Благодарности 15 страница

Уникальное явление – у Джесс нет слов. Правда, через несколько секунд они все‑таки находятся.

– Хизер, ты в сто раз лучше! У нее ножищи как у слонихи.

Я против воли улыбаюсь. Леди Шарлотта явно запомнится народу не искусственными сиськами, а натуральными могучими щиколотками.

– И пошел он куда подальше, этот Дэниэл. Кобель. Ты ж встретила парня покруче. Сама говорила, что Джеймс идеал.

– Точно. Нет, правда, все хорошо…

– Эй, шлюха!

Оборачиваюсь взглянуть, кому адресован издевательский выкрик, и с ужасом понимаю – мне!

– Ты слышала, как меня обозвали?

– Привыкай, куколка, – хихикает стюард из свиты Джесс. Он представился Нилом и угощает всех орешками в меду. – Это часть шоу. Когда видишь на сцене Брэда, надо кричать: «Говнюк!» Видишь Дженет: «Шлюха!»

Нил подмигивает Брайану; тот краснеет и тянется за орешком. Странно, готова поклясться, он как‑то жаловался на аллергию…

Поворачиваюсь к Джесс и в притворном возмущении вопрошаю:

– Да кем они вообще себя вообразили?

Но Джесс не до меня – она хватает за локоть мускулистого великана, стоящего к нам спиной.

– Хочу тебя познакомить! – Подруга буквально лопается от гордости. – Хизер, это Грег.

Грег хлопает накладными ресницами:

– Очень приятно.

Через скулу и верхнюю губу, слегка перекашивая его улыбку, тянется бледно‑серебристый шрам. Где‑то я такой видела…

– Мне тоже. – Я лихорадочно соображаю, где мы могли встречаться. Та еще задачка, если учесть, что на собеседнике женское нижнее белье и килограмм косметики. – Мы с вами раньше не были знакомы?

– О нет. Я бы вас непременно запомнил. – У Грега такой взгляд, что, не будь он спутником моей лучшей подруги, я бы решила, что меня пытаются склеить.

– А где твой парень? – спрашивает Джесс.

– Ой, Гейба опять пригласили к дядюшке на обед… – Черт, ну где, где я могла видеть Грега? Преотвратное чувство – будто смотришь фильм и никак не вспомнишь имя актера.

– Я про Джеймса, – с нажимом произносит Джесс.

– Ах, ну да. – С чего это я решила, что речь о Гейбе? – Думаю, будет с минуты на минуту. Наверное, в пробке застрял.

– Шоу вот‑вот начнется. Пора в зал, – вклинивается один из стюардов, вызволяя меня из неловкого положения.

– Да, идем. Надо найти наши места. – Джесс берет Грега под руку.

Зрители тянутся к дверям, а я продолжаю стоять в стремительно пустеющем фойе, ожидая Джеймса. Он сильно опаздывает. В чем дело?

– Мисс! – Служитель в униформе похлопывает меня по плечу. – Проходите, пожалуйста, на свое место. Позже я не смогу вас пустить.

От толпы в фойе остались только билетные корешки на полу да пригоршня попкорна. Может, в этой суете я пропустила звонок Джеймса? Порывшись в сумочке, достаю мобильник – сигнала нет.

– Мисс?

Служитель по‑прежнему топчется рядом.

– Ох, простите.

В последний раз с надеждой смотрю на входную дверь и нехотя отдаю свой билет. Оторвав корешок, служитель возвращает его мне и отступает. Я медлю.

– Если вдруг появится высокий темноволосый мужчина… – Протягиваю второй билет.

– Конечно. – Он кладет его в нагрудный карман. Взгляд билетера полон жалости: небось думает, что меня бросили.

Я поворачиваюсь и тороплюсь в зал.

Глава 32

Внутри – полный аншлаг. Меня встречает визг настраиваемых инструментов – сигнал того, что до начала остались считаные минуты. Надо скоренько искать свое место. К гадалке не ходи – оно окажется где‑нибудь на задах в самой середине ряда. Как всегда. Придется протискиваться, спотыкаясь о чужие ноги и беспрерывно извиняясь. Прищурившись, изучаю номера кресел и с грустью бросаю взгляд на первые ряды. Прямо с краю видны два пустых сиденья. Интересно, кому они достались. Эх, вот бы мне!

