БЛАГОДАРНОСТИ 4 страница

Вздрогнув, отклеиваюсь от окна.

На крылечке стоит незнакомый блондин в мотоциклетной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. В руке держит шлем. Гость смотрится в медную дощечку на двери, убирает с глаз спутанную челку, поправляет очки в черепаховой оправе, и, поскребывая щетину на подбородке, крутит головой по сторонам — направо, налево...

И прямо на меня! Большие голубые глаза светятся любопытством. От неожиданности потеряв равновесие, я со сдавленным воплем валюсь с диванчика на пол.

ГЛАВА 8

— Я Гейб.

Первое, что я замечаю, — веснушки. У него их даже больше, чем у меня, а я, напомню, рыжая, так что в веснушках недостатка не испытываю.

— Привет. А я Хизер. — Потирая локоть, я провожу его в дом. — Возилась тут... э-э... по хозяйству, окна протирала... — Смущенно хихикаю: — "Порядок в квартире — порядок в голове", как говорится...

Господи, Хизер, что ты несешь? Заткнись, а? Просто заткнись.

— А я вот совершеннейший свинтус.

— Правда?

— Шучу, шучу! Непривычно, я понимаю. Чтобы американец — и шутил...

— Ах, ну да. — Я чувствую себя еще большей идиоткой.

За неудавшейся попыткой растопить лед следует мучительно неловкая пауза. Криво улыбаюсь.

— Так можно посмотреть комнату?

— Само собой... — Я веду его по коридору, распахиваю дверь и отступаю. — Вот! Невелика, конечно, зато есть все необходимое: кровать, шкаф, комод, переносной телевизор...

Пока я распинаюсь, Гейб входит в маленькую комнату в форме буквы Г. Скользит взглядом по бледно-желтым обоям, рассматривает полированный шкаф красного дерева с мозаичной отделкой и закругленными дверцами (если верить мужику с Брик-лейн[26], то шкаф тридцатых годов). С потолка свисает икеевский бумажный абажур, деревянный пол частично прикрыт ковриком из овчины. Я даже расставила на пустых полках книги: несколько путеводителей "Модные отели", что-то из Салмана Рушди и "Мой мальчик" Ника Хорнби. Книги — зеркало души, поэтому я убрала подальше стопку женских романов и "Гарри Поттера", выдвинув на первый план нечто более художественное. Хм... По крайней мере, такова была идея.

Я заранее подняла раму, чтобы открыть вид на мой садик, и Гейб подходит к окну, опирается на подоконник — и все это молча. В болтливости, похоже, парня не обвинишь, отмечаю я про себя, рассматривая его фигуру. Высокий — под метр девяносто — и шире в плечах, чем мне поначалу показалось. Скольжу глазами по его спине, на пару секунд задерживаюсь чуть ниже — что вы хотите, человек слаб — и, наконец, упираюсь взглядом в обтрепанные штанины. Как хотите, не мой тип. Одет слишком небрежно. К тому же, если не ошибаюсь, на футболке под курткой у него изображен мистер Ти из "Команды А"[27]. Какой кошмар. — По рукам.

Возвращаюсь в реальность.

К такому повороту я была не готова. Я ожидала шквала вопросов, заготовила ответы — и сейчас, перед лицом свершившегося факта, как-то теряюсь. Хочу ли я, чтобы этот незнакомец поселился в соседней комнате? "Я ведь тебя совсем не знаю", — пищит у меня в голове тоненький голосок.

— А что ты хочешь узнать?

Гейб поворачивается, и я понимаю, что голос был моим собственным и слышала его не только я. Краснею до корней волос.

— Э-э... ну... может быть, нам сначала надо как-то познакомиться, понимаешь, — рассказать друг другу о своих увлечениях, все такое...

Увлечениях? Щеки горят еще сильнее. Детский сад какой-то.

Гейба происходящее явно забавляет, и он озорно улыбается.

— Типа, как на свидании?

— Нет, ну... — Веду себя как слабоумная, надо уже успокоиться. — Извини, просто мне все это в новинку, — признаюсь я. — Никогда еще не сдавала комнату, и это все как-то странно...

