Новая любовь приходит и уходит, старая остается.

В тех редких случаях, когда Джанфранко проявляет обо мне заботу, это трогает меня до предела. Однажды вечером к нам приезжает Эмилио, представитель компании по производству бытовой химии, у которого мы делаем закупки, – толстяк с розовым, как маринованный имбирь, лицом, всегда одетый в хаки. Он ужинал у нас с шумной компанией друзей; хлебнув лишку, он забежал на кухню и схватил кусок сладкого пудинга, который я готовила в подарок маме Игнацио, – и исчез. Я услышала лишь визг колес, смех, доносящийся из окон автомобиля, и нам с Альваро осталось лишь смотреть друг на друга, разинув рты. Джанфранко, разумеется, тут же обо всем узнал, и его лицо побелело от ярости. Он поклялся, что больше не будет иметь с этим человеком ничего общего, и пусть только посмеет еще показаться у нас.

Через месяц Эмилио приезжает опять, и опять с компанией друзей, которые напиваются. Как в прошлый раз, пьяный Эмилио врывается на кухню поприветствовать всех нас. Альваро и Игнацио льстиво смеются над его анекдотами, я же с ледяным презрением поворачиваюсь к нему спиной. Мне интересно – как же поступит Джанфранко, отреагирует ли он? Джанфранко заканчивает телефонный разговор и подходит к Эмилио. Его взгляд холоднее льда. Он отчеканивает, что не хочет больше иметь дел с Эмилио и нашел другого поставщика бытовой химии, нечего устраивать в его ресторане пьяные пирушки и игры в карты, здесь ему не «ун казино». Но главное его преступление в том, что он скрылся с пудингом, дольче, над которым «ла Вики» корпела весь день (Джанфранко, как же я тебя люблю!), и это означает, что отношениям конец. Финито, кьюзо!

И вот Эмилио, сладкоречивый, раскрасневшийся Эмилио, под напором обрушившейся на него тирады Джанфранко становится жалким. Он потрясен. Я тайком наблюдаю за Джанфранко, которого, безусловно, этот инцидент тоже расстроил, но он совершенно уверен в своей правоте и справедливости. Никогда не видела его таким грозным, и у меня перехватывает дыхание. Эмилио словно уменьшается в размерах и поспешно ретируется.

Я люблю «Ла Кантинетту», и на то есть немало причин. Это идеальный ресторан для традиционного обеда в Кьянти: уютный интерьер со свежими цветами и красивой посудой на каждом накрытом к обеду столике, маленькие свечи в подсвечниках, растения в горшках и укромные уголки, пыльные бутылки с винтажным кьянти, расставленные вдоль стен. В этом году ко мне приезжает меньше гостей из Австралии, чем в прошлые разы, и я напоминаю себе: не повторяй свою ошибку, не набрасывайся на них с вопросом, не потолстела ли я. Разумеется, потолстела, потому что обстоятельства все те же, да и проблемы те же: ужасное сочетание низкой самооценки и тяжелых, долгих рабочих дней, плюс постоянный доступ к вкуснейшей еде и винам, причем в неограниченном количестве. Нужно лишь открыть холодильник, и вот она, глыба пармезана среди свежих плодов инжира; огромные, изумрудно‑зеленые листья вечерницы, толстобокие цукини с бороздками, крошечные золотистые грибы финфери – такое изобилие восхитительных продуктов мне никогда не найти в Австралии, а здесь, в Италии, это все местная, сезонная еда, причем свежайшая.

К сожалению, я запоминаю в основном те моменты, когда Джанфранко на меня рявкает – можно подумать, что я жалкий подручный рабочий, нанятый случайно! И совсем не ценю драгоценные минуты, когда смотрю, как он готовит потрясающие блюда или даже просто опаливает утку над огнем, прежде чем разделать ее на куски. Меня почти возбуждает изящество и лаконичность его движений на кухне: это те редкие минуты, когда старая страсть к нему пробуждается снова.

