Глава 7. В течение двух следующих дней звонка от Крейлиса не было.

В течение двух следующих дней звонка от Крейлиса не было.

Это время Вадим использовал для продолжения охоты на «воскресителя». В душе его теплилась надежда, что он успеет найти отца раньше, чем Крейлис опять выйдет на него, и тогда не придется поступаться своими принципами…

Но, к сожалению, этого не случилось.

За эти два дня он помог уйти в ТОТ мир еще одиннадцати тщательно избранным жертвам. С каждой новой жертвой он набирался навыков и опыта. Его уже не пугала ни кровь, ни зрелище бездыханного тела тех, кого он наметил в качестве достойных абсолютного счастья. Он научился действовать даже в таких ситуациях, когда вокруг были люди, много людей. Собственно, это оказалось нетрудно — на миг прикоснуться в толпе к выбранному человеку и тут же резко замедлить или ускорить шаг, уйти в сторону. Потом можно было в числе других свидетелей «странной гибели» подойти к лежащему, расспрашивать людей, что случилось, и даже пытаться оказать первую помощь «пострадавшему». Главное при этом было — уйти с места происшествия до прибытия обезовцев и прочих официальных должностных лиц… Если же такая «игра на публику» представлялась в какой-то ситуации рискованной, лучше было наблюдать за происходящим издали, фиксируя всех, кто приближается к трупу.

Он научился великолепно контролировать себя во время «акций», но стоило ему, вернувшись домой, остаться в одиночестве — и проклятое подсознание вновь и вновь подсовывало ему вредные картинки воспоминаний о минувшем дне и лица тех, кого он «убивал».

…Например, женщина по имени Люда, которая когда-то работала уборщицей в их фирме. Существо некрасивое, одинокое, забитое и никому не нужное. Она носила бесформенные платья до самых пят и спортивные брезентовые тапочки, а голова ее всегда была повязана платочком. Каждое ее движение было таким, словно она извинялась перед окружающими за то, что имеет наглость мозолить им глаза своим несуразным видом. Когда с ней кто-то пытался заговорить, она сразу терялась, опускала глаза и вообще старалась побыстрее отделаться от собеседника, чтобы тихо шмыгнуть в нору своего одиночества. Ей было уже сорок пять лет, но в жизни у нее не предвиделось никаких радужных перспектив… Тем не менее работала Люда с такой истовой самоотдачей, будто надеялась, что трудом и старанием своим вымолит у бога хоть капельку счастья для себя…

Уволил ее Крейлис — за то, что, убирая в его кабинете, Люда нечаянно разбила хрустальную вазу для цветов (шеф любил цветы и сам выращивал в домашней оранжерее розы и орхидеи). Когда Вадим случайно встретил Люду в городской толпе, сердце его больно сжалось. Она была все в том же наряде — длинное платье, тапочки и платочек, но лицо ее постарело по меньшей мере лет на десять…

Впрочем, Люда была единственной из всех жертв, которую Вадим знал лично. Остальных он выбирал разными способами.

Безногого ветерана пандухского конфликта он взял на заметку, прочитав о нем заметку в газете.

Женщину средних лет в черном костюме с траурной повязкой на голове он увидел в вагоне метро. Она сидела, отсутствующим взглядом уставившись в пространство перед собой, не видя и не слыша никого вокруг. Но когда на очередной станции в вагон вошла женщина с кудрявым малышом лет пяти, женщина вдруг впилась завидующим взглядом в ребенка, и на глаза ее навернулись слезы — видимо, совсем недавно она лишилась сына или дочери…

С технической точки зрения самым трудным был случай с семнадцатилетним мальчишкой, приговоренным к длительному сроку заключения за убийство, которого он не совершал. Это было громкое дело, и городские газеты подробно освещали ход процесса. Когда стало ясно, что суд непоколебим в своем решении и парню предстоит провести в колонии строгого режима столько же лет, сколько ему исполнилось накануне, Вадим прибыл как раз к окончанию заключительного заседания и встал в толпе журналистов и зевак так, чтобы иметь возможность быть как можно ближе к оцеплению. Наконец двери суда распахнулись, и в сопровождении трех дюжих конвоиров на ступенях лестницы появился осужденный. Не доходя нескольких метров до машины с зарешеченными окнами, юноша остановился и с отчаянием крикнул: «Люди, не виноват я! Поверьте мне!» На какой-то миг толпа, колыхнувшись к мальчику, смяла оцепление, и тогда Вадиму удалось до тронуться до скованных наручниками запястий. Полицейские судорожно заработали щитами и дубинками, но было уже поздно…

С некоторыми из своих будущих жертв Вадим разговаривал сам, прежде чем принять окончательное решение.

