|
Читайте также: |
Трупов было так много, что орки спотыкались о них, когда бежали к новым целям. Бои шли повсюду, и Дуротан, в крови, как и всего его товарищи, наносил рассекающие и сокрушающие удары с невероятной скоростью и точностью. Настолько настоящей и реальной была битва, что Го'эл пытался криком предупредить о том, что должно было вот-вот случиться. И не он один.
Кто-то ринулся на Дуротана, пока он был отвлечен битвой. Го'эл смотрел с бессильным ужасом.
Девочка, что была ещё совсем ребенком, лишь с искрой черт взрослой женщины, которой ей никогда уже не удастся стать.
Единственное что остановило его отца от разрубания её пополам, как понял Го'эл, это его длительные тренировки. Го'эл знал, каких усилий и мастерства это, должно быть, стоило, чувствовал, как его собственные мышцы сжались, когда Дуротан отвел топор в сторону. Она не понимала происходящего и бросилась на жутко бронированного и вооруженного орка пытаясь нанести удары голыми руками по его ноге. Её отчаянная битва, в которую она бросилась с головой, возможно даже осознавая печальный исход, была одним из самых великих проявлений смелости, которые Го’эл когда либо видел.
Но Дуротан не атаковал ребенка дренеев. Го'эл знал, что он никогда бы так не поступил. Но поступил другой орк, и Го'эл почувствовал, как навернулись слезы, когда сияющие глаза, шокированной яростной девочки расширились, она остановилась и изо рта хлынула кровь. Её атаковали сзади. Её убийца провернул копьё, и тело упало на землю. Он поставил свою ногу на труп девочки, что был ещё в предсмертных судорогах и выдернул копьё, усмехаясь Дуротану, который смотрел на него с отвращением.
«Ты мой должник, Снежный Волк», сказал орк клана Изувеченной Длани.
Видение остановилось, задержавшись на глазах убитой девочки, а затем исчезло.
Своим мысленным взором Го'эл увидел другое видение, в событиях которого он сам когда-то принимал участие. Он только что сбежал из рабства, от своего «хозяина» Эделаса Блэкмура, и клан Песни Войны его испытывал. Перед ним выволокли человеческого ребенка, мальчика, который был даже моложе погибшей дренейской девочки.
«Ты знаешь, кто это?», спросил Искар. «Это наш враг… Убей этого ребенка, прежде чем он вырастет до возраста, в котором сможет поднять оружие против тебя».
«Он же лишь ребенок!» Испуганный мальчик, не более того, и сердце Го'эла забилось сильней от воспоминания.
«Если ты этого не сделаешь… можешь быть уверен - ты не покинешь эту пещеру живым».
«Я лучше умру, чем совершу столь бесчестный поступок».
И Адский Крик, Громмаш Адский Крик, дичайший и самый лютый из орков, отец Гарроша – поддержал это решение. «Я убивал людских детенышей и раньше», сказал Гром Искару. «Как и все мы, и погляди, к чему нас это привело? Жалкое существование в пещерах, в одиночестве, побежденными, а наша раса гниёт в лагерях, даже не пытаясь сбежать и обрести свободу. То, как мы жили, как боролись и воевали, и привело нас к этому».
Тиранда делала именно то, чего Аггра и Го'эл и опасались. Она брала прошлое и выставляла его в выгодном для себя свете. Это хладнокровное убийство маленькой девочки было не тем, что собой представляли орки.
Не было даже передышки, никто и не успел оправиться от ужаса прошлого видения. Почти сразу же, возникла другая сцена. Было ясно, что эта происходила чуть позже в тот же день. Орки были покрыты синей кровью. Некогда прекрасные комнаты, в которых они сейчас находились, были разграблены, разрушены и завалены сломанной мебелью и другими предметами. «Что делать с оставшимися в живых дренеями, если мы их найдём?» голос спросил Дуротана.
«Убить», ответил Дуротан грубым голосом. «Убить их всех».
Видение остановилось, после чего медленно исчезло. Песок в часах перестал светиться.
«На данный момент вопросов больше нет, Лорд Чжу». И Тиранда, с высоко поднятой головой и плохо скрываемым выражением гнева, заняла свое место в амфитеатре, что был заполнен ошеломлённой тишиной.
Андуин замер с открытым от шока ртом. Частично он знал эту историю, конечно же. Многие знали, хотя Андуин и провел с дренеями много времени и знал несколько больше остальных. Но теперь он понимал, как сильно дренеи не хотели шокировать его, не до конца рассказывая истории о том тёмном дне. Его руки тряслись и были липкими от пота.
Велен выглядел старше, печальнее, и Андуин понял, что даже сейчас милосердный Пророк оплакивает как павших дренеев, так и орков что убили их. Андуин жил среди дренеев достаточно долго, чтобы понимать его. Жертвами стали невинные. Оркам же пришлось жить с последствиями их деяний.
«Я бы хотел, чтобы ты никогда не испытал ужасов войны, мой сын». Андуин взглянул на отца. Лицо Вариана было омрачённым, но добрым. «Это чудовищно. То, что мы видели сейчас - это война в своих худших проявлениях».
Рот Андуина был слишком сух для того чтобы говорить, поэтому он не мог сразу ответить отцу. Он был согласен, что война была чудовищной, но то, чему они только что стали свидетелями - не было войной. Война происходит между двумя сторонами, соответствующими друг другу, вооруженными, подготовленными. То, что случилось с городом Телмор - не может быть названо этим словом. Это было ничто иное, и не меньше, чем бойня невинных. Всё ещё ошеломленный, принц взглянул на сторону Орды. Никто из них, даже орки, не были рады тому, что они увидели. Не то чтобы там не хватало насилия для них, просто в происходящем не было ни капли чести. В бойне безоружных не было ни капли достоинства. Бейн ждал мгновение, после чего, наконец, поднялся. Он склонил голову в знак уважения. «Я уверен, что то, что вам пришлось увидеть сейчас, Пророк, причинило вам невыразимую боль, и я сожалею, что Обвинителю показалось необходимым показать столь бесчеловечные сцены».
«При всем уважении, я протестую!» вскрикнула Тиранда.
«Я согласен с Обвинителем. Защитник, воздержитесь от сообщения свидетелю того, что вы думаете».
«Конечно, Фа’шуа. Это была моя ошибка. Я извиняюсь. Можете ли вы рассказать нам о своих мыслях по поводу того, что мы только что видели, Пророк?»
«Вам не нужно извиняться. Если вы хотите чтобы я рассказал, Ча’шао Кровавое Копыто, то я расскажу вам теми же словами, которыми вы обратились ко мне», ответил Велен. «Мне действительно было больно это видеть».
«Можете ли вы рассказать суду, что именно причинило вам боль?»
«Бессмысленные смерти невинных дренеев и детей среди них, конечно же».
Бейн кивнул. «Конечно, это все?»
«Нет. Ещё я помню того, чья натура была благородной и честной, кого заставили действовать против своей воли его правители», ответил Велен.
«Вы говорите о Дуротане?»
«Да».
«Вы не считаете, что он наслаждался бойней?»
«При всем уважении, я протестую», сказала Тиранда. «Свидетель не может знать того, о чём думал Дуротан».
Бейн похоже ждал этого, потому что был крайне невозмутимым, когда обратился к Тажаню Чжу. «Ради суда, я покажу вам момент из видений Обвинителя, который Ча’шао Шелест Ветра решила не показывать».
«Продолжайте», сказал Тажань Чжу.
Бейн кивнул Кайрозу. Бронзовый дракон встал, возвышаясь над Хроми, и ловкими движениями пальцев заставил часы снова обрести жизнь. Снова образ Дуротана, его волка, дренейской девочки и её убийцы предстал перед ними. Ужасный момент замер, изо рта девочки лилась кровь, а в теле застыло копьё.
Андуин хотел закрыть глаза, но заставил себя не делать этого. О чём думал Бейн, снова показывая это?
Затем фигуры ожили, девочка упала и забилась в конвульсиях, а орк вытащил копьё. «Ты мой должник, Снежный Волк», усмехнулся он.
Тиранда закончила на этом моменте, переместившись вперёд, к моменту где Дуротан сказал: «Убить. Убить их всех».
