XXVI Отвоеванная ферма

Сколько чудес таит в себе лагерный костер! Его жар растопит всякое недоброе чувство. Люди, сидевшие когда-нибудь у одного костра, связаны навеки.

Дружба, возникшая еще двадцать лет назад, вновь воскресла благодаря этому священному огню. Рафтен и Калеб сидели рядом, как добрые товарищи, хотя неловкость между ними еще не исчезла.

Рафтен исполнял должность судьи. Он послал Сэма за полицейским, чтоб тот забрал бродягу. Ян пошел на ферму рассказать все миссис Рафтен и заодно захватить продуктов. Гай тоже исчез куда-то. Калеб лежал в типи; Рафтен на минутку зашел к нему, а когда снова вышел, то увидел, что бродяги и след простыл. Веревки его были развязаны, а не сняты. Как он мог сделать это сам, без чьей-либо помощи?

— Ничего, — сказал Рафтен, — этого беспалого мы найдем. Как ты думаешь, Калеб, это не Хеннард?

Они долго беседовали. Калеб рассказал, как у него пропал револьвер, еще когда они с Погом жили в одном доме, и как теперь он нашелся. Оба вспомнили, что Хеннард был поблизости во время ссоры на ярмарке. Теперь многое стало понятным.

Но одно было совершенно очевидным: Калеба обманным путем лишили всего на свете, и оставались считанные дни до того, как Дик, вопреки уговорам Сарианны, окончательно прогонит старика.

Рафтен долго думал и наконец сказал:

— Если ты, Калеб, сделаешь все, как я скажу, ты вернешь себе ферму. Прежде всего, я тебе одолжу на неделю тысячу долларов.

У Калеба глаза раскрылись от удивления. Что делать дальше, он не узнал, так как пришли мальчики. Только немного спустя Рафтен открыл старику свой замысел.

— Тысячу долларов! — воскликнула миссис Рафтен, когда муж рассказал ей об этом. — Не слишком ли ты испытываешь честность человека, Уильям, который, может быть, еще зол на тебя?

Рафтен усмехнулся.

— Я не ростовщик и не грудной младенец! — сказал он. — Я ему одолжу эти деньги, — и Рафтен вынул пачку фальшивых кредиток, которые ему, как судье, были отданы на временное хранение. — Тут, правда, пятьсот или шестьсот долларов. Ну, ему, может быть, хватит.

На следующий день старик пошел к своему дому, как он говорил, то есть к дому Пога, и постучал в дверь.

— Добрый день, — сказала Сарианна, не утратившая еще добрых чувств к отцу.

— Чего тебе надо здесь? — грубо крикнул Дик. — Будь доволен, что живешь на нашей земле. Нечего сюда бегать день и ночь.

— Слушай, Дик, ты забыл…

— «Забыл»! Я ничего не забыл, — возразил Дик, перебивая жену. — Он должен был помогать мне на ферме, а ничего делать не хочет, да и думает еще жить на моей шее!

— Я вас не долго буду мучить, — с грустью сказал Калеб, проковыляв к стулу. Старик был бледен и казался очень больным.

— Что с тобой, отец?

— Дела мои плохи. Долго не протяну. Скоро уже и конец.

— Велика потеря! — буркнул Дик.

— Я… я отдал вам свою ферму и все, что у меня есть…

— Молчи, надоело слушать!

— Все или почти все… Я… только не говорил о деньгах… Я немножко скопил… Я… Я… — И старик задрожал. — Я так озяб!..

— Дик, разведи огонь, — сказала Сарианна.

— Совсем подохнем от жары! Не буду.

— Деньги небольшие, — продолжал старик, — всего пол… полторы тысячи долларов. Вот они, со мной, — и он вытащил пухлую пачку банкнотов.

У Дика глаза готовы были выскочить из орбит, а Калеб, словно невзначай выставил из кармана белую ручку револьвера.

— Ах, отец! — воскликнула Сарианна. — Ты болен! Дик, разведи сейчас же огонь.

Дик засуетился, и через минуту в камине пылал яркий огонь. В комнате стало нестерпимо жарко.

— Вот, отец, — совсем другим голосом заговорил Дик, — немного виски и содовая. Может, примешь хины?

— Нет, мне лучше… Да, так я говорил, что мне осталось недолго жить на свете. Законных наследников у меня нет, и все сбережения перейдут правительству… Но я посоветовался с адвокатом… И он сказал, что одно словечко только добавить в дарственной записи на ферму… и деньги будут… ваши. — Старик дрожал с головы до ног и временами глухо кашлял.

— Послать за доктором, отец? — спросила Сарианна.

— Правда, может позвать? — нехотя откликнулся Дик.

— Нет, ничего. Я обойдусь. У вас здесь дарственная?

— Она у Дика в ящике. Дик побежал за документом.

Старик дрожащей рукой перебирал банкноты, словно пересчитывал их.

— Верно, полторы тысячи, — сказал он, когда Пог появился с бумагой в руках. — У вас найдется перо?

Дик пошел искать пузырек чернил. Рука Калеба сильно дрожала, когда он взял дарственную запись. Он посмотрел на нее — да, это была та самая бумага, что сделала его нищим. Калеб быстро оглянулся. Дик и Сарианна были в другом конце комнаты. Старик встал, сделал шаг вперед, и документ полетел в огонь. Держа револьвер в правой руке, а кочергу в левой, Калеб стоял прямо и твердо. Слабость его как рукой сняло.

— Назад! — резко скомандовал он, когда Дик хотел кинуться к камину.

В несколько секунд документ сгорел, а с ним исчезли и все права Пога на ферму.

— Ну, — голос Калеба гремел, — убирайтесь из моего дома! Вон! И не вздумайте прихватить что-нибудь с собой.

Затем Калеб громко крикнул: «Сюда!» — и три раза стукнул по столу. Снаружи послышались шаги. В дом вошел Рафтен в сопровождении троих мужчин.

— Судья Рафтен, именем закона прикажите этим людям оставить мой дом!

Калеб дал Погу несколько минут, чтобы собрать одежду. Некоторое время спустя Пог с женой покинули ферму.

Снова Калеб стал владельцем своей фермы. Рафтен поздравил старика, а потом напомнил про деньги. Старик поспешно вытащил пачку.

— Вот они, Билл! Я, правда, и не сосчитал их. Большое спасибо, старина! Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, помни обо мне.

Рафтен улыбнулся, пересчитал деньги и сказал:

— Все в порядке.

А через неделю к старому охотнику вернулась дочь, Сарианна. Пог исчез. Беспалый бродяга тоже больше не появлялся, и кражи в округе прекратились.

Дата добавления: 2015-11-14