Собственность как психологический атрибут личности

Каждый человек как исключительное оригинальное явление – это личность. И эта личность обычно выделяется среди других личностей не только своими особенностями внешности и психического мира, но и своей «персональной» собственностью. Вряд ли во всем мире мы найдем двух человек, обладающих совершенно одинаково «выраженной» собственностью: вещами, предметами, недвижимостью (мебель и интерьер квартиры, марка и цвет машины, оформление дачи и т.п.). В этом смысле собственность индивида чаще всего также неповторима и специфична, как и сама личность.

В связи с этим возникает необходимость разобраться в вопросе взаимосвязи и взаимообусловленности характеристик личности и собственности.

Древними мыслителями была найдена весьма обоснованная формула триединства правовой сущности собственности: владеть, пользоваться, распоряжаться. Этой формулой отражена суть основных «операций», которые человек может осуществлять со своим имуществом, со своим благосостоянием. Одновременно это показывает, что суть отношений собственности, как весьма многосложной жизненной реалии, невозможно отразить в юриспруденции какой – либо одной категорией, одним термином, одним понятием. Различные аспекты правового содержания собственности требуют отражения их специфичного характера.

Точно так же, на наш взгляд, невозможно отразить суть психолого–экономического содержания собственности только через одну какую-то категорию, поскольку за понятием собственность «скрывается» целая система отношений.

Во–первых, в сугубо экономическом плане собственность может быть раскрыта через отношение личности к таким понятиям, как деньги, капитал, прибыль и т.п., то есть через сугубо экономические категории, которые отражают «работоспособность» собственности, ее способность к своему увеличению, возрастанию. Отсюда собственность показывает уровень активности человека, его хозяйскую сметливость и разворотливость. Ведь любое имущество, любые предметы, любая недвижимость, ориентирами пользования которыми является «проедание» или однонаправленное извлечение из них пользы, в конце концов исчерпают свои «собственнические» характеристики, станут никому не нужными вещами или перейдут в собственность другим людям. Собственность должна постоянно укреплять, «подпитывать» себя, и это одна из первых забот любого собственника.

Во–вторых, и в связи с первым, понятия собственность не может не отражать характеристик ее владельца: за спецификой собственности всегда можно найти какие-то индивидуальные особенности хозяина. Так, А. Смит увязывал воедино данные моменты: «Бережливость, а не трудолюбие является непосредственной причиной возрастания капитала. Правда, трудолюбие создает то, что накопляет сбережения, но капитал никогда не мог бы возрастать, если бы бережливость не сберегала и не накопляла» [79, с.368]. На эту же сторону вопроса в свое время обратил существенное внимание Владимир Соловьев: «Видимой, реальной связи между капиталом и человеком, его накопившим, конечно, еще меньше, нежели между рабочим и той вещью, над которой он работал, но теснейшая и всецелая идеальная связь здесь очевидна: капитал, как таковой, по общему существу своему (а не по обстоятельствам своего происхождения в единичных случаях) есть чистое произведение человеческой воли, ибо первоначально от нее зависело отложить часть заработка или же употребить и эту долю на текущие потребности» [84, т.1, с.434].

В-третьих, в современном мире собственность всё чаще становится «мерилом» способностей и достоинств личности: часто другие люди, особенно при первом знакомстве, судят о человеке по некоторым характеристикам его собственности. Наличие собственного особняка в престижной пригородной зоне, обладание шикарным и комфортным автомобилем, яхтой для водных путешествий и т.п. атрибуты говорят о статусе и возможностях человека красноречивей всяких слов. Тем более, что материальные атрибуты служат лишь подтверждением физических и интеллектуальных потенциалов человека – его спортивных, музыкальных, артистических, художественных или иных дарований. Конечно, уровень собственности и качества личности далеко не всегда сочетаются в положительном плане, но всё же все три рассмотренных выше аспекта вкупе повышают оценку эффективного собственника в глазах окружающих.

Из таких практических рассуждений становится понятным общеизвестное определение собственности как идеального продолжения личности в вещах или перенесение некоторых её характеристик на вещи. Особенно выпукло этот момент выступает в так называемой интеллектуальной собственности, которая есть, прежде всего, произведение человеческого разума, проявление уникальных способностей индивидуума, продукт его самовыражения и самоактуализации.

Обстоятельство, что собственность и личность зачастую неразделимы друг от друга, подтверждает и этимологический анализ первого понятия, частично сделанный нами в предисловии книги. Напомним о том, что слово собственность происходит от старославянского «собьство» в значении «особенность, лицо». По смыслу это слово близко термину «особа», который в старину характеризовал прежде всего авторитарного, почтенного человека: важная особа, известная особа. И опять–таки в данном слове «звучат» индивидуалистические, личностные нотки, поскольку оно образовано на базе общеславянской предложно – падежной формы «о собе» - «для себя», а в древнерусском языке эта же форма означала «отдельно, сам собой». Таким образом, можно вполне определенно сказать, что слово «собственность» своими корнями нисходит к понятию личность как отдельного человека, существующего «в себе и для себя».

Не менее интересным в личностном плане для любознательного человека выступает анализ взаимосвязанности и взаимообусловленности таких понятий, как «иметь», «имущество» и соотнесенное с ними понятие «имя». Два первых в своих стародавних вариантах вытекают из слова общеславянского, индоевропейского характера «имать», что означает «брать», «взять», «покупать» (аналогии наблюдаются в латышском, албанском, древнепрусском и некоторых других языках). Используя тавтологию (повторение корней слов) и определенное допущение, можно выразить в связи с этим мысль: «имя имеет тот, кто имеет какое-то имущество». Иначе говоря, человек получал имя в связи с тем, чем он начинал обладать. Конечно, могло быть и обратное соотношение: имущество, вещи назывались по имени человека (например, крепостные крестьяне – собственность помещиков - кроме своего имени нередко прозывались по имени своего хозяина).

