Благодарности 10 страница

– Что это за фургон, Саманта? – спросила Триш, вышедшая на площадку в платье и высоких сабо. – Цветы?

– Это кухонное оборудование, которое вы заказывали для меня. – Как ни удивительно, мне удалось выказать подобие энтузиазма.

– Наконец-то! – Триш лучезарно улыбнулась. – Теперь ничто вам не помешает порадовать нас своим умением! Значит, сегодня вечером будет жареная дорада с овощным жульеном?

– Э… Хорошо, мадам. – Я сглотнула. – Если вы не против.

– Поберегись!

Мы обе подскочили от неожиданности. В дом ввалились двое парней с коробками в руках. Следом за ними я прошла в кухню и недоверчиво воззрилась на груду картона. Гейгеры что, заказали весь каталог?

– Мы купили вам абсолютно все, что только может понадобиться, – подтвердила мою догадку подошедшая Триш. – Ну, открывайте же! Вам ведь не терпится, я уверена!

Я взяла нож, взрезала первую коробку, а Триш своими острыми, как бритва, ногтями вскрыла вторую. Из моря пенопластовых шариков, подобно древнегреческой богине, возникло сверкающее стальное… нечто. И что это за хреновина? Я бросила взгляд на этикетку на коробке. «Форма для саварена».

– Форма для саварена! – воскликнула я. – Вот здорово! Как раз ее-то мне и не хватало.

– Мы сумели купить только восемь, – озабоченно проговорила Триш. – Этого будет достаточно?

– Ну… – Я беспомощно пожала плечами. – Думаю, вполне.

– А это кастрюли. – Триш извлекла из следующей коробки несколько алюминиевых кастрюль и вручила одну мне. – Нам сказали, что они – самого лучшего качества. Что скажете? Вы же у нас эксперт.

Я посмотрела на кастрюлю. Новая, блестящая. Что еще о ней можно сказать?

– Ну-ка, ну-ка. – С деловым видом я взвесила кастрюлю на руке, подняла ее, изучила днище, провела пальцем по металлу и затем, для пущей важности, царапнула ногтем покрытие. – Замечательная кастрюля. Прекрасный выбор.

– Отлично! – Триш уже копалась в другой коробке. – Вы только поглядите! – Из вороха упаковочных материалов появился странной формы предмет с деревянной ручкой. – Никогда такого не видела. Что это, Саманта?

Я промолчала. Откуда мне знать, что это за помесь ситечка, терки и метлы. Может, этикетка меня выручит? Увы, проклятую бумажку содрали…

– Что это? – повторила Триш.

Не тушуйся, девочка. Ты же эксперт. Ты же знаешь, что это такое.

– Данный предмет имеет сугубо специализированное назначение, по которому и используется, – туманно высказалась я. – Сугубо специальное назначение.

Триш с уважением посмотрела на меня.

– Великолепно! Покажите, для чего он предназначен. – Мне в ладонь легла деревянная ручка.

Хорошо. – Я перехватилась поудобнее. – Делаем серию… круговых… э… вращательных движений… Запястье расслаблено. – Я помахала диковинкой в воздухе. – Что-то вроде этого. Знаете, показывать довольно сложно… без трюфелей…

Без трюфелей? С какой стати мне на ум пришли именно трюфели?

– Я вас позову, когда соберусь им воспользоваться, – решительно подытожила я и от греха подальше положила непонятный предмет на стол.

– С удовольствием. – Триш мечтательно улыбнулась. – А как оно называется?

– Я всегда называла его… э… трюфелевзбивалкой, – заявила я. – Но у него достаточно других названий. Не хотите ли чашечку кофе? Остальное я распакую потом.

Я включила чайник, потянулась за кофе и случайно посмотрела в окно. По лужайке шел Натаниель.

Господи! Я застыла как вкопанная. Полная, стопроцентная подростковая прострация. Все симптомы налицо.

Глаз не оторвать. Его волосы словно искрились в солнечном свете. И эти старые линялые джинсы… Натаниель подхватил большой мешок с чем-то, изящно повернулся и бросил мешок куда-то – должно быть, в компостную кучу.