Но в этот раз, все могли своими глазами видеть ужас на лице Дуротана, когда он увидел труп убитого ребёнка. И каждый мог своими ушами услышать его долгий сломленный вой отчаяния, ярости и раскаяния. Северный Волк поднял голову, и Бейн воскликнул: «Стоп. Сейчас же».
Слёзы блестели на коричневом лице. Все знали, как редко плакали орки. Рот Дуротана был приоткрыт в тихой молитве. Амфитеатр тоже был тих.
Образ исчез. После долгой паузы Бейн продолжил.
«Можете ли вы рассказать суду, что вы думаете об орках сегодня, Пророк?»
«При всём уважении, я протестую», воскликнула Тиранда.
«Я одобряю вопрос Защитника», сказал Тажань Чжу. «Свидетель может ответить».
Велен задумался, и его голос был полон печали, когда он, наконец, смог подобрать слова. «Я рад, что они смогли справиться с проклятием крови Маннорота».
«Знаете ли вы, кто освободил орков от этого проклятья?»
«Гром Адский Крик, отец Гарроша», ответил дреней.
«Так вы говорите, что верите в то, что существа могут меняться», размышлял Бейн. «Даже Гром Адский Крик».
«Я верю в это. Всей душой».
«Даже Гаррош Адский Крик?» продолжал Бейн.
«При всем уважении, я протестую!» вскрикнула Тиранда в четвёртый раз. «Защитник снова пытается давить на свидетеля».
Бейн повернулся к Тажаню Чжу с мягким выражением лица. «Фа’шуа, Обвинитель уже представила свою точку зрения и свои доказательства», сказал он.
«Я согласен с Обвинителем», сказал Тажань Чжу. «Защитник, вы не должны додумывать за свидетеля. Вы можете перефразировать свой вопрос».
Бейн кивнул. «В заключении, тогда, по вашему опыту, раса орков прошла через много испытаний и преодолела их. Изменились ли они с тех времён?»
«Да», сказал Велен. «Я знаю намного больше других, сколь могущественным может быть влияние демонов», его голос был полон печали.
«У меня больше нет вопросов», сказал Бейн.
У Тиранды, однако, были. Её красивое лицо было почти холодным, когда она подошла к дренею, которого она сама же и вызвала в качестве свидетеля. «У меня есть ещё один вопрос, Пророк. И, пожалуйста, отвечайте на него сразу, без размышлений. Дуротан и остальные, на момент битвы в Телморе, уже выпили крови Маннорота?»
«Нет», ответил дреней.
«Были ли они в своём уме? Был ли Дуротан в своём уме и был ли его выбор самостоятельным?»
Ответ был неохотным: «Да».
Тиранда не могла скрыть выражение триумфа на лице. «Спасибо, больше нет вопросов».
Тажань Чжу объявил перерыв на час, мудро чувствуя, что зрителям необходимо выйти из зала и собраться с мыслями о том, что они увидели. Или же был очень велик риск резкого увеличения числа «непокорных» до конца суда.
Андуин извинился перед Джайной, Кейлеком и своим отцом, сказав им, что ему необходимо размять его всё ещё заживающие ноги и подышать свежим воздухом. Но на самом деле ему хотелось просто сбежать оттуда. Перерыв был слишком коротким, для того, чтобы он мог попасть в своё любимое место в Пандарии, Причуду Камнетеса. Давным-давно камнетесы осторожно создали набор ступеней, что вёл к площадке, с которой открывался поразительной красоты вид. Никто не знал, для чего предназначался тот путь. Андуину очень понравилась идея о лестнице, которая вела лишь к красивой панораме и безмятежности. Теперь же он наблюдал за окружающим миром с небольшой площадки, невдалеке от основной территории Храма Белого Тигра.
Обзор с этой площадки был небольшим. На этом месте тренировались монахи и Мастер Лао. Пока идёт суд, их и кузнеца-груммеля, Черную Стрелу, попросили не заходить на территорию храма в течение дня, так что Андуин, как и хотел, был в одиночестве.
Горный воздух был бодрящим и свежим, и ноги Андуина оставляли следы на легких насыпях снега. Массивные цепи окружали площадку по периметру, защищая от падения по неосторожности. На западе возвышались древние горы со снежными вершинами. Их колоссальные пики были окружены клубящимся туманом и облаками. На востоке Андуин увидел две меньшие пагоды, окруженные вишневыми деревьями и охраняемые статуями Сюэня.