Так было с братом и сестрой, оставшимися сиротами после того, как их мать умерла совсем молодой от тяжкого недуга. Мальчику было восемь, а девочке — двенадцать лет, и у них не было никого на свете, кроме отца, который когда-то ушел в другую семью, а теперь не хотел становиться опекуном несчастных детей. Сирот ожидала горькая участь детдомовцев, и они готовы были пойти на что угодно, чтобы не попасть в казенный приют. Это был первый случай, когда Вадим посвятил своих жертв в то, каким способом может помочь им, — и дети согласились… Единственное, о чем они просили Вадима, — чтобы ЭТО произошло на кладбище, у могилы их матери…

Для того отбора, который мысленно производил Вадим во время своих блужданий по городу, были и определенные Ограничения. В принципе, можно было бы отправлять в ТОТ мир всех подряд, потому что даже самые счастливые и беззаботные люди просто-напросто заблуждались в своем понимании счастья. Но это было бы не только физически невыполнимо, но и бессмысленно. Помогать следовало в первую очередь тем, кто явно нуждался в этой помощи…

Между тем в городе постепенно нарастала паника, и вызвана она была действиями Вадима. Газеты взахлеб сообщали о неуловимом и бесчеловечном убийце-маньяке. Читая эти статьи, Вадим криво усмехался — это ж какой фантазией надо обладать, чтобы приписывать его деяния некоему злому монстру, явившемуся в город не иначе как из Ада!..

Тем не менее после этих публикаций ему пришлось учитывать, что люди с подозрением относятся ко всякому незнакомцу, который оказывается с ними один на один.

Он испытал даже нечто вроде облегчения, когда однажды ночью ему позвонил Крейлис и сообщил, что он может приступать к выполнению «заказа».

* * *

Крейлису надо было отдать должное — сведения, которые он подготовил для Вадима, оказались очень подробными. И с голомакиятором он не подвел. Правда, это был явно не тот экземпляр, который когда-то изготовил Вадим. Видимо, за время его отсутствия Крейлису — или, по его заказу, кому-то из посторонних специалистов — удалось изготовить еще несколько приборов…

Человека, который «мешал развитию» фирмы «Голо-и видеоэффекты», звали Михаил Колганов. Однако в мире криминальных разборок он был известен просто как Колчан. Ему не было еще и сорока, но биография у него была богатая и выдающаяся. Начав в семнадцать лет с «ходки в зону» за вооруженное ограбление, он быстро набрал необходимый жизненный опыт и к двадцати пяти годам контролировал весь правобережный район. А в настоящее время пытался подмять под себя вообще весь Инск. Отличался он неуемной жестокостью и отсутствием всяких принципов, даже тех, которыми иногда все-таки руководствовались обычные «теневики». Именно благодаря Колчану город захлестывал мутный поток наркотиков, порнографии и детской проституции.

Тем не менее ничем особенным от других людей Колганов не отличался. Если не считать, конечно, того, что ему принадлежали трехэтажный особняк с бассейном, баней-сауной, подземным гаражом, посадочной площадкой для аэров и спортивным комплексом чуть ли не в центре города; парк из десятка автомашин разных марок, два личных аэра с пилотами, целый гарем любовниц разных национальностей, а также сеть кегельбанов, баров, казино и даже магазинов…

Внешне это был невысокий, сутулый человек с широким плотным телом, крупным лицом и жилистыми, «обезьяньими» руками. Одевался он скромно и непритязательно, как простой рабочий. Жесты и походка были старательно скопированы с Гитлера по документальным кинофильмам — у Колчана была едва ли не самая полная в мире коллекция материалов о фюрере.

