Рекогносцировка 4 страница

— Посторонних на базе замечено не было? — Первым делом спросил я стоявшего перед моей дверью Краузе, чем сильно огорошил его, открывшего уже рот для приветственного крика.

— Нет. — Неуверенно протянул Краузе и обернулся к заму, стоящему чуть поодаль. — Вильгельм?

— Никак нет! — Отрапортовал тот. — Всё спокойно.

— Хорошо. — Я ненадолго задумался. Где же, чёрт побери, «странники»? Как же мне не нравится эта неизвестность! — Какие у нас планы? Вы выработали стратегию на сегодня?

— Конечно. — Краузе и Рауц переглянулись. — Сейчас по графику завтрак. Да простит нас господин штурмбанфюрер, но завтракать придётся в общей столовой. День не располагает к долгим трапезам.

— Ничего. — Милостиво согласился я. — В горах Тибета мне приходилось есть в таких условиях и такие блюда, что морщились даже далай-ламы. Впрочем, извините меня, я отвлёкся. Что дальше?

— Дальше объедем посты, усиленные вчера согласно вашему приказу.

— Отставить. — Махнул я рукой. — Какие проверки, господин комендант. Особенно после вчерашнего прекрасного красного вина. — Я заговорщицки подмигнул довольному немцу. — Верю, что все выполнено в лучшем виде.

— Рад, что вы оценили. — Улыбнулся Краузе и мечтательно закатил глаза. — Это Шпэтбургундер урожая тридцать девятого года. Великолепный год был для винограда.

— Итак. — Подвёл я черту. — Проверку пропускаем. Что дальше?

— Дальше мы хотели бы провести небольшую экскурсию по секторам базы, чтобы вы наметили наиболее проблемные участки и смогли выработать наилучший план эвакуации. — Краузе выжидательно уставился на меня, гадая, как я изменю этот пункт. Но я его разочаровал.

— Великолепно. Отличный план.

— Но у меня есть одна просьба. — Вышедшая из своей комнаты Сонька незамедлительно подключилась к разговору. — Давайте начнём с главного. Меня в первую очередь интересуют пришельцы и их артефакт.

Инопланетяне наверняка говорили, что артефакт не их, а найден уже здесь, на Земле, но врят ли немцы поверили. Мы, разумеется, их переубеждать тоже не собирались.

— Но это совершенно в противоположных секторах. — Не сдержался от удивления Рауц. — Мы выработали прекрасный последовательный маршрут…

— В этом вопросе она профессионал. — Кивнул я на Соньку. — И я ей доверяю. Если она говорит, что нужно сперва осмотреть инопланетян и их артефакт, то так и нужно сделать.

Краузе выразительно посмотрел на помощника и тот потупился:

— Прошу прощения.

— Как чувствует себя ваш водитель? — Чтобы сменить тему спросил Краузе. — Может, прислать к нему доктора?

— Спасибо, ему уже лучше. — Отказался я. — Ну, показывайте, где у вас столовая?

Завтрак много времени не занял. Разогретая тушёнка и гречневая каша. Много хлеба и компота. Вкус тушёнки я оценил. Едва добавки не попросил, настолько она мне понравилась. Это не та смесь жил и сои, которой мы питаемся в Зоне. Хоть с собой рюкзак набивай. Вышли из столовой с лёгким чувством голода. Не мудрено, что немецкие офицеры почти все подтянутые до худобы — обжорства они себе не позволяют. Ну и мы потерпим.

— С чего начнём? — Сощурился от яркого солнца Рауц.

Как же меня подмывало сказать с артефакта. Я уже открыл, было, рот, но Сонька меня опередила:

— С пришельцев.

Я не знаю, по каким критериям она сделала свой выбор, но в серьёзных вопросах уже привык не оспаривать её решения. Раз решила, значит, знает, что делает. Тем более устраивать спор на глазах у немцев — это последнее дело. Не по рангу, так сказать.