Погодите. Распереживавшись из‑за Джеймса, я не удосужилась выяснить, где, собственно, сижу. Ну‑ка, ну‑ка… не может быть! Ей‑богу, это мое место! Первый ряд?! В кои‑то веки буду наслаждаться представлением, а не видом чужого затылка. Оборачиваюсь на зал и замечаю Джесс. Она машет мне и одними губами проговаривает: «Где Джеймс?» Пожав плечами, еще раз гляжу на часы и опускаюсь на свое место рядом с Брайаном.

Только это не Брайан, понимаю я, повернувшись с ним поболтать. Он с кем‑то поменялся, чтобы сидеть рядом с Нилом, и возле меня оказался какой‑то незнакомец. Ну ничего – я большая девочка.

Есть только одна проблема – бархатная бездна по другую руку от меня. Поглядываю на пустое кресло, и радость от того, что я оказалась в первом ряду, словно какая‑нибудь важная птица, постепенно улетучивается. Как можно было так подло со мной поступить? Вечер безнадежно испорчен, лучше уж прямо сейчас встать и пойти домой… Но звучит увертюра, занавес разъезжается, и начинается «Шоу ужасов Рокки Хоррора».

На весь следующий час я переношусь в яркий, абсурдный мир планеты Трансвестит. Зрители, кажется, знают сценарий наизусть от первого до последнего слова. Они взрываются воплями «говнюк» и «шлюха» всякий раз, когда на сцене появляются Брэд и Дженет, и с энтузиазмом размахивают над головой фонариками. Я же мало что понимаю и пытаюсь подстраиваться по ходу действия.

Это, прямо скажем, непросто, особенно после того, как кто‑то по неизвестной причине сует мне в руки «Ивнинг стэндард». И что мне делать в данный момент с газетой? Уж точно не читать… Что это? По телу пробегает дрожь. «ОБЛАДАТЕЛЬ ДЖЕКПОТА ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕН. ВЫИГРАЛ БИЛЕТ ИЗ ЗАПАДНОГО ЛОНДОНА».

О господи. Да это ж наверняка про мой украденный билет!

Читаю и перечитываю две ошеломляющие строчки, мысли путаются, но чьи‑то руки вытаскивают меня из кресла – пора танцевать «Петлю времени». Зрители виляют попами, положив ладони на бедра, думать становится решительно невозможно, и все, что мне остается, – это отдаться идиотскому, восхитительному веселью.

– Ну, что скажешь?

Представление завершилось, и мы потихоньку, шажок за шажком, продвигаемся к выходу в гуще огромной толпы. Я широко улыбаюсь Джесс, которая обвилась вокруг Грега, как боа из перьев.

– Класс, просто класс! – Ловлю себя на том, что еще мурлычу под нос мелодию «Петли времени». До чего прилипчивая.

– Даже лучше «Призрака»! – восклицает Нил. А Брайан‑то… так и светится, несмотря на то что лицо у него распухло и пошло пятнами. Я же говорила, у него аллергия на орехи.

– Есть хотите? Я знаю одно местечко, там отлично готовят курицу в соусе «тика», – предлагает один из стюардов. Запамятовала, как его зовут… вот бы вспомнить.

Разумеется, в мозгу тут же всплывает: Рик.

– Нет, друг, я пас, – бормочет Грег. Что‑то он взбудоражен. – Пора домой, в Кент. Вставать завтра рано. – Он обнимает Джесс.

Хм, а вот моя подруга в смятении.

Мы окунаемся в прохладную вечернюю темноту, а я продолжаю исподтишка наблюдать за влюбленной парой. Все же что‑то меня беспокоит. Не могу понять – ревную я, что ли, Джесс? Судя по всему, она втрескалась по уши…

Из задумчивости меня вырывает чей‑то голос:

– Хизер? Ты?

– Джеймс?! – Я не вполне верю своим глазам, глядя на мужчину в клетчатом пиджаке, черных брюках и очках с толстой оправой на носу.

– Угу, это я, – конфузливо отвечает он.

– Эй, да это же Брэд! – вопит Рик. – Говнюк! – Его истерический хохот обрывается; поймав мой взгляд, Рик делает верный вывод, что сейчас не самый подходящий момент, и сникает.

– Прости, я опоздал. Представление уже началось. Я пытался тебе дозвониться…

– Ты что, ждал меня все это время?

– Выпил вон в том пабе, – Джеймс указывает через дорогу, – посмотрел регби. Хотя мой наряд вызвал некоторый ажиотаж… – Он пробегает пальцами по широченным лацканам.

Я, кажется, оттаиваю.

– Не обязательно было меня ждать…

– Знаю.

Он молчит, я молчу. Между нами чувствуется напряжение – или это всего лишь мои фантазии?

– Тебя подвезти? Машина рядом.

– Потрясно! (Черт, подцепила словцо у Гейба.) Было бы отлично, спасибо.

Я оборачиваюсь, чтобы попрощаться с компанией, но они увлеченно спорят, в какой ресторан пойти – китайский или индийский. Лучше просто потихонечку улизнуть. Шепнув Брайану на ухо: «Я пошла», тороплюсь увести Джеймса. Главное, чтобы Джесс его не заметила – она умирает от желания с ним познакомиться. Увидит – и мы пропали: допроса не избежать.

– Ну и как, понравилось? – спрашивает Джеймс, пока мы идем к машине.

– Очень. Хотя и полнейший бред…

Отмечаю про себя, что Джеймс не взял меня за руку. Определенно, что‑то не так.

– Ясно, – отвечает он ровным голосом.

Разговор сходит на нет.

Подойдя к машине, Джеймс выключает сигнализацию, и мы забираемся внутрь. Я откидываюсь на спинку роскошного кожаного сиденья, смотрю в окно, пока он выруливает на проезжую часть. Ни один из нас не произносит ни слова – долго‑долго. Около двух минут – я украдкой бросила взгляд на электронные часы на приборной панели, – но кажется, что пауза длится вечность. Это не простое молчание. Раньше я никак не могла уяснить, отчего некоторые парочки хвастаются, что им нравится молчать друг с другом. Тоже мне достижение, думала я. Но теперь, сидя в «ренджровере» Джеймса и чувствуя, как тишина душит меня, словно ватное одеяло, прекрасно все понимаю.

– Собственно, я ждал не ради тебя, Хизер, а ради себя. – Сам с собой говорит, что ли? Однако Джеймс обращается ко мне напрямую: – Я имею в виду, сейчас. Я ждал тебя, потому что нам нужно поговорить. Очень нужно…

Уф, гора с плеч… Но облегчение сменяется настороженностью. Мне ли не знать, как переводятся слова Джеймса? Ему нужна я, чтобы выговориться. Почему я это понимаю? Да потому что сама не раз орала Дэниэлу, что «нам нужно поговорить», да только он упорно не желал выворачиваться наизнанку. Но Джеймс беспредельно откровенен – всегда готов обсуждать чувства. Эти бесконечные разговоры по душам несколько утомляют.

В ожидании ответа Джеймс рассеянно запускает пальцы в волосы, а я готовлю в уме речь. Скажу, что он мне ужасно нравится, но наши отношения развиваются слишком быстро…

– Ты ведь не любишь меня, да?

Вот вам и здрасьте… как гром среди ясного неба. Уж такого поворота я не ожидала.

– Э‑э…

Я мгновенно забываю свой спич, оказавшийся совсем не к месту. Первый мой порыв – все отрицать, постараться его переубедить. «А что толку? – интересуется тоненький голосок у меня в голове. – Зачем пытаться уверить его, если ты даже себя уверить не можешь?»

– Нет, не люблю. (Вот! Я это сказала!) Мне все‑все в тебе нравится, но я в тебя не влюблена. – Я смущаюсь, запинаюсь и ощущаю невыразимое облегчение. – Прости.

