Госпожа обманщица.

С Наддель я 365 дней в году праздновал пасху. Не в том смысле, что мы радостно бегали по дому и искали шоколадные яйца, у меня и без того было полно сюрпризов с её тайниками. В комоде ли, за топкой или за постоянно открытыми двустворчатыми дверьми - везде стояли пустые бутылки из под шампанского её любимой марки, «Фрайксент». Самым урожайным на пустые бутылки местом были маслично-жёлтые шёлковые портьеры в нашей спальне, спускавшиеся до полу и прятавшие за собой невероятно много пустых бутылок. Дизайнер, создававший такие драпировки, должно быть, сам любил заложить за воротник.

Я хотел знать: «Наддель, что за ерунда?», но она отделывалась кратким: «Это же нормально, мужчины выпивают по 4 бутылки пива в день, почему бы мне не выпить бутылочку шампанского?»

Но я всё чаще замечал, что она ведёт себя не совсем нормально. После теле-шоу Дитера Томаса Хека, на которое Наддель сопровождала меня, подошла моя талеассистентка Анжелика и сказала: «Знаешь, Дитер, мне пришлось только что заплатить за тебя в баре за 19 бутылок шампанского со льдом». А я отвечал: «У тебя с головой не в порядке, зачем мне 19 бутылок шампанского?», потом оглядывался на Наддель, а она только быстро вертела головой: «Не, это не я!» Внешне по ней ничего было не заметно. У неё особые гены, она перепила бы и самого Гаральда Юнке, и при этом не качалась бы, и язык её бы не заплетался

«Ты сегодня уже что-то пила?» - интересовался я по утрам, когда она входила на кухню, распространяя запах алкоголя. А она говорила: «С чего ты взял?». Я направлялся в кладовую, где за консервами с сербским бобовым супом, пачками «Мираколи» и вишней пенилась в стакане капля шампанского. Я спрашивал: «Что это?», а Наддель отвечала: «Он уже старый, всегда там стоял».. Причём я за всю свою жизнь с ней не видел бокала, в котором не сверкала бы маленькая капля.

Как-то раз зимой она вышла утром из душа и побежала к бензозаправке (у Нади не было водительских прав). Пятнадцать минут спустя она вернулась и выглядела как ёж, потому что её пряди смёрзлись и превратились в зубцы. Я спросил: «Что тебе нужно было на заправке?», а она сказала: «Я выходила, чтобы купить газету».

У меня возникало неопределённое чувство, что это неправда, я выходил на улицу. Внутренний голос подсказывал мне: Погляди-ка под тем вечнозелёным тисом у террасы! Там в снегу стояли две бутылки «шампуня».

Я просёк, что она, совершая покупки в «Эдеке» сперва платила за нормальные продукты, а потом отдельно за алкоголь, чтобы он не фигурировал на чеке.

Я пытался договориться по-хорошему: «Наддель, почему ты это делаешь?» Я пробовал по ласковому: «Надя, я боюсь за тебя!» Я предложил ей 100 000 марок: «Вот! Возьми!», но она отвечала только: «Нет, Дитер, в этом нет ничего плохого, если я немножко выпью! Не валяй дурака».

Сегодня-то я понимаю, что нельзя помочь человеку, если он сам этого не хочет. Наддель не хотела. Думаю, она не считала пьянство своей проблемой. А если кто сам не решит изменить что-то, ему ничто не поможет, даже если его половинка будет сидеть рядом 24 часа в сутки и уговаривать. Я не мог находиться круглосуточно подле Наддель, чтобы ограждать её от всяких глупостей. С другой стороны её скрытность и постоянные игры в прятки отравляли наши взаимоотношения.

«Слушайте, фрау Фарраг, мы же должны что-то делать!» - позвонил я её матери. Мне верилось, что она перейдёт на мою сторону, когда узнает о постоянной жажде доченьки. Она бы сумела справиться с девчонкой. Как бы не так! У Нади мамочкины гены!

«Ну, я не знаю - говорила она, надув щёки и выпустив с шумом воздух, - Надя взрослая. И я, собственно, не хочу вмешиваться». Её бы куда больше взволновало, если бы я рассказал, что в Тасмании тапиры находятся под угрозой уничтожения, и ей нужно отправляться спасать их.

Глава 12. Boys, Boys, Boys или двойная Сабриночка.

Я НЕ МОГУ ОБЪЯСНИТЬ ЭТО. С женщинами по имени Сабрина я схожусь на удивление легко. У них я пользуюсь бешеной популярностью. Эта любовь ко мне у них в генах.

Возьмём, к примеру, итальянку Сабрину. Мега секс-символ, со своим хитом 1987 года «Boys, Boys, Boys». В клипе, снятом на песню, она трясла своими сиськами как морж, так что вода в бассейне волновалась. Как-то раз ко мне зашёл Томас Штейн из BMG-Ariola и сказал: «Слушай, мы тут думали, не спеться ли нам с этой Сабриной», что означало: они собирались подписать с дамочкой эксклюзивный контракт. За три года девушка получила бы 900 000 марок.