Путешествие до лаборатории с пришельцами началось всё с того же безбожно скрипящего лифта, опускаемого вглубь земли. На сей раз, нам по полной программе пришлось выслушать его скрип. Минут пять опускалась его кабина. Вчера вроде бы поднималась столько же. Интересно, а ещё ниже у них что-нибудь есть? Впрочем, моё любопытство останется неудовлетворённым, так как озвучивать свой вопрос я не собирался.

Потянулись длинные бетонные коридоры, перемежаемые редкими дверями. Здесь они были исключительно металлическими. Многие имели небольшие оконца, забранные толстыми железными прутьями. И ни одного звука вокруг. Абсолютная тишина, нарушаемая лишь нашими шагами. Словно за дверями не узники или действующая лаборатория, а комнаты морга.

Наконец Краузе остановился перед одной из дверей с жёлтой кодовой надписью «F5». Ну «F» — это надо полагать кодировка сектора, а вот почему «пять» я не понял. Дверей мы прошли намного больше пяти. Размышлять стало некогда — комендант открыл дверь и сделал приглашающий жест.

Не знаю, кто как, а лично я живых инопланетян не видел. Впрочем, как и мёртвых. Поэтому заходил в комнату с каким-то щемящим и трепетным чувством. Думаю, и Сонька переживала нечто подобное, хоть и делала вид, что общается с пришельцами едва ли не каждый день. Я зашёл первым и недоумённо замер. Что за фигня? Мы так не договаривались! Инопланетянами здесь и не пахло. Зато едва уловимо пахло жженой серой.

Впрочем, комната оказалась не тупиковая. Из неё выходило три двери, одна из которых почти сразу открылась, и из неё выкатился лысоватый низенький толстячок в белом халате. Оставшиеся жиденькие волосы толстяка были смешно взлохмачены и всем своим видом выскочивший из двери напоминал доктора Айболита из детской сказки. Если бы не его халат, перепачканный от воротника до самого низа тёмными кровавыми сгустками.

Заметив меня, толстячок недоумённо замер, но, увидев вошедшего следом коменданта, расплылся в радостной улыбке.

— Господин комендант! — Айболит вытер окровавленные руки о грязный халат, но чище они от этого не стали. — А я как раз собирался Вам звонить. Тут такое…

— Что случилось? — Не выказал Краузе особого интереса.

— Пришельцы взбунтовались.

— Как? — Вскричали, казалось, в голос все вошедшие, включая и меня. Но Сонька была на ноту быстрее остальных, словно искренне переживала, что не смогла предвидеть этот бунт. Словно знала о пришельцах всё-всё на свете и не ожидала от них такой свиньи.

— Как-как… — Буркнул толстячок и вернулся к двери, из которой выскочил. — Пойдёмте, покажу.

Мы переглянулись и последовали за «Айболитом», уже открывшим дверь.

Лучше бы я туда не заходил. Впрочем, выбора у меня всё равно не было. Посреди большой ярко освещённой комнаты, выкрашенной в серый цвет, стоял металлический стол, на котором валялась туша мяса. Именно такое впечатление сложилось при первом взгляде на стол. Туша мяса. Ничем иным это быть и не могло, но вот только чья туша? Лишь спустя несколько секунд, когда глаза перестали выхватывать лишние детали вроде залитого кровью пола в мелкую холодную плитку, развешанных под потолком прожекторов и таких же заляпанных кровью помощников «Айболита», я сумел внимательнее присмотреться к тому, что лежало на столе. Серо-зелёная, цвета «хаки» кожа, местами проглядывавшая на свободных от крови участках, не могла принадлежать никому, кроме как инопланетянину. Альтернатив не было.

Много чего довелось повидать мне за время скитаний по Зоне, но такого откровенного цинизма и равнодушия по отношению к живому существу, пусть и неземного происхождения, я не видел. Да — убиваешь, да — зачастую не предаёшь земле убитых, но чтобы вот так вот…

К горлу подступил комок, и мне стоило огромных усилий, чтобы побороть себя. А главное, чтобы при этом окружающие ничего не заметили. Оказалось, я зря беспокоился — окружающим было не до меня. Они сами не отрываясь смотрели на разделанного инопланетянина, бесформенной кучей лежащего посреди стола.