Перед ним, на юг, был пейзаж будто бы написанный рукой великого мастера, в котором были мир и спокойствие Храма Белого Тигра, и необъятность Пандарии. Уже не в первый раз Андуин испытывал чувство беззащитности, и задавался вопросом, почему же в этом месте, столь чуждом ему и всем кого он знал, он чувствовал себя как дома.
«Тебе нужно уединение или же я могу присоединиться к тебе?» Мягкий молодой голос позади него был знаком ему. Андуин улыбнулся и повернулся к Гневиону, стоящему под входной аркой.
«Хотя, конечно, я сомневаюсь, что буду хорошей компанией для тебя сейчас».
«Верховная жрица Шелест Ветра, или же, как сейчас принято, Ча’шао Шелест Ветра, конечно, начала жёстко», сказал Гневион, вставая позади Андуина. Его руки сомкнулись за спиной, и он смотрел вдаль, как будто вид и вправду был ему интересен. Но Андуин знал, что это не так.
«Такова уж она есть», ответил он.
«И все же, она не сказала нам ничего нового», продолжил Гневион. «Все уже и так ненавидят Гарроша. Зачем показывать события, что произошли до его рождения? Любопытная тактика».
«Я бы так не сказал», ответил Андуин. «Она показывает нам то, что орки не могут прятаться за оправдание в виде «мы пили кровь демона». Гаррош был нетронут, по крайней мере, этим. Но всё равно был развращен жаждой власти, был чёрств к страданиям других, так что разум Андуина не мог даже начать понимать его.
«И все же он совершал те ужасные поступки», размышлял Гневион, хмурясь и задумчиво поглаживая небольшую бородку. «Тем не менее… если она продолжит вести свою линию обвинения в подобном ключе, это сильно ей отзовётся. Здесь нужно быть деликатным».
«Тебе всегда кажется, что надо быть деликатным». Раздраженный комментарий вырвался из губ Андуина, прежде чем он смог остановить его. Он плотно сжал руки на груди, пытаясь согреться. Храм был согрет жаровнями и теплом тел, а сюда он забыл взять свой плащ. Он понял, что сцена с убитой девочкой выбила его из равновесия несколько больше, чем ему казалось поначалу.
Гневион лишь рассмеялся, а холодный воздух превратил его дыхание в пар. «Это потому, что я прав. Ничто не высечено в камне, Принц Андуин. Это гонка, в которой те, кто сегодня союзники, завтра могут стать врагами». Он широко обвел рукой горы. «Сама земля меняется. Огонь разгорается, и угасает до угольков. Воздух спокоен, а потом вдруг внезапно становится ураганом, а океаны и реки никогда не замедляют своего течения. Не существует такого понятия как Единая и Простая истина».
Андуин сжал губы. Гневион был неправ. Просто не мог быть прав. Некоторые вещи были постоянными, неизменными. Некоторые вещи всегда будут неправильными. Такие, как убийство невинных.
«Если нет ничего постоянного, как можно построить что-либо, что простоит вечность?» спросил Андуин. Он подразумевал это как вопрос, но вышло усталой мольбой.
«Есть степени постоянства», сказал Гневион. «Если ты можешь построить дом на скале или реке, то с намного меньшей вероятностью твой дом затопит, если ты выберешь первый вариант».
Андуин молчал. Мысли метались в его голове. Ни одна из них не была приятной, и все они были глубокими. Наконец, он повернулся к Черному Принцу и тихо спросил: «Гневион, как ты думаешь, мы друзья?»
Гневион выглядел действительно удивленным этим вопросом, и это немного позабавило Андуина. Он чуть склонил свою голову в тюрбане в сторону, и начал размышлять над этим, поджав губы.
«Да», сказал он, наконец. «Настолько, насколько я умею дружить, во всяком случае».
Андуин печально улыбнулся. «Тогда… можем мы просто… постоять здесь, в уютной тишине недолго? Как друзья?»
«Ну да, конечно», сказал Гневион.
Так они и сделали.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав