Завершит он раскатами грома»).

Его отец, следуя предписанию врача, каждый год отправлялся в Мариенбад. Инфантильное отношение к отцу этого пациента проявилось на двух последовательных этапах. При жизни отца оно выражалось в ожесточённом бунтарстве и открытом неповиновении, но сразу же после его смерти оно приняло форму невроза, основанного на униженном подчинении перед ним и благоговейном послушании ему (Обратите внимание на некоторые мысли о «послушании задним числом» в анализе «маленького Ганса» (1909)).

Таким образом, в случае Шребера мы вновь столкнулись с хорошо знакомым комплексом отца (Да и «женственные фантазийные желания» Шребера на самом деле являются одной из типичных форм этого инфантильного комплекса, составляющего ядро человеческой психики). Борьба пациента с Флехьсигом представилась ему, как борьба с Богом, а мы, в свою очередь, должны интерпретировать её как инфантильный конфликт с отцом, которого он любил; детали этого конфликта (о которых нам ничего неизвестно) как раз и определяют содержание его фантазий. В этом случае налицо весь материал, который в других случаях подобного рода обнаруживается в ходе анализа: на каждый элемент имеется намёк того или иного рода. В подобных инфантильных опытах отец выступает как помеха удовлетворению, которое ребёнок пытается получить; это удовлетворение обычно аутоэротического характера, хотя позднее его обычно вытесняет какая-то более возвышенная фантазия. На последней стадии формирования фантазий Шребера инфантильный сексуальный позыв одерживал блестящую победу; т.к. сладострастие становилось богобоязнью, и Сам Бог (его отец) неустанно требовал этого от него. Самая страшная угроза его отца, кастрация, собственно и предоставила материал для его страстных фантазий (которым он вначале сопротивлялся, но которые впоследствии принял) о его превращении в женщину. Его упоминание о преступлении, замаскированном заместительным понятием “убийства души”, как нельзя более прозрачно. Главный санитар, как оказалось, был тем же лицом, что его сосед фон В., который, если верить голосам, несправедливо обвинял его в мастурбации (108). Голоса утверждали, словно придавая основание угрозе кастрации: “Ибо ты должен представляться склонным к сладострастным излишествам” (127-8) (Система «представления [128, примечание] и записывания» (126-7) скорее всего связана с «проверенными душами» посредством школьных переживаний. [Процесс очищения душ после смерти (1) на «основном языке» называется «испытанием». Души, которые ещё не очищены, относятся не к «непроверенным», а согласно тенденции «основного языка», прибегающего к эвфемизмам (151), - к «проверенным». И соответственно «представлять» обозначает «представлять неверно». Посредством системы «записи», проводимой существами, полностью лишёнными духовности и по всей видимости обитающими на других, удалённых от нас космических телах, все мысли и действия Шребера, вообще всё-всё, что связано с ним, год за годом фиксировалось в специальных книгах.]) В итоге, мы приходим к усиленному мышлению (47), которому подвергал себя пациент, считая, что Бог примет его за идиота и оставит его, если он прекратит думать на мгновение. Это реакция (также известная нам, хотя и в другом контексте) на угрозу или страх сойти с ума («То, что это является единственной целью, совершенно открыто признавалось ранее фразой, слышанной мною бесконечное число раз и исходившей от верхнего Бога: «Мы хотим разрушить Ваш разум» (206, примечание)) в результате сексуальных опытов и, в особенности, мастурбации. Принимая во внимание огромное число фантастических идей ипохондрического характера, (Не могу здесь не заметить, что теория паранойи может только тогда иметь право на существование, когда ей удастся включить в теоретическое рассмотрение почти регулярно появляющиеся при паранойе ипохондрические симптомы. Думаю, что ипохондрия по отношению к паранойе занимает такое же место, как невроз страха по отношению к истерии. [Несколько более подробно место ипохондрии Фрейд обсуждает в начале второго абзаца своей статьи о нарциссизме (1914)) которые выработались у пациента, возможно, не следует придавать большого значения тому, что некоторые из них дословно совпадают с ипохондрическими страхами мастурбаторов («Поэтому у меня пытались выкачать спинной мозг, делали это “маленькие мужчины”, посаженные мне на ноги. Об этих «маленьких мужчинах», у которых обнаруживалось некоторое родство с уже обсуждавшимся в главе VI одноимённым явлением, я ещё расскажу позднее; как правило это были два человека, «маленький Флехьсиг» и «маленький фон В.», голоса которых я слышал и моими ногами» (154). Фон В. - это тот человек, от которого исходило обвинение в онанизме. Сам Шребер называет «маленьких мужчин» как одно из наиболее заметных и в некотором отношении самом загадочном явлении (157). По-видимому, идея о «маленьких мужчинах» появилась в результате сгущения представлений о детях и о сперматозоидах).

Любой более смелый, чем я, интерпретатор, или любой, кому приходилось общаться с семьёй Шребера и кто поэтому лучше знает его круг общения и подробности его биографии, сумел бы с лёгкостью соотнести бесчисленные детали его фантазий с их источниками и таким образом установить их значение, несмотря на работу цензуры, которой подверглись Мемуары. Но в отсутствие таковых нам остаётся довольствоваться общей схемой инфантильного материала, который был использован параноидным расстройством для изображения текущего конфликта.

Возможно, мне будет позволено добавить несколько слов с целью установить причины конфликта, который вышел наружу в связи с женственной страстной фантазией. Как мы знаем, когда появляется страстная фантазия, наша задача состоит в том, чтобы соотнести её с какой-то фрустрацией, каким-то лишением в реальной жизни. В нашем случае Шребер сам признаётся, что страдал от такого лишения. Его брак, который он описывает как вполне счастливый в других отношениях, не дал ему детей; и, в особенности, он не дал ему сына, который мог бы утешить его и на которого он мог бы излить свою нереализованную гомосексуальную нежность («После выздоровления от моей первой болезни я чувствовал себя великолепно, можно даже сказать, что я действительно был счастлив. Вполне хватало и уважения окружающих. Так я жил многие годы в браке с женой, и только иногда всё омрачала не сбывающаяся надежда иметь детей». (36)). Его род был под угрозой вымирания, а он, по-видимому, очень гордился своим происхождением. “И Флехьсиги и Шреберы входили в “высшее Небесное дворянство”, как он утверждает. В частности Шреберы носили титул “Маркграфов Тоскани и Тасмании”; ибо души, склонные к своего рода тщеславной гордости, обычно украшают себя звучными титулами из этого мира” (А сразу же за этими словами, сохраняющими даже в бреду добродушную иронию, характерную для здоровых дней, Шребер начинает исследовать взаимоотношения между семьями Флексигов и Шреберов, продвигаясь при этом по времени далеко назад, к прежним векам, чем-то напоминая жениха, который не может понять, почему несмотря на давнее желание познакомиться, он много лет живёт без общения с любимой). (24). Великий Наполеон развёлся с Жозефиной (хотя и после тяжёлой внутренней борьбы), потому что она не могла дать наследника династии (В этом отношении следует упомянуть несогласие пациента с мнением медицинского эксперта: «Я никогда не заигрывал с мыслью о разводе, и никогда не проявлял безразличие к сохранению существующих брачных уз, о чём можно подумать, читая мнение эксперта, пишущего, что я “якобы только и жду того момента, когда жена позволит мне развестись”» (436)). У доктора Шребера могла возникнуть фантазия, что будь он женщиной, он справился бы с деторождением более успешно; и так он мог вновь вернуться к женственному отношению к отцу, которое он проявлял в раннем детстве. Если это было так, то его фантазия, согласно которой в результате его кастрации мир оказался бы населён “новой расой людей, рождёнными от духа Шребера” (288) -- фантазия, реализацию которой он откладывал на всё более отдалённое будущее - видимо, тоже была создана, чтобы спасти его от бездетности. Если “маленькие человечки”, которых сам Шребер находит такими занимательными, были детьми, тогда у нас не должно возникать сложностей с пониманием, почему они накапливались в столь больших количествах в его голове (158): они были в буквальном смысле “детьми его духа”.

Дата добавления: 2015-11-30