|
Читайте также: |
Процессуальное соучастие в международном коммерческом арбитраже
О.Н. Садиков
заслуженный деятель науки РСФСР,
доктор юридических наук, профессор,
главный научный сотрудник Института законодательства
и сравнительного правоведения при Правительстве РФ,
арбитр и член Президиума МКАС при ТПП РФ
Расширение и усложнение международных коммерческих операций, наблюдаемое за последние десятилетия, а также стремление более настойчиво защищать свои имущественные интересы приводят к тому, что в международном коммерческом арбитраже стали предъявляться требования нескольких истцов или же к нескольким ответчикам. Тем самым создается ситуация, которая на юридическом языке именуется процессуальным соучастием.
Основания исков, порождающих процессуальное соучастие, различны. Ими могут быть подписание договора, из которого возник спор, двумя продавцами и покупателями, наличие по спору гарантии или поручительства, участие на стороне ответчика субпоставщика или субподрядчика, действия которых влияют на отношения сторон по основному договору. Предметом таких исков обычно являются денежные требования (задолженность, возмещение убытков) и лишь изредка требования об исполнении обязательства в натуре (реальном исполнении).
Случаи процессуального соучастия не являются пока распространенными, однако их число заметно возрастает и они ставят перед спорящими сторонами и арбитражем ряд новых правовых вопросов. В отечественной юридической литературе имеется немало публикаций о процессуальном соучастии по спорам, разрешаемым в государственных судах. Применительно к деятельности международного коммерческого арбитража проблематика процессуального соучастия, насколько нам известно, специально не рассматривалась.
Исключением являются особые случаи процессуального соучастия, возникающие в результате изменений в юридическом статусе участвующих в споре сторон: их разделения или выделения, когда создаются новые субъекты имущественных отношений и необходимо решать вопрос о разграничении между ними ранее установленных обязательств и ответственности за их нарушение. Такие ситуации многократно вставали перед Арбитражным судом при Торгово-промышленной палате СССР в конце 80-х гг. прошлого столетия, когда в стране была осуществлена либерализация внешнеторговых операций и на рынке появились новые и более многочисленные ее участники.
Особенности таких случаев процессуального соучастия освещаются в ряде статей, однако эти публикации основываются на международных договорах и законодательстве тех лет, которые ныне претерпели существенные обновления[1]. В настоящее время споры этой группы в практике Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ (далее сокращенно – МКАС при ТПП РФ) не встречаются и их особенности в настоящей статье не рассматриваются. В ее основу положены практика МКАС за последнее десятилетие и положения его нового Регламента, введенного в действие с 1 марта 2006 г. Будут отмечены материально-правовые и процессуальные особенности споров с процессуальным соучастием и высказаны некоторые соображения и рекомендации автора по этим вопросам.
1. Правовые основы процессуального соучастия
В Регламенте МКАС при ТПП РФ, введенном в действие с 1 марта 2006 г., как и в ранее действовавшем Регламенте, имеется лишь одно правило, отражающее особенности процессуального соучастия. Согласно п. 8 § 17, если формируется арбитраж в составе трех арбитров, при наличии двух или более истцов или ответчиков как истцы, так и ответчики избирают по одному арбитру и по одному запасному арбитру. При недостижении соглашения между ними арбитр и запасной арбитр назначаются Президиумом МКАС.
Кроме того, случаи процессуального соучастия учитывают правило § 15 Регламента МКАС, предусматривающее увеличение числа представляемых сторонами процессуальной документации при наличии в споре нескольких лиц, а также правило п. 2 § 42 Регламента, содержащее аналогичное указание в отношении оформления рассылаемого вынесенного арбитражем решения. Однако это чисто технические и достаточно очевидные правила, которые правовых вопросов не порождают.
Закон РФ о международном коммерческом арбитраже 1993 г.[2] вообще не содержит каких-либо указаний в отношении процессуального соучастия. Это надо объяснять тем, что случаи такого соучастия в практике международного арбитража встречаются не слишком часто и многие возникающие в этой области вопросы могут успешно решаться в рамках общих правил о международном арбитражном процессе.
Такое положение, разумеется, не должно препятствовать успешному и справедливому арбитражному разрешению коммерческих споров, в которых имеет место процессуальное соучастие. Они отражают реалии современного внешнеэкономического оборота, в практике МКАС при ТПП РФ и его предшественника – ВТАК при ТПП СССР такие ситуации неоднократно встречались, арбитражем оценивались и завершались вынесением решения по существу возникавших споров.
Необходимо учитывать, что на институт процессуального соучастия воздействуют также нормы применимого к спору материального права, обусловившие возникновение такого соучастия, а также условия заключенных сторонами договоров, в которых определяются их взаимоотношения. Таким образом, рассматриваемая нами проблема имеет два аспекта: материально-правовой и процессуальный.
По поводу первого в литературе отмечается, что «основания процессуального соучастия коренятся в материально-правовом отношении и соответствуют двум видам обязательств – долевым и солидарным, а цель процессуального соучастия состоит в достижении известного удобства путем одновременного рассмотрения требований процессуальных соучастников или предъявленных к ним»[3].
Это важное и несомненно обоснованное правовое заключение, которое повторяется во многих последующих учебниках гражданского процесса, не учитывает, однако, всего многообразия обязательственных отношений, могущих лежать в основе процессуального соучастия. Оно может основываться также на факте наличия по спору акцессорных, субсидиарных и иных дополнительных обязательств, выходящих за рамки названного двухчленного деления, и примеры таких правовых ситуаций будут приведены при последующем изложении.
Отметим в этой связи, что при множественности лиц в обязательствах гражданское право РФ в качестве отправного берет долевое начало, однако широко допускает солидарность, которая может быть установлена как законом, так и договором. В частности, обязанности нескольких должников по обязательству, связанному с предпринимательской деятельностью, равно как и требования нескольких кредиторов в таком обязательстве, являются солидарными, если законодательством или условиями обязательства не предусмотрено иное (п. 2 ст. 322 ГК РФ). Для внешнеэкономических контрактов при подчинении их праву РФ это означает применение по общему правилу солидарного начала.
Что касается процессуального аспекта рассматриваемой нами проблемы, то имеются достаточные основания считать, что институт соучастия в принципе полностью подпадает под действие общих правил и процессуальных понятий, содержащихся в Регламенте МКАС при ТПП РФ и определяющих порядок предъявления иска, процессуальные права и обязанности сторон и самого арбитража, а также вынесение решения по спору. Однако по этому вопросу иногда предлагаются некоторые необычные трактовки, вызывающие серьезные сомнения.
По одному из недавно рассмотренных МКАС споров в мотивах вынесенного арбитражем решения отмечается, что в п. 4 § 20 его Регламента предусматривается возможность участия в деле нескольких истцов, но никак не соистцов. В данном случае каждая из двух компаний заявили свои требования и настаивают на взыскании в свою пользу денежных сумм, поэтому арбитраж определяет их правовой статус именно как истцов, а не соистцов (дело МКАС № 6/2003).
Разбирательство данного спора осуществлялось в соответствии с Регламентом МКАС при ТПП РФ 1994 г., однако в ныне действующем Регламенте МКАС существо и смысл п. 4 § 20 (ныне это п. 8 § 17) изменений не претерпели. Поэтому приведенное суждение арбитража может иметь значение и для последующей практики МКАС, основывающейся на ныне действующем новом его Регламенте.
В русском юридическом языке термины «истцы» и «соистцы» по их семантическому значению и сложившемуся словоупотреблению являются равнозначными, а термин «соистцы» Регламент МКАС вообще не использует. Поэтому проводить между этими терминами различие нет сомнений, и остается неясным, какие же процессуальные различия такое разграничение может порождать для участвующих в споре сторон.
При участии в споре нескольких истцов, именуемых также соистцами, объем их требований может быть, разумеется, различным в зависимости от содержания лежащего в основе иска материально-правового отношения и правопритязания каждого из соистцов. Однако это обстоятельство не должно создавать различия в их процессуальном статусе, тем более при отсутствии в Регламенте МКАС каких-либо прямых указаний по этому вопросу.
