Эдвард болтал без умолку с утра, пока занимался моим образом, хотя на него это было не похоже – когда он работал, то молчал, а говорила я. Но сегодня я была не в настроении чтобы радовать людей, развлекать их, общаться…видеть Лэкса. Сидя прямо в кресле, в 5 часов утра, я смотрела на свое отражение и казалась сама себе отвратительной – во-первых, из-за Лэкса и его предательства, а во-вторых, что я такая свинья опять позволила Шону себя поцеловать, и пострадает от этого он один, ну и в-третьих, никто не может выглядеть хорошо в 5 утра.
- Может ты немного поспишь, пока я работаю? – наконец предложил мне Эдвард садясь передо мной на корточки и обеспокоенно заглядывая мне в глаза. Он приложил свою ладонь к моему лбу. – Ты случайно не заболела? Лоб горячий.
- Я прекрасно себя чувствую, - солгала я, ведь на самом деле, я была разбитой, и ничего не хотела. Мне бы упасть в кровать, накрыться одеялом, и проспать несколько дней подряд, а проснувшись обнаружить, что Лэкса никогда не существовало и все что было между нами, мен приснилось.
- Врешь, дорогуша, но я тебя все равно люблю, даже такую врунишку, - Эдвард обнял меня за ноги и прижался к коленям щекой.
- Фу, уйди противный, ты портишь все свое амплуа неприступного красавца, - рассмеялась я, радуясь что при этом мне удалось не расплакаться. Ну как их таких не любить? В комнату вошел Эйтан, неся для нас с Эдвардом кофе и печенье.
- Я не вовремя? – пошутил он, и Эдвард тут же вскочил на ноги, как будто предыдущей сцены не было.
- Ха, ты всегда вовремя, чтобы испортить мне настроение этими крашенными лохудрями, что у тебя на голове, - фыркнул Эдвард, а Эйтан покривлялся за его спиной, и приложив руку к голове я покачала головой с улыбкой. Ужас, даже пострадать толком не дают.
Эдвард косясь на Эйтана невозмутимо продолжил работу над моими волосами. Он каждую прядь скручивал в дреды, и закреплял их лаком и еще чем-то, придавая им неряшливый вид.
- Что это ты лепишь ей на голове? Хочешь распугать от нас всех фанатов с утра? – Эйтан явно был настроен на шутливое настроение, об этом говорила его улыбка, а не вечно умный вид. Как он вообще умудрялся снимать девчонок с таким выражением лица?
- И как мне работать когда вокруг одни невежды, я точно уволюсь, нет честно! – возмутился Эдвард, и отложив расческу и лак, начал дергать руками выгоняя Эйтана, как муху. – Все уходи, не мешай работать. Чего ты вообще так рано вскочил?
- Лэкс нас поднял, чтобы приготовить все для фотосесии.
- А кто будет снимать? – успела я крикнуть ему, пока Эдвард не успел выгнать его за дверь.
- Лэкс, кто еще, - удивился Эйтан, но ему не дали до конца выразить его, как дверь перед носом захлопнулась.
Развернувшись от двери, Эдвард надул губы и пронзительно посмотрел на меня.
- Вот что я подумал, а не ты ли часом красишь Эйтана?
Я сделала виноватое выражение лица и закусила губу, чтобы не начать смеяться в голос, но Эдвард был таким комичным.
- Все – я больше тебя не люблю, так и знай, - заявил он мне, не переставая дуться.
- Совсем? Даже чуть-чуть? – я подняла умоляющие глаза на Эдварда, но он нетерпеливо склонил мою голову вперед.
- Ну может чуть-чуть, - все же сказал он с тяжелым вздохом.
- Что же делать? Я ведь тебя сильно-сильно люблю, - отозвалась грустно я, и лицо Эдварда тут же мелькнуло передо мной.
- Правда?
- Да, но ты ведь меня уже не любишь.
