Лос-анджелес

Понедельник, 23 августа

Дня

Железные ворота распахнулись, и водитель двинулся по тенистой аллее. Впереди показался дом. Это была вилла на Холмби-Хиллз, в одном из самых роскошных районов Беверли-Хиллз. Здесь, в особняках, скрытых от глаз посторонних за металлическими изгородями и густой листвой, жили мультимиллионеры. Камеры наружного слежения в этом районе были выкрашены в зеленый цвет и сливались с общим фоном.

Дом Мортона представлял собой роскошную сливочно-белую виллу в средиземноморском стиле, достаточно просторную для семьи из десяти человек. Эванс, говоривший по телефону со своим офисом, отключил мобильник и вышел из машины.

В ветвях высоких фикусов чирикали птички. Воздух был напоен ароматом гардений и жасмина, их кустами была обсажена аллея, ведущая к дому. Крохотная пестрая колибри повисла над красным цветком бугенвильи, что росла у гаража. «Типично калифорнийский летний день», — подумал он. Вырос Эванс в Коннектикуте, учился в Бостоне, но, даже прожив в Калифорнии вот уже пять лет, считал это место и его природу экзотикой.

Потом он заметил еще одну машину, припаркованную перед домом, темно-серый седан. На нем были правительственные номерные знаки.

Дверь отворилась, из нее вышла секретарша Мортона Сара Джонс, высокая блондинка лет тридцати, ослепительно красивая, прямо кинозвезда. На Саре была коротенькая белая теннисная юбка и розовый топ. Светлые волосы подобраны и конский хвост. Мортон чмокнул ее в щечку.

— Играешь сегодня?

— Уже отыграла. Мой босс что-то сегодня припозднился. — Она пожала Эвансу руку, снова обернулась к Мортону:

— Как съездили, удачно?

— Прекрасно. Вот только Дрейк был мрачен, как на похоронах. Он даже не пьет. Это становится утомительным.

Мортон направился к дому, и тут Сара сказала:

— Думаю, должна предупредить. Они уже здесь.

— Кто?

— Профессор Кеннер. И с ним еще какой-то человек. Иностранец.

— Вот как? Но ведь ты на сегодня им не…

— Не назначала? Нет. Но они, видно, поняли все превратно. Приехали и теперь сидят ждут.

— Надо было позвонить мне.

— Прибыли пять минут назад.

Они прошли в дом. Гостиная Мортона располагалась в задней части особняка, окна ее выходили в сад. Комнату украшали азиатские древности, в том числе и огромная каменная голова, привезенная из Камбоджи. На диване сидели двое мужчин. Один из них — американец среднего роста, с коротко подстриженными седыми волосами и в очках. Второй — очень темный, компактного телосложения, с удивительно красивым лицом, которое не портил даже длинный шрам на левой щеке. Оба были в хлопковых брюках и легких свитерах. Оба сидели на самом краешке дивана, неестественно выпрямив спины, с таким видом, точно готовы вскочить в любой момент.

Типичные военные, верно? — пробормотал Мортон, входя в гостиную.

Мужчины поднялись ему навстречу. — Мистер Мортон? Позвольте представиться. Джон Кеннер из Массачусетского технологического института. А это мой коллега, Санджонг Тапа. Студент-выпускник из Непала.

— А это мой коллега, Питер Эванс, — сказал Мортон.

Все обменялись рукопожатиями. У Кеннера оно оказалось на удивление крепким. Санджонг Тапа слегка поклонился. Говорил он тихо, с британским акцентом.

— Как поживаете?..

— Я вас не ждал… так скоро, — заметил Мортон.

— Мы работаем быстро.

— Вижу. Так о чем пойдет речь?

— Боюсь, нам крайне необходима ваша помощь, мистер Мортон. — Кеннер одарил Эванса и Сару приятной улыбкой. — И, к сожалению, беседа наша будет носить строго конфиденциальный характер.

— Мистер Эванс — мой юрист, — сказал Мортон. — И от моей секретарши секретов у меня тоже нет.

— Уверен в этом, — кивнул Кеннер. — Вы имеете полное право делиться с ними любой информацией. Но мы должны переговорить с вами наедине.

Эванс откашлялся.

— Если не возражаете, я бы хотел взглянуть на ваши документы.

— Ну, разумеется, — сказал Кеннер. Мужчины достали бумажники и продемонстрировали Эвансу массачусетские водительские права, карточки факультета МТУ, а также паспорта. А потом показали и визитки.

Джон Кеннер Д-р. Ф.

Центр анализа катастроф

Массачусетский технологический университет

154 Массачусетс Авеню

Кембридж, Массачусетс

Санджонг Тапа Д-р. Ф.

Научный сотрудник

Кафедра инжиниринга геологии окружающей среды

Корпус 4-Си, 323

Массачусетский технологический университет

Кембридж, Массачусетс 02138

Там были указаны также номера телефонов, факсов, электронной почты. Эванс вернул карточки. Все вроде бы нормально. Кеннер сказал:

— А теперь, если вы и мисс Джонс нас извините…

* * *

Они вышли в холл и смотрели в кабинет через огромные стеклянные двери. Мортон сидел на диване. Кеннер и Тапа — на другом, напротив. Беседа проходила спокойно. И Эванс подумал: наверняка еще одна просьба в череде бесконечных прошений о дотациях.

Эванс подошел к телефону в холле и набрал номер.

— Центр анализа катастроф, — ответил ему женский голос.

— Будьте добры, соедините с офисом профессора Кеннера.

— Минутку. — Щелчок, затем в трубке возник уже другой голос.

— Центр анализа катастроф, офис профессора Кеннера.

— Добрый день, — сказал Эванс. — Это Питер Эванс, и я хотел бы переговорить с профессором Кеннером.

— Простите, но его нет.

— Не могли бы подсказать, где он?

— Профессор Кеннер находится в академическом отпуске.

— Но мне очень важно связаться с ним, — продолжал настаивать Эванс. — Не подскажете, как это сделать?

— Это несложно. Поскольку вы в Лос-Анджелесе, и он тоже.

Стало быть, она проверила, откуда звонят. И вышла на телефон Мортона. Странно, Эванс всегда думал, что номер Мортона засекречен. Но, видно, ошибался. Или же у этой секретарши из Массачусетса был какой-то хитрый способ для выяснения.

— Что ж, — сказал Эванс, — тогда не подскажете…

— Прошу прощенья, мистер Эванс, но я больше ничем не могу вам помочь. Щелчок, она отключилась.

— С кем это ты говорил? — спросила Сара. Но не успел он ответить, как зазвонил мобильник в гостиной. Кеннер достал его из кармана и ответил. Затем обернулся, взглянул на Эванса и махнул ему рукой.

— Ему позвонили из офиса, да? — спросила Сара.

— Похоже, что так. И мы разоблачены, — ответил Эванс.

— Ладно, не бери в голову, — сказала она. — Давай отвезу тебя домой.

Они прошли мимо открытого гаража, где, выстроились в ряд, блестели лаком «Феррари». Мортон коллекционировал старые модели этой марки, собрал их девять и держал в разных гаражах. Здесь у него находились: «Спайдер Коста» 1947 года, «Теста Росса» 1956-го и «Калифорния Спайдер» 1959-го, каждая машина стоила больше миллиона долларов. Эванс точно это знал, потому как при каждой покупке занимался страховым полисом. В самом конце виднелся черный «Порше» Сары. Она отворила дверцу, села за руль. Эванс сел рядом.

Даже по строгим лос-анджелесским меркам Сара Джонс слыла настоящей красавицей. Высокая, с нежно золотистым загаром, светлые волосы до плеч, голубые глаза, правильные черты лица, белоснежная улыбка. К тому же она была настоящей спортсменкой, опять же по калифорнийским меркам. Часто являлась на работу в костюме для утренней пробежки или же юбочке для тенниса. Она играла в гольф, теннис, занималась дайвингом, каталась на горном велосипеде, лыжах, сноуборде, еще бог знает на чем. Эвансу даже думать об этом было утомительно.

Но он также знал, что не все у нее складывается гладко. Сара была младшим ребенком в богатой калифорнийской семье; отец, преуспевающий адвокат, занимался политической деятельностью; красавица мать некогда была знаменитой манекенщицей. Все старшие братья и сестры Сары имели свои семьи, все преуспевали и ждали, что и она последует по их стопам. И эти семейные успехи давили на нее тяжким грузом.

Эванс не переставал удивляться, зачем она пошла работать к Мортону, тоже удачливому и богатому человеку. А также тому, что она переехала в Лос-Анджелес, ведь в ее семье жить к югу от Бей-Бридж считалось удручающей безвкусицей. Но с работой своей она справлялась прекрасно и была очень предана Мортону. А сам Джордж часто говорил, что ее присутствие доставляет ему эстетическое удовольствие. В этом с ним соглашались все актеры и знаменитости, посещающие его вечеринки; с несколькими из них она встречалась. Что еще больше расстраивало семью.

Порой Эвансу казалось, что все эти ее поступки продиктованы духом бунтарства. Как, к примеру, ее манера вождения. Она всегда ездила очень быстро, безрассудно смело. Вот и сейчас на бешеной скорости гнала «Порше» по горной дороге Бенединкт-Каньон к Беверли-Хиллз.

— Тебя в контору отвезти или домой?

— Домой, — ответил он. — Оставил машину там.

Она кивнула, подрезала и обогнала слишком медленно, по ее мнению, ехавший «Мерседес», затем резко свернула влево, на боковую улочку. Эванс перевел дух.

— Послушай, — сказала она, — а ты знаешь, что такое нетво?

— Что? — Он не был уверен, что расслышал правильно из-за свиста ветра.

— Нетво.

— Нет, — сказал он. — А почему ты спрашиваешь? — Просто слышала, как эти двое говорили об этом, перед тем как мы появились. Кеннер и Санджонг. Эванс покачал головой:

— Представления не имею. Может, ты не расслышала?

— Может. — Она гнала машину по Сансет, проскочила на желтый, затем немного сбросила скорость на подъезде к Беверли. — Ты все еще живешь на Роксбери?

Он ответил, что да. Покосился на ее длинные загорелые ноги под короткой юбочкой.

— С кем играла в теннис?

— Ты его все равно не знаешь.

— Ну, допустим, не знаю. Но…

— Не надо. Там все кончено.

— Понимаю.

— Я серьезно. С ним все.

— Понял, Сара, я тебя слышал.

— Все вы, адвокаты, такие. Слишком подозрительные.

— Так, значит, ты играла с адвокатом?

— Нет. Он не адвокат. Я с адвокатами вообще не играю.

— А что с ними делаешь?

— Стараюсь держаться от них подальше. Как и все остальные.

— Печально слышать.

— Ну, ты, разумеется, исключение. — Она одарила его ослепительной улыбкой.

Потом резко прибавила скорость, даже шины взвизгнули.

Питер Эванс снимал квартиру в старинном доме на Роксбери-Драйв в нижней части Беверли-Хиллз. Здание состояло из четырех блоков. Напротив находился Роксбери-парк. Очень красивый парк, море зелени и всегда много гуляющих. Он видел, как весело болтают няни-латиноамериканки, прогуливающие ребятишек из богатых семей, видел стариков, греющихся на солнышке. Работающая мама в деловом костюме нашла укромный уголок, достала пакеты, готовясь разделить ланч со своими детьми.

Сара резко затормозила, вновь взвизгнули шины.

