Мешков -- издатель

Сохранилась интереснейшая фотография. На ней нижегородский фотограф Дмитриев запечатлел двух великих сынов русского народа: писателя 'Алексея Максимовича Горького и народного артиста -- певца Федора Ивановича Шаляпина. На фотографии автографы: "Добрейшему Николаю Васильевичу Мешкову на добрую память. Федор Шаляпин, М. Горький. 4 октября 1901 года, Нижний Новгород"**. Уже сама по себе эта подпись на фотографии представляет большой интерес. Она подтверждает очень важную версию о близком знакомстве Горького с Мешковым.

** Рабинович Р. И. Его ценили многие//Уральский следопыт. -- 1971. -- No 7.

Есть и другая фотография. На ней Н. В. Мешков и Ф. И. Шаляпин с двумя известными музыкальными деятелями профессором Ф. Ф. Кенеманом и Н. К. Аверьино в гостях у Мешкова в Самаре, где Мешков жил {126} у своей сестры Надежды Васильевны Батюшковой после вынужденного отъезда из Перми.

Но вернемся к первой фотографии. На какой же почве могло состояться это знакомство великого писателя с богатым пароходовладельцем Мешковым? Что сблизило их?

Известно, что Горький неоднократно упоминал Мешкова в своих произведениях и письмах. Так, 21 декабря 1932 года Алексей Максимович писал К. А. Федину из Сорренто: "Погружение в искусство, в филантропию не всякого купца удовлетворяло. Савва Морозов, калужанин Горбунов, пермяк Мешков и многие другие искренне и не без риска для себя помогали революционерам"*.

* Горький А. М. Собр. соч.: В 30 т. -- Т. 30.-- С. 267.

Второе упоминание о Мешкове сделано, когда Горький рассказывает своим читателям о том, как учился писать: "Из таких, как Фома (Фома Гордеев. -- Р. Р.), осужденных на скучную жизнь и оскорбленных скукой, задумавшихся людей, в одну сторону выходили пьяницы, "прожигатели жизни", хулиганы, а в другую отлетали "белые вороны", как Савва Морозов, на средства которого издавалась ленинская "Искра", как пермский пароходчик Н. В. Мешков, снабжавший средствами партию эсеров, калужский заводчик Горбунов, москвич Н. Шмит и еще многие"**.

** Горький А. М. О том, как я учился писать// Т. 24. -- С. 495.

Мешков не сразу понял, каким революционным группам надо помогать. Помогал народникам, и эсерам, и меньшевикам, но потом {127} разобрался, по словам Л. А. Фотиевой, стал систематически помогать большевикам. О широкой его финансовой и организационной помощи говорили Н. Н. Баранский, М. А. Багаев и др. Указывают на эту сторону деятельности Мешкова и литературные персонажи Горького. Вспоминает о нем при встрече с писателем нижегородский купец-миллионер Бугров в очерке "Бугров": "..Лот Зарубин тоже, Савва Морозов, большого ума человек, Николай Мешков -- пермяк, с вами, революционерами, якшаются"*.

* Горький А. М. Заметки из дневника//Т. 15.-- С. 230

Прямо намекает на Мешкова Горький и в повести "Жизнь Клима Самгина", говоря о том, что "еще какой-то пермский пароходовладелец щедро помогает революционерам деньгами..." **.

** Горький А. М. Собр. соч.: В 18 т.-- Т. 13.-- С. 307.

Вряд ли можно сомневаться, о ком речь. Безусловно, это прямой намек и а Мешкова. Как-то писатель С. Т. Григорьев-Петрашкин (1875--1953) обратился к Алексею Максимовичу с просьбой написать очерк о Савве Морозове. Тот ответил ему: "Но таких было у нас немало. К ним принадлежит пермский пароходовладелец Ник. Мешков... кутаисский губернатор Старосельский, кажется, затем большевик князь Кугушев и много иных. Отнесите сюда же и Рюриковича Петра Кропоткина, да и Михаила Бакунина место тут же... но для меня это настоящие красавцы и праведники, несмотря на все их недостатки и прегрешения, {128} продукты неисчерпаемой равнинной русской тоски о чем-то, о каких-то высотах"*.

