ШАЙЛЕР
Она переживала из-за того, что вот так бросила Блисс. Но сейчас она настолько была на взводе, что не могла думать ни о чем другом, кроме того, что та, с кем она всю жизнь мечтала поговорить, теперь очнулась. Она жива. Аллегра ван Ален жива. Она открыла глаза полчаса назад и позвала дочь.
Войдя в стеклянные двери Нью-Йоркской пресвитерианской больницы и направившись к лифту, на котором можно было добраться в отделение постоянного ухода, Шайлер попыталась вспомнить, сколько дней и ночей она провела, бродя по этим коридорам, освещенным лампами дневного света, пропахшим антисептиком и формалином, сколько раз она встречала здесь день рождения, День благодарения и Рождество, проходя мимо сочувственно улыбающихся медсестер и мимо заплаканных, встревоженных людей, толпящихся возле операционных.
Сколько раз?
Столько, что и не сосчитать. Столько, что и не перечислить. Здесь, в этом медцентре, прошло все ее детство. Горничная учила ее ходить и говорить, а Корделия оплачивала счета. Но у нее никогда не было матери. Не было того, кто пел бы ей песенки во время купания или целовал перед сном. Ей не от кого было хранить тайны, не с кем воевать за наряды, не с кем ссориться, хлопая дверью. У нее не было нормального чередования нежности и раздоров, бесконечного пути к близости матери и дочери.
У нее было только вот это.
— Как вы быстро добрались, — с улыбкой сказала ей дежурная медсестра. Она проводила Шайлер от ординаторской до частного крыла, в котором пребывали в оцепенении самые привилегированные и самые тяжелые коматозники Нью-Йорка. — Она вас ждет. Это чудо. Врачи просто не могут прийти в себя. — Медсестра понизила голос. — Говорят, о ней могут даже сообщить по телевизору!
Шайлер не знала, что и сказать. Она до сих пор не могла поверить в то, что это правда.
— Подождите. Мне нужно... мне нужно кое-что принести из кафе.
Девушка быстро обогнула медсестру и сбежала по лестнице до самого первого этажа. Она выскочила наружу через вращающуюся дверь, напугав нескольких интернов, устроивших себе незапланированный перерыв с распитием кофе на лестничной площадке.
Шайлер сама точно не знала, способна ли она это сделать. Произошедшее казалось слишком прекрасным, до неправдоподобия, и Шайлер не могла себя заставить взглянуть ему в лицо. Она вытерла слезы и вошла в кафе.
Она купила бутылку воды и пачку жевательной резинки и вернулась на нужный этаж. Доброжелательная медсестра все еще ждала ее.
— Ничего страшного, — сказала она Шайлер. — Я понимаю, какое это потрясение для вас. Но вы идите. Все будет хорошо. Она ждет вас.
Шайлер кивнула и прошептала:
— Спасибо.
Она пошла по коридору. Все выглядело точно так же, как и всегда. Окна, выходящие на мост Джорджа Вашингтона. Планшеты с листами бумаги, на которых написано имя пациента, список медикаментов и имя лечащего врача. В конце концов девушка остановилась перед нужной дверью. Та как раз приоткрылась со скрипом, и Шайлер услышала его.
Голос, мелодичный и прекрасный. Голос, нежно произнесший ее имя. Голос, который она до сих пор слышала лишь в снах. Голос ее матери.
Шайлер отворила дверь и вошла.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав