Психология эмоций 5 страница

Когнитивно-аффективный подход

Согласно Сингеру, в основе тесных взаимоотношений между аффектом и познавательными процессами лежат попытки приспособления ребенка к новой и постоянно меняющейся окружающей среде. Сингер, так же как Томкинс (Tornkins, 1962) и Изард (lzard, 1971), считает, что новизна окружающей среды активирует эмоцию интереса, которая, в свою очередь, подкрепляет исследовательскую активность ребенка. Познание окружающей среды и успешное приспособление снижают уровень возбуждения и активируют эмоцию радости, тогда как большое количество сложного материала, недоступного для ассимиляции, может вызвать испуг, печаль или страх.

Важнейшим результатом исследований Сингера стало внедрение его разработок в области воображения и аффекта в практику психотерапии (Singer, 1974). Он подчеркивает важность использования воображения в сочетании с действием (например, в ролевой игре), при помощи которых пациент научается разбираться в разнообразных аффективных проявлениях, обучается контролю над своими эмоциями, мыслями и поведением. По мнению Сингера, работа воображения и фантазии помогает сформировать чувство компетентности, развивает самоконтроль. Так, например, он успешно лечил вуайеризм, опираясь лишь на воображение пациента. Син-гер побуждал пациента вообразить себе нечто нездоровое, вызывающее отвращение, например просил представить обнаженного мужчину, больного проказой, и приучал больного вспоминать этот образ в моменты нездорового влечения, когда у того возникало желание заглянуть в окно соседнего дома, чтобы увидеть там раздевающуюся женщину. Позитивно окрашенные женские образы использовались Син-гером для нейтрализации гетеросексуального страха и гомосексуальных наклонностей. Эти техники получили распространение в психодинамической терапии, которая позволила понять механизмы успеха этой методики.

ТЕОРИЯ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫХ ЭМОЦИИ

Теория дифференциальных эмоций восходит к богатому интеллектуальному наследию и претендует на родство с классическими работами Дюшена, Дарвина, Спенсера, Кьеркегора, Вундта, Джеймса, Кэннона, Макдугала, Дюма, Дьюи, Фрейда, Радо и Вудворта, а также с более современными работами Якобсона, Синнота, Мау-рера, Гельгорна, Харлоу, Боулби, Симонова, Экмана, Холта, Сингера и многих других. Все эти ученые, представляя различные дисциплины и точки зрения, в целом склонны признавать центральную роль эмоций в мотивации, социальной коммуникации, познании и поведении. Однако заслуга концептуального обоснования теории принадлежит нашему современнику, Силвану Томкинсу, чья блестящая двухтомная работа <Аффект, воображение, сознание> будет часто цитироваться по ходу этой книги.

Теория дифференциальных эмоций названа так оттого, что объектом ее изучения являются частные эмоции, каждая из которых рассматривается отдельно от других, как самостоятельный переживательно-мотивационный процесс, влияющий на когнитивную сферу и на поведение человека. В основе теории лежат пять ключевых тезисов: 1) десять фундаментальных эмоций (которые будут кратко определены в главе 4 и подробно обсуждены в последующих главах) образуют основную мотивационную систему человеческого существования; 2) каждая фундаментальная эмоция обладает уникальными мотивационными и подразумевает специфическую форму переживания; 3) фундаментальные эмоции, такие как радость, печаль, гнев или стыд, переживаются по-разному и по-разному влияют на когнитивную сферу и на поведение человека; 4) эмоциональные процессы взаимодействуют с драйвами, с гомеостатическими, перцептивными, когнитивными и моторными процессами и оказывают на них влияние; 5) в свою очередь, драйвы, гомеостатические, перцептивно-когни-тивные и моторные процессы влияют на протекание эмоционального процесса.

Эмоции как основная мотивационная система

Теория дифференциальных эмоций признает за эмоциями функции детерминант поведения в широчайшем диапазоне его проявлений: от насилия и убийства, с одной стороны, до актов самопожертвования и героизма - с другой. Эмоции рассматриваются не только как основная мотивационная система организма, но и в качестве фундаментальных личностных процессов, придающих смысл и значение человеческому существованию. Им отводится важная роль как в поведении человека, так и в его внутреннем мире.

Шесть систем организации личности

Личность - это результат сложного взаимодействия шести систем: гомеостатической, побудительной (система драйвов), эмоциональной, перцептивной, когнитивной и моторной. Каждая система до некоторой степени автономна и независима, и одновременно каждая из систем некоторым образом соотносится с остальными.

Гомеостатическая система по сути представляет собой несколько взаимопере-плетенных и взаимозависимых систем, действующих автоматически и бессознательно. Главными из них являются эндокринная и сердечно-сосудистая системы, связанные с личностью из-за частого взаимодействия с системой эмоций. Гомеостатические механизмы обычно рассматриваются как вспомогательные по отношению к эмоциональной системе, однако гормоны, нейромедиаторы, энзимы и другие регуляторы метаболизма также играют роль в регуляции и подкреплении-активированной эмоции.

Система драйвов основана на тканевых изменениях и возникающем дефиците, которые сигнализируют человеку о потребностях тела. Фундаментальными драйва-ми являются голод, жажда, сексуальное влечение, поиск комфорта и избегание боли. Трудно оспорить важную роль драйвов в ситуациях борьбы за выживание, но в обыденной жизни (когда базовые потребности и потребность в комфорте удовлетворены) драйвы психологически значимы лишь в той мере, в какой они влияют на эмоции. Исключением можно счесть сексуальный драйв и драйв к избеганию боли, эти два драйва сами по себе обладают некоторыми признаками эмоций. Они неизбежно взаимодействуют с эмоциями, и именно в силу этого взаимодействия они играют важную роль в организации личности и поведения.

Для организации личности, для ее социального взаимодействия и для человеческого бытия в высшем смысле этого слова принципиально важны четыре системы: эмоциональная, перцептивная, когнитивная и моторная. Их взаимодействие формирует основу истинно человеческого поведения. Результатом гармонии во взаимоотношениях систем становится эффективное поведение. И наоборот, неэффективное поведение, дезадаптация - прямое следствие нарушения или неправильного осуществления системного взаимодействия.

Эмоции и эмоциональная система

Теория дифференциальных эмоций исходит из того, что признает необходимость изучения отдельных эмоций. Однако наличие целого десятка фундаментальных эмоций, которые в сочетании с драйвами и когнитивными процессами образуют неисчислимое множество аффективно-когнитивных структур, чрезвычайно затрудняет изучение человеческой мотивации.

Психологи-практики в любой из сфер деятельности - в инженерной, педагогической или клинической психологии - рано или поздно неизбежно приходят к пониманию специфичности отдельных эмоций. Имея дело с людьми, они видят, что люди радуются, грустят, сердятся, боятся, а не просто <испытывают> некую эмоцию. В настоящее время практикующие психологи все меньше и меньше используют такие общие термины, как <эмоциональная проблема>, <эмоциональное нарушение> или <эмоциональное расстройство>, они стараются анализировать отдельные аффекты и аффективные комплексы, рассматривая их как мотивационные феномены.

Определение эмоции. Теория дифференциальных эмоций определяет эмоцию как сложный процесс, имеющий нейрофизиологический, нервно-мышечный и чув-ственно-переживательный аспекты. Нейрофизиологический аспект эмоции определяется главным образом в терминах электрохимической активности центральной нервной системы. Лицевые нервы, мышечная ткань и проприоцепторы лицевой мускулатуры также задействованы в эмоциональном процессе. Предполагается, что эмоция - это функция соматической нервной системы (которая управляет произвольными движениями) и что соматически активированная эмоция мобилизует вегетативную нервную систему (которая регулирует деятельность внутренних органов и систем, состояние тканей организма), а та в свою очередь может подкрепить и усилить эмоцию.

На нервно-мышечном, или экспрессивном, уровне эмоция проявляется прежде всего в виде мимической активности, а также пантомимическими, висцерально-эн-докринными и иногда голосовыми реакциями.

На чувственном уровне эмоция представляет собой переживание, имеющее непосредственную значимость для индивида. Переживание эмоции может вызывать в сознании процесс, совершенно независимый от когнитивных процессов.