Мне было поручено встретить Сабрину в аэропорту Гамбурга и основательно проверить её. Она ворвалась в мой офис - все серебряные побрякушки сбились налево, одета столь экстремально, что я подумал: «Господи, что же происходит?»

Мы отправились в «Il Gardino» на Ульменштрассе. К сожалению, её тупой менеджер вечно торчал с нами за столом. Потом она сказала: «Мне нужно в туалет!», а я: «О'кей, тогда я тоже схожу!», и мы оставили менеджера наедине с его тунцовой пиццей. Перед «уголком философии» я её и сцапал, при этом подметив: «А в этом что-то есть!» Двадцать минут спустя мы вновь сидели за столом.

Поздно вечером мы совершили ещё одну поездку - в отель «Интерконти». Тогда-то всё и стало принимать подозрительные формы. У Сабрины был плюшевый мишка, которого она всегда возила с собой, и который стоял теперь на ночном столике в её номере. Едва мы вошли в номер, как она, будто маленькая девочка, бросилась к игрушке. Она его обнимала, прижимала к сердцу, гладила. А я всё время думал только: «Алло! Я ведь тоже здесь!» Мне пришлось потратить полтора часа, прежде чем удалось занять место мишки. В конце концов она пригласила меня: «Поехали ко мне в Геную!»

Она забрала меня из аэропорта на такси. «Bello? Caro?» - щебетала она. «На обратном пути мы возьмём «Феррари»?» То, что звучало как просьба, было в действительности приказом. BMW-3, который я арендовал, показался ей чересчур убогим, чтобы раскатывать на нём.

Из окон её дома, что лежал на взгорье, открывался просто невероятный вид на гавань. Светило солнце. Несколько милых лодочек маячило на горизонте. Сперва состоялась экскурсия по квартире. Сабриночка очень гордилась внутренним убранством своего жилища. Мне оно показалось безвкусным: слишком мрачно, тёмная мебель, тёмные гардины, совсем не похоже на дом у моря. В конце концов мы устроились на балконе. Я смотрел поверх бегоний-хреноний и наслаждался прекрасной панорамой.

Оказалось, что Сабрина обожала, когда её оскорбляли во время секса. Сильнее всего её возбуждали фразы типа: «Огого! Ну погоди, грязная шлюха! Щас я тебе вмажу!» После первого перепихона на балконе мой словарный запас издох. Если бы Сабрина владела немецким, всё бы было нормально, но мне приходилось вмазывать по-английски. Я тайком позвонил Энди и пожаловался: «Слушай, вы отправили меня сюда, мне нужно заключить эту сделку... Мне сейчас же нужны новые ругательства на английском... пришлите по факсу... или скажите по телефону». Я немедленно получил три страницы, исписанные мелким почерком.

Я вернулся в гостиную, где стоял телевизор с огромным экраном; Сабрина вставила одну за другой кассеты в видеомагнитофон. Мы смотрели записи каких-то старых выступлений, где она в 823 раз пела «Boys, Boys, Boys». Сабрина в Англии, Сабрина в южной Греции, Сабрина в горах среди елей, мягко говоря, в каждой дырке затычка. А так как она пела одну и ту же песню, я думал, у меня мозг лопнет. И вся обслуга вокруг неё, общим количеством 7 штук, начиная от горничных и шофёра и заканчивая менеджерами всё время орали: «Круто ты двигаешься! Круто ты поёшь!» Круто то. Круто это.

Таковы уж эти итальянцы: нам всем пришлось топать в церковь, потому что Сабрине непременно захотелось пойти помолиться. Она поставила огромную белую свечу, потом мы снова поехали домой и смотрели на Геную с балкона. Как то между двумя выходами на балкон она заявила, что спит с самым важным человеком в мире музыки. А ещё, будто бы кроме него она спит с самым важным человеком Италии. С таким, влиятельным. А я только думал: «Хм! Хм! Надеюсь, она не перепутает, кто из них кто».

На другой день мы с Сабриной пошли в студию, я поставил демо-запись и дал ей в руки текст, чтобы она спела. Наш с Луисом лозунг: «Ради песни можно разбиться в лепёшку!», но Сабрина ничего такого не хотела. К тому же её свита клакеров бесконечно трендела: «О, Сабрина, это классно, о, Сабрина, твой голос великолепен!». Может, они хотели сказать: великолепно фальшивишь.

Мне действительно нелегко было принять решение. Я боролся с собой. На третий день своего пребывания там я позвонил в BMG и сказал: «На вашем месте я бы не стал заключать с ней контракт».

Дата добавления: 2015-07-11