НЕ СПРАШИВАТЬ НИ О ЧЕМ

Там, где нет ответов, не нужно и задавать вопросов — напри­мер, о смысле жизни или судьбы или мира, или о Боге.

Что же происходит в нашей душе, когда мы, все же, спрашива­ем и ищем ответов? И что происходит в нашей душе, когда мы от­казываемся от вопросов?

Когда мы отказываемся от вопросов, мы более сосредоточены. К нам прикасаются, хотя мы этого не понимаем, нас ведут, хотя мы этого не знаем, мы готовы ко всему, хотя не отступаем. И мы присутствуем, обращенные к жизни, такой, какая она есть, в том числе и к ее концу в смерти. И мы странным образом свободны. Мы обращены к жизни без претензий и без ожиданий. И мы уве­рены. Мы можем иметь то, что нам дано, и можем в свое время оставить его. Нам не нужно отказываться ни от чего, если мы его имеем, не должны тратить себя ни на что и, тем не менее, испол­няем свое предназначение.

Не спрашивать ни о чем — что может быть более человечным?

ЖАЛОБА

Жалоба напоминает о чем-то прежнем и оплакивает его. В жа­лобе — и еще в большей степени в обвинении — мы желаем, чтобы что-то было другим, потому что ему следовало бы быть не таким,' каким оно было. Путем этой жалобы или этого обвинения мы от­рицаем что-либо. Мы отрицаем действительность.

В результате, эта действительность не может вызвать в нас то особенное, на что она способна. В этом случае она была напрас­ной. В жалобе она сравнивается с чем-то, что могло бы быть дру­гим, но в действительности не было им. Поэтому это иное и не имеет силы, по сравнению с действительностью, которая была. Жалоба ограничивает и ослабляет, вместо того, чтобы продвигать вперед.

Совсем иначе обстоит дело с нашим одобрением и принятием действительности — такой, какой она была. Наше одобрение и принятие делает эту действительность значительной и великой для нас. Это одобрение и принятие действует как благословение, кото­рая приводит действительность к расцвету. Через наше одобрение и принятие действительность становится жизненной силой, при­носящей в свое время плоды, которые примиряют нас с ней. Через наше одобрение и принятие действительность становится для нас ценной и дорогой.

Жалоба на это — и в особенности обвинение — действуют как проклятие. Оно парализует и заставляет засохнуть что-то внутри нас — прежде всего любовь. В жалобе и обвинении что-то умира­ет, не достигнув зрелости. Так жалоба и обвинение оказывают­ся врагами действительности. Они враждебны и другим людям, враждебны жизни — такой, какая она есть — и враждебны Богу. Обвинение и жалоба разделяют, в то время как любовь соединяет. В обвинении и жалобе чахнет жизнь.

Когда мы жалуемся на действительность, возлагаем ответствен­ность за то, что происходит в ней, на других людей, и обвиняем их, также умаляется любовь и иссякает наша жизненная сила.

Порой мы, жалуясь на что-то, пытаемся изменить его, ведя против него борьбу. Но улучшаем ли мы этим действительность? Или же импульс к действиям порождается всего лишь желани­ем, чтобы что-то было лучше, чем оно есть в действительности? В этом случае мы впустую растрачиваем себя, но в действительности ничего не изменяем.

Если мы одобряем и принимаем действительность, не жалуясь на нее и никого не обвиняя, эта действительность может измениться, и тогда мы, поскольку мы одобрили и приняли ее, получим возможность влиять на нее. Однако при этом сила, позволяющая влиять на нее, исходит не от нас. Она исходит от действительнос­ти, одобренной и принятой нами.

Существуют религии, которые жалуются и обвиняют. Они ждут спасения и избавления от этого мира и от этой жизни. Слишком много молитв и много жертв, приносимых Богу, также являют­ся жалобой и обвинением, связанными с желанием, чтобы нечто стало иным, чем оно было и есть, и с надеждой на то, что оно из­менится в соответствии с этим желанием. Эти религии ослабляют. Они враждебны жизни и действительности.

Тот, кто одобряет и принимает свою жизнь и мир такими, ка­кие они есть, кто подчиняется им с доверием и радостью, тот име­ет жизнь, тот имеет мир.

Имеет ли он также и Бога? Этого мы не знаем. Тому, кто одоб­ряет свою жизнь и мир и принимает их такими, какие они есть, этого знать и не нужно. Он находится в созвучности даже с тем, кто отсутствует.

