Милостивая государыня!

Из писем Булата Окуджавы Наталье Горленко

Дорогой Птичкин! (Так Окуджава называл Наташу. — Авт.) В больничной суете выкроил времечко и сочинил стих, который начался с воспоминания, как ты пела романс по моей просьбе, а я в тебя уставился. Вот, оказывается, как бывает, как случайная ситуация отражается в памяти, и там начинается какой-то таинственный процесс, и в результате являются стихи. Мне кажется, что они удались, и я надеюсь, что они явятся началом маленького подъёма.

Старый романс

Когда б вы не спели тот старый романс,

Я верил бы, что проживу и без вас,

И вы бы по мне не печалились

и не страдали.

Когда б вы не спели тот старый романс,

Откуда б нам знать,

кто счастливей из нас?

И наша фортуна завиднее стала б

едва ли?..

....................................

Когда б вы не спели тот старый романс,

О чём бы я вспомнил в последний свой час,

Ни сердца, ни голоса вашего

не представляя?

Когда б вы не спели тот старый романс,

Я умер бы, так и не зная о вас,

Лишь чёрные даты в тетради души

проставляя.

Милостивая государыня!

В Петербурге дождь, мерзость. Почти не верится, что есть Москва и Вы. Надеюсь, что мне удастся вернуться. И обнять Вас.

Ваши письма восхитительны и милостивы.

Я так не умею. По причине возраста или каких-то других обстоятельств.

И всё-таки лучше обходиться без писем.

Да здравствует непосредственное общение!

Обнимаю Вас, господин Птичкин.

...Я с Вами никогда не притворялся. Я перед Вами всегда нараспашку, пренебрегая предостережениями Александра Сергеевича в том смысле, что чем меньше — тем больше... Зато во сне я вижу Вас, а не собственные уловки и приёмы, годные для банального флирта....Печально... без тебя. Пытаюсь работать, а в голове — ты. Работа кажется пустой и напрасной. Нет, я, видимо, сильно сдал. Я был сильным человеком. Что-то меня надломило.Какая-то потребность исповедоваться перед тобой, хотя это напрасно: и тебя вгоняю в меланхолию, ты человечек нестойкий. Вот сейчас встану, встряхнусь, вызову на поверхность грузинские бодрые силы и пойду звонить тебе и опускать письмо.С любовью, как выясняется, шутить нельзя. Да я и не шучу и, может быть, слишком не шучу.

Его самозащитой была некоторая высокомерность. Во всяком случае, многие его так воспринимали. Но он был удивительно трепетный, ранимый. Идёт по улице солдатик — Булатик мог расплакаться. При том, что в его характере волевая сдержанность. Да, была в нём и сентиментальность... Поэт... Я называла его «Облако без штанов». Мягкий, романтичный, импульсивный. Конечно, ему нужна была такая женщина, как Ольга.

Я, такая, как я, — это, может быть, чистая любовь, запредельность. Он часто говорил в преддверии нашего совместного проживания: как же мы с тобой будем жить? Ты такая... я такой...Он ещё любил говорить: я азиат. Да, он был таким чудесным азиатом! Он был гениален во всех своих проявлениях. Как человек, как мужчина. Он был как князь. Нет, не по крови. Он был абсолютно земной, но при этом очень деликатный, внимательный. Умел от себя отодвинуть ненужное или неинтересное ему, как в песне: «Так природа захотела, отчего — не наше дело».Мне приходилось подчиняться его желаниям, его натуре. Режиссёр Александр Орлов попросил меня спеть на своей серебряной свадьбе. Здесь же был Булат, который запретил петь на свадьбах. И я отказалась.В другой раз он не разрешил мне сниматься в кино в эпизодической роли. «Если бы целая роль — другое дело, а так... Ты что здесь, при мне, что ли?»Свою маленькую машину — красненькие «Жигули» — звал Мотя. Водил великолепно. Рассказывал, что раньше, в молодости, когда его подрезали, гнался за обидчиком. Грузинский темперамент. При разговорах о друзьях, знакомых бывал и язвительным. О Евтушенко, например, говорил благодарно: «Женя вывел меня в люди, я ему многим обязан. Если Женя чем-то загорится, то может очень многое сделать. Это редкое качество».Беллочку Ахмадулину очень нежно любил. Подарил ей серебряный крестик. Мне подарил, видимо, точно такой же. Вот мы с тобой пьём чай из воды, настоянной на его крестике. Ольга крестила Булата перед самой смертью. Он её об этом попросил. Я очень рада, что так произошло.Насчёт славы не обольщался. Он знал цену и великому, и смешному. Эти два понятия рядом, порой их почти не отличишь. Говорил: вот умру и всё будет продолжаться так, как было. Говорил с иронией о посмертных тостах... В отличие от меня Булат не был склонен размышлять о загробных мирах, он считал, что важна только эта жизнь, и она очень короткая, и надо успеть выкрикнуть, успеть выразить себя. Однажды, например, с гордостью показал мне энциклопедию, где была статья о нём. Как ребёнок...