- Испечешь миндальное печенье? – прищурившись переспросил он, и я даже зажмурилась чтобы не смяться.
- И арахисовое, с имбирным чаем, - пообещала я.
- Режешь меня без ножа, - хихикнул он, и снова вернулся в свое хорошее расположение духа.
Последующее время и я страдала меньше, пока могла отвлекаться на Эдварда. Пока к нам не зашел Лэкс, чтобы проверить, сколько осталось времени. Не знаю по какой причине, но он не смотрел на меня, и отводил взгляд все время в сторону. Неужели ему было стыдно? Он знает, что я видела его? Или просто совесть мучает? Смотря сейчас на него, мне даже подумать, было омерзительно, чтобы поцеловаться с ним снова, или дать ко мне прикоснуться.
- Еще долго?
- Нет, макияж и я закончил. Максимум 20 минут.
- Хорошо, мы вас ждем.
Как только двери за Лэксом закрылись, Эдвард проворчал.
- Можно подумать, что я не знаю.
Я промолчала по этому поводу, настроение опять испортилось только от одного его вида. Как мне сегодня работать с ним целый день? Просто – откинь все мысли в сторону, стань профессионалом, как тебя этому учили, ничего не должно мешать. Глубоко вздохнув, я решила не думать о Лэксе. Не думать, чтобы не мешать себе строить карьеру, вот о чем нужно было думать с самого начала, а не о романах.
Мне было сегодня так паршиво, что я даже не мог посмотреть Эшли в глаза. Я чувствовал себя так, будто переехал машиной ее любимого кота, и даже хуже. Мне случалось видеть подобное, и я знал, как бывает от такого паршиво – так вот, мне было в 10 раз хуже. И Эшли выглядела сегодня не веселой.
Я стоял на кухне и смотрел в окно, но ничего не видел в нем, как и не отпивал из кружки, которую все еще держал на весу.
- Качаешь руку? – поинтересовался Шон, опираясь на стойку возле меня. Он хрустел печеньем, когда говорил, и этот звук показался мне раздражающим.
- Нет, а что?
- Тогда опусти руку, а то выглядишь как дурак, который страдает.
- Ты о чем? – тут же быстро глянул в его сторону я. Неужели Шон обо всем догадывался?
- Все о том же, о вечном и не забываемом, - поэтично протянул Шон, закусывая свои слова очередным печеньем.
- Не чеши мне, что ты знаешь? – я раздул ноздри от злости, и надеялся, что Шон поймет, в каком я состоянии и не будет продолжать издеваться.
- О тебе и Эшли? Я знаю все – она рассказала мне, - пожал плечами Шон, и опять заглотнул печенье.
- Не понял, - кружка наконец опустилась, но со звоном расплескивая кофе. – Какого черта она тебе рассказала?
- Потому что я ее друг, - просто отозвался Шон, не понимая видимо, что за бурю эмоций его слова вызвали во мне.
- Ты ее друг? Какого рода ты ей друг, что она тебе рассказывает о нас? – я чуть не кричал, но поняв это, взял себя в руки и снизил тон.
- О вас? Я даже не знаю, стоит ли так говорить, как я понял, ты встречаешься с Райли и дальше.
- То есть?
- Мы вчера были на улице, когда Райли заехала за тобой, так что…стоит объяснить, что это значит?
- Эшли видела как мы…?
- Целовались? О да, так что она поняла ответ на тот вопрос что задала тебе.
- Эшли и об этом рассказала? – я смотрел вперед перед собой, и дышать становилось все труднее. Кем был Шон для Эшли, если она говорила с ним даже об этом? Может больше, чем другом? И это я подтолкнул ее к нему, сам, собственными руками, потому что я решил не торопиться разъяснять ситуацию с нашими отношениями. Идиот, думал, что она никуда не денется. Что всегда будет моей, как бы я не тянул со всем этим. – О чем еще?