Перед моим мысленным взором будто наяву возникла картина: он подхватывает меня. Его крепкие, сильные руки обхватывают мое тело… Я же не тяжелее мешка с картошкой, правда?

– Как прошли выходные, Саманта? – Голос Триш разрушил мои фантазии. – Мы вас практически не видели. Где вы пропадали?

– Я пошла к Натаниелю, – ответила я, не подумав.

– К Натаниелю? – удивилась Триш. – К нашему садовнику? А зачем?

Я мгновенно осознала свою ошибку. Не признаваться же, в самом деле, что ходила учиться готовить. Несколько секунд я глуповато таращилась на Триш, судорожно пытаясь придумать сколько-нибудь убедительную причину.

– Ну… чтобы поздороваться, – выдавила я в конце концов, понимая, что несу ахинею. И что мое лицо заливает краска.

Глаза Триш неожиданно блеснули, потом сделались круглыми, как плошки.

– Вот как? – протянула она со значением. – Восхитительно!

– Нет-нет! – воскликнула я. – Это не… Честное слово…

– Не волнуйтесь, Саманта, – добродушно прервала меня Триш. – Я никому не скажу. Я – само благоразумие. – Она приложила палец к губам. – Можете на меня положиться.

Прежде чем я успела что-либо ответить, она взяла чашку с кофе и вышла из кухни. Я опустилась на стул, окинула взглядом груду коробок, машинально подобрала со стола «трюфелевзбивалку».

Неловко получилось. Впрочем, какая разница? Лишь бы только Триш не ляпнула чего-нибудь этакого в присутствии Натаниеля.

Нельзя же быть такой дурой! Она наверняка что-нибудь ляпнет! Так, между делом, исподтишка. И одному Богу ведомо, что подумает Натаниель. Вот это будет действительно неловко. И может все погубить.

Нужно опередить Триш. Нужно рассказать Натаниелю. Мол, Триш не так меня поняла, я вовсе на него не заглядываюсь, и все такое.

Из чего окончательно станет ясно, что я втрескалась по уши.

Я заставила себя подождать. Приготовила завтрак для Триш и Эдди, расставила новые кастрюли и прочую утварь, смешала соус из оливкового масла и лимонного сока, опустила в него филе дорады, в точности следуя наставлениям Айрис.

Потом поддернула подол чуть выше прежнего, добавила туши на глаза и вышла в сад с корзинкой, которую нашла в кладовой. Если Триш захочет узнать, куда я направилась, скажу, что собираю зелень.

Походив по саду, я обнаружила Натаниеля за старой стеной. Он стоял на садовой лесенке и обвязывал дерево веревкой. Чем ближе я к нему подходила, тем сильнее почему-то нервничала. Во рту пересохло, а ноги – ноги просто подгибались.

И эта женщина считала себя хладнокровной! Верила, что семь лет работы юристом научили ее вести себя подобающе! Кое-как справившись с собой, я подошла к лесенке, откинула челку со лба и улыбнулась Натаниелю, стараясь не щуриться – солнце било прямо в глаза.

– Привет.

– Привет. – Натаниель улыбнулся в ответ. – Как делишки?

– Неплохо. Гораздо лучше. Пока никаких катаклизмов…

Наступила пауза. Я внезапно сообразила, что слишком уж пристально гляжу на его пальцы, ловко завязывающие узел. Это невежливо.

– Я… э… вышла нарвать… э… розмарина. – Я кивнула на корзинку. – Где тут розмарин?

– Пойдемте, я вам покажу. – Он спрыгнул с лесенки, и мы двинулись по дорожке в направлении огорода.

В саду, вдалеке от дома, царила тишина, если не считать жужжания какого-то насекомого и хруста гравия под ногами. Я пыталась придумать какую-нибудь шутку, чтобы завязать разговор, но мысли разбегались.

– Жарко, – изрекла я наконец.

Грандиозно!.