* Архив А. М. Горького.

Понятно, что помощь Мешкова революционным организациям, а делал он это многократно, была известна из конспиративных соображений немногим лицам, связанным с ним по поручению революционных организаций в Перми, Нижнем Новгороде, Самаре, Петербурге. Но "шило в мешке утаить трудно", и полиция все чаще получала агентурные сведения о помощи Мешкова подпольщикам. Как приходилось иногда действовать революционным организациям, чтобы отвести подозрения жандармов от лиц, подобных Мешкову, щедро помогавшим революционерам, показывает письмо Г. М. и 3. П. Кржижановских из Самары редакции газеты "Искра" 24 (11) марта 1903 года. "Обругайте, -- пишут Кржижановские, -- как можно ядовитее и сильнее и как можно скорее Савву Морозова, это необходимо и очень важно для отвода глаз... подробности и объяснения откладываем пока. Но это, повторяю, необходимо сделать" **.

** Переписка В. И. Ленина и редакции газеты "Искра" с социалистическими организациями в России (1900--1903). --Т. 3. -- С. 240.

Я не случайно привожу эту цитату из письма Кржижановских. Дело в том, что Зинаида Павловна и Глеб Максимилианович Кржижановские хорошо знали Н. В. Мешкова и высоко ценили его помощь революционным организациям. Пока еще не выяснены обстоятельства, при которых состоялось их знакомство. Наиболее вероятно, что оно произошло {129} в Самаре. Именно здесь с 1902 года жил Мешков после вынужденного отъезда из Перми, и там же был в этот период Г. М. Кржижановский, возглавлявший русский центр газеты "Искра", находившийся в Самаре.

Знакомство Горького с Мешковым имело место, судя по переписке писателя со многими современниками, по издательским делам.

1911 году Горький задумал организацию книжного издательства. В сентябре этого же года он написал своему другу, горному инженеру А. Н. Тихонову: "Много обсуждали мы здесь вопрос об основании нового "Товарищества". Для этого, по моему мнению, необходимо, чтобы здесь за организацию и привлечение товарищей взялось лицо, известное в литературном мире, но не коммерсант и не капиталист. Мне кажется, Иван Алексеевич Бунин был бы очень подходящим человеком для такого дела. Из товарищей, кого бы можно пригласить, мы имеем в виду И. Д. Сытина, И. В. Мешкова, И. Л. Ладыжникова и рассчитываем, что найдутся еще другие, что Вы привлечете кого-нибудь. Я могу участвовать маленькой цифрой и мог бы с Мешковым переговорить об этом деле во всякое время" *. Подчеркнем эти слова -- "во всякое время". Они подтверждают дружеские отношения писателя с Николаем Васильевичем.

* Архив А. М. Горького.

В связи с организацией этого "Товарищества" имя Мешкова упоминается и в письме к Горькому И. П. Ладыжникова в июне 1912 {130} года*, в письме** актрисы М. Ф. Андреевой пароходовладельцу В. М. Каменскому и т. д.

* Архив А. М. Горького.

** Там же.

Позднее, в 1913 году, когда Горький намеревался купить журнал "Современный мир", издаваемый и редактируемый Н. И. Иорданским, мы опять находим в переписке по этому поводу имя Мешкова. Один из создателей "Искры" А. Н. Потресов пишет книгоиздателю Н. К. Муравьеву, что "Современный мир" пока что тянет, ибо весной получил денежную поддержку от Мешкова" ***.

Подтверждает получение денежной поддержки от Мешкова и сам Иорданский в письмах к Горькому**** и к Мешкову.

*** Там же.

**** Там же.

Отзывчивость Мешкова на многочисленные к нему обращения о материальной поддержке была столь широко известна, что дело доходило до курьезов. Об одном из таких случаев мне удалось узнать в архиве А. М. Горького. Здесь хранится рукопись воспоминаний А. Д. Гриневицкой "Горький и Шаляпин", относящихся к 1901 --1903 гг. *****. Гриневицкая, в частности, описывает ужин, организованный в Нижнем Новгороде 5 сентября 1903 года после концерта Шаляпина в Народном доме. На этот ужин был приглашен и Н. В. Мешков, находившийся в это время в Нижнем.