— Конечно, понимаю. — Гейб усаживается на подоконник, отбрасывает волосы с лица и пристально на меня смотрит. — Валяй. Отвечу на все вопросы.

— Правда?

— Правда.

В таком случае...

Я выхожу из комнаты, а вернувшись через несколько секунд, нахожу Гейба все там же, на подоконнике, но уже не в одиночестве: на коленях у него большой рыжий кот устроился в позе круассана — голова под лапой, хвост дугой, мурлычет вовсю.

— Я смотрю, Билли Смит тут как тут. (А ведь этот кот, который сейчас так мурлычет, обычно шипит и выпускает когти на любого.) Вообще-то он чужих не любит.

Билли Смит томно щурится на меня, ничем не выдавая, что мы знакомы, а затем вовсе закрывает глаза. Предатель, бормочу про себя. Кто покупает тебе дорогущий корм? Кто пригревает тебя в постели зимними ночами?

— Животные меня обычно любят.

Гейб щекочет Билли Смита за ушами. Наградой ему становится утробное урчание.

Поверить не могу! Мне изменяет даже мой собственный кот!

— С ними я общий язык нахожу. Это с людьми у меня проблемы.

Вид у него серьезный, но на этот раз я вовремя схватываю шутку и хмыкаю. Несмотря на все опасения, он начинает мне нравиться. "Но тебя это не извиняет, котик, даже не надейся!" Я сверлю Билли Смита гневным взглядом, а он только широко зевает, дыхнув на меня рыбой, и, накрывшись хвостом, как одеялом, поворачивается ко мне толстым задом.

Плюхнувшись на кровать, я открываю блокнот на спиральке и поднимаю глаза на Гейба, словно секретарша, готовая стенографировать речь босса.

— Я тут набросала несколько вопросов, чтобы ничего не забыть.

Вранье. Слово "набросала" создает впечатление, будто я наскоро сделала в блокноте пару пометок, хотя в действительности я составила полноценный список — мое хобби, помните? Он занимает три страницы, и на то, чтобы довести его до ума, ушла целая неделя. Мусорное ведро было забито скомканной бумагой. Я даже набрала список на компьютере у себя на работе — хотела распечатать и раздавать потенциальным жильцам в качестве анкеты, но Джесс высказалась в том духе, что это, пожалуй, чересчур.

— Валяй, — повторяет он.

Я откашливаюсь.

— Э-э... Куришь?

— Пытаюсь начать. — Он ухмыляется.

Издевается или серьезно? Делаю пометку, на всякий случай.

— В доме курить нельзя, только в саду. И ни в коем случае не использовать в качестве пепельниц посуду, цветочные горшки или клумбы.

— Легко.

— Наркотики?

— Только легальные, — торжественно отвечает он.

Черкнув в блокноте, продолжаю:

— Чайные пакетики в раковину не кидать.

— Я кофеман.

— Ага. Вон что... Отлично. — Я улыбаюсь. Натянуто. Ситуация выходит из-под контроля. Если честно, я втайне надеялась, что мои правила отобьют у него желание снимать комнату. Искоса наблюдаю, как он поглаживает Билли Смита. Познакомься мы где-нибудь в баре, этот парень показался бы мне симпатичным, — но столкнуться с ним в собственной квартире у двери туалета? В семь утра? В мятой ночнушке?

На фига я все это затеяла? Ничего не выйдет. Я делила эту квартиру только с одним мужчиной, и это был Дэниэл. Я не могу позволить чужаку разгуливать по моему дому в одних трусах. Надо его спугнуть.

— Теперь кухня! — Я вскакиваю. — Грязную посуду не оставлять. Посудомоечной машины у меня нет, поэтому тарелки мыть сразу после еды. И ни в коем случае не ставить в раковину грязные кастрюли, наполненные водой, чтобы они неделями кисли. Посуду не замачивают.

Гейб продолжает хохмить — с ультрасерьезной миной отдает честь.

— В холодильнике можешь занять верхнюю полку. Но если будешь класть туда мясо, как следует его закрывай. Я вегетарианка. Правда, рыбу ем.

— Тогда ты — пескетарианка.

Я бросаю на него ледяной взгляд и следую в ванную.

— Ванная одна, так что придется пользоваться по очереди.

Распахиваю дверь и, пока он осматривает помещение, скороговоркой перечисляю все бесившие меня привычки Дэниэла. Это должно сработать. Американцы ли, британцы ли — мужчины есть мужчины. Если я хоть что-то в них понимаю, больше всего на свете они ненавидят, когда женщина зудит. Поэтому начинаю зудеть:

— Не разбрасывать повсюду носки, не оставлять после бритья щетину по всей раковине, не использовать мой шампунь и кондиционер до последней капли... Да! И всегда опускать сидушку.

— Сидушку?

— Ну... на чем сидят. Недоумение.

— Ну-у... сиденье!

Нет, опять не щелкнуло.

— На унитазе! (Куда уж откровеннее?!)

— А-а... Да, конечно, без проблем. — Он торжественно кивает, потирая кончик носа. Нос у него крупный, с горбинкой. Похоже, был сломан. Интересно, при каких обстоятельствах, размышляю я, а он стоит посреди ванной с моим котом на руках, вытаращив на меня свои голубые глазищи. — Правило номер десять?

— Десять?

— Я считал.

— Э-э... ага... — Таращусь в блокнот, пытаясь обуздать разбредающиеся мысли и сосредоточиться на очередном правиле.

— Телик. — Прохожу мимо Гейба в гостиную. — У меня спутниковое телевидение, но запрещается зависать на спортивном канале и каждый вечер часами смотреть футбол.

— Мы, американцы, называем его "соккер".

— А я называю "скукотища", — отвечаю с вызовом.

— Не фанатка спорта? — Гейб поднимает брови.

— Не-а, — решительно мотаю головой.

Отлично. Теперь я точно своего добилась. Оскорбила футбол! Да он вылетит за дверь пулей, и пяти секунд не пройдет.

— Не волнуйся. Я и сам не болельщик. — Он почесывает спину Билли Смиту. — Предпочитаю спортом заниматься, а не смотреть.

Минуточку. Он и не думает сбегать.

— Я заядлый серфингист, — продолжает Гейб. — Но в Англии, как я понимаю, с этим не очень.

— Тут ты не прав. В моем родном Корнуолле полно серферов. В Ньюки[28] каждый год проводятся соревнования, съезжается народ со всего мира. — Я присаживаюсь на подлокотник дивана.

— Bay! Надо бы скататься как-нибудь.

— Там красота, тебе понравится! — взахлеб продолжаю я на волне внезапного приступа ностальгии.

Я сама сто лет там не была — нужно съездить, повидать любимые места. Это пошло бы мне на пользу. Мы даже могли бы съездить вместе, скинулись бы на бензин... А Гейб все чешет Билли Смита за ушами. В этом деле он явно профессионал. Может быть, сдавать комнату — не такая уж плохая идея? Даже если это означает делиться кастрюлями. Кстати...

— "Ле Крезе" под запретом.

— Ле... чего под запретом?

— Кастрюльки "Ле Крезе". Подарок на новоселье. Исключительно для рагу, запеканок и всякого такого.

Судя по ошарашенному лицу Гейба, он уже подозревает, что я чокнутая. Однако оставляет свои подозрения при себе и смеется:

— Предпочитаю жарить. "Сковородка — орудие одинокого мужчины" — таков мой девиз.

Затянувшуюся паузу нарушает Гейб:

— Ну как? Зачет я получил?

Сверяюсь с блокнотом. Что ж, почти по всем пунктам он проходит. Но... Я все еще не вполне уверена. Парень вроде приятный... Потянуть время, встретиться с другими претендентами? Не то чтобы они были — а вдруг появятся, если подождать еще несколько недель? Вдруг попадется какая-нибудь некурящая чистоплотная японская студентка, которая вообще не будет поднимать си-душку?..

— Ты уронила. — Гейб поднимает что-то с ковра и протягивает мне. — Бутоньерка, что ли?

В руке у него веточка, схваченная розовой лентой. Вереск на счастье. Почему он все время попадается мне на глаза? Может, и вправду счастливый?

Я беру вереск.

— Когда въезжаешь?

ГЛАВА 9

Помните "Бумтаун Рэтс"[29]?

Я сама-то не очень, маленькая была, зато отлично помню, как мой брат Эд без конца крутил их сингл. Врубал на полную мощь наш старенький проигрыватель и скакал на кровати, во всю глотку подпевая любимой песне.

— Не люб-лю! Поне-дель-ни-ки!

Снова и снова.

Пока пружины не сломались. До самого поступления в университет Эд спал на полу на матрасе. По сей день он возлагает лично на Боба Гелдофа вину за то, что у него периодически болит спина. И пластинку ту больше никогда не заводил.

Но с тех самых пор песня ко мне привязалась, а повзрослев, я начала поддерживать сэра Боба[30]: я тоже не очень-то люблю понедельники. Однако сегодня утром все по-другому. Сегодня у меня необычайно прекрасное настроение. Сегодня лицо то и дело невольно расплывается в улыбке. А все потому, что...

— Ты перепихнулась!

Поднявшись по лестнице, я открываю дверь матового стекла и вхожу в небольшой офис, где меня встречает знакомый голос с ист-эндским выговором.

— Чего? — Нагнувшись, сгребаю с коврика пачку конвертов.

Брайан сверлит меня взглядом: ноги на столе, рот набит круассаном.

— Улыбка. Я ее узнаю из тысячи. Классическая "улыбка после перепиха".

В ответ закатив глаза, стаскиваю с себя джинсовую куртку и подхожу к старой вешалке из красного дерева. Вот уже шесть лет она огородным пугалом торчит в углу кабинета, покосившись под тяжестью старых пальто и курток, моих и Брайана, которые ни он ни я не хотим забирать домой. И каждый день на протяжении этих шести лет я исполняю один и тот же ритуал: мрачно желаю, чтобы нашелся свободный крючок, ищу его — безрезультатно — и наконец просто набрасываю куртку сверху.

— Ну и кто этот везунчик?

Как же хочется, чтобы в кои-то веки нашелся свободный крючок!

— Да нет никакого везун... — отвечаю я и осекаюсь. Потому что на этой раскоряке кое-что изменилось. Есть свободный крючок! Пялюсь на него, не веря своим глазам. Как странно. Прежде чем повесить куртку, оглядываюсь на Брайана.

— У тебя были свободные выходные, а в понедельник ты вплываешь с улыбкой до ушей, как у циркового клоуна. — Отложив недоеденный круассан, Брайан прижимает руку к сердцу. — Вот побожись, что не встретила какого-нибудь красавчика!

До чего все-таки сильна в Брайане склонность к мелодраме.

— Ладно, я действительно познакомилась кое с кем. Но умерь свой пыл, совсем не в том смысле. Я просто сдаю ему комнату.

Брайан падает духом.

— Никаких пикантных подробностей?

— Нет. Я свободная женщина, как ты помнишь.

— А я, знаешь ли, видел все серии "Секса в большом городе"... — Он многозначительно поднимает брови.

— Это всего лишь кино, Брайан, — смеюсь я. — Большинство вечеров я провожу, лопая полуфабрикаты перед ящиком или за постирушкой, а в постель ложусь только с книжкой.

— Мы с тобой товарищи по несчастью. — С хмурым видом Брайан пожимает плечами. — Перед тобой мужчина, у которого все глухо с прошлого тысячелетия. Я серьезно! — восклицает он, не позволив мне усомниться.

Впрочем, я и не собиралась. С тех пор как мы познакомились, у Брайана было три темы для разговора. Секс (точнее, его отсутствие). Уэст-эндские мюзиклы (Майкл Кроуфорд[31] — гений). И тот факт, что у него не было партнера уже сто лет. Подозреваю, что эти вещи напрямую связаны между собой.