Для решения процессуальных вопросов соучастия, возникающих в практике МКАС, могут иметь значение некоторые правила по этому вопросу, содержащиеся в процессуальном законодательстве РФ, если трактовать их как отражающие общие начала современного процессуального права и практически оправданные.
Обновленное процессуальное законодательство РФ предусматривает, что в случае невозможности рассмотрения дела без участия соответчика или соответчиков в связи с характером спорного правоотношения суд привлекает его или их к участию в деле по своей инициативе (п. 3 ст. 40 ГПК РФ, ст. 46 АПК РФ). О привлечении к спору нового соответчика иногда просит ответчик по предъявленному к нему иску.
Такое процессуальное решение не соответствовало бы природе разбирательства в международном коммерческом арбитраже, даже если возможный новый соответчик связан обязательной для него оговоркой о разрешении споров в данном арбитраже. В своей практике МКАС неизменно исходил из того, что только истец вправе определить ответчика, к которому он предъявляет иск. Как указывается в одном из решений МКАС, вопрос о привлечении той или иной организации в качестве ответчика по делу находится в компетенции истца и поэтому при отсутствии официального заявления истца не может быть удовлетворено ходатайство ответчика о привлечении в качестве соответчика третьего лица[4].
Процессуальное законодательство РФ содержит также правило, согласно которому после привлечения к делу нового соответчика или соответчиков подготовка и рассмотрение дела производятся с самого начала (п. 3 ст. 40 ГПК РФ, п. 2 ст. 46 АПК РФ). Безусловное применение этого в целом разумного в своей основе правила может, однако, вести к существенному затягиванию сроков арбитражного разбирательства и увеличению судебных расходов, например, при необходимости повторного вызова свидетелей.
При отсутствии в Регламенте МКАС при ТПП РФ прямых указаний по данному вопросу надо полагать, что его решение должно зависеть от особенностей спора и позиции участвующих в нем сторон. Если привлечение нового соответчика имеет место на начальной стадии арбитражного разбирательства и при согласии спорящих сторон арбитраж должен иметь возможность продолжить уже начатое разбирательство, что создает определенную процессуальную экономию, к которой следует стремиться.
В заключение для полноты картины отметим, что наличие в арбитражном процессе нескольких истцов и ответчиков следует, разумеется, отличать от участия в споре третьих лиц. Привлечение третьих лиц, о чем нередко просят спорящие стороны, преимущественно ответчика, Регламент МКАС допускает, но только при согласии спорящих сторон и самого третьего лица и притом до истечения срока представления отзыва на иск (§ 28 Регламента МКАС).
Регламент МКАС не предусматривает институт третьих лиц с самостоятельными требованиями, который используется процессуальным законодательством РФ и позволяет выносить решение в пользу такого третьего лица. Следовательно, вынесение решения в отношении участвующего в арбитражном разбирательстве третьего лица оказывается невозможным и лишь расширяет круг используемых арбитражем доказательств и объяснений, которые могут исходить от третьего лица и влиять на разрешение спора по существу.
2. Практические вопросы, возникающие при процессуальном соучастии
Отправляясь от изложенных в разд. 1 настоящей статьи соображений о правовых основах процессуального соучастия в международном коммерческом арбитраже, рассмотрим конкретные правовые ситуации, которые возникали и могут возникать в практике МКАС при ТПП РФ при разрешении внешнеэкономических споров, когда по ним имеет место процессуальное соучастие на стороне истца или ответчика.
Возникновение процессуального соучастия. Таковое создает предъявление в арбитраж иска, в котором названы два истца и (или) ответчика, а также вступление в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца или ответчика, что на практике встречается значительно реже, однако юридически возможно, иногда имеет место и ставит перед арбитражем дополнительные правовые вопросы.
Иск соистцов подчинен общим требованиям Регламента МКАС в отношении его содержания, устранения недостатков и уплаты арбитражного сбора и должен быть подписан двумя соистцами или лицом, имеющим от них полномочие. Требования соистцов в зависимости от лежащего в основе иска материально-правового отношения и их позиции по спору могут быть как долевыми, так и солидарными, что в исковом заявлении должно быть определено. На практике это часто не делается и выявляется уже на последующих стадиях арбитражного разбирательства.
