Несмотря на эти неутешительные перспективы, эффективное развитие штурмовых, или ударных, батальонов вселяло в некоторых молодых и новаторски мыслящих чинов упомянутого выше, достаточно консервативного германского офицерского корпуса надежду на реванш путем создания новой военной организации, основанной на простых методах мобильности, а, попросту говоря – подвижности, и инфильтрации, то есть проникновения, а точнее – просачивания небольших частей и подразделений, по примеру «ударников» времен Великой войны, в глубь вражеских боевых порядков в ходе борьбы с превосходящими силами неприятеля. В случае успешной реализации этих планов можно было надеяться переиграть результаты Первой мировой войны в ходе будущих военных конфликтов, неудержимо надвигавшихся на Европу. Одним из этих молодых и новаторски мыслящих офицеров был младший лейтенант Феликс Штейнер – ветеран кайзеровской армии, отмеченный Железными Крестами обеих степеней и многими другими наградами старого режима за военные заслуги, но, тем не менее, глубоко разочарованный напрасной тратой сил и средств шаблонно и рутинно мыслящим, консервативным и с подозрительностью относившимся ко всему новому кайзеровским генералитетом в ходе позиционной войны, свидетелем которой он стал на Западном фронте. Именно Штейнеру и целому ряду подобных ему молодых энтузиастов-реформаторов было суждено вскоре после окончания Первой мировой войны создать организацию, основанную на творческом развитии боевых традиций штурмовых и ударных батальонов кайзеровской армии и обретшую известность под названием «Войск СС» («Ваффен СС») – личную армию Адольфа Гитлера и возглавляемой им Национал-социалистической германской рабочей партии (Националсоциалистише Дойче Арбайтерпартай, сокращенно: НСДАП) [43].
Успех, сопутствовавший национал-социалистическим и сходным с национал-социалистическими идеям в послевоенной Германии, невозможно объяснить, не учитывая гнетущее чувство страха, постоянно испытываемое значительной частью населения этой высокоразвитой страны с давними культурными традициями перед повторением на немецкой земле большевицкого «великого эксперимента» российского образца, со всеми сопутствующими коммунистическому перевороту кровавыми эксцессами, разрухой, голодом и разрушением самих основ хозяйственной жизни.
В то же время модный в парижских, венских и лондонских салонах социальный радикализм, приведший к коммунизму сыновей лордов Ротшильда и Филби, позволявший британскому «либеральному» премьеру Дэвиду Ллойд-Джорджу заверять английских джентльменов, что «торговать можно и с (в данном случае – большевицкими) каннибалами», и заставлявший даже таких «властителей умов», как Герберта Уэллса и Бернарда Шоу симпатизировать пускавшему все более глубокие корни в советской России людоедскому режиму «кремлевских мечтателей» [44], по-прежнему имел ничуть не меньше сторонников в салонах Берлина и Мюнхена. И потому победное, как всем тогда казалось, шествие большевизма стимулировало правую германскую элиту к лихорадочным поискам выхода из кризиса, последовавшего за поражением в Великой войне. Были срочно мобилизованы кадры профессоров – любителей архаики во всех областях – антропологии, этнографии, филологии. Под руководством идеологов, вышедших из недр Ордена розенкрейцеров, был реанимирован влачивший до войны довольно жалкое существование в рамках нескольких карликовых тайных лож, типа «Новых тамплиеров» («Ордена Нового Храма», или Ordo Novi Templi, сокр.: ONT), «Германского ордена» [45] («Германенордена» – не путать, как это, к сожалению, нередко делается, с духовно-рыцарским Тевтонским (или Немецким) Орденом Пресвятой Девы Марии [46], возвращенным к описываемому времени революцией 1918 года в Австрии в свое первоначальное состояние странноприимного, или госпитальерского, католического монашеского братства! ) или «Общества Туле» [47] ( полное название которого звучало несколько иначе: «Общество Туле – Орден борьбы за германский образ жизни»), миф о германской нордической расе, в свою очередь, породивший мистику главных идеологов[48] национал-социализма, хотя подлинная национальная мистика германцев прекратила свое существование еще во времена написания первых версий средневековой «Песни о Нибелунгах»! Коммунисты, национал-большевики, национал-социалисты… Как писал один из современников, казалось, над поверженной в войне Германией, воцарилась чудовищная тень Люцифера, составленная из продуктов распада маргинальных идеологий выродившейся вконец западноевропейской аристократии и азиатских мистических переживаний. Все это звучит очень зловеще, но при этом нам представляется совершенно необходимым еще раз подчеркнуть, что «неоязыческий мистицизм» вовсе не был изобретением нацистов. Он был много старше по происхождению, чем НСДАП, не являлся ни пунктом ее партийной программы, ни предметом широкой пропаганды, нося характер тайного учения для замкнутых и крайне немногочисленных секретных групп, зачастую враждебных национал-социализму, как массовому движению. В качестве примера можно привести генерала Эриха Людендорфа, временного «попутчика» нацистов, основавшего новоязыческий «Союз Танненберга» («Танненбергбунд») [49], запрещенный Гитлером, как и «общество Туле», «Орден Новых Тамплиеров» и иже с ними, почти сразу же после прихода нацистов к власти. И это понятно – фюрер «Третьего (Тысячелетнего) рейха» вовсе не собирался ссориться с могущественной христианской церковью, оставаясь католиком до конца жизни… Но мы еще подробнее коснемся этого вопроса ниже, пока же ограничимся констатацией того, что – вопреки бесчисленным опусам всевозможных «конспирологов», борцов с «Зеленым драконом», «магистров Фиванского круга» и прочих прожженных мистификаторов (в том числе и в рясах), переписывающих друг у друга ничем не подтвержденные сведения и «черные легенды»! – Гитлер и его окружение вовсе не были никакими «сознательными сатанистами».
В период между двумя войнами «охранные отряды» германских национал-социалистов, снискавшие себе известность как СС (по-немецки Шуцштаффель [50]), и входившие в состав штурмовых отрядов (Штурмабтайлунген, сокращенно: СА) нацистской партии, постоянно пополнялись добровольцами со всей Германии. Обычно слово Шуцштаффель переводится на русский язык как «охранные отряды», что, однако, не совсем точно. Дело в том, что первоначально аббревиатура СС расшифровывалась как «Зальшуц» [51], то есть «охрана залов (в которых проходили собрания НСДАП)». И лишь после того, как командующим всеми штурмовыми отрядами НСДАП (в состав которых тогда входили и крайне немногочисленные СС) был назначен Герман Геринг [52] (в прошлом – известный военный летчик), аббревиатура «СС», под его влиянием, стала расшифровываться как «Шуцштаффель [53]» (термин, позаимствованный из лексикона военных авиаторов и означающий буквально: «эскадрилья прикрытия»). Со временем, как об этом будет подробнее сказано ниже, организация СС превратилась в военизированные вооруженные силы, состоявшие из подразделений, равных по численности полкам и именовавшихся на столь любимый нацистскими традиционалистами средневековый манер «штандартами» (в Средние века было принято называть знамёнами, или хоругвями, как военные отряды, так и боевые значки, под которые они стягивались; от этого же, кстати, происходит и еще одно древнерусское название военного знамени – стяг). С началом Второй мировой войны Третий рейх[54] Адольфа Гитлера оказался в состоянии довольно быстро сформировать на базе этих полков полноценные дивизии. Одна из этих дивизий снискала себе известность под названием дивизии Рейх, а позднее – 2-й танковой дивизии СС Дас Рейх [55]. Эта отборная часть, укомплектованная первоклассным личным составом, имела на вооружении современные танки и другие виды оружия. Являясь военным придатком НСДАП, она была первой, и притом одной из наиболее эффективных, дивизий Ваффен СС, сформированных на базе первоначально небольшого кадра телохранителей, обеспечивавших личную безопасность Адольфа Гитлера и других политических вождей и функционеров национал-социализма. Несколько ниже мы коснемся вопроса о том, почему эта выдающаяся во всех отношениях элитная и первая по времени создания полевая эсэсовская дивизия, тем не менее, должна была удовольствоваться всего лишь вторым местом в иерархии дивизий войск СС.
