Медленно, мучительно медленно, Билл повернулся к матери, устремив в ней свой опустошенный взгляд.

Милый, что произошло?

-…

Кто тебя поранил?

-…

-Нужно срочно промыть раны. Билл, ну что же ты молчишь? Ответь мне, сынок.-

Не сдержавшись, Симона начала рыдать, тряся Билла за ворот куртки, пытаясь привести его в чувства. Она начала раздевать его, обеспокоено впиваясь взглядом в те места, где была кровь. Ощупывала руки, грудь. А Билл все это время сидел не сопротивляясь, подчиняясь каждому движению мамы. Внезапно, Симона осознала, что на Билле была не его кровь. В ужасе она прикрыла рот запачканной рукой, чтобы сдержать невольный всхлип. Вопрос, который необходимо было задать, был трудным, но как ни крути, нужным в данный момент:

Билл…- Симона повернула лицо сына к себе, чтобы видеть его глаза.

Билл, чья это кровь?

Его.- с трудом различимый хрип.

Чья?! Билл! Чья?!!!

Его.- уже громче.

Что ты сделал? Кто это ОН?!!!

Я убил Его!!! Я УБИЛ ЕГО!!! Рика убил! Я! Я! Я!- в истерике, захлебываясь собственными слезами, проорав страшные слова в лицо любимой матери.

Симона была опустошена. Ни мыслей, ни эмоций. Только страшный крик сына, отдающийся эхом в ушах, и постепенное понимание того, что он совершил.

Билл смотрел на маму сквозь пелену слез, глубоко дыша, восстанавливая сбившееся дыхание. Ему стало до жути страшно, что она сейчас прогонит его. Пусть будет кричать, пусть побьет до полусмерти, но только, чтобы не прогоняла. Он не сможет без нее сейчас. Никак. Проще удавиться, чем увидеть безразличный мамин взгляд.

Мам… - осторожно дотронувшись до ее колена, прошептал Билл.

Как же, сынок?- вой волчицы.

-Как же, милый? Что же теперь будет? Ведь тебя посадят. Зачем? Зачем?- уткнувшись в собственные ладони, плакала Симона, шепча беспрестанно вопросы, на которые не получила ответа. Пустые, но тем не менее важные.

Я устал.- неожиданный ответ.

От всего устал. От такого отношения к себе. Мне было плохо, мам.- стон измученного старца, но не слова восемнадцатилетнего юноши.

Билл, но как теперь быть? Ведь полиция? Ведь все откроется, и тогда…тебя заберут у меня. Сынок, как я без тебя?- беспокойный шепот в шею самого дорогого человечка на свете, стискивая в объятьях, будто его уже отнимают из теплых рук любящей матери.

-Я не знаю…не знаю.- слезы-ожоги жгучими дорожками по щекам. Реветь, уткнувшись в мамино плечо, как в детстве, когда было больно. Как в двенадцать лет, когда первый раз болела душа. Реветь и не знать ответов на ее вопросы.

Нам нужно тебя спрятать.- неожиданно нашлась Симона.

Мам, что ты такое говоришь? Как спрятать? Не в шкаф же. О чем ты?

Нет. Чтобы до тебя никто не добрался. Чтобы никто не отнял тебя у меня. Я придумаю куда. Я спасу тебя, мальчик мой.- «Я все сделаю» мысленно поклялась Симона, поглаживая по спине вздрагивающего от плача Билла. Как в детстве. Когда он был совсем маленьким.

***

POV Tom

Две недели. Уже прошло целых две недели, как я заступил на должность в этой клинике. Две недели, что провел с необычным человеком. Как по смыслу, так и определению. Скажи мне кто-нибудь раньше то, что я буду с упоением разговаривать и проводить время в свое удовольствие с психически неуравновешенным человеком, я бы посмеялся и махнул рукой на того, кто мне это сказал. Но факты говорят сами за себя. Без Билла я уже не могу.

Когда мы вместе, я не могу оторвать взгляда от его лица: смеющихся глаз, красивых губ, матовой кожи. На все время наших сеансов я будто впадаю в транс, не в силах идти поперек своему желанию любоваться утонченными чертами Билла. Я был ошеломлен, когда он рассказывал о своей страсти к ножам, говоря о них так, будто они его любимые дети, а не смертоносные железяки. В этот момент его глаза загорались живым огнем. Этот огонь привлекал меня, он был похож на огонь страсти и желания. И я невольно вспомнил свой сон, который был для меня откровением. Где был тот Билл, каким я его никогда не видел, но казалось, что он такой и есть. Мысли текли из одной в другую, в заговоре с моей фантазией они мучили меня вспыхивающими картинками, заставляя отводить взгляд от главного их участника.

Он поглотил меня собой. Я даже заметить не успел, как невероятно сильно привязался к нему. И не заметил, как эта привязанность породила желание. Теперь при наших встречах, а они в последние дни проходили только в моем кабинете, потому что боюсь идти в парк, боюсь того, что эмоции и ощущения накроют с головой. Но…и без этого ни чуть не легче. Когда мы встречаемся с Биллом и разговариваем, я поражен тем, как мы каждый раз можем находить темы для обсуждения. Всегда разные, будь то глупые комедии или классическая литература, забавные истории или философские рассуждения о жизни. За тот недолгий промежуток времени, что я знаю его, я убедился в том, что он очень разносторонний. И нет в нем той напыщенности, что бывает у «ботаников». Билл настоящий, живой, харизматичный.

Не смотря на всю мою личную заинтересованность, я не забывал пополнять записями историю болезни Билла, выделяя из наших разговоров его особенности. И нужно сказать, что листов в папке весомо прибавилось, и меня даже похвалил Герр Шредер, за такое прилежание в работе. Только в папку он даже не заглянул, что в очередной раз меня удивило, и опять напомнил о лекарствах. Лекарства. Лекарства. Лекарства. Да, я выписал рисперидон Биллу, но не стал назначать ежедневного приема. Зачем, когда он вполне адекватен? Не стоит беспричинно пичкать его таблетками. Знаю я, что делает с людьми слишком большое внимание врачей к психотропным препаратам. Биллу это ни к чему. Мне ни к чему. Чертов эгоизм.

***

Дата добавления: 2015-11-30