– Угу. – Натаниель с легкостью перешагнул через невысокую стену. Я последовала его примеру, желая продемонстрировать пружинящую походку, – и споткнулась, разумеется. Черт!

Натаниель обернулся.

– Все в порядке?

– В полном. – ответила я, скрывая за улыбкой Досаду на себя. – Э… какая красота! – Мое восхищение было абсолютно искренним. Огород, имевший форму шестиугольника, который пересекали дорожки между грядками, и вправду произвел на меня впечатление. – Это все вы сделали? Очень красиво.

– Спасибо на добром слове. – Натаниель усмехнулся. – Вот ваш розмарин.

Он вынул из висевшей на поясе кожаной сумки, смахивавшей на кобуру, секатор и принялся обрезать колючий куст с темно-зеленой листвой.

Сердце бешено заколотилось. Я должна сказать то, ради чего пришла.

– Э… Знаете… Вот какая штука. – Заговорила я, теребя в пальцах листок соседнего куста. – Триш вообразила невесть что. Она, похоже, думает, что мы… Ну, вы понимаете…

– Угу. – Он кивнул, не оборачиваясь.

– Но это же… глупо! – Я манерно хихикнула.

– М-м… – Он отрезал еще несколько веточек. – Этого достаточно?

«М-м»? И все? И больше ему нечего сказать?

– Вообще-то нет, – проговорила я. Натаниель послушно защелкал секатором. – Ну разве не глупо, а? – Почему он не может ответить по-человечески?

– Конечно. – На сей раз Натаниель взглянул на меня, его лоб прорезала морщина. – Вам сейчас не до того, если я правильно понимаю. С вашими-то личными проблемами.

Что? О чем это…

Ах, ну да. С моими личными проблемами.

– Разумеется, – промямлила я. – Не до того, вы правы.

Черт побери!

И зачем я только упомянула о «личных проблемах»?! О чем я вообще думала?!

– Держите. – Натаниель вложил мне в руки пахучий пучок. – Что-нибудь еще?

– Э… Да! Нарвите мне, пожалуйста, мяты.

Я смотрела, как он шагает между грядок, направляясь к каменной чаше, в которой росла мята.

– Знаете… – Я всячески притворялась, что веду обыкновенную светскую беседу. – Вообще-то с личными проблемами покончено. Почти покончено. Я с ними справилась.

Натаниель повернулся ко мне, заслонил глаза ладонью от солнца.

– Вам хватило недели, чтобы пережить проблемы семи лет?

Если так излагать, и вправду получается несколько нелепо. Я поспешила исправить положение.

– Я и сама не думала, что справлюсь так быстро. А выяснилось, что я гнусь, но не ломаюсь… как резинка…

– Резинка, – повторил он. Понять, о чем он думает, по выражению его лица было невозможно.

Что, опять не то слово употребила? Ну почему, гнуться – это вполне сексуально…

Натаниель поднес мне мяту. Вид у него был такой, словно он прикидывал, насколько я искренна.

– Матушка говорит… – Он вдруг замялся.

– Что? – выдохнула я. Они говорили обо мне! Они обсуждали меня?

– Ей кажется, что с вами… плохо обращались. – Он отвел взгляд. – Вы такая нервная… дерганая…

– Никакая я не дерганая! – оскорбилась я.

Хотя, если подумать, что-то в этом есть.

– Понимаете, я от природы… беспокойная. Но никто со мной плохо не обращался! Просто я… чувствовала себя в ловушке… постоянно…

Слова слетели с губ, прежде чем я успела их поймать.

Мне вспомнилась моя жизнь в «Картер Спинк». Я практически жила в офисе. А когда не задерживалась допоздна, брала работу на дом. Кипы документов. Ежечасные ответы на е-мейлы. Пожалуй, тут любой почувствует себя в ловушке.

– Но сейчас со мной все в порядке. – Я тряхнула волосами. – Я готова жить дальше… заводить новые связи… или… ну…

Мне достаточно одной ночи. Всего одной.