Я смотрю, как он смешива ет несколько сортов сыра. «Уно сперименто» (эксперимент), – торжественно и загадочно заявляет он, натирает на терке дорогой сыр фонтина и свежий пекорино и смешивает их с горгонцолой, а затем всыпает горсть пармезана. Я спрашиваю, когда он придумал этот новый рецепт, и он говорит, что стоял утром в пробке и ему пришло в голову провести такой эксперимент. Он намазывает сырную смесь на готовую поленту и отправляет в духовку. А когда достает, на блюде запеклась шипящая золотистая корочка, и он подает его с острыми колбасками на гриле и свиной грудинкой. Разумеется, вкус у нового изобретения просто потрясающий. И я представляю, как Джанфранко сидит в своем огромном джипе где‑то между Флоренцией и Спедалуццо, а в его голове мелькают рецепты, сочетания продуктов, идеи для меню. Разве можно не влюбиться в такого человека?

Урожай инжира собран. Огромное дерево в глубине нашего сада в этом году так обильно плодоносило, что мы не смогли собрать все ягоды. Они валяются повсюду, с лопнувшей шкуркой, обнажающей пурпурную сердцевину, исклеванную птицами, и гниют. Темными листьями инжира мы выкладывали подносы для закусок; я потеряла счет инжирным пирогам, что мне пришлось испечь за эту осень. Я по‑прежнему гуляю по утрам, но пейзаж изменился, воздух стал чище и прохладнее, а над виноградниками висит пелена тумана; оливки наконец почернели. Весь виноград собран вручную приезжими рабочими из Африки.

Однажды утром задумываюсь о том, как многолика сельская природа; окружающий пейзаж постоянно меняется, и за каждым поворотом дороги открываются новые восхитительные картины; это напоминает мне стеклянные шарики со снегом внутри, которые встряхиваешь – и глядишь, как снежинки рассыпаются и складываются в новые узоры. Во время прогулок обдумываю, что буду готовить сегодня, какие изменения внести в меню. Мои мысли витают вокруг картофельных ньокки, соуса с кусочками ягненка, салата из спельты и белых грибов со стружкой из черных трюфелей, на днях привезенных Марио. Из белых грибов можно сделать «шелковистый» соус для тальятелле. Наверное, нужно будет сварить еще минестроне, добавив в него пеполино – дикорастущий тимьян. Мы подаем феттунту [15] с цикорием и бобами тосканелли в ароматном чесночном соусе, полив хорошим маслом; риболлита, разновидность минестроне, в которую для густоты добавляют черствый хлеб, булькает на плите и становится плотной, как крем. В моем списке и мой любимый соус из бычьих хвостов, с кусочками дикого кабана.

Феттунта аль каволо неро (чесночные гренки с тосканской черной капустой)

Отделите листья черной капусты от стеблей, опустите в кипящую подсоленную воду и отварите почти до готовности. Слейте воду и отожмите листья. Поджарьте на гриле кусочки деревенского хлеба, натрите чесноком с обеих сторон. Полейте гренки оливковым маслом первого отжима и разложите сверху капустные листья, посыпьте свежемолотым черным перцем и еще раз полейте маслом. Подавайте горячими.

Созрели каштаны. По всей Флоренции стоят жаровни, на которых их обжаривают и продают в кулечках из бумаги. Вито делится своим любимым способом приготовления каштанов: он отваривает их в скорлупе с фасолью сорта борлотти и небольшим количеством угля – по его утверждению, это помогает избавиться от кислого привкуса. Затем мякоть просто высасывают из скорлупы. Весь следующий месяц, говорит он (с грохотом доставая кастрюли из посудомоечной машины и развешивая на крюках над духовкой), каштаны будут есть во всех видах, и наконец наступит день, когда эти каштаны будут уже у всех в печенках. Еще он рассказывает, что в это время года кролики жиреют, потому что питаются каштановой мякотью, – и я мечтаю о вкусной крольчатине, взращенной на каштанах.

Однажды вечером убегаю с кухни в слезах – виной тому отчасти ПМС, отчасти выволочка, которую нам с Альваро устраивает Игнацио по поводу работы на воскресном обеде. (Джанфранко не было, Альваро напился, а я была вынуждена работать за двоих, и в результате Игнацио нам обоим всыпал по первое число за то, что мы не помогали Вито.) Сажусь на неприбранную кровать. Мне обидно оттого, что меня не понимают, не ценят, к тому же я ужасно устала, и вдруг раздается стук в дверь. Это Вито, он принес тарелку горячих каштанов. Чувствую себя ребенком и съедаю целую тарелку в темноте, дрожащими руками; мне сразу становится лучше.

Дата добавления: 2015-07-11