги, они относят к числу документов не только письменные, но и вещественные памятники (С. 93, 101) вся их работа посвящена исключительно письменным памятникам. В том же смысле, что и слово «документ» используется в книге словосочетание «исторический источник» и слово «источник». В литературе понятие исторического источника обычно рассматривается как более широкое, чем понятие документа. Существует несколько видов исторических источников, и документ — один из этих видов, а именно — письменный источник. Указав на то, что кроме письменных источников существуют и иные, авторы все свое внимание уделяют только письменным источникам — документам в узком смысле слова.
И это понятно. Сколько бы ни было источников, для реконструкции истории классового (цивилизованного) общества первостепенное значение имеют письменные источники (документы). Мы сейчас, например, прекрасно знаем, что с XXIII в. до н.э. по XVIII в. до н.э. в бассейне Инда существовало классовое общество — цивилизация Хараппы, или Индская. Но индская письменность до сих пор остается нерасшифрованной. Поэтому об общественном строе этого цивилизованного общества мы можем только догадываться. Мы не знаем, была ли Индская цивилизация системой конкретных классовых общества (социоисторических организмов) типа городов-государств Шумера или одним крупным единым социоисторическим организмом подобным Раннему царству Египта[19]. Мы ничего не знаем ни об одном из правителей этого или этих обществ, о событиях, которые происходили в течение пяти веков существования данной цивилизации.
Точно также долгое время обстояло дело с Микенской цивилизацией (XVI–XII вв. до н.э), пока М.Дж.Ф. Вентрисом не было положено начало дешифровки крито-микенской письменности. В XII в. Микенская цивилизация пала: запустели города, были разрушены дворцы, исчезла письменность. Цивилизация и вместе с ней письменность снова возникли на территории Греции только в VIII в. до н.э. И хотя археологами период с XII в. до н.э. по VIII в. до н.э. на юге Балканского полуострова изучен не хуже, чем время до этой эпохи и после нее, он недаром именуется историками «темными веками». Какие конкретно социоисторические организмы в эту эпоху там существовали, какие события в них происходили, науке не известно: отсутствуют письменные свидетельства.
Первую задачу историков авторы видят в поисках и сборе письменных источников. Они называют этот вид деятельности эвристикой. Когда документы оказываются в распоряжении специалистов, начинается деятельность, которую Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос называют внешней критикой источников, или подготовительной их критикой. Существуют два вида внешней (подготовительной) критики: (1) восстановительная критика и (2) критика происхождения.
Изложение методов критики исторических источников авторы предваряют рассказом о научных дисциплинах, без которых невозможно выполнить эту работу. К этим дисциплинам, которые принято именовать вспомогательным историческими науками они относят эпиграфику, палеографию, дипломатику, хронологию, сфрагистику и «литературную историю». В качестве вспомогательной исторической дисциплины выступает и филология, являющаяся вполне самостоятельной наукой. Для критики вещественных источников (произведений архитектуры, скульптуры, живописи, оружия, одежды, утвари, монет, медалей и т.д.) необходимо привлечение археологии, нумизматики и геральдики.
Документы, относящиеся к более или менее отдаленным временам, редко представляют собой оригиналы. Чаще всего в руки историков попадают копии, причем снятые не прямо с оригиналов, а с более ранних копий. При переписке в документы вкрадываются различного рода искажения. Цель восстановительной критики состоит в очищении и восстановлении текстов.
Критика происхождения имеет целью выявить автора, время и место создания документа, а также выяснить, какими документами пользовался при этом сам автор. В результате такой критики выясняется, является данный документ подлинным или же он представляет собой фальсификацию.
Внешней критикой источников занимаются специалисты, которых Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос называют эрудитами и отличают от собственно историков, восстанавливающих на основе фактов ход событий. Такое разделение труда они считают вполне оправданным.
После завершения внешней (подготовительной) критики документа начинается внутренняя критика источника. Авторы подразделяют ее на (1) положительную и (2) отрицательную. Положительную критику они называют также критикой истолкования (интерпретации), или герменевтикой. Истолкование делится авторами на (1) истолкование буквального смысла и (2) истолкование действительного смысла.
Истолкование буквального смысла — задача лингвистики, или филологии, которая выступает здесь в роли одной из вспомогательных исторических наук. Но выявление буквального смысла фраз не обязательно представляет собой выяснения действительной мысли автора. Последний мог употребить некоторые выражения в переносном смысле, прибегнуть к аллегориям, шуткам, мистификациям. Текст может содержать намеки, метафоры, гиперболы, фигуры умолчания. Когда истинный смысл текста установлен, положительная критика заканчивается.