Я посмотрела на Натаниеля, стараясь изо всех сил расширить зрачки, и словно невзначай притронулась пальцами к уху. Наступила тишина – напряженная тишина, – которую нарушало лишь жужжание насекомых.

– Я бы на вашем месте не торопился, – сообщил Натаниель, отвернулся и уставился на листья какого-то куста.

Что-то в его позе подсказало мне, что он смущен. К моему лицу прилила кровь. Значит, так? Значит, мне дали от ворот поворот? Значит, со мной не желают связываться?

Жуть, да и только! Я лечу к нему, платье подобрала, глазки намазала, в языке тела изощряюсь, можно сказать, предлагаю себя… А он дает мне понять, что я его не интересую!

Вот стыдобища-то! Прочь, прочь отсюда! Прочь от него.

– Вы правы, – проговорила я тихо. – Об этом рановато думать… Да, неудачная мысль. Мне лучше сосредоточиться на работе. На готовке и… и так далее… Вы правы. Спасибо за розмарин.

– К вашим услугам, – откликнулся Натаниель.

– С удовольствием. Ну, я пошла. Увидимся.

Стиснув в пальцах пучок зелени, я повернулась,

перешагнула через стену – на сей раз ухитрилась не запнуться – и по посыпанной гравием дорожке двинулась обратно к дому.

Я вся кипела от унижения и злости. Вот тебе и новая Саманта!

Никогда! Никогда в жизни не стану больше навязываться мужчине! Моя первоначальная стратегия – вежливо ожидать, терпеливо сносить невнимание и переключаться на следующего – в миллион раз лучше.

Наплевать! Оно и полезнее, вдобавок. Мне действительно нужно сосредоточиться на работе. Вернувшись в дом, я достала гладильную доску, включила утюг, сделала погромче радио и налила себе кофе покрепче. Отныне и вовек – исключительно так. Займемся делами. И черт с ним, с этим садовником! Что мне вообще в голову взбрело? Я работаю, я получаю деньги за свою работу и должна ее выполнять, а не отвлекаться на всякую ерунду.

За утро я погладила десять рубашек, поставила стирку и пропылесосила веранду. К обеду я подмела и пропылесосила весь первый этаж и протерла все зеркала тряпкой, смоченной в уксусе. К вечеру я поставила новую стирку, порубила овощи в кухонном комбайне, залила водой канадский рис, предназначенный на гарнир, и, в полном соответствии с наставлениями Айрис, приготовила четыре коржа для tartes de fruits^[8].

К семи часам я выбросила подгоревшие коржи, приготовила новые, пропитала их клубничным соком и смазала сверху подогретым абрикосовым джемом. Еще я обжарила измельченные овощи в оливковом масле с чесноком, потушила фасоль, поставила рыбу запекаться в духовку, а попутно угощалась вермутом, который достала, чтобы добавить в подливку.

Мое лицо раскраснелось, сердце билось бодро, я перемещалась по кухне, словно в фильме на ускоренной перемотке, – но чувствовала я себя прекрасно. Даже больше – мне давно не было так хорошо. Я готовила еду, готовила своими руками – и у меня все получалось! Правда, неладно вышло с грибами, но они уже в мусорном ведре, так что никто не узнает.

Я выставила на стол фарфоровые блюда для рыбы и овощей, разместила между ними свечи в серебряных подсвечниках, положила в холодильник бутылку «Просекко», поставила греться на плиту тарелки, сунула в музыкальный центр диск с песнями Энрике Иглесиаса. Словом, полностью подготовилась к первому полноценному ужину, приготовленному самостоятельно.

Довольная собой, я огладила фартук, распахнула дверь кухни и позвала:

– Миссис Гейгер! Мистер Гейгер!

Пожалуй, надо бы заказать большой гонг.

– Миссис Гейгер? Ни звука в ответ. А я-то думала, что мне придется постоянно отгонять их от кухни. Я призадумалась, потом взяла бокал и вилку и постучала металлом по стеклу.