— Приехали.

— Спасибо тебе, — сказал он, вылезая из машины.

— Не пора ли переехать? — спросила она. — Ты торчишь здесь вот уже лет пять.

— Да некогда мне переезжать.

— Ключи при тебе?

— Да. Но под ковриком всегда есть еще, на всякий пожарный. — Он сунул руку и карман, нащупал металлическое кольцо. — Полный набор.

— Ладно, до встречи. — И она быстро отъехала, резко свернула за угол и скрылась из вида.

* * *

Эванс прошел через маленький, залитый солнцем двор, подошел к двери своей квартиры на втором этаже. После общения с Сарой он всегда чувствовал себя опустошенным. Она была так красива, всегда кокетничала с ним. И еще ему казалось, она нарочно дразнит мужчин, выводит их из равновесия и держит на расстоянии. Его, по крайней мере, она точно вывела из равновесия. Он никогда не мог понять, хочет она, чтоб он назначил ей свидание, или нет. Впрочем, не слишком хорошая идея, учитывая ее отношения с Мортоном. Он бы никогда не решился.

Едва он успел переступить порог, как зазвонил телефон. Это была его секретарша Хитер. Она ушла домой раньше обычного, неважно себя почувствовала. Хитер часто чувствовала себя неважно во второй половине дня, пыталась добраться до дома до наступления часа пик. Но чаще всего вдруг заболевала по пятницам и понедельникам. Но фирма почему-то не испытывала ни малейшего желания уволить ее. Она проработала здесь достаточно долго.

Поговаривали, будто бы у нее роман с Брюсом Блэком, бывшим партнером хозяина фирмы, жившем в постоянном страхе из-за того, что жена может узнать об этом романе; все деньги в семье принадлежали ей. Другие объясняли все отношениями с настоящим деловым партнером. Правда, имя его при этом не называлось. Третьи уверяли, что Хитер все сходит с рук лишь потому, что она работала в фирме давно, еще до переезда из небоскреба в Сенчури-Сити. И что будто бы во время этого самого переезда она наткнулась на какие-то компрометирующие документы и даже скопировала их.

Эванс подозревал, что истина куда прозаичнее.

Просто Хитер очень умная женщина, работает в фирме столько лет, знает все допущенные в прошлом огрехи по части судопроизводства, а потому увольнять ее за прогулы невыгодно и опасно. Больше тридцати полных рабочих недель в год у нее не выходило.

На протяжении вот уже нескольких лет Эванс пытался избавиться от нее, но пока не получалось. Новую помощницу ему обещали лишь в следующем году. И он с нетерпением ждал.

— Сожалею, что ты неважно себя чувствуешь, — дипломатично заметил он. Приходилось притворяться, чтобы не портить отношения.

— Что-то с животом, — сказала она. — Думаю пойти к врачу.

— Сегодня пойдешь?

— Ну, не знаю, надо еще договориться о приеме…

— Ясно.

— Вообще-то я звоню, чтобы сказать, что на послезавтра назначено расширенное совещание. В девять утра в главном конференц-зале.

— Вот как?

— Мистер Мортон только что звонил и назначил. Там будет человек десять-двенадцать.

— Кто именно, не знаешь?

— Нет. Мне не сказали. «Бесполезно», — подумал Эванс.

— Ясно, — бросил он в трубку.

— И не забудь, на следующей неделе у тебя назначена встреча с дочерью Мортона. На сей раз не в центре города, в Пасадине. И еще звонила Марго Лейн, спрашивала, как продвигается ее судебный иск с «Мерседесом». И этот дилер, торгующий «БМВ», продолжает гнуть свое.

— Все еще хочет подать в суд на церковь? — Каждый день названивает. — Ладно. Это все?

— Да нет, еще человек десять звонили. Если не разболеюсь, окончательно, оставлю тебе список на столе. Это означало, что ничего она не оставит. — Ладно, — повторил он. — Ты еще заедешь сегодня?