Нейрохимические процессы, следуя врожденным программам, вызывают комплексные мимические и соматические проявления, которые затем, посредством обратной связи, осознаются, в результате чего у человека возникает чувство/пере-живание эмоции. Это чувство/переживание одновременно и мотивирует человека, и оповещает его о ситуации. Врожденная реакция на чувственное переживание положительной эмоции вызывает у человека ощущение благополучия, побуждает и поддерживает реакцию приближения. Положительные эмоции способствуют конструктивному взаимодействию человека с другими людьми, с ситуациями и объектами. Отрицательные эмоции, напротив, переживаются как вредоносные и трудно-переносимые, пробуждают реакцию отстранения и не способствуют конструктивному взаимодействию. Мы уже говорили о том, что, несмотря на обывательское деление эмоций на положительные и отрицательные, истинный знак конкретного эмоционального переживания можно определить только с учетом общего контекста.

Завершая обсуждение отдельных элементов определения эмоции, следует отметить, что эмоция - не просто организмическая реакция. Ее нельзя рассматривать только как действие, совершаемое в ответ на некое стимулирующее событие или ситуацию, она сама по себе является стимулом, или причиной, наших поступков. По-видимому, можно даже говорить о том, что эмоции в большей или меньшей степени обладают способностью к самогенерации. Это утверждение кажется особенно справедливым в отношении эмоции интереса, которая играет необыкновенно важную роль в нашей повседневной жизни, побуждая нас к той или иной активности. Как бы то ни было, всякая активированная эмоция - неважно, порождена она сенсорной информацией (например, болевым ощущением) или когнитивными процессами (оценкой, атрибуцией) или явилась ответом на некое событие, - сама оказывает побудительное, организующее влияние на наши мысли и поступки. В свою очередь, и мышление, и поведение, равно как и информация, хранящаяся в памяти, оказывают на нее встречное влияние.

Системность эмоций. Эмоции динамически, но в то же время более-менее устойчиво связаны между собой, поэтому теория дифференциальных эмоций рассматривает их как систему (Cicchetti, 1990). Некоторые эмоции, в силу природы лежащих в их основе врожденных механизмов, организованы иерархически. Еще Дарвин (Darwin, 1872) отмечал, что внимание может перерасти в удивление, а удивление - <в изумленное оцепенение>, напоминающее страх. Развивая это наблюдение, Том-кинс (Tornkins, 1962) доказывает, что стимулы, вызывающие эмоции интереса, страха и ужаса, представляют собой своего рода иерархию, в которой стимул умеренной интенсивности вызывает интерес, а стимул наибольшей силы - ужас. В справедливости данного тезиса можно убедиться, если понаблюдать за реакцией ребенка на незнакомый звук. Звук умеренной интенсивности пробуждает у ребенка интерес. Но если при первом предъявлении незнакомый звук будет достаточно громким, он может испугать ребенка, а очень громкий, резкий звук может вызвать у ребенка ужас.

В пользу системной организации эмоций свидетельствует и такая характеристика, как полярность. Очевидно, что есть эмоции, прямо противоположные друг другу. Феномен полярности наблюдался многими исследователями, начиная с Дарвина (Darwin, 1872), и каждый из них приводил свои доказательства в пользу его существования (Plutchik, 1962). Радость и печаль, гнев и страх - это наиболее распространенные примеры полярности. Можно рассматривать в качестве противоположных и такие эмоции, как интерес и отвращение, стыд и презрение. Однако, подобно понятиям <позитивное>, <негативное>, полярность не является характеристикой, жестко определяющей взаимоотношения между эмоциями; полярность не обязательно предполагает взаимное отрицание. Иногда противоположности не противостоят друг другу, одна из них может вызывать другую, и примером тому могут служить хотя бы так понятные нам <слезы радости>.

Другие эмоции, те, которые не составляют между собой полярных пар, при определенных обстоятельствах тоже могут быть взаимосвязаны друг с другом. Когда человек сталкивается с неизвестным (потенциально возбуждающим, потенциально опасным) объектом или оказывается в новой ситуации, его интерес может трансформироваться в страх. Точно так же презрение, смешанное с радостью и возбуждением, вызывает <воинствующий энтузиазм> (Lorenz, 1966). Если человек регулярно или достаточно часто переживает одновременно две или более фундаментальные эмоции, если при этом они с некоторой долей обязательности сопряжены с теми или иными когнитивными процессами - это может привести к формированию аф-фективно-когнитивной структуры или даже аффективно-когнитивной ориентации. Описательный термин аффективно-когнитивная ориентация представляется полезным для понимания некоторых личностных черт. Например, сочетание эмоций интереса и страха, ассоциированное с представлением о том, что риск, преодоление опасности содержат в себе элемент игры, развлечения, приводит к формированию такой аффективно-когнитивной ориентации (или личностей черты), как жажда приключений. Однако сочетание интереса и страха может быть связано с риском, заключенным в исследовательской деятельности, - в таком случае аффективно-когнитивной ориентацией человека будет любознательность.

Не только описанное выше стремление к структурности эмоций позволяет нам определить эмоции как систему. Кроме этого, эмоции имеют некоторые общие характеристики. Так, в отличие от драйвов, эмоции не цикличны: пищеварительные или любые другие метаболические процессы, происходящие в организме, не могут заставить человека испытывать по два-три раза на дню эмоцию интереса, отвращения или стыда. Эмоции, как фактор мотивации, обладают универсальностью и гибкостью. Если для удовлетворения физиологического драйва, например голода или жажды, требуются вполне конкретные действия и вполне объектная еда или питье, то эмоции радости, презрения или страха могут быть вызваны самыми разными раздражителями.

Эмоции оказывают регулирующее влияние на драйвы и другие системы личности. Эта способность к регуляции является одной из важнейших и наиболее распространенных функций эмоций: каждая из эмоций может усилить или ослабить действие другой эмоции, физиологического драйва или аффективно-когнитивной структуры. Например, нередуцированные драйвы, находящиеся в пределах толерантности организма, пробуждают эмоцию, которая в свою очередь подкрепляет драйв. Сексуальное влечение, подкрепленное эмоцией интереса-возбуждения, может стать непереносимым, тогда как эмоция отвращения, страха или горя может ослабить, замаскировать, редуцировать или подавить его.

Биологические системы на службе у эмоций. Можно выделить две биологические системы, которые обслуживают работу эмоциональной системы человека. Это ретикулярная система ствола мозга, регулирующая изменения уровня нейронной активности, и автономно иннервируемая висцерально-эндокринная система, контролирующая такие параметры, как гормональная секреция, сердечный ритм, частота дыхания и т. п. Висцерально-эндокринная система помогает организму подготовиться к направленному действию, обусловленному эмоцией, и помогает поддерживать и эмоцию, и это действие.

Эмоциональная система редко функционирует независимо от других систем. Некоторые эмоции или комплексы эмоций практически всегда проявляются во взаимодействии с перцептивной, когнитивной и двигательной системами, и эффективное функционирование личности зависит от того, насколько сбалансирована и интегрирована деятельность различных систем. В частности, поскольку влияние любой эмоции - как интенсивной, так и умеренной - генерализованно, то все физиологические системы и органы в большей или меньшей степени задействованы в эмоции. О влиянии эмоции на организм свидетельствует специфический отклик на эмоцию сердечно-сосудистой, дыхательной и других функциональных систем.

Источники эмоции. Источники эмоции можно описать в терминах нервных, аффективных и когнитивных процессов. На нейронном уровне происхождение эмоции может быть объяснено как результат деятельности определенных медиаторов и структур мозга, с помощью которых происходит оценка поступающей информации. На аффективном уровне активацию эмоции можно объяснить в терминах сенсорно-перцептивных процессов, а на когнитивном - в терминах отдельных мыслительных процессов. Проблема когнитивной активации эмоции исследовалась гораздо больше, чем два других типа активации, но тем не менее всегда полезно помнить, что, помимо когнитивных, существуют и некогнитивные (нейронные, аффективные) источники эмоций. В последующих главах мы подробно поговорим о трех типах активаторов, а пока просто перечислим их, снабдив соответствующими примерами.

1. Нейронные и нервно-мышечные активаторы:

а) естественно вырабатываемые гормоны и нейромедиаторы;

б) наркотические препараты;

в) экспрессивное поведение (мимика, пантомимика);

г) изменения температуры крови мозга и последующие нейрохимические процессы.

2. Аффективные активаторы:

а) боль;

б) половое влечение;

в) усталость;

г) другая эмоция.

3. Когнитивные активаторы:

а) оценка;

б) атрибуция;

в) память;

г) антиципация.

В теории дифференциальных эмоций особо подчеркивается, что эмоция может быть вызвана непосредственно нейрохимическими и аффективными процессами без участия когнитивных. Приведенный выше перечень нейронных, нервно-мышечных и аффективных активаторов эмоций - это перечень не когнитивных причин эмоционального процесса. Кроме того, теория дифференциальных эмоций подчеркивает, что между специфической эмоцией и сопровождающим ее специфическим переживанием существует генетически обусловленная взаимосвязь, а их раздельное существование в сознании является приобретенным. Из этого следует, что мимическая экспрессия и реакция человека на собственную эмоцию играют важную роль в протекании и регуляции эмоционального процесса. Читатель, желающий подробнее ознакомиться с этими положениями теории дифференциальных эмоций, может обратиться к работам Изарда и Малатесты (Malatesta, 1987; lzard, 1990).

СЛОЖНЫЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ КОМПЛЕКСЫ В КРИТИЧЕСКИХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЯХ

Хотя целью данной работы является обоснование дискретности эмоций, каждой из которых будет посвящена отдельная глава, в жизни каждого человека бывают моменты, когда он одновременно переживает несколько эмоций. Бывает так, что одна эмоция побуждает его делать одно, а другая диктует ему нечто противоположное. Сложное взаимодействие нескольких эмоций мы рассмотрим на примере рассказа Марии о кризисе, пережитом ею в семнадцатилетнем возрасте.

В то время я была ужасно несчастна. Мне казалось, что моя мать - параноидная шизофреничка. Что бы я ни делала, она всегда бывала недовольна или, вернее сказать, все выводило ее из себя. Из чувства протеста, чтобы хоть как-то утвердить свое право на самостоятельность, я начала курить, пить и <тусоваться>, - последнее особенно злило ее. В завершение всего я в пику ей начала жить половой жизнью.

Я познакомилась с Джеффом незадолго до того, как мне исполнилось семнадцать. Мне показалось, что я влюбилась по уши, и, учитывая мой возраст, я, наверное, действительно была влюблена. Мы вступили в связь по обоюдному согласию, и по крайней мере меня подтолкнуло к этому не чувство протеста, а все-таки любовь. Однако впоследствии меня стала забавлять мысль, что я занимаюсь такими делами, от которых, узнай об этом мать, у нее волосы встали бы дыбом. И в то же время я чувствовала себя виноватой, я понимала, что мстительная радость - не самое лучшее чувство. Впрочем, я уже в то время начала сомневаться в том, что люблю свою мать, - вероятно, именно в этом и заключалась проблема. Если раньше моя любовь к ней была безоговорочной - я просто обожала ее, то теперь я все чаще спрашивала себя - а любила ли я ее когда-нибудь? Я переживала ужасный внутренний конфликт, меня одолевали самые разные, порой противоречивые чувства. Я с тоской вспоминала о прошлом, я злилась, думая о настоящем, и я чувствовала себя виноватой, когда ловила себя на мысли о том, что не люблю ее. Я спрашивала себя - неужели я так жестока, что мне приходят в голову такие мысли? Но как бы то ни было, Джефф вскоре стал смыслом моей жизни. Он не только <вписался> в компанию моих приятелей, он стал символом моего протеста против матери.

Рассказывая о своих чувствах, Мария не упоминает о том, как колотилось ее сердце, когда она злилась на родителей, не говорит о тяжести в груди, которую она чувствовала, когда ее одолевала тоска. Переживая сильную эмоцию, мы зачастую не обращаем внимания на ее телесные проявления, но тем не менее они имеют место и они чрезвычайно важны. В рассказе Марии не описаны мимические явления, и это неудивительно. Она рассказывает о своих глубинных чувствах, описывает переживания, тревожившие ее сердце и отложившиеся в ее сознании. При том, что в стрессовых условиях мимика является одним из основных способов коммуникации человека с близкими людьми, мы редко осознаем выражение своего лица. Во время жаркого спора с родителями или супругом мы не думаем о том, что написано у нас на лице, а между тем эти <сообщения> несут в себе очень важную информацию, и, независимо от того, осознаем мы их или нет, они чрезвычайно рельефны. Если эмоция неподдельна, то ее мимическое выражение происходит автоматически и неосознанно, но автоматизированный характер протекания реакции не умаляет ее значения.

