Всю свою жизнь я был странным ребёнком. Я не мучил животных, но в детском садике

Ребятишки от меня шарахались. И даже не потому, что я был задира, а... как бы это объяснить... я просто люто их всех почему-то ненавидел. Я сторонился людей, сидя где-то в уголке и кидаясь на каждого, кто рисковал сунуться. В школе я тоже с первого класса дичился ребят, не вынося того шума, который они поднимали. Боролся с шумом я довольно оригинально — просто кидался на крикунов. Меня перевели на одиночное...

Во дворе у нас жила одна девочка. Ей было где-то 7 лет, но она уже ругалась как сапожник и не стеснялась кричать на меня. Мы с нею, разумеется, не дрались — я уже был в 6 классе, и совесть не позволяла мне даже пальцем тронуть ребёнка. Всё, что мне досталось — это мысленно проклинать её и обещать ей при встречах скорую кончину... А потом она пропала. Когда я спросил у ребят, где она, оказалась, что она умерла. Я был готов себя убить! Особенно потому, что с детства усвоил одно правило: мысль материальна. Я чувствовал себя убийцей.

Но всё забылось. Я по-прежнему избегал сверстников, общаясь и играя с детьми и животными, которые меня почему-то любили. И даже звали меня с собой на «кошку» - качельку, с которой лучше не шутить, как я потом убедился...

Воспоминание об этом жжёт мою душу и теперь, спустя столько лет. Я катался с одной девчушкой, имя которой не помню. Добрый ребёнок, который всегда ходил в простеньком розовом платьице и с веером. Мы всегда с нею над этим смеялись... До того момента. Мы катались на «кошке», и я решил похулиганить. А именно — опускать на пару секунд свою сторону, когда напарница была на самом верху. Я всегда успевал вовремя схватить рукоятку... пока она не ударилась об нижнюю перекладину. Я не успел её схватить, и малышка со всей дури ударилась лицом с двухметровой высоты об асфальт. А я... я струсил. Я сбежал. Мне хотелось сдохнуть... А потом, когда мы вновь встретились, она первая подбежала ко мне и обняла меня... Она простила меня. Я же — нет.

Господи...

Я заслужил это всё. И тут мне самое место. Но Катя... она-то почему?! За что?! Неужели она тоже за свои 15 лет смогла причинить столько же боли и страданий, как и я?!

Но, проплакавшись, я успокоился. Вся моя покорность судьбе ушла, уступив место злобе. На русалку, на весь этот несправедливый грёбанный мир, на самого себя, в конце концов! Я выберусь отсюда — и не через нижний путь, как все предыдущие жертвы! И пусть я издохну тут, так и не выбравшись на волю — но я сделаю всё, чтобы Катя была отомщена.

Я глубоко вздохнул... и понял, что мне нечем дышать. Раскалённый воздух жёг ноздри и лёгкие, которые пытались выудить хоть капельку кислорода. Я с силой ткнул кулаком в верхний сфинктер, теряющийся во мраке, но безрезультатно. Круглая мышца была тверда, как камень, и была рассчитана на огромное давление наполненного желудка.

Ещё!

Я чувствовал, что если смогу воткнуть туда что-нибудь твёрдое, то смогу дышать. Но что? Что мне туда ткнуть?! Грудь уже жгло как огнём, голова кружилась, каждая клеточка моего тела молила о кислороде.

Дата добавления: 2015-11-30