– Ничего. Я догадывался. – Джеймс шлет мне намек на улыбку – вроде как показывает, что не сердится. – В ту ночь, после ужина у меня дома, когда я признался тебе в любви, я надеялся услышать то же самое… а ты не ответила.

– Не ответила? Но мне казалось... – Я осекаюсь. Тот вечер я помню довольно смутно – перебрала шампанского, но уверена, что призналась ему в любви. И зря, между прочим. Вот бы все переиграть…

– Ты сказала: «Я тоже», – негромко уточняет Джеймс и тормозит на светофоре. – А мы оба знаем, это не то же самое, что «Я люблю тебя».

Он прав. Я никого не обманула. Ни себя, ни Джеймса – судя по этому разговору. Я ловлю его взгляд и понимаю, что мое желание, кажется, исполнилось. Но это не успокаивает, становится только еще грустнее.

– Ты сказала так, чтобы меня не обидеть, и я благодарен тебе, – продолжает Джеймс. – Но этого мало. Мне нужно все – или ничего.

Да что же это! Вечно я поступаю неправильно… и сама я какая‑то неправильная.

– Извини. Сама не знаю, что со мной такое.

– С тобой все в порядке, Хизер. – Он гладит меня по щеке. – Возможно, все сложилось бы иначе, не будь ты влюблена в другого.

Прошу прощения?!

– Ты про моего бывшего? Да ничего подобного!

Ладно, допустим, известие о его женитьбе выбило меня из колеи, и все‑таки Дэниэла я больше не люблю.

– Я не про твоего бывшего. Я говорю про твоего жильца.

– По‑твоему, я влюблена в Гейба?!

На краткий миг, на микроскопическую долю секунды я осмеливаюсь спросить себя: а может, он прав? Может, именно поэтому я не влюбилась в Джеймса? Но тут же и отметаю эту мысль. С негодованием:

– Чушь!

– Я наблюдал за вами в Корнуолле, – настаивает он.

– И что? Мы просто друзья.

– Верю. Но это не значит, что между вами нет чувств. – Помолчав, Джейс добавляет мягко: – Возможно, сама ты и не осознаешь, Хизер, но это очевидно.

Загорается зеленый, и, пока мы катим по Лэдброук‑гроув к Маленькой Венеции, я не свожу с Джеймса глаз. Он меня ошарашил, и все же я полна нежности. Какой он милый… Очень милый, даже если отказывается от меня и считает – не важно, справедливо или нет, – что я влюблена в другого. Слушайте, я вообще‑то в своем уме? Мы с ним ни разу не ссорились, он порядочный, романтичный, он изощренный любовник – разве что чересчур изощренный. У этого мужчины нет недостатков. Он идеал.

Вот в чем дело‑то!

– Ты идеальный мужчина, Джеймс. Слишком идеальный для меня. Нет, правда. Мы никогда не ругаемся, любим одну и ту же музыку, тебе нравятся романтические комедии, ты вегетарианец, ты готов покупать мне тампоны и эрогенные зоны находишь без карты… Как тебе все это удается?

– Секрет.

– Ты даже нарядился Брэдом – под пару мне, Дженет, хотя мы не договаривались… – Расстроенная, я съеживаюсь на сиденье. – И так во всем. Ты такой безупречный, черт возьми. Смотрю на тебя и понимаю, что в моей собственной жизни – сплошной бардак.

– В спальне уж точно… – Он корчит гримасу, а я краснею до корней волос.

Мы уже свернули на нашу улицу. Джеймс останавливается возле моего дома, но не заглушает мотор.

– Надо еще найти, где припарковаться, – виновато поясняет он. – Знаешь ведь, как у нас тут…

Уже нет. С тех пор как у меня появился счастливый вереск, я всегда нахожу местечко, стоит только пожелать. Но я все равно киваю. А потом мы просто… ну, смотрим друг на друга.

– Наверное, это все, – произносит он наконец.

– Видимо, да.

Даже не знаю, что сейчас следует сделать. Я привыкла расставаться со слезами, криками, бурей эмоций. А этот разрыв до смешного мирный. Перегнувшись через ручной тормоз, я целую Джеймса в щеку.