ВЗГЛЯД

То, что я вижу, формирует мой взгляд на себя. Поэтому каж­дый, кто смотрит на то же, что и я, имеет тот же взгляд на него. Например, тот же взгляд на какой-нибудь город. Когда мы поку­паем открытки с видами этого города, то, глядя на них, вместе уз­наем на них один и тот же город. Относительно таких взглядов не ведется никаких споров, ибо они поддаются проверке. У всех, кто смотрят на одно и то же, одни и те же взгляды.

Однако в настоящее время в слово взгляд, странным образом, вкладывается часто противоположный смысл. Тогда мы говорим о том, что это вопрос взглядов, как будто взгляд — нечто субъектив­ное и не поддающееся проверке. В этом случае один взгляд может быть поставлен под сомнение другими взглядами. Об этом можно и дозволено спорить. Даже если мы порой приходим к единому взгляду, это единство также остается весьма зыбким, ибо мы не пришли к единому мнению на основании чего-то отчетливо види­мого, а скорее согласились прийти к общему взгляду из тактичес­ких соображений — может быть, чтобы делать совместное дело.

Откуда приходят подобные взгляды? Они идут от представле­ния, от взгляда на внутренний образ, сотворенный нами. Нередко такой образ является всего лишь картиной желаемого, или фан­томом. Оно накладывается на видимую нами действительность, после чего рассматривается и преследуется как реальная возмож­ность.

Возражения нередко являются такими взглядами. Они служат для того, чтобы уклониться от действительности или чтобы по­лучить над нею власть. Такие взгляды и возражения называются критикой и часто противопоставляются увиденной нами дейс­твительности в качестве чего-то равноправного или даже необхо­димого. Тем самым видимая и познаваемая опытным путем дейс­твительность принижается и лишается возможности совместной проверки.

Наряду со взглядом извне существует также взгляд изнутри. Мы называем его озарением. Как взгляд, так и озарение поддают­ся проверке, а именно, на основании производимого им воздейс­твия. Озарение показывается нам, а не думается. В этом заключа­ется различие между истиной, принятой на веру или основанной на умозаключениях, и той истиной, которая проявляет себя. Ис­тина, проявляющая себя, ведет к озарению. И она ведет к действи­ям, соответствующим той истине, познаваемой опытным путем, и подчиняющимся ей.

Многие взгляды переняты нами от других. Нередко они имеют давнюю традицию — например, религиозные взгляды, или взгляды на то, что является истинным или ложным, хорошим или дурным. Но для того, чтобы проверить эти взгляды на действительности, познаваемой опытным путем, требуется мужество, мужество для просвещения. Однако многое, что представляется просвещенным, при ближайшем рассмотрении является также вопросом взглядов. Чем больше людей придерживаются каких-либо представлений, и чем сильнее эмоции, с которыми защищаются эти представления, тем обоснованнее представление, что речь идет не столько о пред­ставлениях, сколько о картинах желаемого.

Многое из того, что представляется нам научно обоснованным и в этом смысле неопровержимым, по прошествии определенного времени оказывается вопросом взглядов.

Многие взгляды представляют собой бегство от действитель­ности. Например, многие взгляды на бога, о целом или о тайне мира и жизни. Что же нам делать, когда мы все это распознаем? Мы оставим все эти взгляды, выпустим их один за другим, станем пустыми от них, останемся стоять перед непостижимым, изумлен­но взирая в пустоту, догадываясь о нем, станем внутри него без взгляда и станем достигшими полноты перед тем пустым, что со­держится в нем.

РЕЛИГИЯ

Религия, с одной стороны, сосредоточена. Она излучает покой и мир. С другой стороны, она часто ревнива и ревностна, беспо­койна и вне себя. Религия возносится над другими, желает поучать их и подчинять их себе. Она приводит к конфликтам и войнам — например, к крестовым походам у христиан и к так называемым священным войнам у народов ислама. Поэтому религия может вы­зывать как войну, так и мир.

Однако это относится не только к религии в узком смысле это­го слова, но и к любому другому хорошему само по себе делу, и даже к делу мира. Благодаря рвению они становятся подобными ревностным религиям и ревностному доброму делу, однако отре­занными от подлинных сил и покинутыми ими, вместо того, что­бы служить им.

Мы находим путь к успокоению в религии и службе доброму делу, если сдержим наше рвение. Если мы дадим руководить нами, вместо того, чтобы руководить, если мы будем ждать подходящего времени и будем доверять силам, которые больше нас.

Дата добавления: 2015-11-30