Об управлении разумом 7 страница

Но хотя страсть наиболее очевидная и общая причина, однако она не единственная причина, связывающая разум и приковывающая его на время к какому-нибудь предмету, от которого его нельзя оторвать.

Мы часто видим, далее, как разум, занявшись случайно попавшимся предметом, без всякого участия или влияния какой-нибудь страсти увлекается работой, затем увлечение становится все сильнее и сильнее, и разум, подобно шару, катящемуся вниз с горы, не в состоянии ни остановиться, ни уклониться в сторону, хотя, когда пыл остынет, разум убеждается, что все эти ревностные усилия направлены на пустяки, не стоящие внимания, и что все затраченные труды пропали даром.

Есть, если я не ошибаюсь, и третьего рода причины, однако более низкого свойства,— это своего рода ребяче-

==276

ство разума, если можно так выразиться. Разум во время такого припадка играет и нянчится с какой-нибудь ничтожной куклой без всякой цели и намерения; но его нелегко заставить расстаться с ней. Так иногда западает в голову какая-нибудь пошлая сентенция или обрывок стихотворения и производит там такой звон, который никак нельзя остановить. Человек не находит покоя, не в состоянии сосредоточиться на чем-нибудь другом: этот несносный гость овладевает душой и властвует над мыслями, несмотря на все попытки отделаться от него. Не знаю, всякий ли испытал на себе это несносное вторжение некоторых игривых идей, которые тем самым докучают разуму и мешают ему заняться чем-нибудь более полезным. Но жалобы на это я неоднократно слышал от людей очень одаренных. Причина, по которой я предупреждаю об опасности этого, заключается в том, что я знаю о другом случае подобного же рода, хотя и гораздо более странном, а именно о [случае] видений, которые бывают у некоторых людей, когда они тихо лежат, но в совершенно бодрствующем состоянии, в темноте или с закрытыми глазами. Тогда перед ними проходят одно за другим множество разнообразных лиц, в большинстве случаев очень странных, причем едва лишь появится одно, как оно немедленно исчезает, чтобы уступить место другому, которое в ту же минуту уходит так же быстро, как и предшествующее. Так следуют они одно за другим непрерывной вереницей, и никакими усилиями нельзя остановить или удержать какое-нибудь из них долее момента их прохождения; его отталкивает следующее за ним, добивающееся своей очереди.

Я говорил об этом фантастическом явлении с разными лицами, и некоторым оно было хорошо знакомо; для других же это было настолько ново, что их с трудом можно было убедить представить себе это или поверить этому. Я знал одну даму с замечательными способностями, которая до тридцати лет не имела ни малейшего представления о подобных явлениях; это было настолько ей непонятно, что, слушая мой разговор об этом с другим лицом, она еле могла удержаться от подозрения, что мы подшучиваем над ней. Но прошло некоторое время, и однажды она, выпив значительное количество жидкого чая (согласно предписанию врача), легла в постель, и теперь, как при ближайшей встрече она нам рассказала, она испытала то, в чем нам трудно было ее убедить. Она видела длинную вереницу разнообразных лиц, следовавших одно за другим, так, как мы описывали; все это были незнакомые и посторонние

==277

лица, каких она раньше совершенно не знала и не стремилась знать; и как непрошено они появлялись, точно так же исчезали; ни один из них не останавливался, и никакими усилиями с ее стороны не удавалось задержать их; они проходили торжественной процессией, появляясь и тут же исчезая. По-видимому, это странное явление имеет физическую причину и обусловлено составом и движением крови или животных духов 42.

Когда воображение сковано страстью, я не знаю иного способа освободить ум и вернуть душе свободу обращения к тем мыслям, которые отвечают желанию человека, кроме как путем укрощения этой страсти или уравновешивания ее другой; а это искусство достигается изучением и знакомством со страстями.

Всякий, кто замечает в себе склонность отдаваться самопроизвольному течению мыслей, не возбуждаемых ни страстью, ни интересом, должен в каждом подобном случае стараться со всей бдительностью и усердием останавливать их и никогда не поощрять душу к таким пустым занятиям. Люди знают цену своей телесной свободы и поэтому добровольно не соглашаются, чтобы на них надевали цепи и оковы. Иметь ум на некоторое время скованным — это, конечно, еще худшее зло, и сохранение свободы лучшей части нашего существа достойно нашей величайшей заботы и наших величайших усилий. Здесь наши труды не пропадут даром: усилия и борьба, если мы будем всегда прибегать к ним в подобных случаях, возьмут верх. Мы никогда не должны снисходить к этим пустым устремлениям мысли, и, как только мы замечаем, что душа занимается пустяками, мы должны немедленно вмешиваться и удерживать ее от этого, вводить новые и более серьезные предметы размышления и не отступать до тех пор, пока не заставим ее отойти от этого направления мысли. Сначала это, быть может, окажется трудным, если мы позволили противоположной практике превратиться в привычку, но постоянные усилия постепенно одержат верх и сделают это легким. Когда же человек достаточно далеко продвинулся в этом направлении и может по своему желанию удерживать мысль от случайных и непреднамеренных устремлений, ему неплохо было бы пойти дальше и предпринять попытки заставить ее заниматься более важными размышлениями. В конце концов он может приобрести полную власть над своей душой и настолько сделается хозяином своих мыслей, что будет в состоянии переводить их с одного предмета на другой с той же легкостью, с какой он умеет

==278

откладывать вещь, находящуюся в его руке, и брать вместо нее сознательно и намеренно другую вещь. Эта свобода ума очень полезна как в деловых, так и в научных занятиях, и тот, кто приобретет ее, будет пользоваться немалым преимуществом легкости и быстроты во всех избранных им и полезных занятиях своего разума.

Третий и последний случай, когда ум (mind) чем-то постоянно занят, о котором я упоминал (я имею в виду повторение в памяти некоторых отдельных слов и сентенций, которые как бы создают шум в голове и т. п.), бывает редко — только в моменты праздного состояния души или когда она чем-либо занята лениво и небрежно. Конечно, лучше было бы, если бы таких несносных и бесполезных повторений вовсе не было. Какая-нибудь ясная идея, случайно попавшая в поле мысли, более полезна и более способна внушать что-нибудь достойное размышления, чем бессмысленное жужжание совершенно пустых звуков. Но так как возбуждение души и принуждение ума взяться за работу с известной мерой усердия в большинстве случаев немедленно освобождают его от этих ленивых спутников, то всякий раз, когда мы видим, что они нас смущают, следует только прибегнуть к этому полезному средству, которое всегда имеется у нас под рукой.

Дата добавления: 2015-07-11