Тишина. Куда они подевались? Я быстренько заглянула во все комнаты первого этажа. Пусто. Что ж, придется идти наверх.

Быть может, они наслаждаются очередной главой «Радостей секса»? Наверное, не стоит им мешать…

– Э… Миссис Гейгер? – негромко позвала я. – Ужин подан.

Ба, голоса! В дальнем конце коридора. Я сделала еще несколько шагов.

– Миссис Гейгер?

Внезапно дверь передо мной распахнулась настежь.

– Для чего тогда нужны деньги? – донесся раздраженный возглас Триш. – Объясни мне!

– Если ты до сих пор не поняла, для чего нужны деньги, – прорычал Эдди, – то и объяснять бесполезно!

– А если ты не соображаешь…

– Я соображаю! – проорал Эдди. – Я все соображаю!

Так-так. Похоже, Гейгерам не до «Радостей секса». Я было попятилась, но укрыться в безопасности кухни не успела.

– А как насчет Португалии?! – взвизгнула Триш. – Или ты забыл? – Она вихрем вылетела из двери – и застыла, заметив меня.

– Э… ужин готов, мадам, – промямлила я, не поднимая глаз.

– Если ты хотя бы еще один треклятый раз вспомнишь эту треклятую Португалию… – начал Эдди, высовываясь из комнаты.

– Эдди! – перебила Триш, дергая головой в мою сторону. – Pas devant.

– Что? – Эдди озадаченно нахмурился.

– Pas devant les… les… – Триш всплеснула руками, словно выколдовывая недостающее слово.

– Domestiques? – рискнула помочь я^[9].

Триш метнула на меня яростный взгляд, вся подобралась.

– Я буду в своей комнате! – рявкнула она.

– Черт подери, это и моя комната! – крикнул ей вслед Эдди. Но дверь уже захлопнулась.

– Э… ужин готов, сэр, – проговорила я. Эдди, не обратив на меня ни малейшего внимания, прошагал к лестнице.

Я начала злиться. Мне-то что делать? Если дораду не съесть в ближайшее время, она вся сморщится.

– Миссис Гейгер? – Я постучала в закрытую дверь. – Извините, но ужин может испортиться…

– И что с того? – глухо отозвалась Триш. – Я не в настроении.

Я изумленно уставилась на дверь. Целый день готовила – и на тебе. А свечи горят, тарелки на плите. Они не могут так вот взять и отказаться от еды!

– Вы должны поесть! – воскликнула я. Эдди остановился на середине лестницы. Дверь распахнулась, из спальни выглянула удивленная Триш.

– Что вы сказали?

Так. Будем действовать обходными путями.

– Все должны есть, – принялась импровизировать я. – Это заложено в человеческой природе. Почему бы вам не обсудить ваши разногласия за едой? Или отложить их на время? Выпейте вина, расслабьтесь и не упоминайте за столом… э… никакую Португалию…

Стоило мне произнести это слово, как атмосфера зримо накалилась.

– Это не я про нее вспомнил! – прорычал Эдди. – Я думал, все давно улажено.

– Если бы ты не был таким грубым… – Голос Триш становился все пронзительнее; она смахнула слезу. – Каково, по-твоему, чувствовать себя… трофеем?

Трофеем?

Нельзя. Ни в коем случае нельзя смеяться – хотя очень хочется.

– Триш! – К моему несказанному изумлению, Эдди буквально взлетел по лестнице. Его живот колыхался на бегу. – Не смей так говорить! – Он схватил жену за плечи и пристально поглядел на нее. – Мы всегда были друзьями, ты же знаешь. С самого Сайденхема.

Сначала Португалия, теперь Сайденхем. Однажды мы с Триш сядем за бутылочкой вина и я непременно выясню, что все это значит.

– Я знаю, – шепотом согласилась Триш.

Она смотрела на Эдди так, словно никого, кроме него, на свете не существовало. Ну и ну! Они вправду любят друг друга. На моих глазах ссора исчерпала себя. Я словно наблюдала некую химическую реакцию.