— В последний раз мне кое-что перепало, когда "Абба" взлетели на верхушку хит-парада с песней "Ватерлоо". — Он снова берется за круассан.

— Брайан, ты хоть иногда думаешь о чем-нибудь, кроме секса? — С этим благодушным упреком я убираю его ноги со стола и шлепаю перед ним стопку конвертов.

— А о чем еще стоит думать? — Крошки пристают к его свежевыбритому подбородку, как к застежке-"липучке". Он смахивает их салфеткой.

— О политике? Религии? — язвительно предлагает Морин, возникшая из кухни с ведром и шваброй наперевес. Наша уборщица Морин, тощая, жилистая дама с волосами цвета маринованной свеклы, в прошлом году потеряла мужа и, чтобы преодолеть горечь утраты, записалась на курсы философии в местном культурном центре.

— С ума сойти, как увлекательно! — Брайан полон сарказма.

— Весьма воодушевляет, — с холодком парирует Морин, а мне демонстрирует все тридцать два зуба — поразительный контраст с недружелюбным взглядом, которым она одарила Брайана. — Доброе утро, Хизер. Как выходные?

— Ты не слыхала? Она перепихнулась! — Брайан подмигивает. Он вклинивается, потому что, во-первых, ненавидит сидеть молча, когда другие разговаривают, а во-вторых, обожает доводить Морин.

— Брайан, может, хватит уже? Я не... (Каким бы глаголом заменить, поприличнее?) ничего такого не делала. — Не в силах противиться голоду, перегибаюсь через стол, чтобы откусить от его круассана, но вовремя вспоминаю про свои тяжеловатые бедра и спешно выпрямляюсь.

— Отчего ж ты такая радостная?

— Сразу видно — не читал "Нехоженые тропы"?[32] — Морин хватает баллончик со средством для мебели и пшикает в направлении Брайана, вроде забыла, где у нас шкаф. — Счастье приходит изнутри.

— Трескотня далай-ламы меня не интересует.

— Вообще-то это Дипак Чопра[33].

— Вообще-то ни тот ни другой, — вмешиваюсь я в их перепалку. — Если вам и правда так интересно, почему у меня хорошее настроение, то это потому, что утром в метро мне досталось свободное место.

Есть! Брайан и Морин умолкают.

— Свободное место?.. — эхом отзывается Морин.

— И все? — Брайан разочарован до глубины души. Единственный на весь Лондон гей, чья сексуальная жизнь сошла на нет, когда люди еще носили гамаши, Брайан существует за счет обрывков чужих интрижек, которые до него долетают. — Никаких обжиманий? Ни одного поцелуя? Даже за ручку ни с кем не держалась?

Кажется, Брайан и Морин впервые сошлись во мнении.

— Уж простите. — Пожав плечами, я включаю компьютер. — Но это все.

Объяснять бесполезно. Брайану и Морин никогда не понять, какое грандиозное событие случилось сегодня утром. Я спустилась на платформу и ждала поезда. Казалось, все было как всегда. Та же Кейт Хадсон с зачерненным зубом на афише, тот же автомат по продаже шоколадок — жестяной змей-искуситель, та же последовательность событий: подходит поезд, открываются двери, я вхожу внутрь и кручу головой, мечтая о свободном месте.

Поначалу в толпе пассажиров было ничего не разглядеть, но постепенно люди как-то незаметно отодвинулись — должно быть, именно так расступилось Красное море. И прямо напротив меня — хотите верьте, хотите нет — оказалось оно. Пустое сиденье.

— И это все? — повторяет Брайан. — Именно поэтому ты такая счастливая?

— Ага, все.

Я немного кривлю душой. Полагаю, дело также в том, что я легко и вовремя проснулась, в "Старбаксе" не было очереди, в субботу по дороге из Бата я ни разу не попала в пробку, а у дверей дома нашлось место для парковки. И не будем забывать про Гейба, моего новоиспеченного жильца, который переезжает как раз сегодня.