В то время, как отборные штурмовые батальоны времен Великой войны послужили Феликсу Штейнеру и другим молодым офицерам-реформаторам моделью для создания «германской армии нового типа», проникнутая духом внутренних распрей политическая атмосфера послевоенной Германии – Веймарской республики (названной так по месту заседаний учредившего ее в 1919 году, подальше от революционных бурь больших городов, Национального собрания – маленькому городку Веймару в Тюрингии, традиционно связанному с именами Иоганна Вольфганга фон Гёте и Фридриха фон Шиллера – столпов немецкой гуманистической культуры) – в свою очередь, создавала питательную среду, привлекавшую отчаянных молодых людей в ряды нацистской партии и ее военизированных организаций, члены которых носили форму, похожую на военную. Не находя удовлетворительного объяснения поражению Германии в Первой мировой войне, многие немцы искали и, как им казалось, находили козлов отпущения, нанесших, по их мнению, не побежденной на поле боя, но подло преданной «тыловыми крысами» германской армии «удар ножом (или кинжалом) в спину» и тем самым приведших германский народ к неслыханному национальному унижению и необходимости подписания позорного и грабительского Версальского мира, продиктованного Антантой. Этими козлами отпущения (и одновременно – «агентами влияния» враждебных Германии сил ) являлись, в их глазах, либералы, социал-демократы, евреи, коммунисты, масоны, иезуиты и другие «антипатриотические» силы, разлагавшие, по убеждению этих «сердитых молодых людей», здоровую плоть германского народного сообщества» («фольксгемейншафт») [56]. Всё это нам знакомо по нашей сегодняшней жизни – «во всем виноват Чубайс (Гусинский, Березовский, Ходорковский и т.д.)»! Объектом их постоянной критики являлось также слабое, стремившееся к внутри- и внешнеполитическим компромиссам, правительство Веймарской республики, считавшееся к тому же продажным, погрязшим в коррупции и враждебным национальным интересам немецкого народа.
Франция требовала от обессиленной, разоренной войной и жестокими контрибуциями, оставленной фактически без армии и лишенной права на объявление всеобщей воинской повинности, Германии (объявленной в Версале победителями единственной виновницей подготовки и развязывания Первой мировой войны!) выплаты репараций и грозила в случае их неуплаты оккупировать центр германской индустрии – Рурский бассейн и Рейнскую область. Англия, со своей стороны, не соглашалась на столь непомерное усиление Франции. США были готовы поддержать Германию займами, чтобы захватить решающие позиции в германской экономике. Но, как писали большевицкие газеты в красной России, бремя Версальского мира может быть сброшено с Германии только мечом революционного правительства. Давно зарившиеся на Германию (чтобы все шло по «Манифесту Коммунистической партии» товарищей Карла Маркса и Фридриха Энгельса) и мечтавшие «соединить русский серп с немецким молотом» вожди Коминтерна имели в виду правительство «революционеров-интернационалистов», способное возглавить коммунистическую мировую революцию. Им, да, пожалуй, никому в тогдашнем, взбаламученном Великой войной и послевоенной смутой мире, не ведомо было, что опутавшие побежденную и безмерно униженную торжествующими победителями Германию цепи Версаля действительно будут разрублены мечом революционного правительства. Но только правительства не просто революционного, а национально -революционного.