– Надо поесть, – сказал Эдди. – Саманта права. Посидим вместе, поговорим, обсудим…

Он покосился на меня, и я улыбнулась в ответ. Слава Богу! С моим ужином все будет в порядке. Надо только перелить соус в…

– Хорошо. – Триш всхлипнула. – Саманта, мы сегодня ужинаем не дома.

Улыбка застыла на моем лице. Что?

– Не переживайте, милая, – утешил Эдди, похлопав меня по плечу. – У вас будет свободный вечер.

Что?

– Но… уже все готово, – проговорила я. – И стол накрыт.

– Да? Ну, ничего страшного. – Триш вяло махнула рукой. – Съешьте сами.

Нет. Нет. Они не могут так поступить со мной!

– Ужин ждет, мадам. Жареная рыба… и жульен из овощей…

– Куда пойдем? – спросила Триш у Эдди, не слушая моего лепетания. – Может, попробуем в «Милл-хаус»?

Я растерянно смотрела, как она заходит в спальню, как за ней идет Эдди. Потом дверь закрылась, и я осталась в одиночестве.

С готовым ужином.

Когда они укатили в сумерки на «порше» Эдди, я прошла в столовую и принялась убирать со стола. Собрала хрустальные бокалы, сложила салфетки, задула свечи. Потом вернулась в кухню и оглядела свои кулинарные творения, ожидающие, чтобы их съели. Мой булькающий на плите соус. Мой гарнир, украшенный дольками лимона. Я так всем этим гордилась!..

Как ни крути, ничего поделать уже нельзя.

Рыба успела потерять вид, но я все же положила одну порцию на тарелку, налила себе вина, уселась за стол. Взяла нож и вилку, отрезала кусочек, поднесла ко рту. Затем отложила приборы. Я не голодна.

Целый день впустую! А завтра все начнется по новой. Накатила тоска, захотелось уронить голову на руки и не поднимать ее, что бы вокруг ни происходило. Что я тут делаю? Именно так. Что я тут делаю? Почему не ухожу, не беру билет на поезд до Лондона?

От печальных мыслей меня отвлек негромкий стук. Подняв голову, я увидела Натаниеля, который стоял в дверях, с рюкзаком за плечами, и тихонько постукивал пальцами по косяку. Мне вспомнилось утро, и я одновременно смутилась и разозлилась.

– Привет. – Я чуть развернула стул, сложила руки на груди и передернула плечами, что должно было означать: «Если ты решил, что я за тобой бегаю, ты сильно ошибаешься».

– Решил заглянуть, проверить, не надо ли помочь. – Он оглядел кухню, задержался взглядом на нетронутых тарелках. – Что стряслось?

– Они не стали есть. Укатили в ресторан.

Натаниель посмотрел на меня, потом прикрыл веки и покачал головой.

– А вы целый день для них готовили?

– Это их еда. И их дом. Они вольны вести себя, как им угодно.

Я пыталась говорить беззаботно, хотя на душе скребли кошки. Натаниель положил рюкзак на пол, подошел к плите и принюхался к рыбе.

– Пахнет неплохо.

– Зато выглядит как пережаренный полуфабрикат, – проворчала я.

– Мое любимое блюдо. – Он усмехнулся, но я не собиралась разделять его веселье.

– Тогда угощайтесь. – Я махнула рукой. – Все равно больше есть некому.

– Ну не выбрасывать же. – Он положил себе всего, так что в итоге на тарелке образовалась гора еды, потом налил вина и уселся за стол напротив меня.

Наступила пауза. Я старалась не смотреть на Натаниеля.

– За вас, Саманта. – Он поднял бокал. – Поздравляю.

– Большое спасибо.

– Я серьезно. – Он подождал, пока я повернусь к нему лицом. – Бог с ними, с Гейгерами! Главное – что вы сами это приготовили. – Он хмыкнул. – Помните прошлый раз?

Я неохотно улыбнулась.

– Такой кошмар не скоро забудешь.

– Мне больше всего запомнился горох. – Он съел кусочек рыбы, недоверчиво покрутил головой. – Вкусно, честное слово!

