Историческое обозрение

Российский ежегодник

I

Историю Российского государство историки, и советские и дореволюционные, начинают с Москвы, а одной из главных причин быстрого её возвышения считают необыкновенно выгодное её географическое положение. Основание этому взгляду положил В. О. Ключевский, увидевший в Москве узловой пункт, центр пересечения трёх дорог и отметивший её защищённость от Литвы и Орды другими княжествами. Чувствуя недостаточность этих причин, позднейшие историки пытались найти подкрепление в новых географическо-стратегических красотах. Пресняков делает упор на политико-стратегическое значение Москвы. Платонов воспевает её военно-пограничное значение (находящееся в непримиримом противоречии с Москвой – укромной серединкой): «Ясна становится не торговая, а военно-пограничная роль Москвы… Москва – исходный пункт военных операций Суздальско-Владимирского князя».

Но все эти построения рушатся от одного вопроса: если географическое положение Москвы было столь необыкновенно выгодно, почему прежде неё возникли другие города, например Ярославль и Владимир? Почему более чем через 100 лет после своего возникновения (ранее 1147 г.) Москва все ещё оставалась незначительным городком, впереди которого были не только Ростов, Суздаль, Владимир и Переяславль, крупные политические центры, но и Тверь, Кострома, Горосдец, Ярославль, расположенные, кстати, тоже прекрасно, не на притоках Оки и Волги, а на самой Волге, важнейшей артерии Руси.

Заметно расти Москва начала только в конце XIII века, когда попала в руки Даниилу, хотя и четвёртому, но особо талантливому сыну Александра Невского, а бурным этот рост стал только с первых лет XIV в., когда Москва за 2-3 года ухитрилась присоединить к своим землям сразу три города: Коломну, Переяславль, Можайск, и эти 2-3 года сделали для Москвы больше, чем предыдущие 150 лет, со всеми их торговыми и географическими преимуществами. Но если Даниил начал рост Москвы и вывел её в соперницы Твери (но могла победить и Тверь), то Иван Калита вывел Москву на первое место. И опять тут не география и даже не экономика Московского княжества, по утверждению В. А. Кучкина, укрепившаяся притоком населения из центральных, разорённых татарами земельВладимирской Руси. Но, во-первых, трудно доказать, что эти земли разорялись больше, чем окраины, если за первые 150 лет татарского владычества Москва трижды сжигалась татарами, а Ростов, например, ни разу. Во-вторых, население бежало и в другие окраинные княжества, и вообще резвые ноги беженцев источником могущества и Москвы, и гусударства считаться никак не могут.

1. Возвышение Москвы мы будем объяснять политическими причинами. Но это не означает умаления экономики и географии, потому что одновременно центр тяжести в образовании государства переносится не на Москву, а на Владимирское княжество в целом. И стало быть, в основу Российского государства кладуться крупные, весомые, несомненные экономические и географические факторы всей Владимирской земли, а не маленькие и труднодоказуемые экономические преимущества Москвы.

Москва была лишь одним из возможных вариантов, и её стремительный взлёт объясняется только тем, что она сумела прочно захватить в свои руски сильное оружие Владимира-великую княжескую власть. Все московские Даниловичи были прежде всего великими князьями Владимирскими, и именно это дало Москве огромное преимущество. Иван Калита совершал свои «купли» на средства всей Северной Руси, подчинённой ему, как великому князю. Дмитрий Донской вывел под стены Твери, а потом на Куликово поле не только московские полки, но общерусскую рать.

И вся история возвышения Москвы есть, во-первых, борьба за власть, во-вторых, борьба с очень сильным и упорным соперником. Но упорство и длительность борьбы (75 лет) говорит за то, что при определённых условиях могла победить и Тверь (и даже Нижний Новгород), и следовательно, дело в той силе, которая породила сразу несколько центров, стремящихся к гегемонии. Сила эта-Владимирская земля, которая извергла эти центры не столько распадаясь, сколько кипя и перераспределяясь.

Зададимся решающим вопросом: состоялось бы или нет русское государство без Москвы? Что было бы, елси бы Юрий Долгорукий, а потом Даниил не укрепили бы Москву или она восстала бы против посла, подобного Чолхану, и была бы, как Тверь, растоптана копытами татарской конницы? Нет историка, который бы не ответил утвердитель:да, русское государство состоялось бы без Москвы (иначе пришлось бы впаст в откровенный идеализм и приписать Москве поистине провиденциальное назначение). И тем не мене, историки государства ищут именно в точке-Москве, а не в объёме Владимирской Руси. Но именно Владимирская земля собрала воды общерусской реки и создала тот уклон, по которому они устремились к морю-государству. Москва же была не истоком, а руслом, одним из многих возвожных.

2. Владимир и его «дети».

Но почему именно Москва, Тверь и Нижний Новгород стали соперниками в борьбе за гегемонию? Почему не Владимир или иные города? Владимир потерял совё значение не потому, что бы в своё время разрушен Батыем. Он восстал из пепла, как и другие города. Но начиная со времени Ярослава Тверского в нём князья не жили и некому было поддерживат его значение столицы. Причиной был лествичный порядок наследования, по которому власть переходила от брата к брату, а затем к племяннику. Князья не желали благоустраивать город, который достанется сопернику: брату или племяннику, и укрепляли свои наследственные вотчины. Поскольку изменить вековой пордок наследования никто не мог, переход к новым формам власти легче было осуществлять там, где князь чувствовал себя хозяином-в центре наследственной вотчины. И вот началась великая битва наследственных центров: в XIII в.-Переяславля с Городцом, в XIV в.-Твери и Москвы, к которым присоединился Суздаль (и семнившая его столица Суздальского княжества-Нижний Новгород). Почему же именно эти три центра? С 1250 г на Владимирском престоле обоснавались Ярославичи-сыновья, внуки и правнуки Ярослава Всеволодовича, и так прочно, что другие Всеволодовичи, например Ростовские Константиновичи, даже не пытаются бороться за власть. С начала XIV в. Ярославичи, законные претенденты на великокняжескую власть, остались только в трёх городах: Москве (потомки Александра Невского), Твери (потомки его брата Ярослава), Суздале (потомки его брата Андрея). Именно эти три города и вступили в «прю великую» за власть (Суздаль-позднее). Итак, перед нами политика, но не она решает. Дело не в том месте, где именно проявила себя великокняжеская власть, не в центрах и их борьбе (она вовсе не была неизбежной), дело в силе и характере самой великокняжеской власти, а она не была только политическим инструментом и самым тесным образом была связана с географией, экономикой, этническими процессами, но не отдельного княжества, а всего их комплекса: Владимирской Руси.

3. Владимиро-Суздальское княжество обладало огромными преимуществами перед другими княжествами:

Во-первых, оно было в 2-3 раза крупнее каждого из них;

Во-вторых, оно было расположено в сравнительно безопасном месте, удалённом от натиска Запада и Степи. Даже в монгольский период оно менее разорялось, чем земли Киева и Рязани;

В-третьих, оно лежало на великом Окско-Волжском пути, занявшем в XII веке главенствующее положение в торговле;

В-четвёртых, оно обладало самыми богатыми перспективами расширения (в отличие от Галицко-Волынской Руси): все его соседи, включая Новгород и Булгарию, были слабее его и рано или поздно должны были уступить его натиску. Всё это привело к расцвету земледелия и торговли, к появлению объединительных идей. Богатый воинами, хлебом и серебром, великий князь Владимирский и вёл себя соответственно, с самого начала заявив претензии на Киев на Киев и Новгород. С начала XIII века Всеволод III оставил безуспешные атаки на Киеве, но подчинил Себе Рязань, отвоевал мордовские земли у Булгарии, давил на Новгород и Смоленск.