В досье, собранном людьми Крейлиса, были данные о том, как Колчан проводит время, где чаще всего бывает, кто его окружает и какие возможные подходы имеются к нему. С последним пунктом дело обстояло неважно, и Вадим, понял, почему на роль киллера Крейлис выбрал именно его. Дело было в том, что Колчан был окружен целой свитой телохранителей и охранников, мимо которых не могла бы и муха пролететь незамеченной. Все его перемещения по городу напоминали официальный визит крупного политического деятеля в какую-нибудь иностранную державу. Когда черный бронированный «Тандерболт» Колчана подкатывал к одному из тех мест, которые он любил посещать (таковых, правда, было немного, и все они относились к сфере культуры и отдыха в виде казино, ресторана или тайного притона), охрана блокировала все входы и выходы, тщательно отсеивала нежелательных посетителей и следила за тем, чтобы никто не мог приблизиться к Колчану на расстояние десяти шагов…

Нечего было и думать о том, чтобы пробраться в дом главаря мафии. Даже если это и удалось бы, то после покушения было бы трудно уйти оттуда целым и невредимым. Реальнее выглядел варианте нападением на Колчана во время его очередной вылазки в город.

Наиболее подходящим местом для акции было казино «Золотая подкова» (снимки интерьера с разных ракурсов прилагались), куда Колчан наведывался каждый субботний вечер, чтобы выиграть «в честной борьбе» у своих товарищей по оружию сотню-другую тысяч гольдов. Игра проходила в отдельном кабинете (имелась исчерпывающая схема расположения с указанием всех расстояний), вход в который тщательно охранялся.

Попасть в кабинет можно было бы лишь в обличий кого-нибудь из обслуживающего персонала: время от времени один из официантов приносил в кабинет напитки и заменял пепельницы. Прежде чем пропустить официанта к игрокам, телохранители тщательно обследовали его детекторами на наличие металлических предметов, взрывчатки, ядов и прочих смертоносных средств. Кроме того, в самом кабинете каждое движение официанта контролировалось, и если бы ему вздумалось хотя бы создать видимость угрозы для жизни «хозяина», как его тут же бы убрали…

Подборку документов завершал перечень официантов казино с именами, трехмерными голопроекциями внешнего вида в натуральную величину и описанием характерных особенностей походки и привычек…

Тем не менее Вадим не удовлетворился этим досье. Он перезвонил бывшему шефу и осведомился, есть ли у того какие-нибудь материалы, характеризующие Колчана как человека…

— Как — кого? — изумился Крейлис. — Ты что, всерьез считаешь этого отморозка человеком? Да он же — хуже самого дикого зверя!..

«А сам ты будто бы не такой», — подумал Вадим, но вслух сказал другое:

— Считай Колчана кем хочешь, Марк, но мне нужна полная информация о его жизни. Родители, детство, взаимоотношения с женщинами и так далее… В общем, любые биографические подробности.

— Слушай, а на фига тебе все это? — по-детски удивился Крейлис. — Неужели ты без этого не можешь просто взять и шлепнуть этого доморощенного фашиста?

— Не могу, — заявил Вадим.

В трубке воцарилась долгая пауза. Потом Крейлис возмутился:

— Ты совсем охренел, малыш! Что я тебе — господь бог, что ли, чтобы собрать такую информацию за считанные дни?

— Меня не интересует, где и как ты будешь добывать биографию Колчана! — заявил Вадим. — Но имей в виду, что без этого я и пальцем не шевельну! — Внутренне он отметил, что данное выражение в его случае имеет совершенно особый смысл. — И не рассчитывай на то, что у тебя в запасе несколько дней. Информация мне нужна завтра к пяти вечера…

— А что так? — осведомился Крейлис. — Я тебя вовсе не тороплю, малыш. Тем более дело сложное… Между прочим, ни один из профессионалов за него не взялся!

— У меня нет ни времени, ни желания неделями возиться с бандитами! — двусмысленно объявил Вадим и бросил трубку.

Завтра как раз была суббота.

Дата добавления: 2015-07-11