Большинство немцев страдало от безудержной инфляции, поддерживаемой имперским правительством, надеявшимся, таким образом, освободиться от государственных долгов и уменьшить реальную сумму репараций, требуемых от Германии безжалостной Антантой (французы конфисковали даже сотни тысяч немецких молочных коров, чтобы у немцев было меньше молока для маленьких детей, ибо, по открыто высказанному мнению французского премьера Клемансо, «немцев» было «на двадцать миллионов больше, чем нужно»). При этом разорялись люди, оказавшиеся не в состоянии оплачивать свои покупки векселями, имеющие какую-то собственность и вынужденные продавать ее, мелкие торговцы, ремесленники, рантье, чьи сбережения и банковские кредиты таяли на глазах, «бюджетники» – то есть чиновники и служащие, живущие на одну зарплату, на которую нельзя было купить даже пары ботинок. А наживались на всем этом спекулянты – «гладкие, с лицом упыря, шиберы» (по выражению жившего эмигрантом в послевоенной Германии донского атамана П.Н. Краснова), валютные магнаты, иностранцы, скупавшие всего за несколько долларов или фунтов все, что угодно, а также крупные предприниматели и биржевые дельцы, акции и ценности которых росли безгранично. Эти «олигархи», вроде Гуго Стиннеса, приобретали все чуть ли не даром. Шел настоящий «черный передел» – грандиозная распродажа честных доходов, сбережений и порядочности (по выражению Э.М. Ремарка).
В этой мрачной, грозовой, насыщенной предчувствием грядущих новых катаклизмов, послевоенной атмосфере процветали группы политических экстремистов различного толка. В то время, как многие из них пытались возродить Германскую империю во всей ее довоенной мощи и славе, другие – и в первую очередь коммунисты и члены гитлеровской НСДАП – стремились установить в Германии совершенно новый социально-политический строй (разумеется, понимая его каждый по-своему). В довершение ко всему, по всей стране, как грибы, росли все новые полувоенные группировки, организовывавшие акции насилия в отношении республиканского правительства и своих политических оппонентов. На левом фланге коммунисты, революционные анархисты, «независимые социал-демократы» и национал-большевики (нередко объединяемые их противниками под общим собирательным названием «спартаковцы» или «Спартак»), объявившие себя «революционным авангардом немецкого пролетариата», а всех своих врагов – «фашистами» (даже Социал-Демократическая Партия Германии – СДПГ – высокомерно третировалась коммунистами как «социал-фашистская»!), вели активную политическую борьбу, то и дело принимавшую форму вооруженных конфликтов с правительством Веймарской республики, вынужденным, вопреки своей социал-демократической природе, подавлять выступления коммунистических боевиков с помощью все еще слабой новой республиканской армии (рейхсвера), ограниченной условиями Версальского договора численностью в сто тысяч штыков и сабель (причем на весь рейхсвер полагалось всего четыре тысячи офицерских должностей)[57], полиции и добровольческих частей (фрейкоров), которыми командовали, по большей части, офицеры-фронтовики, испытывавшие к республиканским властям, в лучшем случае, недоверие. На правом фланге политического спектра националистически настроенные ветераны Великой войны, не снимавшие своей окопной формы, вступали в военизированные группировки – упомянутые выше добровольческие корпуса, «Младотевтонский Орден» ( по-немецки: «Юнгдойчер Орден», сокращенно: «Юнгдо» [58]), «Вервольф» [59], «Киффгeйзербунд» [60] или «Стальной шлем» ( по-немецки: «Штальгельм» [61]), считавшие своей программой-минимум окончательное подавление коммунистов и немецких национал-большевиков, а программой-максимум – устранение веймарского режима с последующим восстановлением довоенной мощи Германии и ее вооруженных сил.