– Пока, Джеймс.

– Пока, Хизер, – дружелюбно говорит он и чмокает меня в ответ.

Выбираюсь из машины.

– Береги себя, – добавляет он. – И брось расхаживать перед окнами голая, а то вызову полицию!

Я оборачиваюсь на крыльце:

– Так ты меня видел?!

– Не только я. У меня тогда была вечеринка, – ухмыляется Джеймс. – Эй, отличные сиськи! – Подмигнув, он поднимает стекло.

Я стою на пороге своего дома и смотрю, как он удаляется – быстрее и быстрее, прочь из моей жизни. В нем было все, чего я хочу от мужчины, но, как выяснилось, любовь не только нельзя купить – влюбиться по заказу тоже нельзя.

Глава 33

Ночью мне привиделся совершенно чумовой сон. Вся из себя официальная, в деловом костюме, я вхожу через вращающиеся двери в здание «Санди геральд». Передо мной дверь кабинета с табличкой «Главный редактор», за столом Виктор Максфилд. Он встает, протягивает мне руку – и что я вижу? На нем корсет и подвязки, и мы уже не в его кабинете, а на свадьбе. Он отплясывает «Петлю времени», Брайан его фотографирует, а я осыпаю их конфетти…

Только это не конфетти, а малюсенькие обрывки газеты. Внезапно начинается дождь, кусочки срастаются, превращаясь в экземпляр «Санди геральд» – с моим снимком на первой полосе. Хватаю газету и, прикрывшись ею, несусь домой под ливнем. На пути мне попадается старая цыганка, я заглядываю в ее глаза… Из пронзительно‑зеленых они постепенно становятся ярко‑голубыми, и я понимаю, что это глаза не цыганки, а Гейба.

Гейб хохочет, но его смех больше похож на рев сирены. Зажав ладонями уши, пытаюсь бежать, но звук становится громче, громче, громче…

Будильник рядом на тумбочке разрывается. Хлопнув по кнопке «пауза», я ныряю обратно под одеяло… Господи, у меня же сегодня собеседование!

Сна как не бывало. Сбрасываю ноги с кровати и сую в «угги»[64]– с некоторых пор они разжалованы в домашние тапочки, хотя и дороговаты для этого. Куда деваться, капризы моды… Выбравшись из постели, влезаю в халат и распахиваю дверь спальни.

Из кухни доносятся завывания радио, по коридору ползет приторный синтетический запашок. За последние несколько недель я научилась его узнавать – печенье с начинкой.

«Доброе утро», – произношу на автомате еще до того, как заглянуть в кухню. Заранее знаю, что увижу Гейба возле тостера с палочкой для еды в руке. Точно, вот он – сгорбившись, замахнулся своим орудием, словно рыболов гарпуном. Выжидает подходящий момент, чтобы нанести удар. При этом так увлеченно подпевает Эдди Веддеру[65], что не слышит меня, и как раз в ту секунду, когда я делаю шаг в кухню, ему приспичило почесать промежность. Такое впечатление, что он играет на бас‑гитаре, только этот «Фендер» находится в его цветастых шортах. Рука медленно движется вверх‑вниз, тощая ступня отбивает ритм. Волосы на затылке Гейба свалялись в колтун, похожий на металлическую мочалку для чистки сковородок.

В ушах звучит голос Джеймса: «Возможно, все сложилось бы иначе, не будь ты влюблена… в своего жильца». И меня охватывает праведный гнев. Джеймс свихнулся! Я? Влюблена в это?

Гейб душераздирающе зевает – голова запрокинута, рот распахнут, как пасть бегемота, белые зубы сверкают – и наконец замечает меня.

– Bay, Хизер! – Вид у него, как у вора, застигнутого в тот момент, когда он тянул лапы (собственно, так оно и есть) к сокровищам короны. Выпростав руку из штанов, Гейб поправляет очки. – А я тебя и не видел.

– А я так и поняла.