Я чувствую томление в груди. Нет, я не взволнована. Просто есть хочется — я ведь не завтракала.

— Кому тостов? — Оставив Брайана и Морин безмолвно смотреть мне вслед, прохожу в кухню, достаю хлеб из холодильника и, мурлыча под нос песенку, разворачиваю упаковку. — На-на-на... на-на-на... на-а-на... — Вынув пару ломтиков, вдруг понимаю, что в голове у меня крутится мелодия "Бумтаун Рэтс". Но простите, сэр Боб, боюсь, я изменила свое мнение. Вставив хлеб в щели тостера, жму на рычаг. Обожаю понедельники.

Близится вечер, а телефон в офисе еще ни разу не зазвонил. Утренняя бодрость Брайана сменилась унынием, настроение скисло, как забытое на подоконнике молоко. Я понимаю, что он переживает из-за состояния дел, и не могу его винить — наш журнал заказов практически пуст. По совету Брайана я провела обеденный перерыв, обновляя свое резюме, после чего, оставив его в офисе смолить сигареты одну за одной, улизнула в лабораторию проявлять пленку с последней свадьбы.

Я люблю работать под музыку, но сегодня, включив проигрыватель, обнаруживаю, что вместо моего диска "Гориллаз" Брайан поставил "Призрака оперы". Проходит минута, другая, и я со стыдом и тревогой осознаю, что увлеклась. Когда я уже всерьез начинаю думать, что у Майкла Кроуфорда голос, возможно, лучше, чем у Дэймона Олбарна, раздается стук в дверь и я приглушаю музыку. — Секундочку! — Искупав фотографию сияющих новобрачных в кювете с закрепителем, цепляю ее прищепкой к веревке над головой и иду открывать, ожидая увидеть Брайана.

Но передо мной Джесс. Стюардесса, товарищ по секте поклонников магазина "Зара", лучший друг во всех отношениях. Она в униформе, придерживает за ручку чемодан на колесиках.

— Догадайся с трех раз...

— Ты разве не в Дели? — Я впускаю подругу и ее чемодан в крохотную комнатку, залитую красным светом.

Мы с Джесс не тратим время на традиционные "привет — как поживаешь". Переходим к делу сразу, меняем темы разговора без предупреждения и отпускаем комментарии, понятные только нам двоим. С первой минуты знакомства мы будто ведем нескончаемый диалог. Хотя почему "будто"? Так оно и есть.

— Я там и была. Только что приземлились. — Плюхнувшись на стул, Джесс оживленно поворачивается ко мне — и вдруг, нахмурившись, склоняет голову набок: — Хизер! Это часом не "Призрак оперы"?

Заливаюсь краской и срочно выключаю проигрыватель.

— Э-э... Брайан диск забыл.

Джесс смотрит на меня с подозрительным прищуром.

— Ты в курсе, что мужчины и мюзиклы — две вещи несовместные? — Она снимает шапочку и пристраивает на спинке стула. — Пардон: гетеросексуальные мужчины и мюзиклы.

Плотно закрыв дверь, чтобы не впускать свет, протискиваюсь мимо нее.

— Я знаю, о чем говорю. Все мои коллеги-стюарды без ума от Майкла Болла[34]. — Она горестно вздыхает: — А ведь среди них есть такие красавчики — и зря пропадают!

— Так в чем дело-то? — Я надеюсь переменить тему. Хотя пытаться отвлечь Джесс от мыслей о мужчинах — все равно что заставлять Иисуса Христа отойти от темы о Господе.

— Хизер, у меня свидание!

Об этом, надо понимать, я и должна была "догадаться с трех раз".

— С Саймоном?

Это архитектор, с которым Джесс познакомилась по Интернету. На прошлой неделе они вместе ужинали. Джесс без ума от Всемирной паутины. Когда она не в воздухе, то либо затоваривается на интернет-аукционах, либо ищет спутника жизни по адресу naidi-sebe-muzha.com или как там эти сайты знакомств называются.

— Одна дырка в заднице у меня уже есть, другой не нужно, — мгновенно реагирует Джесс, и бровью не поведя.

— Полагаю, это означает "нет".

— Его зовут Грег.

— Что за Грег?

Уследить за мужчинами в жизни Джесс — задачка не из простых. Обычно она встречается сразу с несколькими. Закон больших чисел и все такое.

— Работает в банке. Тридцать пять лет. Хобби: кататься на горном велосипеде и есть суши. Не одновременно. — Джесс хихикает над своей шуткой, хотя, боюсь, авторство принадлежит неведомому Грегу. — Познакомились в Сети, когда я была в Дели. Нет, он не из Дели. Лондонец. Из-за разницы во времени последние несколько дней мы переписывались по электронной почте...

— А я думала, Саймон тебе понравился... — В такие минуты я понимаю, что чувствует папа, когда смотрит кино. Не в состоянии уследить за сюжетом, он всю дорогу задает вопросы, и на него вечно шикают. В основном я и шикаю.

— Он так и не позвонил. — Джесс морщит носик. — Се ля ви.

— Ты вроде не очень переживаешь.

— Дорогуша, мне тридцать шесть. Некогда переживать. — Сбросив туфли, она потирает обтянутые капроном пятки одна о другую. — Потерянное время — упущенные мужчины.

Джесс меня восхищает. В последние несколько лет к поискам прекрасного принца она подходит строго по-научному. Судьба, родство душ, любовь с первого взгляда — все это ерунда, плюньте и разотрите. Главное, чтобы избранник отвечал определенным требованиям. С этой точки зрения выбор супруга ничем не отличается от покупки подержанной машины. Год выпуска? Внешний вид? Количество предыдущих владельцев? Надежность?

Раньше отношение Джесс к любовным делам казалось мне уж очень приземленным — все-таки речь о душе, а не о бензобаке и аккумуляторе, — но после катастрофы с Дэниэлом я начала подозревать, что подруга, возможно, права. Чувствовать, как в животе у тебя порхают бабочки, очень приятно, но и смертельно опасно. Лично мне эти крылатые твари разбили сердце.

— И заметь, пока ни намека на красный сигнал светофора! — хвастает Джесс. — Бывшей жены — нет, страха перед обязательствами — нет, проблем с наркотиками — нет, религиозного фанатизма тоже...

Видимо, это подходящий момент, чтобы напомнить ей одну вещь: ровно то же самое она говорила про Саймона. И про рекламщика Денниса, который оказался кокаинистом. И про редактора Рубена, еврея, чья мать (я бы сказала, мамаша-шма-маша) требовала, чтобы Джесс сначала обратилась в иудаизм, а уж потом крутила с ее сыночком.

— Кажется, я нашла его.

Так-с. Пожалуй, напоминать не стоит.

— Когда вы встречаетесь?

— В субботу. Обещал отвести меня в одно необычное место.

— Куда именно?

— Не знаю. Сказал, это будет сюрприз.

— Сюрприз! — восклицаю я радостно. — Как здорово!

И кому я вру? Джесс не хуже меня самой знает, что больше всего на свете я ненавижу сюрпризы. Можете считать меня странной — вероятно, я единственное существо на планете, которому не по душе сюрпризы, — но по мне, всегда лучше знать, что тебя ждет, дабы успеть подготовиться. Взять хотя бы вечеринку-сюрприз в честь дня рождения. Представьте: вы приходите домой с работы — а на вас из шкафа с воплем выскакивает некто. Это как вообще? Вы всего лишь хотели привести себя в порядок, приодеться и провести вечер в шикарном ресторане, а вместо этого приходится изображать радость оттого, что полсотни друзей и родственников, набившись в вашу гостиную, вовсю веселятся и заливают водкой с клюквенным соком новый кремовый ковер. А вы стоите вся растрепанная, с прыщом на физиономии, который срочно необходимо замазать, и мечтаете об одном — укрыться в ванной с банкой бальзама для волос и тюбиком тонального крема "Эсте Лаудер".