Вступление в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца или ответчика Регламентом МКАС прямо не предусмотрено, однако надо считать возможным, поскольку это общепринятый процессуальный институт, призванный способствовать справедливому разрешению имущественных споров. Такие ситуации в практике МКАС встречались, причем они ставят два вопроса: порядок такого вступления и срок для его осуществления.
По одному из недавно рассмотренных МКАС споров вынесенное арбитражем решение содержит в мотивах следующее заключение: в силу специфики третейского разбирательства, основывающегося на соглашении сторон, вступление и участие в деле сторон, третьих лиц основано на согласии участвующих в деле лиц (дело МКАС № 6/2003). Если в отношении третьих лиц в силу прямых указаний Регламента МКАС это суждение справедливо, то применительно к новым сторонам – соистцу и соответчику, когда таких прямых указаний в Регламенте МКАС нет, оно вызывает серьезные сомнения.
Ограничителем для вступления в начатое третейское разбирательство новых истца и ответчика будет отсутствие у суда компетенции на рассмотрение спора с их участием, о чем речь пойдет далее, и такие ситуации на практике нередки. Однако при наличии у третейского суда компетенции в отношении новых лиц ставить их вступление в дело в зависимость от согласия уже участвующих в деле лиц при отсутствии в Регламенте МКАС прямого запрета, по нашему мнению, нет достаточных правовых оснований: это снижало бы убедительность и обоснованность выносимых третейским судом решений и соответственно его авторитет. Право на защиту в третейском суде не должно ставиться в зависимость от позиции других участников спора, и решать этот важный вопрос должен сам третейский суд.
Вопрос о сроке для вступления в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца и ответчика Регламент МКАС также не решает. Однако в отношении некоторых схожих процессуальных действий в Регламенте предельный срок предусмотрен и закреплено право арбитража отклонять такие действия ввиду их запоздания. Так обстоит дело в отношении привлечения к процессу третьих лиц (§ 26) и изменения или дополнения иска или объяснений по иску (§ 30), поскольку арбитражное разбирательство не должно продолжаться в зависимости от позиции спорящих сторон неопределенно долго.
Такой же подход оправдан применительно к определению предельных сроков вступления в уже начатый процесс новых истца и ответчика. Из заложенных в Регламенте МКАС принципов процессуальной его деятельности вытекает право арбитража отклонить вступление в процесс новых истца и ответчика ввиду позднего заявления об этом соответствующих ходатайств, и такое решение было бы целесообразно прямо закрепить в Регламенте арбитража, как это сделано в отношении других его прав.
Решение арбитражного суда о вступлении в арбитражный процесс новых истца или ответчика ввиду его важности нуждается в соответствующем процессуальном оформлении, о чем Регламент МКАС ничего не говорит. На практике такое решение обычно заносится в протокол арбитражного заседания и объявляется сторонам устно. Присущие арбитражному разбирательству правовая ясность и культура делают желательным вынесение по этому вопросу частичного решения, возможность чего прямо допускается § 40 Регламента МКАС: состав арбитража может выносить отдельные арбитражные решения по отдельным вопросам или части требований с оформлением их именно как решение суда, а не в виде протокольной записи.
Компетенция международного арбитража. Это один из центральных вопросов рассматриваемой нами проблемы, поскольку необходимой предпосылкой разрешения дела с процессуальным соучастием является наличие у арбитража компетенции на разбирательство спора в отношении всех его участников, что бывает далеко не всегда и препятствует разрешению дела с процессуальным соучастием в полном его объеме.
Когда предъявленный иск и соответственно процессуальное соучастие основываются на одном договоре, стороной в котором выступали несколько субъектов (два поставщика и (или) два покупателя), компетенция арбитража обычно имеется, если, конечно, сам предмет спора охватывается содержанием имеющейся арбитражной оговорки. Однако между сторонами процессуального соучастия возможны и более сложные правовые взаимоотношения, когда решение вопроса о наличии компетенции у арбитража усложняется. Рассмотрим некоторые такого рода ситуации.
Иностранная фирма предъявила иск к российской организации, на основании заключенного с ней контракта о поставке товаров в Россию, и к соответчику – российской организации, на которую ответчиком было возложено исполнение ряда обязанностей ответчика по контракту и которая была названа в контракте. Соответчик ссылался на то, что он не является участником контракта между истцом и ответчиком, а соответствующие платежи и действия по контракту производились им на основании договора о совместной деятельности, заключенного им с ответчиком.
В мотивах вынесенного МКАС решения указывается, что соответчик не является участником контракта, из которого возник спор. Поэтому контракт между истцом и ответчиком не порождает каких-либо юридических последствий для соответчика. Соответственно не подлежат удовлетворению требования истца к соответчику[5]. Арбитраж с достаточными основаниями не принял во внимание проведение между истцом и соответчиком прямых денежных расчетов, ибо это не делает соответчика стороной контракта, из которого возник спор, разрешаемый в арбитраже. Однако при обоснованности конечного вывода арбитража его словесная формулировка могла бы быть, по нашему мнению, более точной: требование истца к соответчику не может быть рассмотрено арбитражем ввиду отсутствия у него для этого необходимой компетенции.
В отношении исков, предъявляемых к основному ответчику и его гаранту, которые в практике МКАС за последние годы встречались неоднократно, следует иметь в виду, что гарантия во внешнеэкономическом обороте является самостоятельной юридической сделкой, имеет самостоятельный правовой статут[6] и может содержать особую арбитражную оговорку, отличную от той, которая была согласована в договоре, обеспечиваемом выданной гарантией.
Иск был предъявлен российской организацией к иностранной фирме (первый ответчик) и физическому лицу (второй ответчик) в связи с тем, что первый ответчик не выполнил условий заключенного им с истцом консигнационного соглашения. Вторым ответчиком была выдана истцу нотариально удостоверенная личная гарантия выполнения первым ответчиком своих обязательств, действительная до момента их исполнения.
Затем в заседании МКАС истец попросил прекратить производство в отношении первого ответчика, поскольку он обанкротился и ликвидирован. Арбитражный суд прекратил производство как в отношении первого ответчика (по просьбе истца), так и в отношении второго ответчика, указав, что он не обладает компетенцией для разрешения спора по гарантии, поскольку в ней не содержится арбитражной оговорки и гарантом не дано прямого письменного согласия на применение к выданной гарантии всех условий соглашения, для обеспечения исполнения которого гарантия была выдана[7].
Аналогичный подход выражен в другом решении МКАС, вынесенном по спору из подрядного договора, по которому имелась банковская гарантия. В мотивах этого решения отмечается, что отношения по банковской гарантии являются юридически самостоятельными и независимыми от арбитражной оговорки основного контракта и не могут рассматриваться в порядке, предусмотренном контрактом, в отсутствие специального об этом соглашения сторон[8]. Схожая мотивировка содержится в другом опубликованном решении МКАС, вынесенном при рассмотрении иска продавца к покупателю и его гаранту в связи с неоплатой поставленного товара: иск был удовлетворен за счет покупателя[9].
Однако по некоторым другим, в общем аналогичным, спорам МКАС давал более широкую и взвешенную мотивировку своих решений, учитывающую все обстоятельства этих дел. В связи с неоплатой поставленных товаров был предъявлен иск к покупателю и его гаранту – российскому ведомству. В мотивах вынесенного по спору решения указывается, что, поскольку в гарантийном письме, выданном истцу российским ведомством, содержится ссылка на контракт, а в контракте – ссылка на это гарантийное письмо, гарант без каких-либо изъятий согласился и с условиями контракта об арбитраже. Соответственно в компетенцию МКАС входит рассмотрение требований истца, вытекающих из гарантии[10].
В этом же русле лежат мотивы МКАС, изложенные в его более позднем решении. Внешнеторговый контракт содержал условие о платеже под гарантию банка, и ввиду наличия задолженности иск был предъявлен продавцом к покупателю и банку-гаранту. Выданная гарантия гарантировала выполнение условий контракта, подписанного истцом и ответчиком. Поскольку одним из условий контракта является договоренность об арбитраже, МКАС заключил, что, принимая на себя гарантию исполнения обязательств по контракту, гарант без каких-либо изъятий согласился и с условиями контракта об арбитраже. Кроме того, из переписки банка с МКАС следует, что банк не оспаривает компетенцию последнего на рассмотрение заявленного иска[11].
Из приведенных дел можно заключить, что решение о наличии компетенции МКАС в отношении привлеченного к спору гаранта зависит от материалов конкретного спора, однако все же имеется презумпция в пользу подчинения гарантии юрисдикции, оговоренной в обеспечиваемом гарантией контракте. Такой подход надо считать справедливым, упрощающим и ускоряющим разрешение сложных внешнеэкономических споров.
Предъявление в МКАС исков к двум соответчикам по ряду дел было связано с ненадлежащим исполнением комиссионных операций, которые ныне получают во внешнеторговой практике заметное распространение. Комиссионером в этих случаях часто является мелкий посредник, не располагающий собственной материальной базой, а покупатель обычно знает действительного комитента-поставщика и может уточнять с ним условия поставки и иногда даже ведет прямые денежные расчеты.
Понимая, что при нарушении условий поставки исправить положение реально способен лишь комитент-поставщик, покупатель предъявляет иск об ответственности или реальном исполнении как к комиссионеру, так и к комитенту. Сказываются также недостаточно четкие формулировки комиссионных договоров, создающие иногда впечатление, что комиссионер выступает в договоре от имени комитента и может трактоваться как агент, исполняющий договор поручения, когда правовые последствия действия договора возникают у его доверителя.
Принятая в праве РФ конструкция договора комиссии исходит из того, что по сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки (п. 1 ст. 990 Гражданского кодекса РФ). Поэтому при применении к спору права РФ в рассмотрении иска покупателя по комиссионному договору к комитенту МКАС со ссылкой на названную правовую норму отказывался, указывая на отсутствие у него компетенции на разрешение спора.
Однако взаимоотношения сторон в заключаемых ими договорах могут иметь особенности, дающие основания для иного правового решения. Во исполнение договора комиссии был заключен договор строительного подряда с оплатой его поставками продукции. При этом в подрядном договоре статус заказчика как комиссионера обозначен не был и указывалось, что он действует от имени и по поручению той организации, которая была для него комитентом. Ввиду такой редакции обязательств спорящих сторон и наличия в подрядном договоре условия о разбирательстве споров в МКАС при ТПП РФ арбитраж признал наличие у него компетенции на разрешение данного спора в отношениях между подрядчиком и комитентом[12].
Это решение МКАС, которое было в дальнейшем оспорено ответчиком в арбитражных судах г. Москвы по мотиву отсутствия арбитражного соглашения между истцом и ответчиком (комитентом), ставит два практически важных юридических вопроса общего характера, требующих уяснения и разумного и справедливого решения, отвечающего интересам практики.
Во-первых, возможно ли заключение арбитражного соглашения через представителя? Поскольку трактовка третейского соглашения как чисто процессуальный институт современной доктриной и практикой в целом не поддерживается, на этот вопрос следует ответить положительно[13]. Иное решение было бы не в интересах облегчения внешнеторгового оборота, широко использующего ныне фигуру агента, действующего от имени доверителя.
Во-вторых, каковы правовое значение и юридические последствия неправильного определения агентом его статуса в заключенном им договоре: указание, что он действует от имени и по поручению другого лица, хотя с ним он состоял в комиссионных отношениях и, следовательно, должен действовать от своего имени? Этот вопрос более сложен, и его решение должно зависеть от норм применимого права и их толкования, а также текста заключенной внешнеторговой сделки.
Гражданское право России в этом вопросе все же отдает предпочтение внешнему волеизъявлению, хотя и не исключает использование других доказательств. В известной отечественной публикации о сделках указывается первое общее положение: если содержание сделки по ее буквальному значению сомнений не вызывает, сделка должна пониматься в соответствии с этим буквальным смыслом[14]. Согласно ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.
Поэтому, если агент указывает в сделке, что он действует от имени и по поручению другого лица, а контрагент не знал о его статусе комиссионера, налицо отношения представительства. Право ряда держав Запада, имеющих в рассматриваемом вопросе большой практический опыт, подходит к его решению менее формально и признает наличие между комитентом и третьими лицами прямой правовой связи[15]. Аналогично решается этот вопрос и в ст. 13 Конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г., разработанной УНИДРУА и подписанной рядом государств[16].
Такое регулирование обладает рядом очевидных преимуществ: исключает сложную для практического осуществления процедуру передачи прав между третьими лицами и комитентом через комиссионера посредством цессии, при возникновении споров упрощает и ускоряет их разрешение, а также препятствует созданию мелких посредников-комиссионеров, защищающих комитента от ответственности при нарушении им принятых на себя обязательств. В дальнейшем было бы полезно использовать такое регулирование и в законодательстве РФ о договоре комиссии.
Ведение арбитражного разбирательства. На этой стадии арбитрирования особенности процессуального соучастия сколько-нибудь заметно не проявляются, и отношения участников арбитражного спора полностью подчинены общим правилам Регламента МКАС, согласно которому при наличии в нем пробелов МКАС с соблюдением положений применимого законодательства о международном коммерческом арбитраже ведет разбирательство таким образом, какое считает надлежащим, соблюдая при этом равное отношение к сторонам и предоставляя каждой из них необходимые возможности для защиты своих интересов (п. 2 § 26 Регламента).
Все участники разрешаемого арбитражем спора с процессуальным соучастием наделены равными процессуальными правами и обязанностями, вправе представлять доказательства, давать объяснения по поводу позиции других участников процесса, а также возбуждать ходатайства об обеспечении иска, назначении экспертизы, перенесении слушания дела, вынесении промежуточного решения. Возможно соглашение соистцов (соответчиков) о представительстве соответствующей стороны одним из них, что на практике имеет место.
Однако такое традиционное движение арбитражного разбирательства может быть осложнено заявлением вновь вступивших в процесс соистца или соответчика об отводе имеющегося по делу арбитра или арбитров по предусмотренным Регламентом МКАС основаниям. Обычно такие заявления не делаются, но в случае их поступления и удовлетворения возникает вопрос о необходимости повторения уже состоявшихся слушаний дела с новым составом арбитров. Регламент МКАС позволяет арбитражу решать этот вопрос с учетом конкретных обстоятельств и мнения спорящих сторон (п. 2 § 20 Регламента).
Вынесение решения. Конечное разрешение споров с процессуальным соучастием, как и других арбитражных споров, зависит от материально-правового основания предъявленного иска, которое определяется нормами применимого к спору права и представленными спорящими сторонами доказательствами, которые свободно оцениваются арбитражным судом. Возможны различные правовые ситуации.
Иск был предъявлен в МКАС двумя китайскими организациями к российской организации в связи с неоплатой поставленного товара, и к данному спору было применимо право страны поставщика, т.е. Китая. В заседании арбитража стороны подтвердили, что требования двух истцов являются солидарными и это обстоятельство предопределило вынесенное арбитражем решение.
Поскольку требования двух истцов по данному делу являются солидарными, указывается в решении, и исполнение обязательства одному из истцов освобождает ответчика от исполнения другому истцу, учитывая, что требования одного из истцов при рассмотрении дела были подтверждены его генеральным директором, им же были подтверждены полномочия представителя на предъявление иска и действия от его имени, сумма иска подлежит взысканию с ответчика в пользу этого истца[17].
Иная ситуация имела место при рассмотрении спора из договора, который был также заключен с российской организацией двумя продавцами, но из Швеции. Иск к покупателю о погашении задолженности был предъявлен только одним из них, причем характер отношений между шведскими сопродавцами представителем истца раскрыт не был. В этой связи возник вопрос о том, являются ли шведские фирмы солидарными или долевыми кредиторами.
Сторонами было согласовано применение к их отношениям шведского материального права. В решении МКАС дается ссылка на авторитетное исследование шведского юриста, согласно которому по шведскому праву in dubio требование следует считать долевым, когда несколько кредиторов имеют право на делимое исполнение. Поскольку исполнение на стороне российского покупателя является делимым и исходя из презумпции равных долей требования сокредиторов арбитраж удовлетворил требование истца в половинном размере причитавшейся кредиторам задолженности[18].
При ненадлежащем исполнении договора, по которому была выдана гарантия, исковые требования обычно предъявляются как к должнику по договору, так и к гаранту, не удовлетворившему претензию бенефициара. Если иск обоснован, в этом случае возникает вопрос о том, против которого из двух соответчиков должно быть вынесено решение арбитражного суда. Ввиду особого правового статуса гарантии деление обязательств на долевые и солидарные в данном случае использовано быть не может.
По ряду рассмотренных МКАС споров в отношении гаранта разбирательство прекращалось, поскольку требование истца выходило за рамки гарантии или она оказывалась утратившей силу. Однако по одному из дел было установлено, что истец выполнил предписание о представлении гаранту в течение срока действия гарантии письменного требования об уплате задолженности покупателя, но в разумный срок требование истца (бенефициара) гарант не рассмотрел и не уведомил последнего об отказе удовлетворить его требование. При таком положении арбитражный суд нашел, что именно гарант должен уплатить истцу долг за поставленный ответчику товар и соответственно возместить истцу уплаченный им арбитражный сбор[19].
Данное решение МКАС дает основания заключить, что при предъявлении иска по обеспеченному гарантией договору как к неисправному должнику, так и к гаранту в случае обоснованности такого иска и соблюдения условий гарантии ответственность по денежным платежам должна возлагаться на гаранта, поскольку он принимает на себя безусловное обязательство платить по требованию бенефициара и это обязательство не выполняет. Разумеется, арбитраж должен обладать при этом компетенцией на разрешение споров по гарантии, о чем уже было сказано выше.
* **
[1] См.: Сталев Ж. Правопреемство по договору поставки: Материалы секции права Торгово-промышленной палаты СССР. Вып. 39. М., 1990. С. 11 и след.; Садиков О.Н. Арбитражные споры советских внешнеторговых организаций, связанные с правопреемством: Материалы по иностранному законодательству и международному частному праву. Труды. Вып. 49. М., 1991. С. 162 и след.
[2] СЗ РФ. 1993. № 32. Ст. 1240.
[3] Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. М., 1956. С. 66.
[4] Практика международного коммерческого арбитражного суда: Научно-практический комментарий / Сост. и автор М.Г. Розенберг. М., 1997. С. 223.
[5] Указ. сборник. С. 188–189.
[6] О гарантии во внешнеэкономическом обороте имеется обширная литература, как отечественная, так и зарубежная. См., в частности: Бирюкова Л.А. Банковские гарантии. Теория и практика. М., 2004.
[7] Указ. сборник. С. 98–99.
[8] Там же. С. 134.
[9] Арбитражная практика МКАС за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 141–142.
[10] Практика Международного коммерческого арбитражного суда: Научно-практический комментарий / Сост. и автор М.Г. Розенберг. С. 28–30.
[11] Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. М., 2004. С. 33–34.
[12] Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2005. С. 76–82.
[13] Примеры приводятся в кн.: Мата О. Арбитражное соглашение и разрешение споров в международных коммерческих арбитражных судах. М., 2004. С. 98.
[14] См.: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 128.
[15] См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 4-е изд. М., 2003. С. 147–148.
[16] Текст Конвенции см.: Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М., 2002. С. 479.
[17] Арбитражная практика МКАС за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 101–102.
[18] Практика Международного коммерческого арбитражного суда / Сост. и автор М.Г. Розенберг. М., 1997. С. 146–148.
[19] Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2004. С. 33–36.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 96 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| САДЖО И ЕЕ БОБРЫ | | | I. Флагелляция как метод БДСМ |