***** Там же.

Целью устроителей было использовать ужин для получения от приглашенных гостей по {131} подписному листу большой суммы в пользу нижегородского Народного дома: "Большие надежды возлагались на богатого пермского пароходчика и фабриканта Мешкова, известного своими либеральными убеждениями и охотно всегда шедшего на.пожертвования с просветительными и даже революционными целями.

Знавшие Мешкова заявили, что он даст не менее тысячи рублей, другие возражали и утверждали, что этого мало -- надо рассчитывать на сумму не менее 3 тыс., а уж если пермяк даст для Нижнего такую сумму, то патриотическое самолюбие нижегородских "сумачей" не позволит им подписать меньшую цифру..." Итак, на ужин устроители концерта смотрели как на источник дохода, еще более крупный, чем сам концерт. Ближайшей задачей было привлечь на него Мешкова.

На ужин в основном собрались интеллигенция, адвокаты, врачи, земцы, литераторы.

"Наконец, -- продолжает Гриневицкая, -- было предложено занять места. Шаляпина усадили в центре стола, Горький поместился недалеко от него. Прибывший с некоторым опозданием Мешков скромно занял место в углу, вдали от центра... В разгар ужина кто-то вспомнил о подписном листе. После нескольких вступительных слов пустили его вокруг стола. Все посвященные в "заговор", направленный на Мешкова, с интересом следили за ходом подписки. На листе пестрели самые разнообразные и весьма скромные цифры, когда он попал в руки Мешкова. Последний, пробежав глазами лист, остановился на самой {132} крупной сумме, подписанной, кажется, одним из адвокатов, в 100 рублей, и... написал ее против своей фамилии, повергнув в разочарование инициаторов вечера..."

Можно трактовать этот ход Мешкова как скупость, но это никак не совпадало с его обычной щедростью.

Вот что пишет об этом Е. П. Пешкова, отзыв которой о воспоминаниях Гриневицкой также хранится в архиве А. М. Горького: "Как-то чуждо звучит (в воспоминаниях Гриневицкой.-- Р. Р.) слово "использовать", неоднократно повторяемое то по отношению к Ф. И. Шаляпину, то по отношению к Н. В. Мешкову, который и так очень охотно откликался на революционные и просветительные нужды. Не надо было устраивать банкет в дорогой гостинице для того, чтобы заполучить от Мешкова желаемое количество денег" *.

* Архив А. М. Горького.

Неоднократные упоминания Горького о Мешкове в столь интересных сравнениях и сопоставлениях, надпись писателя на фотографии, о которой говорилось выше, наконец, выдержка из письма Алексея Максимовича Тихонову о том, что он может поговорить с Мешковым "во всякое время", -- все это, конечно же, -- не случайные высказывания писателя, а свидетельство достаточно близкого знакомства Горького с Мешковым.

В 1906--1907 гг. в Петербурге издавался под редакцией В. Я. Богучарского и П. Е. Щеголева журнал "Былое". В нем сотрудничали {133} в основном представители интеллигенции народнических взглядов. Ведущее место занимали в журнале статьи, посвященные народничеству и террористической борьбе, но мало места уделялось социал-демократическому движению в России. В 1907 году царское правительство запретило дальнейший выпуск журнала, но в следующем году он начал издаваться снова уже под новым названием: "Минувшие годы". Издателем его оказался... Николай Васильевич Мешков!

Как он им стал, кто предложил ему этот не очень-то завидный по тем временам пост, не выяснено. Впрочем, можно предположить, что и здесь "руку приложил" Горький.