Положительная критика или критика истолкования имеет дело исключительно с внутренней умственной работой автора исторического документа и знакомит только с его мыслями, но не с историческими фактами. Авторы предостерегают против одной из грубых ошибок, которой допускают даже некоторые историки, не говоря уже о людях, не занимающихся наукой. Когда установлена подлинность документа и правильно истолкован его текст, то возникает иллюзия, что мы теперь знаем, как все происходило в действительности. Подлинность документа рассматривается как гарантия правильности свидетельств его автора.
Это, по мнению авторов книги, справедливо лишь по отношению к идеям. Если та или иная идея выражена в документе, то это значит, что она действительно существовала. Здесь дальнейшая критика не нужна.
Со всем остальным дело обстоит гораздо сложнее. Свидетельства о тех или иных внешних явлениях общественной жизни, содержащиеся в безусловно подлинном документе могут быть как истинными, так и ложными. Автор документа мог ошибаться, а мог и намеренно вводить в заблуждение. Факты, кроме тех, что относят к духовной жизни автора, нельзя просто заимствовать из документа. Их нужно оттуда извлечь. Это задача отрицательной внутренней критики источника. Она распадается на (1) критику достоверности, долженствующую выяснить, не лгал ли намеренно автор документа, и (2) критику точности, задача которой определить, не ошибался ли он.
Исходным пунктом внутренней критики исторических документов должно быть, по мнению Ш.В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, методическое недоверие.
«Историк должен, — пишут они, — a priori относиться с недоверием к каждому свидетельству автора документа, так как он никогда не уверен заранее, что оно не окажется лживым или ошибочным. Оно представляет для него только вероятность… Историк не должен ждать, пока противоречия между свидетельствами различных документов наведут его на сомнения, он должен сам начинать с сомнения»(С. 176).
В документе может быть и ложное, и истинное. Поэтому документ должен быть подвергнут анализу с тем, чтобы выделить все входящие в него самостоятельные свидетельства. Затем каждое из них исследуется отдельно. Как показывают авторы, процесс этот необычайно сложен. Существует масса приемов установления достоверности и точности свидетельств, которые подробно рассматриваются Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобосом.
Одним из самых важных является вопрос о том, наблюдал ли автор документа сам то, о чем свидетельствует (сообщает), или же исходил из свидетельства иного лица. И если выясняется, что он опирался на чужое свидетельство, то снова возникает вопрос об источнике последнего: было ли это собственное наблюдения или же опять-таки свидетельство иного лица. Этот вопрос может возникать вновь и новь, уводя все дальше и дальше от автора документа. Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос полагают, что почти в каждом документе большая часть показаний исходит не непосредственно от его автора, а воспроизводит свидетельства других лиц.
Данный вид внутренней критики авторы книги называют отрицательно критикой потому, что она, по их мнению, может абсолютно точно установить лишь ложность того или иного свидетельства. Доказать же с несомненностью истинность какого бы то ни было свидетельства эта критика не в состоянии. Она может установить лишь вероятность истинности того или иного свидетельства, но не его достоверность.
Для установления достоверности того или иного факта необходимо прибегнуть к сравнению свидетельств о нем.
«Возможность доказать исторический факт, — пишут Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос, — зависит от числа сохранившихся независимых друг от друга документов относительно этого факта; сохранились или нет нужные документы, зависит вполне от случая, этим и объясняется роль случая в составлении истории»(С. 213).
Самый важный метод установления достоверности исторических фактов состоит в установлении согласия между ними (С. 214). Говоря о значении этого метода, авторы в то же время подчеркивают, что его применение связано с большими трудностями.
«Согласие, — пишут они, — понятие гораздо более неопределенное, чем сходство. Невозможно вообще определить с точностью, какие факты достаточно связаны между собой, чтобы образовать единое целое, в котором согласие отдельных частей будет убедительно…»(С. 215).
Как указывается в книге, обращение к методу согласия означает переход от аналитических процессов к синтетическим.
Как считают авторы, легче всего установить достоверность общих фактов, наличие в тех или иных обществах определенных нравов, обычаев, учреждений и т.п. Гораздо сложнее состоит с выявлением достоверности единичных (частных) фактов, т.е. действий и слов тех или иных лиц, свершения тех или иных событий. Но, по крайней мере, некоторые единичные факты также могут быть установлены с достоверностью.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 391 | Нарушение авторских прав