С сиропной улыбочкой я включаю чайник и достаю из шкафчика кружку – дескать, ничего такого, прилюдно чесать яйца у нас в порядке вещей. Конфуз Гейба ощутим физически, как жар от обогревателя, но я с самым невинным видом кладу сахар в кружку, достаю из коробки чайный пакетик, вынимаю из холодильника картонку молока.

– Как вчерашний вечер? – Гейб тоже разыгрывает непринужденность. Не слишком удачно.

– Ты про «Шоу ужасов Рокки Хоррора»? – Я вскрываю картонку: отгибаю крылышки, как показано на рисунке, и жму на них, чтобы получился носик. Тьфу ты, никогда это у меня не выходит. Плюнув, проковыриваю пальцем дырку – как обычно. – Или про то, что Джеймс меня бросил?

Пауза. Долгая. Наконец к Гейбу возвращается дар речи:

– Шутишь?

– Не‑а. – Чайник щелкает, отключившись, и я наливаю в кружку кипятка.

Гейб с присвистом набирает в грудь воздуха и выдыхает – целую минуту.

– Вот дерьмо. В смысле… это… сочувствую. Полный отстой.

– Да ничего. – Пожав плечами, я добавляю в чай молока, забрызгав полстола. Как обычно. Вытираю капли бумажным полотенцем. Я совсем не кривлю душой. Я не страдаю из‑за расставания с Джеймсом, потому что, как стало окончательно ясно вчера вечером, никогда его не любила. Я любила только его образ в своих фантазиях. – Мы остались друзьями.

Ловлю взгляд Гейба, и он неловко опускает глаза. Боится, должно быть, моего нытья о душевных страданиях. Раньше эта чисто мужская манера уходить от разговора меня бесила, зато теперь просто‑таки умиляет. Не надо никаких исповедей – какое облегчение!

К тому же нас отвлекают: сквозь лаз во входной двери с громким мяуканьем просачивается Билли Смит. Видок у него потрепанный.

– Кое‑кто проголодался… – Кот так и вьется вокруг моих ног.

– Еще бы, проголодаешься тут. Ночью у этого бабника была куча дел. Срочные вызовы один за другим, без передыху.

– Срочные вызовы?

– Ага. Ну, ты знаешь – когда за полночь звонит бывшая подружка и зовет потрахаться по старой памяти.

– Не знаю, со мной ничего такого не бывает.

Эсэмэска, отправленная Дэниэлу несколько недель назад, не в счет.

– А с Билли Смитом бывает, – хохочет Гейб. – Ночью я собственными глазами видел, как сквозь эту дверку проскочили две бродячие киски.

Я тоже хихикаю – устоять невозможно – и вываливаю банку кошачьей еды в миску. Билли Смит кружит у моих ног, как акула вокруг невезучего купальщика. Ставлю миску на пол, и он хищно набрасывается на еду. Розовый язычок так и мелькает.

– Ты точно в порядке? – Гейб приглядывается ко мне, будто решил прочесть самые сокровенные мысли.

– Все нормально. Чуточку нервничаю… – Я вспоминаю о предстоящем собеседовании. Все ждала момента, чтобы похвастаться, и больше терпеть уже не могу. – У меня…

Но Гейб не дает договорить:

– Не переживай. Все будет хорошо. У тебя же есть Билли Смит и я…

– Нет же! Джеймс тут ни при чем. Все дело в собеседовании. И победоносно отвечаю на его немой вопрос: – В «Санди геральд»!

– Вааа‑у‑у‑у! – Гейб падает на меня с распростертыми объятиями. – Класс!

Подхватив, он кружит меня в воздухе, а я сдавленно кудахчу от смущения.

– Это ж всего‑навсего собеседование…

Но энтузиазм Гейба заразителен, и, когда ноги касаются пола, мое лицо уже трескается от улыбки. Которая тут же и сползает, потому что Гейб до боли знакомым жестом подставляет ладонь. Нет, только не это…

Пожав плечами в ответ на мой вялый шлепок, он потирает затылок. Однако унылый английский реализм – ничто против лучезарной американской мечты. Уже в следующую секунду Гейб с уверенным видом заявляет:

– Ты получишь работу! Наверняка получишь!