Сложившиеся с самого начала традиции сильной великокняжеской власти (подобной которой нет в других княжествах) питались и экономическим расцветом края и великой идеей объединения Руси.

Но была ещё одна опора: зарождение великорусского народа (подробнее об этом в работе Н. Я. Серовой «Процессы этногенеза в XIII в. И роль политики Александра Невского»). В Северо-Восточной Руси (и в этом вся сложность её движения) происходило сразу два процесса этногенеза: разложение Древней Руси и образование новой, находящейся в инкубационном периоде (точка зрения Л. Н. Гумилёва. О его теории см.: Этногенез и этносфера//Природа.-1970.-№1-2)

Не было места на Руси, где бы славянские племена были так тесно перемешаны, как это случилось во Владимирской Руси. Кроме местных вятичей и кривичей, были и выходцы из Новгорода и с Юга, занесённые мощными колонизационными протоками. Владимирская Русь была поистине местоом сбора всех славян (тесно перемешанных с местным финским элементом). Образовывался народ с чувством общерусской общности (защита и своих и новгородских границ), с особым отношением к великокняжеской власти, в которо1 видели защитницу от усобиц, произвола, иноземных вторжений. Вече во Владимирской земле поднималось на бояр, татар, мелких князей, но никогда (в этом отличие от Киева и Новгорода) не поднималось на самого великого князя. И эта большая, чем где бы то ни было, сила власти и её независимость от веча благоприятствовали её перерастанию в единодержавие.

В противовес общепринятому мнению, разложения Владимирского княжества так и не произошло. Процессы разложения, конечно, происходили, но он перекрылись объединительными процессами. Однако мрачный взгляд Ключевского на удельный как на разложение и загнивание хоть и пересматривается в настоящее время, но медленно и нерешительно. Почему же Ключевский, столь ярко воспевший восход Владимирской Руси, тут же пропел ей и надгробную песнь? Он смутился дроблением её на княжества, сходным с необратимым дроблением Киевской Руси. Угасание Владимира тоже, казалось бы, отображало состояние всей земли. Но Владимирская Русь не копировала Киевскую. Княжества, на которые делилась Владимирская Русь, вполне автономными не были и так и не веделились из состава всей земли. Их объединяла сильная власть великого князя Владимирского, иногда падавшая, но с новой силой поднимавшаяся. Великие князья монгольского периода Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской-нисколько не слабее Всеволода Большое Гнездо. Конечно, тверские и нижегородские князья пробовали встать вровень с великим князем Владимирским. Они выхлопотали себе титул «великий», они перехватывали великое княжение (на короткий срок), они пробовали вообще отделиться, обзаводясь всевозможными ярлыками, но их попытки пресекались, и не столько влаастью Москвы, сколько объединяющей властью великого князя Владимирского. Дмитрий Донской прибрал к рукам отделившихся было нижегородцев, а Василий Дмитриевич перекупил ярлык на владение Нижним Новгородом, и дальнейшие его попятки отделиться не имели уже серьёзного значения. Даже Тверь вполне независимой назвать нельзя, если в 1375 г. (и вассал, «младший брат» владимиро-московского князя.

Угасание же Владимира говорит только о замене его новым центром, точно так же, как Владимир сменил Суздаль, а последний-Ростов. Но, скажут, Москва несла с собою новое. Но новое (сильную великокняжескую власть) несло своё время и Владимир, а Москва ещё более отточила это оружие. То новое, что принесла Москва, принесли бы и другие центры, приди они к власти. Новое было разлито во всей атмосфере Владимирской Руси, его несло с собой зарождение великорусского народа с его тягой к внешнему и внутреннему единству. Новое несла деятельность Александра Невского, давшего точную программу объединения Руси. И деятельность Ивана Калиты, давшего новый центр объединения.

II

Дата добавления: 2015-11-30