— Нет, уже поздно. И потом, мне надо выспаться.

— Тогда до завтра.

* * *

Только тут он почувствовал, до чего проголодался. В холодильнике пусто, если не считать коробки с просроченным йогуртом, какой-то подозрительной на вид каши в пластиковой упаковке и полбутылки красного вина, оставшегося после последнего свидания. Он встречался с девушкой по имени Кэрол, она работала в другой юридической фирме. Познакомились они в спортзале, виделись урывками. Оба были очень заняты и не слишком интересовались друг другом. Встречались раз или два в неделю, бурно занимались сексом, но на следующий день у кого-то непременно была назначена деловая встреча за завтраком, и один из партнеров отправлялся домой пораньше. Иногда они вместе обедали, но случалось это нечасто. Оба слишком дорожили временем, не хотели тратить его на пустяки.

Эванс прошел в гостиную проверить поступившие на автоответчик сообщения. От Кэрол ничего, зато пришло сообщение от Джанис, еще одной девушки, с которой он изредка встречался.

Джанис работала тренером в спортивном зале. И обладала типичной для лос-анджелесских девушек фигурой, безупречно пропорциональной, с твердыми, как камень, мышцами. Похоже, что секс для нее был сродни спорту, она могла заниматься им где и сколько угодно, в разных помещениях, на диванах, столах и стульях. И Эванс всегда ощущал при этом свое несоответствие, ему начинало казаться, что он страдает избыточным весом и мускулатура у него недостаточно развита. Тем не менее он продолжал видеться с Джанис, по-своему гордился тем, что его девушка так потрясающе выглядит, пусть даже и не испытывал особого удовлетворения после занятий с нею любовью. И потом, она почти всегда была доступна. У Джанис имелся постоянный любовник, намного старше ее, он был продюсером какой-то телевизионной кабельной программы. Часто уезжал из города, и тогда она срочно начинала искать ему замену.

Сообщение Джанис оставила накануне вечером. Эванс не стал ей перезванивать. Джанис все подавай немедленно, или не надо вообще.

До Джанис и Кэрол у него были и другие женщины, примерно такие же. Ему хотелось более серьезных и постоянных отношений. Найти какую-нибудь хорошую девушку, близкую по возрасту, образу жизни и взглядам. Но слишком уж он был занят. А потому приходилось мириться с тем, что имеет.

Есть хотелось просто невыносимо.

Он спустился вниз, сел в машину и поехал в ближайшую забегаловку на Пико. Там его знали. Он заказал двойной гамбургер и клубничный коктейль.

Вернулся домой и уже собирался лечь спать, но тут же вспомнил, что надо позвонить Мортону.

— Рад, что ты позвонил, — сказал тот. — Я тут занимался кое-какими делами, просматривал бумаги… Скажи, куда пошли последние деньги, переведенные НФПР? На оплату исковых заявлений вануату и все такое прочее?

— Не знаю, — ответил Эванс. — Там все бумаги собраны и подписаны. Хотя, кажется, еще ничего не платили.

— Прекрасно. Хочу, чтоб ты придержал эти выплаты.

— Не проблема.

— На какое-то время.

— Сделаем.

— Только не стоит сообщать об этом в НФПР.

— Нет, нет, разумеется.

— Вот и хорошо.

Эванс повесил трубку. Потом пошел в спальню и разделся. Тут снова зазвонил телефон. Это была Джанис. Девушка-тренер.

— Привет, — сказала она. — Сижу тут, думаю, чем ты, интересно, сейчас занимаешься.

— Вообще-то собираюсь лечь спать. — Не рановато ли?

— Только что прилетел из Исландии.

— И сильно устал, да?

— Ну, не так чтоб уж очень сильно, — ответил он.

— Может, повидаемся?

— Само собой.

Ома хихикнула и повесила трубку.

Дата добавления: 2015-07-11