Обхватив ладонями кружку, плюхаюсь в кресло и отхлебываю чай. Коленки слегка дрожат – причем не от того, что меня подняли в воздух и покружили.

– Думаешь?

Небрежность тона мне не удается – надежда звенит в каждом звуке.

– Знаю.

С таким взглядом, как сейчас у Гейба, авторы книг из серии «Помоги себе сам» фотографируются на обложку. Ну, вы видели эти глаза – они будто говорят: «У тебя все получится, даже если ты чувствуешь себя полным дерьмом».

– Спасибо, что веришь в меня, но…

– Никаких «но». Почему обязательно должно быть «но»?

– Потому что всегда есть.

– Откуда такой пессимизм, Хизер? Хватит думать, что стакан наполовину пуст. Он наполовину полон! Собеседование – это потрясно, ну и радуйся.

– Я и радуюсь. Вот, погляди… – Сузив глаза, тяну: – Это потря‑а‑асно…

Не скажу, что пародия получилась убедительная, но Гейб фыркает.

– Так‑то лучше. Поверь мне, тебя возьмут. А если нет – значит, там сидят одни психи. Да стоит им только увидеть, сколько ума, таланта и красоты…

Закатив глаза, я купаюсь в потоке комплиментов. Вот человек, а?

– … у твоего соседа по квартире…

– Эй! – Я швыряю в него ложечку, на которую намотался мокрый чайный пакетик.

Ложка попадает ему в грудь, и мы оба сгибаемся от смеха.

Однако… взглянув на часы микроволновки, я беру себя в руки.

– Батюшки, как поздно. Побегу в душ.

– Даже не позавтракаешь со мной? – Выудив из тостера обугленную печенюшку, он демонстрирует ее со всех сторон, как представитель рекламного агентства на презентации.

– М‑м‑м… соблазнительно, – подыгрываю я, ловя его взгляд.

И чувствую, как у меня трепещет под ложечкой.

Какого… Глядя в его голубые глаза, я пытаюсь собрать мысли в кучку, но человек передо мной – уже не мой жилец в нижнем белье. А симпатичный полуголый американец. И сексуальный… Хизер Хэмилтон, что на тебя нашло?

Должно быть, отходняк после Джеймса. Нет у меня к Гейбу никаких романтических чувств. У нас чисто платонические отношения. И потом, у него есть Миа, голливудская актриса и фотомодель. Разве я ей соперница – в старом махровом халате, с невыщипанными бровями? То‑то и оно…

И эта его ухмылка меня просто бесит! – В другой раз, – холодно говорю я и выхожу из кухни, стараясь вышагивать, как манекенщица на подиуме.

Прошло полчаса. Я приняла душ, высушила волосы, не забыла воспользоваться дезодорантом. Теперь стою у себя в спальне перед раскрытыми дверцами шкафа.

Итак, операция «Собеседование». Перебираю плечики. Нет, нет, нет, нет… возможно. Секунду приглядываюсь к розовой мохеровой юбке, которую за бешеные деньги отхватила в одном славном бутике. Увы, это одна из тех вещей, что здорово смотрятся на вешалке и отвратно – на мне. Таких шмоток у меня выше крыши. Есть, к примеру, винтажная кружевная блузка, которая пришлась бы очень кстати, будь на дворе девятнадцатый век. И великолепный жакет из Индии, весь в блестках, – какой‑то умелец наверняка полжизни их пришивал, – но, по мнению Джесс, с таким же успехом я могла бы завернуться в покрывало из студенческой общаги. Честное слово, некоторые предметы гардероба мне стоило бы вставить в рамочки и развесить по стенам вместо картин.

Нужен деловой костюм. Прибыть на собеседование полагается в деловом костюме, верно ведь? Между прочим, когда‑то у меня был один, совершенно замечательный. Вот бы он попался мне сейчас…

Сую голову в недра шкафа – и что вижу? Пиджак от делового костюма. Ага! Я знала, что он у меня сохранился. Куплен в «Джигсо»[66]на распродаже и все же изрядно облегчил мой кошелек. Так‑с, достанем вешалку. Точно он. Темно‑серый в тонкую полоску. Прямиком со страниц «Великого Гэтсби». То, что нужно стильному профессиональному фотографу. Очень в духе «Санди геральд».