Я словно воочию увидела крохотные обугленные горошины и себя саму, мечущуюся в панике по кухне, и меренги на полу… Меня вдруг разобрал смех. Подумать только, скольким вещам я уже научилась с тех пор!

– Знаете, – сурово заявила я, – в тот вечер я бы со всем справилась, если бы кое-кто не взялся мне помогать. Пока вы не вмешались, у меня все было под контролем.

Натаниель отложил вилку и, не переставая жевать, уставился на меня. В его голубых глазах было нечто… завораживающее, что ли. Почувствовав, что кожу заливает румянец, я опустила глаза – и увидела, что мои руки лежат на столе ладонями кверху.

Еще я с ужасом поняла, что непроизвольно подалась вперед. А зрачки мои, должно быть, диаметром в половину мили каждый. В общем, яснее некуда, осталось только написать на лбу «Я тебя люблю».

Я поспешно убрала руки со стола, выпрямилась и попыталась придать лицу безразличное выражение. Утреннего унижения с меня вполне достаточно. Кстати, надо бы ему растолковать…

– Зна… – начала было я в тот самый миг, когда Натаниель тоже заговорил.

Мы посмотрели друг на друга, потом он махнул рукой.

– Давайте вы. – И вновь взялся за рыбу.

– Что ж… – Я прокашлялась. – После нашего разговора этим утром… я просто хотела сказать, что вы абсолютно правы. Конечно, мне слишком рано затевать… новые отношения. Или даже задумываться о них.

Вот так! Съел? Не уверена, что была убедительна, зато польстила своему израненному самолюбию.

– А вы что собирались сказать? – спросила я, подливая ему вина.

– Собирался пригласить вас на прогулку, – ответил Натаниель, и я чуть не пролила вино на пол.

Он что?

Или на него подействовал язык моего тела?

– Не беспокойтесь. – Он пригубил вино. – Я все понимаю.

Как бы мне отступить, по-быстрому и так, чтобы он не заподозрил, что я отступаю?..

А, плевать! Буду непоследовательной, женщинам это простительно.

– Натаниель, – я заставила себя говорить спокойно, – я с радостью составлю вам компанию.

– Отлично, – хладнокровно кивнул он. – Как насчет вечера пятницы?

– Подходит.

Я усмехнулась – и внезапно поняла, что проголодалась. Пододвинула к себе блюдо с рыбой, схватила нож и вилку и взялась за еду.

До пятницы особых происшествий не случилось. Во всяком случае, таких, о которых узнали бы Гейгеры.

Да, во вторник случилась катастрофа с ризотто, но я исхитрилась в последний момент найти ему замену. Хвала небесам за рестораны быстрого питания с доставкой! Еще был светло-бежевый жакет, который, по здравом размышлении, следовало гладить при более низкой температуре. Еще ваза, которую я разбила, попытавшись собрать с нее пыль пылесосом. Но никто как будто не заметил ее исчезновения. А уже завтра должны привезти новую.

Пока неделя обошлась мне всего в двести фунтов – существенный прогресс по сравнению с предыдущей. Глядишь, такими темпами я скоро начну оставаться в плюсе.

Я развешивала после стирки белье Эдди, старательно отводя глаза, когда меня позвала Триш.

– Саманта! Где вы? – Голос у Триш был недовольный. Что именно она обнаружила? – Мне надоело, как вы ходите, – заявила она, остановившись в дверях и скорбно качая головой.

– Извините? – недоуменно переспросила я.

– Ваши волосы. – Она состроила гримасу.

– А, нуда. – Я брезгливо прикоснулась к выбеленной пряди. – Я собиралась заняться ими в выходные…

– Мы займемся ими немедленно, – перебила Триш. – Парикмахер ждет.

– Парикмахер? – Я развела руками. – Но… Мне же надо пылесосить…

– Саманта, сколько можно пугать своим видом окружающих?! Убраться вы сможете и потом. Стоимость услуги я вычту из вашего жалования. Идемте, Аннабел ждет.