Через несколько месяцев нашей дружбы с Джеффом ко мне пришла мысль о том, как хорошо, как <правильно> было бы, если бы я зачала от него ребенка. Мне представлялось, что это самое прекрасное, что может создать любовь. И еще я подумала: <Уж от ЭТОГО она просто обалдеет!> В субботу, когда Джефф зашел за мной, я была дома одна. Накануне я здорово поругалась с матерью, и одно воспоминание о ней вызывало у меня отвращение. У Джеффа не было с собой презервативов, но это обстоятельство не смутило меня, я подумала, что в ответственный момент он просто прервет акт. Но во время нашей близости я приняла сознательное решение. Не знаю почему, но я поняла, что он не прервет акт, если я не напомню ему. И я не напомнила, хотя прекрасно знала, что в середине месячного цикла (а я была как раз в этом периоде) риск забеременеть наиболее велик. Я промолчала, потому что знала, что ЭТО будет высшей формой моего протеста против родителей. Впервые за несколько последних месяцев я чувствовала, что сама управляю своей жизнью.

Через две недели у меня должны были быть месячные, но они не пришли. Мне стало немного не по себе, но я успокаивала себя, я говорила себе, что это просто сбой менструального цикла. Я испугалась по-настоящему только в следующем месяце, когда у меня опять не было месячных. Но странно - я испытала при этом и какое-то незнакомое мне чувство. Мысль о том, что я ношу в себе ребенка от любимого человека, пробуждала в моей душе какое-то теплое, радостное ожидание. Теперь, думала я, нас с Джеффом соединяют такие узы, которых никто не сможет разорвать. Этого не мог бы сделать никто, но это сделал Джефф, который, услышав о моей беременности, решил, что я таким образом пытаюсь женить его на себе, и заявил, что больше не желает меня видеть.

Мне предстояло еще одно испытание - разговор с родителями. Я страшно боялась его, и еще мне было стыдно. Если раньше мне очень хотелось отомстить им за все, причинить им боль, то теперь мне совсем не хотелось этого. Наоборот, я чувствовала, что это самые близкие мне люди, они были нужны мне, нужны как никогда.

Именно чувства, эмоции определили ход мыслей и поведение Марии. Она едва осознавала те изменения, которые происходили в ее теле, и, вероятно, совсем не осознавала, какое выражение лица было у нее, когда она злилась или грустила, но ее ощущение каждой эмоции было пронзительно острым. Говоря о том, что она испытывала злость или отвращение, переживала страх или утрату, она рассказывает о своих ощущениях. И эти ощущения представлены в ее сознании как эмоции, как переживания, предопределившие ее мысли и поступки.

Я начала разговор с предупреждения о том, что им придется проявить максимум терпимости, на которую они только способны. Я попросила их постараться понять меня. Я знала, что мне предстоит, и была готова снести любые упреки и обвинения. Мое сообщение вызвало целую бурю чувств. Мать сначала изумленно смотрела на меня, словно не веря моим словам, а потом заплакала. Она повторяла, что я сделала это специально, чтобы причинить им боль. Отец же, наоборот, молча сидел в своем кресле и страдальчески смотрел на меня. Это было невыносимо - видеть страдания любящих тебя людей и знать, что это ты заставила их страдать. Мне было ужасно стыдно, я молила Бога о том, чтобы он избавил их от страданий. Я не знала, как мне утешить их. В отчаянии я обнимала маму, а она плакала, уронив голову на мое плечо. Отец подошел к нам, обнял нас обеих. С этого момента наши отношения изменились.