Преисполнившись оптимизма, стаскиваю пиджак с вешалки. Отлично, по‑прежнему в самый раз. Появился еще один повод для радости – выходит, я не расплылась с… какого года? Точную дату не назову, но в ту пору еще носили сабо, а значит, дело было давным‑давно.

Страшно довольная, сдергиваю и брюки. Картинка! Можно скомпоновать с той белой блузкой, которую мне подарила Джесс, и закрытыми туфлями – а‑ля Дайан Китон из «Энни Холл». Или с футболкой и кроссовками – создать образ в стиле унисекс. Обилие возможностей кружит голову, я надеваю брюки и подтягиваю их повыше.

И еще выше. И еще. И еще.

Застегнув пуговку, смотрю на свое отражение.

Нет, так не пойдет. Вот уж никак не ожидала, что пояс окажется где‑то под грудью. Плюс к тому – и поверьте, на самом деле это вовсе не плюс – они плиссированные.

Тьфу! Катастрофа бесспорна даже без Тринни с Сюзанной. Повернувшись, с гримасой оглядываю свою задницу. Она начинается в районе лопаток и заканчивается возле коленок. Содрогаюсь. Более уродских брюк в жизни не видела. Неужели я их носила? На людях?

Но время‑то на месте не стоит. Собеседование в девять, потом надо лететь в офис. Следовательно, размышляю я, злобно швырнув костюм на пол, придется прибегнуть к плану «Б». Снова ныряю в шкаф, прохожусь рукой по вешалкам. Где там болтались мохеровая юбка и кружевной антиквариат?

Капелька духов – и я готова. Схватив черную кожаную папку‑портфолио, мечусь в поисках ключей и сотового. Да где же они – я опаздываю! Бросаюсь в кухню, разгребаю газеты и журналы, кучей наваленные на столе, переворачиваю вазочку, куда складываю всякую бесхозную мелочь…

Секунду, а это что?

Под кухонным полотенцем поблескивает брелок. Фантастика. Отлично, а где же… Обернувшись на рассыпанный по столу хлам, замечаю мобильник. Невероятно! Спасибо судьбе за счастливый вереск. Что бы я без него делала? Кручу головой. Ничего не забыла?

На подоконнике стоит тоненькая веточка. Как только талисман оказывается в руке, на меня нисходит покой. Гейб прав. Все будет хорошо. Хотя нет. Больше чем хорошо. Потрясно. Виктор Максфилд ахнет, когда ознакомится с образцами моего творчества, и немедленно предложит работу. Да что там, он будет умолять меня согласиться, говорю я себе, наслаждаясь безграничной уверенностью в своих силах.

Моя детская мечта почти сбылась – еще чуть‑чуть, еще немного… Хватаю папку и тороплюсь по коридору навстречу светлому будущему. Подумать только. Я, Хизер Хэмилтон, фотограф «Санди геральд».

Глава 34

Боже, мне плохо.

Виктор Максфилд сидит напротив меня за столом, в шикарном кожаном кресле с высокой спинкой, – такие кресла придуманы специально для того, чтобы в них день‑деньской крутились разные большие начальники. Главный редактор «Санди геральд» объясняет мне, почему «Санди геральд» – самое популярное воскресное чтиво в Великобритании. Он принял меня в своем просторном угловом кабинете с огромными окнами, из которых открывается впечатляющий вид на знаменитое колесо обозрения Лондонский Глаз. Я веду себя в точном соответствии с рекомендациями статей из серии «Как устроиться на престижную работу». Смотрю Максфилду прямо в глаза, изображаю энтузиазм и заинтересованность, киваю в нужных местах, склонив голову набок, бормочу «Правда?» и «Ну конечно», а также смеюсь его шуткам – хотя, положа руку на сердце, смешными их не назовешь. И все равно нервничаю до тошноты.

Дата добавления: 2015-11-30