А лишь тому, чтоб вышел пир честным.

У римлянок напитка не бывало

Иного, чем вода; и Даниил

Презрел еду, и мудрость в нем мужала.

Начальный век, как золото, светил,

И голод желудями услаждался,

И нектар жажде каждый ключ струил.

Акридами и медом насыщался

Среди пустынь креститель Иоанн;

А как велик и славен он остался,

154 Тому залог в Евангелии дан".

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Я устремлял глаза в густые чащи

Зеленых листьев, как иной ловец,

Из-за пичужек жизнь свою губящий,

Но тот, кто был мне больше, чем отец,

Промолвил: "Сын, пора идти; нам надо

Полезней тратить время под конец".

Мой взгляд - и шаг ничуть не позже взгляда -

Вслед мудрецам я обратил тотчас,

И мне в пути их речь была отрада.

Вдруг плач и пенье донеслись до нас, -

"Labia mea, Domine", - рождая

И наслажденье, и печаль зараз.

13 "Отец, что это?" - молвил я, внимая.

И он: "Быть может, тени там идут,

Земного долга узел разрешая".

Как странники задумчиво бредут

И, на пути настигнув проходящих,

Оглянут незнакомцев и не ждут,

Так, обгоняя нас, не столь спешащих,

Оглядывала нас со стороны

Толпа теней, смиренных и молчащих.

Глаза их были впалы и темны,

Бескровны лица, и так скудно тело,

Что кости были с кожей сращены.

Не думаю, чтоб ссохся так всецело

Сам Эрисихтон, даже досягнув,

Голодный, до страшнейшего предела.

Quot;Вот те, - подумал я, на них взглянув, -

Которые в Ерусалиме жили

В дни Мариам, вонзившей в сына клюв".

Как перстни без камней, глазницы были;

Кто ищет "omo" на лице людском,

Здесь букву М прочел бы без усилий.

Кто, если он с причиной незнаком,

Поверил бы, что тени чахнут тоже,

Прельщаемые влагой и плодом?

Я удивлялся, как, ни с чем не схоже,

Их страждущая плоть изморена,

Их худобе и шелудивой коже;

И вот из глуби черепа одна

В меня впилась глазами и вскричала:

"Откуда эта милость мне дана?"

Ее лица я не узнал сначала,

Но в голосе я сразу угадал

То, что в обличье навсегда пропало.

От этой искры ярко засиял

Знакомый образ, встав из тьмы бесследной,

И я черты Форезе увидал.

Quot;О, не гнушайся этой кожей бледной, -

Так он просил, - и струпною корой,

И этой плотью, мясом слишком бедной!

Скажи мне правду о себе, открой,

Кто эти души, два твоих собрата;

Не откажись поговорить со мной!"

Quot;Твой мертвый лик оплакал я когда-то, -

Сказал я, - но сейчас он так изрыт,

Что сердце вновь не меньшей болью сжато.

Молю, скажи мне, что вас так мертвит;

Я так дивлюсь, что мне не до ответа;

Кто полн другим, тот плохо говорит".

61 И он: "По воле вечного совета

То древо, позади нас, в брызгах вод,

Томительною силою одето.

Поющий здесь и плачущий народ,

За то, что угождал чрезмерно чреву,

Дата добавления: 2015-11-30