Похоже, у меня нет выбора. Я развесила на сушилке последнюю пару белья и покорно последовала за Триш.

– Кстати, – сурово проговорила Триш, когда мы ступили на лестницу, – вы не знаете, что случилось с моим кашемировым кардиганом? С кремовым?

Черт. Черт. Она заметила, что я его подменила. Ну конечно, заметила. Глупо было предполагать, что она окажется настолько невнимательной…

– Не знаю, что вы с ним сделали, – Триш выпустила клуб дыма и распахнула дверь спальни, – но выглядит он просто превосходно. Чернильное пятнышко внизу исчезло без следа. Он как будто новый.

– Э… – Я с облегчением вздохнула. – Это… ну… я старалась.

В спальне Триш нас поджидала худощавая и пышноволосая блондинка в белых джинсах с поясом из позолоченных металлических колец. Посреди спальни стоял стул.

– Здравствуйте. – Она помахала рукой, зажав между пальцев сигарету. Лет шестьдесят, не меньше. – Ах, Саманта, я столько о вас слышала!

Голос скрипучий, в уголках рта морщинки – должно быть, от пристрастия к сигаретам, макияж кажется приклеенным. Очень похожа на постаревшую Триш. Она подалась вперед, оценивающе оглядела мои волосы и нахмурилась.

– Что это такое? Решили заделаться пеструшкой? – Она хрипло рассмеялась собственной шутке.

– Это… ну, отбеливатель…

– Отбеливатель? – Аннабел провела ладонью по моим волосам и прицокнула языком. – Что ж, это мы исправим. Сделаем из вас симпатичную блондинку. Вы ведь не имеете ничего против блондинок, а, милочка?

Блондинку?

– Я никогда не была блондинкой, – забеспокоилась я. – Не знаю, стоит ли…

– У вас подходящий оригинальный цвет. – Она откинула мои волосы назад.

– Только, пожалуйста, не слишком ярко, – попросила я. – Я вовсе не хочу становиться одной из этих фальшивых платиновых блондинок…

Тут до меня дошло, что и Триш, и Аннабел – те самые крашеные блондинки и волосы у них отливают именно платиной.

– Э… Ну… – Я сглотнула. – Делайте, что сочтете нужным. Я не против.

Меня усадили на стул, обернули мне плечи полотенцем. Аннабел опрыскала мои волосы какой-то жидкостью с противным химическим запахом, потом принялась взбивать их – другого слова не подберу. Я старалась не моргать.

Блондинка. Светлые волосы. Как у Барби.

– Знаете, я передумала. – Я попыталась встать. – Наверное, блондинка – это все-таки чересчур…

– Расслабьтесь! – Аннабел надавила мне на плечи, усаживая обратно, затем вложила в мою руку журнал. Я слышала, как Триш открывает бутылку шампанского. – Вы будете выглядеть очаровательно. Красивым девушкам необходимо время от времени менять прическу. Ну, почитайте нам наши прогнозы.

– Прогнозы? – растерянно повторила я.

– Гороскопы! – объяснила Аннабел. – Не сказать, чтобы умом блистала. А? – добавила она негромко, обращаясь к Триш.

– Что есть, то есть, – согласилась та. – Но стирает она просто восхитительно.

Значит, вот как проводят время светские дамы. Сидят с намазанными головами, попивают шампанское и почитывают глянцевые журнальчики. Я не читала никаких журналов, кроме «Юриста», лет, наверное, с тринадцати. А у парикмахера обычно отправляла письма или изучала контракты.

Расслабиться не получалось. Меня переполняли дурные предчувствия. Я выяснила «Десять способов узнать, какого размера бикини вам подходит», добралась, пока Аннабел сушила мне волосы, до «Подлинных историй о курортных романах», и поняла, что готова хлопнуться в обморок от страха.

Не хочу быть блондинкой. Я не такая.

– Ну, вот и все! – Аннабел выключила фен. Наступила тишина. Я боялась открыть глаза.

Дата добавления: 2015-11-14