Когда я уезжала в Швейцарию с человеком, из-за которого мы расстались с Булатом, и известила его об отъезде, он протянул: «О, в Швейцарию!.. Ну ладно... Буду звонить...» Но не стал звонить. Тонкий человек, он не хотел мне портить жизнь. Вот почему в последний его год мы редко перезванивались. Только когда уже было невмоготу. Когда он умирал, я чувствовала, что происходит что-то страшное. Будто бы умирала сама...

«Крикни что-нибудь такое на испанском языке»

Ты знаешь, у Булата есть одно стихотворение, которое он написал в Иркутске, в одну из наших совместных гастролей: «Ни к чему мне этот номер, холодильник и уют. Видно, надо, чтоб я помер, все проблемы отпадут. Но когда порог покоя преступлю я налегке, крикни что-нибудь такое на испанском языке. Крикни громче, сделай милость, чтобы смог поверить я, будто это лишь приснилось. Смерть моя и жизнь моя». И вот что значит поэт-провидец: когда он умирал (а это было около 11 вечера), я вышла на балкон и мне прямо в барабанные перепонки ударила агрессивная музыка. Просто я живу рядом с лесом, и люди, возможно, отдыхали. И я как заору: «Остановите музыку!» И музыка тут же остановилась. А утром на моей двери я увидела большой букет из увядших листьев дуба и на нём чёрную ленту. Откуда?..Пришла на отпевание и не узнала Булата. Подумала, это не он: так сильно изменился. Хоронили его всё-таки только через восемь дней. Мы много раз говорили с ним о смерти... Он её боялся....Вот ты принёс мне белую розу. А до встречи с Булатом я любила незабудки. Булат очень розы любил. И я их тоже полюбила. И на его могилу я положила красно-чёрную бархатную розу. Она, как выяснилось, называлась «Эдит Пиаф».Помню на обложке «Огонька» перестроечной поры четвёрку наших поэтов — Евтушенко, Вознесенский, Рождественский и Булат. Это было твоё нашумевшее тогда интервью сразу со всей четвёркой. Так вот, Булат снимался в обычной телогрейке. Купили мы её в Сибири. И мне тоже. Я о такой всю жизнь мечтала. Правда, ходила в ней только в лес. А он стал носить её везде, отдав сыну свою куртку. Даже в театр ходил в телогрейке.Ненавидел Сталина. Ненависть эту не мог в себе побороть. Про своё детство, про многие трудности он замечательно написал в книге «Упразднённый театр», которую я очень люблю.Любил, что день его рождения совпадает с победным 9 Мая. Когда этот день объявили Днём Победы, был безмерно счастлив. Шутил на эту тему...На моих глазах заканчивал «Свидание с Бонапартом». Тогда у него был жёсткий ритм и график. Я ему не мешала. Потом, когда пошла музыка, стихи, слава богу! — очень любил сидеть за моим пианино. Приходил, сразу открывал и тихо наигрывал. Практически всё время пребывал в процессе... Творческом. Почти не выходил из него.Мы жили тогда не в этой квартире, а в доме напротив. Там его аура, его дух. Здесь его многие помнят. Любил гостей, любил готовить. Делал это прекрасно. По наитию. Любимое блюдо — творожная запеканка. Ели икру, зелень, сыры всякие, пили коньяк. Говорил, что у женщины не надо спрашивать: что вы пьёте? Надо спрашивать: вы будете водку или коньяк?

Грузинская песня

Виноградную косточку в теплую землю зарою,
И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь свое сердце настрою...
А иначе зачем на земле этой вечной живу..
Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,
Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,
Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья...
А иначе зачем на земле этой вечной живу.
В темно-красном своем будет петь для меня моя дали,
В черно-белом своем преклоню перед нею главу,
И заслушаюсь я, и умру от любви и печали...
А иначе зачем на земле этой вечной живу.
И когда заклубится закат, по углам залетая,
Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву
Белый буйвол, и синий орел, и форель золотая...
А иначе зачем на земле этой вечной живу.

Дата добавления: 2015-11-30