В конце 20-х годов НСДАП, несмотря на поистине мессианские амбиции ее верхушки, оставалась не более, чем одной из многих экстремистских политических партий, боровшихся за власть в послевоенной Германии. Тем не менее, ее известнейший оратор («национальный барабанщик», по его собственному выражению), Адольф Гитлер, с течением времени все более уверенно вживался в роль харизматического вождя партии, привлекавшего к ней всеобщее внимание и усиливавшего ее поддержку в массах. Необходимо заметить, что с «чистотой антикоммунистических риз» у будущего «фюрера и имперского канцлера Третьего рейха» обстояло не все чисто. Дело в том, что Гитлер, австриец по происхождению и ветеран Великой войны, награжденный за проявленные в боях отвагу и мужество Железными Крестами второй и первой степени, в период Баварской Советской республики (1919 г.) состоял в революционном гарнизоне Мюнхена и был схвачен после вступления в город белых добровольческих корпусов с красной революционной повязкой на рукаве по подозрению в оказании вооруженного сопротивления белым добровольцам (из казармы «Макс II» 2-го пехотного полка Баварской Красной армии были обстреляны вступившие в Мюнхен фрейкоровцы, которые, взяв казарму штурмом, обнаружили там, в числе прочих сложивших оружие баварских красноармейцев, и ефрейтора Адольфа Гитлера!). По иронии судьбы, фрейкором, обстрелянным из казармы, в которой находился будущий фюрер НСДАП и «главный антикоммунист Германии», командовал белый офицер-фронтовик лейтенант Отто Штрассер (будущий лидер левого, социалистического, крыла гитлеровской партии, так называемых «революционных национал-социалистов», а в дальнейшем – основатель антигитлеровской нацистской организации «Черный фронт» [62] ). Хотя военно-полевые суды после освобождения Мюнхена от красных действовали беспощадно, Гитлеру удалось оправдаться (или его кто-то «отмазал»), и будущий фюрер на удивление скоро вышел на свободу, прошел «унтер-офицерские курсы переподготовки» и стал чем-то вроде «антибольшевицкого политрука»-пропагандиста в новом, теперь уже «белом», Мюнхенском гарнизоне (возможно, в его новом назначении сыграло определенную роль его «красное» прошлое – «разочаровавшемуся» в своих прежних «коммунистических идеалах» бывшему ефрейтору-большевику солдаты верили больше, чем кому-то другому, знавшему о большевизме только понаслышке!). То обстоятельство, что Гитлера «курировала» военная разведка баварского рейхсвера (в лице ветерана Великой войны капитана Эрнста Рёма [63] – будущего начальника штаба гитлеровских штурмовых отрядов СА) – является общеизвестным. Именно по поручению Рёма, обязанного по долгу службы следить за всеми радикальными политическими организациями, Гитлер был внедрен в зародыш будущей НСДАП – «Германскую рабочую партию» [64] (ДАП). В описываемый период сам Гитлер и другие политические лидеры национал-социалистов своими речами на митингах в разных частях Германии провоцировали противников национал-социалистов и вызывали далеко не однозначную реакцию у тех, кто слушал их речи. В господствовавшей повсюду в стране атмосфере нетерпимости и глубочайших идеологических разногласий подобные выступления вызывали все новые вспышки насилия и столкновения с коммунистами и представителями других левых сил. Как уже говорилось, в описываемый период не только национал-социалисты, но и многие другие политические партии имели свои собственные военизированные отряды. Так, к буржуазно-консервативной (и даже частично монархически настроенной) Немецкой национальной народной партии (НННП) [65] примыкали носившие полевую форму кайзеровской армии серо-зеленого цвета «фельдграу»[66] и выступавшие под черно-бело-красным военным флагом «Второго рейха» (рухнувшей в 1918 году империи Гогенцоллернов) полувоенные подразделения «Стального шлема», к Социал-демократической партии Германии (СДПГ) [67] – носившие защитное обмундирование и форменные фуражки отряды военизированной организации «Черно-красно-золотой имперский флаг» («Рейхсбаннер Шварц-Рот-Гольд» [68], сокращенно: «Рейхсбаннер»), к Коммунистической партии Германии (КПГ) [69] – обмундированные в кепки-«тельмановки» и полувоенную защитную форму-«юнгштурмовку» с нарукавной эмблемой в форме сжатого кулака отряды «Союза красных фронтовиков» (РФК, «Рот Фронт») [70] и «Молодого Спартака» («Юнг-Шпартакус») [71] и т.д. С целью защиты нацистских лидеров от возможных покушений со стороны политических противников в 1923 году в рамках НСДАП была создана собственная служба безопасности, о чем подробнее пойдет речь несколько ниже.