— Что вы здесь устроили? — Взял, наконец, себя в руки Краузе. — Кто вам разрешал умерщвлять подопытного?

В его голосе было столько металла, что я сразу понял, что занимает он свой пост отнюдь не случайно. Оказавшись в своей стихии, Краузе вмиг позабыл о присутствии рядом высоких чинов комиссии и принялся распекать нерадивых подчинённых. Но «Айболит» и сам оказался не робкого десятка. Если он и смутился, то не надолго. Уже через несколько секунд он отчаянно жестикулировал, доказывая, что иного выхода просто не было. «Да он же итальянец!» — запоздало догадался я, хотя присутствующий в речи акцент заметил сразу. Характерная черта жителей «средиземного сапожка» поставило всё на свои места.

Для напоминающего внешностью доброго «Айболита» итальянец обладал твёрдым характером и большой смелостью. Уже спустя две минуты Краузе внимательно слушал рассказчика и рассматривал внутренности пришельца. Нам с Сонькой и заместителем коменданта ничего не оставалось, как тоже приблизиться к разложенной на столе туше.

— Посмотрите на эти парные элементы мышечной ткани, тянущиеся от поперечных мышц живота к гортани. — Втолковывал «Айболит» внимательно слушавшему коменданту. — Разве могли мы предположить, что они являются их оружием? Помните, как мы удивлялись, не найдя на их летательном аппарате ничего, что могло бы хоть немного напоминать оружие? Так вот оказывается оно им и не нужно. Их оружие уже заложено природой их планеты в них самих.

— Поподробней! — Затребовал Краузе.

— Эти парные мышцы, «стволы», как мы их прозвали, имеют способность очень сильно сжиматься. — Полез в физиологию инопланетян «Айболит». — С помощью носовых пазух они создавали внутри вакуум и сжимали «стволы», словно пружины, а затем реско отпускали свой механизм.

— И что? — Не понял Рауц.

Я уже начал понимать, куда клонит «Айболит», но поверить было трудно.

— Как что? — Взвился патологоанатом. — Они стреляют ртом! Вот что!

— И чем же они стреляли? Едой? — Усмехнулся я, представляя, как изо рта пришельца вылетают отварные макароны. — И почему тогда они намного раньше не использовали эту возможность?

«Айболит» посмотрел на меня, словно на умалишённого, но, разглядев знаки различия, сдержал готовую сорваться с языка колкость и снизошёл до пояснений.

— Я не буду рассказывать Вам меню пришельцев, скажу только, что там не было ни макарон, ни мяса, ни картошки. А выстрелил он обыкновенным болтом, случайно открутившимся от какого-то прибора на кухне. Дитрих уже проводит расследование на кухне. — «Айболит» повернулся к коменданту. — Когда закончит, отправить его к вам с докладом?

— Почему Дитрих? — Удивился Краузе. — Что за разгильдяйство? Почему начальник сектора не взял дело под свой личный контроль?

— Начальник сектора мёртв. — Указал толстяк глазами в угол комнаты, где я только теперь заметил какой-то продолговатый свёрток. Раньше глаза как-то скользили мимо — ну лежит что-то и пусть лежит, тем более что тут и на столе было, за что зацепиться взглядом.

— Как мёртв? — Вскричал Краузе, но тут же осёкся. — Ах, да. Болт попал в него?

— Прямо в сердце. — Кивнул «Айболит». — Уж они-то нашу анатомию знают очень хорошо.

— Свиньи! — Рявкнул комендант и со всей силы ударил по залитому тёмной кровью металлическому столу.

Чавкнуло и во все стороны полетели брызги. Рауц достал платок и брезгливо вытер кровавый сгусток, угодивший на штанину. Затем передал платок коменданту. Краузе, уже взявший себя в руки, молча вытер кулак и кинул испачканную тряпку на пол.

— Как он умер? — Указал он на пришельца и обошёл стол вокруг, рассматривая его со всех ракурсов.

— Охрана сразу открыла огонь, как только Шварц повалился замертво. — Пожал плечами «Айболит»

— С остальными что? — Уточнил я.

— Они сидят в разных камерах, поэтому по ним не стреляли. — Просветил меня патологоанатом. — Правда, одного задело рикошетом, но рана не серьёзная.

— Может, наконец, пройдём к подопытным? — Использовал я определение Краузе и отвернулся я от неприятного вида залитого кровью стола с мёртвым пришельцем по центру.

— Это безопасно? — Добавил Рауц.

— Вполне. — Кивнул «Айболит» и направился к двери, через которую мы сюда заходили.

Вновь вышли в холл. Я думал, вновь придётся куда-то долго идти, но «Айболит» открыл дверь, расположенную напротив той, из которой мы вышли. Пропускать нас вперёд, как это совсем недавно сделал Краузе, он не стал. Зашёл первым и, крикнув «Смирно!», потопал дальше. Поэтому за порогом нас встречали вытянувшиеся в струну караульные. Интересно, это те же, которые застрелили пришельца, или уже другие? Каково это, убить представителя иной цивилизации, существо, пролетевшее сюда миллионы и миллионы километров? Да и зачем? Шварца ведь всё равно уже не вернуть. Испуг? Врятли, вон какие каменные и безучастные лица. Как механизмы какие-то, и где они таких берут, спокойных и жестоких?

Поморщившись, я зашагал за «Айболитом», но оказалось, что идти дальше некуда. Чуть в стороне от входа клетки с инопланетянами и стояли. «Как в зоопарке» — Пришла в голову ассоциация. Такие же коробки из прутьев с грязным полом. В одной стороне деревянная скамья, в другой — ведро. И всё! Ни тебе одеяла с подушкой, ни умывальника. Всего клеток было четыре. Одна из них в данный момент пустовала, и на полу ещё можно было различить мокрые разводы. А вот остальные три были обитаемы. На каждой лавке находилось по серо-зелёному существу. Двое лежали, и непонятно было, толи они спят, толи нет, а один сидел и смотрел на нас.

Мои первые восторженные чувства, которые я готов был получить от встречи с представителями иной формы жизни едва войдя в холл, были быстро подавлены увиденным за первой дверью. Поэтому сейчас я стоял и спокойно рассматривал пришельца. Кожа цвета хаки была неравномерного окраса — снизу, у ступней, она была очень тёмной, а голова наоборот, была высветлена. Антрацитовые фасеточные глаза казалось, абсолютно ничего не выражали, но думаю, это было ошибочное мнение. Перед нами сидел в первую очередь пленник, откуда бы он ни был. Пленник, перед глазами которого совсем недавно убили собрата. Пленник, который уже наверняка потерял все надежды хоть когда-то вернуться домой. Поэтому думаю, как минимум ненависть в его глазах была. Может, Краузе и научился уже читать пришельцев как людей, но для меня их взгляд казался абсолютно лишенным какого бы ни было выражения.

Одежда на них была ещё явно своя. Не думаю, что кто-то на земле в этот временной отрезок мог сшить нечто подобное. Да и зачем кому-то изготавливать некую приталенную куртку, собранную из множества узких ленточек в замысловатый узор. Ветхость ленточных курток только подтверждала моё предположение, что одежда инопланетного происхождения. Интересно, почему её не забрали для исследований? Впрочем, у них война на первом плане, что им какая-то одежда, пусть и инопланетная.

— Послушайте. — Вспомнил я вдруг рассказ Второго. — Они же выдвигали ультиматум, что при смерти хотя бы одного из них они взорвут свой корабль.

— Может и взорвали. — Равнодушно пожал плечами Краузе. — Но он уже далеко и вне моей компетенции, поэтому пусть хоть десять раз взрывается. Уж извините мне мою прямоту, господин штурмбанфюрер. — Смутился он своих последних слов и постарался завуалировать откровенностью.

Но как ему было всё равно до взрыва космического корабля, так мне было всё равно до его извинений. Меня здесь вообще уже мало что интересовало, да и вообще надоело это фашистское логово. Я мечтал поскорее добраться до артефакта, забрать его и по возможности быстро свалить в своё время. Надо как-то закругляться и переходить в другой сектор, где и хранится отколовшаяся часть Первого.

— Думаю, если с их кораблём что-то случится, нас поставят в известность. — Продолжил тем временем Краузе, чтобы поскорее уйти от неосмотрительно брошенной фразы.

Да, наверное, я должен был вынести ему какое-нибудь взыскание за равнодушие к общему делу третьего рейха. Но я решил не усложнять и сделал вид, что всё в порядке вещей, да и Сонька подоспела.

— Не думаю, что они собственноручно уничтожат свою последнюю надежду попасть домой. — С задумчивым видом прошлась она вдоль камер. — Это называется блеф, господин комендант. Вот если вы будете уничтожать последнего из них, тогда вполне вероятно.

Что «вполне вероятно» она договаривать не стала, но все и так поняли.

— Вы что-то конкретное хотели здесь посмотреть? — Уточнил Краузе и кивнул на пришельцев. — Или быть может лично допросить их?

— Мы хотели бы их забрать. — Спокойно выдохнула Сонька и я, наконец, понял, зачем она нас сюда тащила. Она их хочет спасти из плена! Вот сердобольная. Я мысленно выматерился. Тут бы свои шкуры без лишних дырок сохранить, а она о пришельцах заботится. А немцы ведь особо не церемонятся, вон, как быстро гуманоида разделали.

— Зачем? Куда? — Одновременно выкрикнули разные вопросы Краузе и Рауц.

— Я хочу отвести их к артефакту. — Ничуть не смутившись, заявила Сонька и вернулась от клеток к нашей небольшой компании, стоявшей чуть поодаль. — Отвести и снять блокировку на взрыв их корабля, пока они действительно его не уничтожили.

Сидящий на лавке пришелец немного шевельнулся, словно заинтересовавшись разговором. Наверняка ведь понимает. Представляю, какую ахинею с его точки зрения сейчас несёт Сонька.

— Они понимают нашу речь. — Запоздало напомнил комендант.

— Это ничего не меняет. — Сонька вновь повернулась к клетке и в упор посмотрела на пришельца. — Ничего!

— А нельзя наоборот, артефакт принести сюда? — Рауц нервно сглотнул, представив, что придётся выпускать из безопасных клеток эти создания. Особенно в свете последних событий. — А то вдруг они снова…

— Нельзя! — Отрезала Сонька. — А чтобы они снова не начали стрелять, свяжите им руки за спиной и не суйте ничего в рот.

— И всё же, фрау Отте, почему нельзя артефакт принести сюда? — Вступился за своего подчинённого Краузе. — Ведь это намного проще.

— Это вам так проще. — Сонька ещё раз прошлась вдоль клеток и, остановившись у дальней, тыкнула пальцем в лежащего на лавке гуманоида. — Он должен идти первым!

— А что это меняет? — Ника не мог успокоиться Краузе.

— Послушайте, господин комендант. — Устало произнесла Сонька и, поводив пальцем по прутьям решетки, вернулась к нам. — Я же не лезу к Вам с управлением базой и лабораториями. Зачем Вы лезете в тонкую материю? Вы в ней что-то понимаете?

— Нет, но хотелось бы знать…

— Довольно. — Тихонько произнесла Сонька, но Краузе мгновенно поперхнулся словами и замолчал, словно забыв, что хотел сказать. — Вызывайте конвой и отправляемся. Время!

Ожидание конвоя много времени не заняло. Рауц быстренько сбегал в соседнюю комнату, где оказался телефон, и вызвал автоматчиков. Уже буквально через пять минут в небольшой по своим размерам холл, куда мы вышли, чтобы не играть в гляделки с пришельцами, набилось десять человек с оружием наперевес. Мне даже стало как-то неуютно в их компании. Если что, тут сортировать никого не будут, всех свинцом нашпигуют, а потом уже разбираться начнут.

Обошлось без эксцессов. Краузе повёл бригаду «эсэсовцев» пеленать пришельцев, а я с его замом остался в холле. Сонька тоже не пошла, лишь предупредив ещё раз, что первым должен обязательно идти инопланетянин, сидящий в последней клетке.

Наконец через полчаса, когда моё терпение уже подходило к концу, вывели первого пленного: руки крепко связаны за спиной, ноги тоже запутаны так, что пришельцу удавалось идти, только делая очень маленькие шажки. Семенящий гуманоид выглядел очень уморительно, но ситуация к смеху не располагала.

Пока первого пришельца не вытолкнули в коридор, второго даже из клетки не вывели. Перестраховываются ребята. Каждому инопланетянину в спину смотрело по четыре ствола, да и Краузе с Рауцем, я заметил, тоже на всякий случай расстегнули свою кобуру, чтобы случись что, быстрее добраться до оружия.

Комендант напоследок отдал распоряжение «Айболиту», чтобы тот продолжил разбираться в системе внутренних органов пришельцев, позволяющих им стрелять ртом, и довольный собой патологоанатом скрылся за дверью, вновь явив нам на секунду омерзительное зрелище разделанного тела. Вышли из холла мы только когда в коридор вытолкнули последнего пленника, а первого уже отправили на лифте. Я, наконец, смог вдохнуть полной грудью пусть и не свежий воздух, но, по крайней мере, не пахнущий серой. Пока мы ждали солдат, занятых упаковкой пришельцев, я успел остановить суетящегося «Айболита» и поинтересоваться причиной странного запаха. Оказывается, это не было сделано специально для облегчения дыхания инопланетян, как я думал в начале. Просто так пах их труп. Ничего человеческого, даже процесс разложения у них протекает совершенно иначе.

Система работала слаженным механизмом — через пять минут лифт вернулся и в недрах лифтовой шахты пропал очередной пришелец с четырьмя конвоирами. Ещё через пять минут отправился последний из пленников. Наконец настала и наша очередь. Ноги от долго топтания на месте начали потихоньку гудеть, а ведь день только начинается. Две минуты скрипа и лифт замер перед очередной бронированной дверью. Впрочем, здесь нас уже ждали, и как только лифт остановился, дверь распахнулась. Охрана с набившим уже оскомину криком «Хайль!» вытянувшись замерла, и мы важно прошествовали мимо. Пришельцев с конвойными видно уже не было, видимо они получили указания от Краузе, не дожидаясь вести их к лаборатории с артефактом.

Вновь потянулись извилистые коридоры тоннеля. Несколько раз приходилось даже идти вниз по ступенькам винтовой лестницы. Наконец, спустившись в очередной раз на новый уровень, мы разглядели ушёдшую вперёд процессию. Пришельцев поставили лицом к стене на расстоянии двадцати метров друг от друга и припёрли стволами автоматов. Мы осторожно протиснулись мимо них, почти вжавшись в стену сильно сузившегося коридора, и Краузе несколько раз пнул железную дверь. Странно, везде звонки есть, а здесь, почему не поставили? Электричество вроде бы есть, вон лампочки на стенах светятся.

Спросить о странном несоответствии я не успел — дверь распахнулась, и перед нами возник худющий и совсем ещё молодой парень в белом халате. При взгляде на него сразу возникла ассоциация — лаборант. Назвать его доктором или профессором язык бы не повернулся, а для лаборанта он вполне сгодится. Толстенные линзы в его очках делали глаза непропорционально большими и на его узком лице они смотрелись почти как у инопланетян, с той лишь разницей, что не были антрацитовыми.

— Господин комендант! — Вытянулся лаборант и, словно караульный, щёлкнул каблуками. Что ж, военный объект — военные нравы.

— Рудольф, — слегка кивнул на приветствие Краузе. — Покажи господину штурмбанфюреру и его прекрасной помощнице найденный на корабле пришельцев артефакт. Ну и расскажи попутно, чего вы успели добиться.

— Хорошо, господин комендант. — Кивнул Рудольф и повернулся к нам. — Идите за мной.

Лаборант провёл нас за очередную дверь, и взору открылось огромное помещение, заставленное столами, большими и малыми приборами, колбами и прочей ерундой, сопутствующей любой лаборатории. А ещё здесь было многолюдно. Лаборанты и учёные рангом повыше сидели за столами, сновали между приборами и всем своим видом выражали крайнюю степень занятости. Зал наполнял гул рабочей атмосферы. Рудольф запетлял между столами, попутно рассказывая про их главную находку — инопланетный артефакт. Мы по мере сил старались не отстать и не зацепить случайно какую-нибудь пробирку. Краузе и Рауц шли замыкающими, а инопланетян и их конвой Сонька приказала пока подержать в коридоре. Болтовня лаборанта меня интересовала мало — нам бы просто забрать отколовшуюся часть Первого и по быстрому смыться отсюда. Вот только как? Ну, собрала Сонька в одну кучу инопланетян и артефакт, а дальше что? Выбираться-то как будем?

Словно прочитав мои мысли, Сонька едва слышно шепнула:

— Действуем по обстановке.

Да уж, великолепный план с широкими перспективами. В том числе сдохнуть от перечеркнувшей твою жизнь автоматной очереди.

К словам лаборанта я начал прислушиваться, когда мы уже подходили к концу лаборатории, в противоположной стороне которой оказалось ещё пара дверей.

— …Выяснилось, что возле него исчезают вещи. — Закончил он очередную свою тираду.

— Ну-ка, ну-ка. — Зацепился я за последние услышанные слова. — С этого места поподробнее.

— Я и говорю. — Удивлённо покосился на нас лаборант, явно обиженный, что мы его не слушали. — Постояв у инопланетного артефакта два дня, любой предмет исчезает. Не пропадает, как мы думали сперва, а просто становится невидимым.

— Как определили? — С умным видом поинтересовался я.

— Случайно смахнули со стола колбу с реактивом. — Усмехнулся Рудольф. — Крику было.

Я представил, как кто-то проливает на себя невидимый реактив, разъедающий кожу, и ничего смешного в этом не заметил.

— Дальше что было?

— Дальше? — Пригладил русые волосы лаборант. — Унесли невидимые осколки в соседнюю лабораторию, там они проявились спустя один час и одиннадцать минут. Потом со многими вещами экспериментировали. Пропадает всё, но вне зависимости от времени нахождения у артефакта, вещь проявляется ровно через сто одиннадцать минут.

— Обрати внимание. — Толкнул я Соньку в бок. — Одни единицы.

— Ага. — Согласно кивнула она.

— Что? — Остановился лаборант, повернувшись к нам. — Вы что-то знаете? Так не молчите? Мы столько уже бьёмся с ним, а результатов практически нет и…

— Рудольф! — Грозно одёрнул следовавший позади Краузе. — Штурмбанфюрер без тебя разберётся, что нам следует знать, а что нет.

— Извините. — Потупился лаборант и открыл дверь, пропуская нас в следующий сектор с тем же нагромождением столов, приборов и персонала. — Что вы ещё хотели знать?

— Люди не пропадали? — Опередила меня Сонька.

— Нет, а должны были? — Вновь удивлённо остановился Рудольф, но, вспомнив окрик коменданта, стушевался. — Простите, не моё дело.

— Отчего же. — Поощрительно похлопал я его по плечу. — Ваше, наше, всего рейха. Перефразирую вопрос — над людьми эксперименты проводили?

— Пока только планируем. — Сник лаборант. — Ещё с предметами не всё до конца ясно.

Мы, наконец, прошли через зал лаборатории и остановились перед очередной дверью.

— Там мы его и храним, чтобы больше ничего незапланированного не пропало.

— Весьма предусмотрительно. — Похвалил я нашего провожатого и сам потянул за ручку двери.

Вопреки моим ожиданиям за дверью оказалось не замкнутое небольшое помещение с артефактом посередине, а ещё одна лаборатория, только немногим меньше пройденных. Рабочие столы стояли исключительно по периметру, а артефакт находился действительно в центре помещения. Прямо на полу. Невзрачный серый шарик размером с апельсин. Я возможно бы и не заметил его так сразу, но в тот момент, когда открывал дверь, наконец, почувствовал его зов. А ещё именно вокруг него сейчас о чём-то разговаривая, стояло пять человек. Наше появление стало для них сюрпризом и, судя по лицам, не очень приятным. Впрочем, Рудольф тоже, по всей видимости, не ожидал их здесь встретить.

— Вацлав! Что ты здесь делаешь? — Первым отошёл от удивления наш провожатый и направился к кучковавшимся в центре людям. Мы по инерции двинулись следом. — У тебя же вчера смена была? Ты отдыхать должен.

Видимо наш лаборант был кем-то большим, раз имел право задавать такие вопросы и требовать на них ответы.

— Мне пришла в голову одна идея, и я решил её проверить. — Названный Вацлавом человек направился нам навстречу, разорвав круг из стоявших над артефактом людей. — Вот собрал свою группу. Проверяем.

По мере приближения Вацлава, я наоборот, всё больше замедлял шаг, вглядываясь в его черты. Лицо казалось знакомым. И когда Рудольфу до Вацлава оставалось не больше трёх метров я, наконец, узнал его. Капитан Старыгин! Мысли сразу рванули в спринтерскую гонку, начав с банальной «откуда он здесь?». Дальше больше и, наконец, оформились в логическое «это „странники“!»

Вацлав и Рудольф сошлись, а мы с Сонькой остановились метрах в пяти от них. Она, конечно, его узнать не могла, потому что и не видела никогда, но провела со мной достаточно времени, чтобы понять, что творится что-то неладное. Комендант с помощником недоумённо замерли позади нас. Лаборант что-то втолковывал Старыгину, но тот неотрывно смотрел на меня, лишив призрачной надежды быть неузнанным.

Лицо Старыгина дёрнулось и моментально покрылось сетью мелких морщин. Рудольф недоумённо отшатнулся, но остался на месте. Глупый, ему бы бежать подальше, но ощущение вседозволенности, обусловленное победоносной компанией страны и взятие в плен даже инопланетян, наложило свой отпечаток на действия лаборанта. Я судорожно начал расстёгивать кобуру с пистолетом, мгновением позже к этому же приступила Сонька. Ещё спустя пару секунд неуверенно начали тянуться к своему оружию Краузе с Рауцем. Лишь лаборант, заворожённый метаморфозами на лице Вацлава и не видевший наших телодвижений продолжал неподвижно стоять и смотреть на своего подчинённого.

Тем временем мелкие трещинки на лице Старыгина расширились и он, словно собака после купания весь затрясся и замотал головой. Во все стороны полетело мелкое крошево, бывшее только что лицом Вацлава. Рудольф инстинктивно прикрыл голову ладонью с растопыренными пальцами, но бояться ему надо было отнюдь не летящих осколков. Когда Старыгин перестал трястись и разбрасывать свои ошмётки, перед нами предстал оборотень, явив на свет серую оскаленную пасть с острыми клыками. Я к тому времени уже расстегнул кобуру и почти вытащил на свет «Браунинг» с так предусмотрительно вложенными серебряными пулями. Как обстояли дела у Соньки, я не видел, так как мой взгляд был прикован к действиям оборотня и тому, что творилось за его спиной. А там не происходило ничего хорошего, так как оставшиеся четыре лаборанта из смены Вацлава вслед за своим предводителем принялись сбрасывать с себя человеческое обличье.

Спасло нас то, что я так предусмотрительно остановился за пять метров от лже-Вацлава. Ну и Рудольф, стоявший на его пути, тоже сыграл свою роль, земля ему пухом.

Дата добавления: 2015-07-10