Через несколько дней родители, оправившись от потрясения, стали думать, что предпринять. Они решили, что будет лучше, если я рожу ребенка и затем отдам его на усыновление. Они договорились с приходским священником, и он пришел к нам, чтобы поговорить со мной. Священник рассказал мне о католическом агентстве, занимающемся вопросами усыновления. Я слушала его молча, кивала, но про себя поклялась, что сделаю все, чтобы не отдавать ребенка. Хотя, как мне кажется, в глубине души я понимала, что для ребенка будет лучше, если я откажусь от него. И еще я понимала, что самое трудное, что мне предстоит сделать, - это преодолеть свой материнский инстинкт.

За время беременности я сильно изменилась. Во-первых, я уже не испытывала ни малейшего желания встречаться с друзьями, болтаться с ними по улицам, и вовсе не потому, что мне было неловко или стыдно, - просто за эти несколько недель я как будто стала старше, переросла все эти развлечения. Я бросила курить, села на диету. Но самое главное - я вдруг совершенно иначе стала воспринимать своих родителей, словно увидела их другими глазами. И они стали иначе относиться ко мне. В разговоре с друзьями и родственниками они частенько говорили, что теперь мне можно дать <все двадцать пять>, подчеркивали, что я очень повзрослела, хвалили меня. Мы с мамой очень сблизились за это время. Она хлопотала вокруг меня, она готова была не спать целую ночь, чтобы сшить мне платье или блузку. Мы говорили с ней о предстоящих родах, я делилась с нею своими страхами и тревогами. И именно она держала меня за руку все тринадцать часов, пока я рожала. Словом, за девять месяцев мои отношения с родителями совершенно наладились.

После родов они оба сидели у меня в палате. Я чуть не заплакала, когда мне принесли сына, - он был немного похож на моего отца. Это была удивительная, незабываемая сцена: я лежала обессилевшая, мама тоже устала, но все трое мы были счастливы, осознавая ту связь, которая соединила нас. Помню, отец сказал мне, что, как только я немного приду в себя, он принесет мне кока-колы. Через несколько секунд я уснула - умиротворенная и радостная от того, что дала жизнь человеку.

Пришел день, когда нужно было подписать бумаги. Я выполнила все формальности без слез. К тому времени я была совершенно опустошена, я не могла ни тревожиться, ни радоваться, - все перегорело во мне за предыдущие недели. Я преодолела сомнения - правильно ли я поступаю? Печаль - от мысли о предстоящей разлуке с сыном, который был моей плотью и кровью и которого всего неделю назад я держала на руках. Злость - от того, что Джефф отказался от меня. Отчаяние - потому что мне так и не удалось ничего придумать, чтобы оставить ребенка. И наконец, решимость - ибо в глубине души я понимала, что это неизбежно, что мне придется собрать все свое мужество и сделать это. Каждый раз, когда в моей памяти возникает образ сына, я вновь переживаю эти чувства, а вместе с ними и чувство утраты. Но меня согревает надежда - надежда на то, что, когда ему исполнится восемнадцать, я свяжусь с агентством и, может быть, он захочет встретиться со мной. Только эта надежда и помогает мне пережить одиннадцатое число каждого месяца, даже сейчас, спустя два года и девять месяцев после его рождения.

Рассказ Марии служит прекрасной иллюстрацией того, насколько сложно сплетаются эмоции в переломные периоды жизни человека. Человек, и в силу своей биологической природы, и в силу сложной организации перцептивных и когнитивных процессов, а также из-за неоднозначности той стимуляции, которую он получает от окружающей среды и себе подобных, редко отвечает на оказываемое воздействие простой и однозначной эмоцией. Скорее наоборот - происходящие события и восприятие их человеком пробуждают сложный комплекс эмоций. Мы радуемся укреплению семейных уз и разделенной любви, но мы можем испытывать радость и от игры, и от любимой работы. Ситуации, заставляющие человека злиться, могут также вызывать у него отвращение, а иногда и презрение. В угрожающей ситуации человек может сначала испугаться, затем разозлиться, а затем вновь испытать страх. Человек может злиться на себя, когда чувствует себя в чем-то виноватым. Если у вас депрессия, то печаль - далеко не единственная эмоция, которую вы переживаете, она может переплетаться с враждебностью по отношению к самому себе, со страхом и чувством стыда.

Дата добавления: 2015-07-11