В то же самое время возникла и новая политическая сила, незамедлительно начавшая действовать в этой насыщенной духом насилия атмосфере. Речь идет о штурмовых отрядах (СА) [72] – военизированном крыле нацистской партии, напоминавшем своим названием штурмовые отряды кайзеровской армии на фронтах Первой мировой. Состоявшие в СА добровольцы, носившие первоначально старую армейскую форму цвета «фельдграу», куртки-ветровки (знаменитые «виндъяки») [73] или гражданскую одежду, но со временем, в подражание членам праворадикальной полувоенной организации одного из бывших командиров белых добровольческих корпусов, Гергарда Росбаха [74], носивших коричневые рубашки [75] ( с черными нарукавными повязками, украшенными белой латинской литерой «R» и двумя продольными белыми полосками ), начавшие носить коричневую полувоенную форму и красные нарукавные повязки с черным коловратом-свастикой [76] в белом круге (партийной эмблемой НСДАП), именовались «штурмовиками» или «коричневорубашечниками» [77]. На съездах и политических митингах нацистов штурмовики поддерживали порядок, избивая и удаляя нарушителей спокойствия, пытавшихся прерывать нацистских ораторов.
Заметим к слову, что ни Гитлер, ни использовавшие свастику до него немецкие и австрийские националисты и «народники» («фёлькише» [78]) – в отличие от теософов, антропософов и других последователей учения Е.П. Блаватской – никогда не называли ее «свастикой», а всегда – только «крюкообразным крестом» («гакенкрейц»). Поэтому и мы в дальнейшем будем использовать для обозначения свастики ее исконно древнерусское название – «коловрат».
В штурмовые отряды шли в основном любители уличных потасовок, хранившие верность, в первую очередь, своему непосредственному начальнику, именовавшемуся первоначально Верховным (высшим) фюрером СА ( по-немецки: Оберстер СА-Фюрер) [79], а позднее – Начальником штаба СА (по-немецки: СА-Штабшеф)[80] – будь то Ганс-Ульрих Клинч, Герман Геринг [81] или Франц Пфеффер фон Саломон. В описываемое время Адольф Гитлер, несмотря на свою славу «национального барабанщика», еще не был непререкаемым вождем своей партии, поэтому он нуждался в организации, члены которой хранили бы верность лично ему. Поэтому он и его ближайшие сторонники сформировали из числа наиболее дисциплинированных членов СА так называемую Штабную охрану (Штабсвахе) [82] – новое подразделение, взявшее на себя функции службы безопасности.
Штабная охрана состояла из двенадцати штурмовиков, пользовавшихся особым доверием фюрера – в подражание двенадцати рыцарям Святого Грааля (хотя, по некоторым версиям легенды о Граале, их было не двенадцать, а гораздо больше – до четырехсот!), двенадцати рыцарям Круглого стола легендарного британского короля Артура, двенадцати пэрам франкского короля и основателя Священной Римской Империи Карла Великого (Шарлеманя), двенадцати «компаньонам» бургундского рыцарского Ордена Золотого Руна …а может быть – двенадцати апостолам-ученикам Христа? Кто знает? Не зря же генерал фон Лоссов на процессе над участниками мюнхенского путча 1923 года обвинял Адольфа Гитлера в том, что тот воображает себя «немецким Мессией»!
Стражи «вождя национальной революции»
«Будет буря – мы поспорим
И поборемся мы с ней!».
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Дальнейшие успехи | | | Из русской революционной песни |