Мои размышления прерывает Джесс:

— Только бы это был не зоопарк.

— Зоопарк?

— Угу. Наше первое свидание с Филом Тоддингтоном состоялось в зоопарке. Первое и единственное свидание, — уточняет она многозначительно.

— Что, так плохо?

Она закатывает глаза:

— Хизер, я битых три часа проторчала у вольера с пингвинами. В середине февраля. В лодочках из змеиной кожи и платье от Карен Миллер! Я чуть не окочурилась!

— Но пингвинчики такие забавные, — умиленно улыбаюсь я.

— А ты полюбуйся на них три часа кряду — не так запоешь, — язвит Джесс. — Скука смертная. А Фила будто загипнотизировали, все трещал и трещал: ах, как смешно они переваливаются и машут своими недоразвитыми крылышками. — Она качает головой: — Клянусь, эти гребаные пингвины привлекали его больше, чем я.

У Джесс такой страдальческий вид, что невозможно сдержать улыбку.

— А уж вонища...

— Жуткая? — подсказываю я.

— Тухлая рыба и птичье дерьмо.

— Как романтично, — хихикаю я, и подруга волей-неволей присоединяется.

— Черт, Хизер, какой это был кошмар, ты бы знала! — прыскает она. — Помню, я думала: "Итак, вот это моя личная жизнь. Интересно, бывает хуже?"

"Варианты есть: ты могла бы влюбиться в него, купить вместе с ним квартиру, после чего обнаружить, что он уже полгода трахает за твоей спиной другую девицу..." Призрак Дэниэла встает у меня перед глазами, но я решительно его ликвидирую.

— Зоопарк — это еще что! Представь, если бы он повел тебя на какого-нибудь комика.

Эстрадный юмор — наш общий предмет ненависти. Хотя именно благодаря ему мы познакомились. Злая судьба заточила меня в ковент-гарденском клубе "Фабрика смеха" на пару с тогдашним моим кавалером, и я даже в туалет не могла сбежать, потому что юморист на сцене непременно ко мне прицепился бы. Мне было скучно до визга, и я рассеянно обводила взглядом зрителей, как вдруг заметила чернокожую красотку. Она сидела, подперев кулаками подбородок, и душераздирающе зевала. В пелене сигаретного дыма, среди взрывов хриплого гогота наши взгляды встретились. Не знаю, кто выглядел более несчастной, я или она, но мы обе так и покатились со смеху.

Думаю, комик был горд собой.

— Не хочешь прошвырнуться в "Зару" после работы? Поможешь мне выбрать что-нибудь для свидания.

— Прости, я занята.

— Слишком занята для "Зары"?! — Джесс не верит своим ушам. — Там распродажа!

— Знаю, но ко мне переезжает жилец.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее... — Она выпрямляет спину, заправляет за уши короткие пряди черных волос, скрещивает на груди руки и всем видом показывает, что готова слушать.

— Он в субботу приходил смотреть комнату и собирался въехать еще вчера, но пришлось отправиться в гости к дядюшке... или к дедушке. Как-то так, в общем.

— Он? — Брови Джесс заинтересованно ползут вверх.

— Тест-драйв не получишь. Забудь. Руки прочь от моего жильца, — заявляю поспешно, пока она не размечталась.

Джесс возмущена:

— Мне такое и в голову не приходило.

Теперь моя очередь поднимать брови.

— Ладно, приходило, но как пришло, так и ушло, — бурчит она. — Мне все равно нужно еще разобраться с Грегом. — Она быстро двигает кольца на пальцах туда-сюда, будто костяшки счетов. Я этот жест знаю: Джесс что-то задумала.

— Ну и что за человек? — с деланой небрежностью продолжает она допрос.

— Американец.

— Да ты что? — Глаза у нее округляются. — Дай угадаю. Актер?

— М-м-м... не знаю. — До меня лишь теперь доходит, что я потребовала от него опускать сиденье унитаза, но не поинтересовалась, кто он, собственно, такой. — Думаю, сегодня вечером и выясню.

Дата добавления: 2015-11-30