В декабре 1907 года Мешков подал петербургскому градоначальнику заявление о желании издавать журнал "Минувшие годы". Вот текст этого заявления:

"На основании ст. 1 отд. VII Временных правил о повременной печати от 24 ноября 1905 года имею честь заявить Вашему превосходительству, что желаю издавать в г. С.-Петербурге журнал, посвященный русской истории и литературе по программе:

1. Беллетристика, оригинальная и переводная;

2. Исследования и статьи по русской истории, литературе и искусству;

3. Материалы, документы, мемуары, письма из области истории, литературы, искусства;

4. Биографические статьи;

5. Критика, историческая и литературная,

библиография;

6. Автографы, рисунки и портреты; {134}

7. Объявления;

8. Отдельные предложения по вопросам, входящим в программу журнала...

Обязанности ответственного редактора по этому изданию в полном объеме примет на себя Николай Яковлевич Селюк..."*.

* Институт русской литературы, рукописный отдел, фонд Богучарского, р. 111, оп. 1, д. 1479. ** ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 9, ед. хр. 1349, л. 3.

Разрешение было получено, но первый год издания журнала оказался и последним. Уже с самого начала выхода в свет царская цензура свирепо обрушилась на редакцию. Особенно досталось четвертой и восьмой книжкам журнала. За публикацию в No 4 статьи Саратовца "Саратовский семидесятник", в которой автор, по заключению цензора, настаивает на необходимости вооруженного восстания, на журнал был наложен арест. Редактора тоже арестовали и отдали под суд**. Ярость цензоров вызвала и статья А. А. Корнилова "Общественное движение при Александре II" в No 8, где говорилось о революционере 60-х годов XIX столетия П. Г. Зайчневском. Один из членов С.-Петербургского комитета по делам печати Андрияшев с возмущением доносит начальству на Корнилова и требует изъять номер журнала, а лиц, виновных в публикации, привлечь к судебной ответственности.

Травля журнала привела к логическому концу -- его закрыли, чего и добивалась цензура. В 12-й книжке журнала (декабрь 1908 года) в этой связи опубликовано любопытное обращение издателя и редактора к читателям. {135} Изложив кратко историю издания журнала "Минувшие годы", они пишут: "До настоящей минуты журнал дожил, но при каких условиях? Из десяти вышедших до декабря месяца книжек было конфисковано с возбуждением против редактора судебного преследования три. По причинам, к изданию "Минувших годов" никакого отношения не имевшим, типография, а вместе с нею и все рукописи для очередной книжки журнала, в мае месяце были опечатаны, и снять печать явилось возможным лишь через три недели. Понятно, что майская книжка выйти не только вовремя, но как майская совсем уже не могла, вследствие чего она появилась в свет только вместе с июньской, под одной общей обложкой. Из конфискованных номеров журнала судебным приговором апрельская книжка была от ареста освобождена, но это произошло уже в октябре месяце.

Эти и разные другие причины привели нас к убеждению в невозможности продолжать журнал, вследствие чего на настоящей (декабрьской) книжке издание "Минувших годов" мы прекращаем, надеемся, до лучших времен.

Редактор Н. Я. Селюк. Издатель Н. В. Мешков".

При изучении деятельности Мешкова в связи с изданием "Минувших годов" я неожиданно обнаружил в его архиве оригинал письма, полученного от Льва Николаевича Толстого. Содержание его таково:

"Н. Мешкову,

Николай Васильевич!

Очень благодарен Вам за присылку книг. Получил их и пользуюсь ими. {136} Как бы рад был, если бы достало сил и умения воспользоваться ими, как хотелось бы.

Уважающий Вас Лев Толстой".

Дата письма: 25 февраля 1909 года.

О каких же книгах упоминает в своем письме великий русский писатель? Ответ на этот вопрос дал Государственный музей Л. Н. Толстого в Москве. Письмо это опубликовано под No 91 в томе 79 Полного собрания сочинений писателя. По найденному оригиналу обнаружили в музее и письмо Мешкова Толстому. 5 февраля 1909 года Мешков писал в Ясную Поляну из Петербурга: "Дорогой учитель Лев Николаевич!

Вас. Я. Яковлев-Богучарский передал мне, что в письме к А. М. Хирьякову * Вы выражали желание получить "Былое" и "Минувшие годы". Прочел газетное известие, что Вы, Вы! -- знаменитый современник, хотите, наконец, сказать свое большое слово об исторической эпохе нашей и ее деятелях. Вы понимаете, с какой радостью я посылаю Вам все книжки "Былого" и "Мин. годов" и, если скоро добуду, то высылаю еще комплект "Исторической библиотеки". И как я желаю Вам здоровья и бодрости и как надеюсь, что Вы поможете еще раз нам, гражданам нашей измученной, казнимой родины, вновь найти веру в свои силы, которые еще так недавно казались чем-то!

P. S. По особым соображениям две книжки к "Былому" посылаются отдельно по почте".

* Хирьяков Александр Модестович (1863--1940) -- литератор (литературный псевдоним А. Сакмаров). Состоял в переписке с Л. Н. Толстым.

{137}

Секретарь писателя Гусев не отметил получение комплекта "Минувших годов". Между тем журналы "Былое" и "Минувшие годы" и сейчас хранятся в Яснополянской библиотеке.

Лечащий врач писателя Душан Петрович Маковицкий, серб по национальности [*], делал ежедневно записи о жизни Льва Николаевича. 28 мая 1906 года он записал: "Любитель русской бытовой старины и истории, Л. Н. из всех получаемых журналов читал более или менее правильно (очевидно, регулярно. -- Р. Р.) только "Русский архив", а потом "Былое". Разбирая почту, он оставлял эти журналы у себя и читал почти каждую книгу и опять перечитывал".

[*] - Ошибка автора - Д. П. Маковицкий был по происхождению словаком -- В. Е.

В годы первой русской революции и в последующий период реакции Толстой выступил с рядом разоблачительных статей по земельному вопросу, опубликовал после кровавых событий 9 января статью "Об общественном движении в России" и прогремевшую на весь мир статью-памфлет "Не могу молчать". Для всех этих выступлений, направленных против преступлений царизма, писателю нужна была обширная информация, которую он черпал из газет и журналов левого направления. Отсюда и просьба его к Хирьякову о присылке журналов. Именно на эту сторону деятельности писателя и на события первой русской революции, очевидно, и намекал в своем письме Н. В. Мешков, когда писал о своей надежде, что Толстой поможет "еще раз нам, гражданам нашей измученной, казнимой родины, вновь найти веру в свои силы, которые еще так недавно казались чем-то".

{138}

Еще одно важное событие связано с издательской деятельностью Николая Васильевича Мешкова. В русской периодической печати 1909 -- 1910 гг. опубликован ряд статей о судьбе павленковского наследия. В 1900 году скончался Флорентий Федорович Павленков (р. в 1839) --видный прогрессивный книгоиздатель. Десять лет он находился в ссылках и тюрьмах, был узником Петропавловской крепости. Павленков издал более 600 книг. В их числе "Происхождение семьи, частной собственности и государства" Ф. Энгельса, сочинения Белинского, Писарева, первое в России издание сочинений Герцена. Павленковский энциклопедический словарь выдержал пять изданий. Первым он доставил возможность читателю приобретать дешевые издания Пушкина, Лермонтова.

Перед смертью этот замечательный человек оставил завещание, по которому свое наследство распределил так: 100 тыс. рублей (две трети того, что имел) -- на создание 2 тыс. библиотек при народных школах, 30 тыс. -- литературному фонду, 5 тыс. -- Союзу писателей. Все книги, находившиеся в продаже и готовящиеся к выходу в свет, Павленков завещал постепенно ликвидировать, а деньги, оставшиеся после продажи книг, употребить на устройство училищных библиотек.

К 1910 году, т. е. за 10 лет, прошедших после смерти Павленкова, было создано, согласно его завещанию, много народных школьных библиотек, разбросанных по всей России, но из-за разногласий среди душеприказчиков (Яковенко, Розенталь и Черкасов) дальнейшая {139} организация библиотек начала ослабевать, хотя польза дела, начатого Павленковым, была очевидна для всех прогрессивно мыслящих людей. Мешков был хорошо осведомлен о делах, связанных с дальнейшей судьбой павленковского наследия.