Тому, что собственность является как бы продолжением личности во внешнем мире, есть немало различных подтверждений. Многие из них можно свести к очевидному преимуществу: наличие собственности на нейтральной или даже чужой территории, т.е. расширение «зон собственности» позволяет личности чувствовать себя в таких зонах комфортно, независимо от других, уверенно. В то же время, любые посягательства на собственность так или иначе затрагивают самое личность, и если данные действия лишают «частички меня», это всегда воспринимается как ущемление личности. Если вновь вернуться к мыслям, изложенным в предыдущем абзаце, то стоит вспомнить расхожее сегодня слово «особняк» – благоустроенный небольшой дом городского типа, предназначенный прежде всего для проживания собственника и его семьи, которое очень хорошо иллюстрирует и в реальном, и в буквальном виде, что собственность есть имущественное продолжение личности.

В факте увязанности собственности с индивидуалистическими устремлениями человека, можно убедиться на простейшем примере: любой ребенок начинает усваивать понятие «мое» с первыми проблесками формирования самосознания. В тот период, когда «новоявленная» личность начинает уходить от диктата взрослых и внешних обстоятельств, все чаще реагируя на их воздействия по принципу «я сам», она начинает не только защищать собственное имущество, но стремится «захватить» вещи и предметы, принадлежащие другим. При этом зачастую проявляются подмеченные Ш. Летурно инстинкт самосохранения, агрессивность, «узурпация» и всевозможные проявления индивидуализма. И эти тенденции так или иначе затрагиваются авторами, знакомыми с психологической проблематикой собственности.

Зарождающиеся в трехлетнем возрасте самосознание ребенка, вне всякого сомнения, включает в себя и возникновения чувства собственности. С.Л. Рубинштейн писал: «В известном смысле и мы можем, конечно, сказать, что трудно провести грань между тем, что человек называет самим собой, и кое-чем из того, что он считает своим. То, что человек считает своим, в значительной мере определяет и то, чем он сам является» [Рубинштейн С.Л. Избранные труды, т. 2, с. 243]. Достаточно понаблюдать за действиями малышей в ситуации «конкуренции», чтобы убедиться в этом.

Два трехлетних мальчика играли в разных частях одной и той же комнаты в присутствии своих матерей, одна из которых являлась гостьей другой. В течение первых 20 минут «сын гостьи» несколько раз отбирал игрушки у ребенка «хозяйки». В начале «хозяин» никак на это не реагировал. Он не протестовал, не плакал, не бежал к маме за помощью. Но после еще одного весьма «агрессивного» нападения «хозяин» пересек комнату, взял у «гостя» игрушку, которой тот играл, и отнес в свою «кучу» игрушек. Когда «гость» все же попытался вновь отобрать игрушку, хозяин твердо сказал «мое», закрыл свою «драгоценность» руками и ему удалось ее отстоять.

Вероятно, первоначальная потеря одной игрушки за другой стимулировала в мальчике зарождающееся чувство собственности, уверенность, что игрушки принадлежат ему и это вызвало сопротивление по принципу «не тронь мое». Это «мое» он начал считать частью себя, защищать его, и данный акт свидетельствовал и о развитии самосознания ребенка. Более уверенные ответы любым «захватчикам» моего имущества в последующих возрастах, стремление устанавливать какие-то границы на «своих» территориях, попытки проведения эквивалентного обмена различными вещами и продуктами, детские игры, сутью многих из которых выступали и выступают имущественные претензии – все это говорит о врожденных и приобретаемых корнях собственнического инстинкта.

Но более всего нельзя сбрасывать со счетов тех фактов, что сами взрослые весьма часто стимулируют у детей положительное отношение к собственности через те же игрушки и житейские примеры. Приведём факты из одного английского исследования, поскольку они вполне естественны и для современной российской действительности. «Например, девочка, играющая со своим миниатюрным столовым набором, может услышать одобрительные комментарии своей семьи или гостей – что она славная и милая юная леди, подающая всем (воображаемые) чашки чая. Дети также узнают (и для нас это более важно), что материальные блага дают нам представление о других людях. Мать может показать своему ребёнку книжку с картинками и пояснить, что человек, который владеет этим прекрасным и большим домом, очень умный и преуспевающий. В этом случае дети знакомятся со следующим представлением: собственность может давать информацию о свойствах её владельца. Было показано, что на основании фотографии машин и домов дети и подростки делают выводы в основном о статусе их владельца (например, имеет деньги). Также они давали и единодушно разделяемые оценки владельца: например, посредственный, преуспевающий. В подобном исследовании было обнаружено, что эти «стереотипические» впечатления не различаются у детей из разных социальных классов» [23, с.28].

При таком влиянии и «массовый» отечественный ребёнок начинает с самого раннего возраста представлять себя в будущем неотрывно от собственности. Вот ещё один пример, на этот раз из опыта одного из авторов пособия. В начале 90-х годов прошлого века к нему обратилась как к социальному психологу одна из педагогов детского сада, шокированная ответом одного из своих воспитанников на вопрос: «Каким ты представляешь себя взрослым?» Четырёхлетний ребёнок из состоятельной семьи не сказал традиционно: «буду космонавтом (строителем, инженером, учёным)», а прагматично промямлил: «когда я стану большим, то куплю себе «Мерседес-бэнц». То, что тогда поражало социалистически ориентированных педагогов, сегодня не удивит уже никого.

Дата добавления: 2015-11-14