Он предложил душеприказчикам самый радикальный выход. Душеприказчики должны были назначить, по их усмотрению, сумму стоимости оставшегося литературного наследия Павленкова, после чего Мешков обязался внести всю сумму в распоряжение павленковского издательства и, разумеется, без начисления каких-либо процентов.

После длительных дискуссий (в том числе и в газетных статьях) душеприказчики приняли предложение Мешкова, и издательство самостоятельно продолжало работу, которую ему наметил сам Павленков, еще до 1917 года, хотя, по сути дела, издательство уже принадлежало Николаю Васильевичу Мешкову.

В 1971 году в архиве петроградского градоначальника * удалось неожиданно обнаружить прошение, поданное Мешковым градоначальнику князю А. Н. Оболенскому. "Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство, -- пишет Мешков, -- выдать мне разрешение на продолжение книжной торговли из книжного склада, приобретенного мной от петроградской мещанки Марии Ивановны Морозовой, и содержать таковой склад под ответственностью прежнего лица, дворянина Николая Поликарповича Ложкина".

* ЛГИА, ф. 706, оп. 1, ед. хр. 2040. 140

{140}

Наличие книжного склада являлось частью плана организации задуманного Мешковым издательства.

Он подписал свое прошение как почетный гражданин Перми и коммерции советник. Казалось бы, никаких осложнений столь скромная просьба не могла вызвать, но события развернулись иначе.

Старший инспектор типографии и книжной торговли в Петрограде (был такой чиновник в столице), которому передали прошение из канцелярии градоначальника, дал бумаге быстрый ход. Он запросил... пристава Литейной части столицы, где жил Мешков, "о личности вышеозначенного лица, а также русский ли подданный, сколько лет, обладает ли общей гражданской правоспособностью". Одновременно инспектор послал запрос с грифом "секретно" управлению Петроградской сыскной полиции и Петроградскому отделению по охране общественной безопасности и порядка в столице.

Ответы поступили быстро. Наиболее важным для судьбы прошения оказалось сообщение охранки. В нем, в частности, говорилось: "Коммерции советник, почетный гражданин гор. Перми Николай Васильевич Мешков 7 февраля 1908 года был обыскан ввиду его сношения с казненными в том же году членами "Северного боевого летучего отряда партии социалистов-революционеров" по делу о покушении на жизнь великого князя Николая Николаевича, министра юстиции Щегловитова и других высокопоставленных лиц..." И далее: "По совершенно секретным сведениям отделения... {141} относящимся к 1911 году, от Мешкова РСДРП ожидала получить 300 рублей в виде пожертвования на издание партийной газеты". Охранка изложила и содержание донесения пермских жандармов от 12 мая 11911 года на запрос столичного начальства о благонадежности Мешкова, и дала характеристику Николаю Поликарповичу Ложкину, которому Мешков поручал быть ответственным лицом по книжному складу. Вот текст этой характеристики: "Дворянин Николай Поликарпович Ложкин упоминается в циркуляре департамента полиции от 20 декабря 1890 года за No 5542 как освобожденный от негласного надзора полиции.

В 1891 году Ложкину за вредное его направление было воспрещено жительство в г. Москве и Московской губернии. В 1909 году он привлекался при Петербургском жандармском управлении к дознанию по делу о распространении нелегальной литературы книжным магазином "Труд", но чем таковое окончено, сведений в отделение не поступало. 31 июля 1911 года Ложкин был обыскан ввиду обнаружения его адреса у лица, арестованного в г. Самаре и разыскивавшегося циркуляром департамента полиции от 10 марта 1910 года за No 126020/91. За безрезультатностью обыска Ложкин был оставлен на свободе..."

Через месяц после получения этих документов, т. е. 12 января 1917 года, дело No 276, начатое по ходатайству Мешкова о разрешении на открытие книжного оклада, завершилось категорическим отказом. Градоначальник {142} князь Оболенский начертал на прошении синим карандашом по всей странице резолюцию: "Отклонить!" Так, буквально за несколько дней до февральской революции, не помогли опальному миллионеру ни его деньги, ни его титулы.

Дата добавления: 2015-11-30