- Мне и не надо чтобы она рассказывала обо всем. Я видел даже больше, чем ты можешь себе представить – особенно видно, каким ты стаешь дураком, когда Эшли рядом. Начинаешь на нее рявкать, чтобы она ни о чем не догадывалась, злишься и изводишь сильнее, чем это необходимо для работы. Так что переставай дурить, вести себя как последний козел, и сделай ее, наконец счастливой.
- Что у вас с ней было? – я не хотел задавать этот вопрос, но по тому, как Шон говорил, я понял, что мне необходимо это сделать. Уперевшись руками в стойку, я обхватил края пальцами, чтобы даже если услышу что-то плохое, не врезать Шону, потому что не имею на это права.
- Это не твое дело, - спокойно отозвался Шон, и мне пришлось посмотреть на него, чтобы понять, с каким выражением на лице он говорит об этом. Пусть Шон старался сделать лицо бесстрастным, я все понял. Они целовались… теперь то, что я оперся в столешницу, помогло устоять мне на ногах.
- Сколько раз вы… целовались?
- Два. И оба раза по моей инициативе…она знаешь ли мне скорее тебя понравилась, но я знал, что счастливой ее не сделаю, да и думаю ты тоже, если будешь продолжать действовать в этом духе. Так что думаю, вы с ней в расчете.
- Это точно, - хрипло отозвался я, понимая умом, что у меня нет права злиться на Эшли. Но я все равно злился и ревновал. Шон не стал мне больше ничего говорить, хотя думаю, он и так сказал все что хотел. Продолжая хрустеть печеньем, Шон ушел, оставив меня одного наедине со своей злостью, виной и ревностью.
Теперь я не знал, что мне делать. Эшли обижена на меня, без сомнения, потому что видела вчера нас с Райли, и потому я чувствую вину. А я зол на нее, потому что она могла не целоваться с Шоном, раз это была его инициатива, но она этого не сделала, значит, он ей нравиться. Я и сам замечал, что с самого начала она никогда не уворачивалась от его прикосновений, к нему она привыкла раньше остальных, раньше меня. Но Шон не будет с ней сближаться, это я понял с его слов, а значит, я могу сделать все для того, чтобы она стала только моей. Оставался вопрос, как это сделать. Я потерял теперь доверие Эшли, а это значило, что вернуть его будет сложно. Как теперь ей объяснить, что даже вчера, когда я не знал, что мне грозит потерять ее, между нами было не просто что-то, а нечто, о чем я никогда не думал. Я сказал правду Райли, она для меня значит все, и как теперь это донести до Эшли?
Пока я размышлял, Эдвард приготовил ее полностью к фотосесии, и они спустились вниз.
- Мы готовы. Можно ехать, - заглянув на кухню, сказал Эдвард.
Я кивнул и поставив почти полную чашку с кофе в мойку, пошел к ним в гостиную. На Эшли был плащ, но он не прикрывал ее наряд, что я выбрал для съемок, и в который раз, я подумал, что не хочу, чтобы ее видели все в таком виде. Эдвард сделал Эшли прическу в стиле старой Шакиры, но лицо выглядело так, будто на нем вообще не было косметики, при этом делая из нее куклу. Костюмом ее было кожаное белье – широкий лиф, с кружевной вставкой сверху, и рванные шортики, на шнуровке спереди. В сумке Эдварда лежало еще пару вещей, в которые ей нужно будет переодеться. Эйтан и Шон держали свои вещи для фотографий. Я решил сделать совместную фотосесию, потому что фанаты захотят не только узнать о новой солистке, но и увидеть новые фото парней.
Я не мог смотреть Эшли в глаза, и при всем этом чувствовал себя растерянным, словно не знал, что делать и куда идти. Но даже если у меня болело сердце, я не должен был забывать о работе. Подхватив свою сумку с одеждой и аппаратурой, я первым пошел к выходу.
Для работы мы выбрали с Шоном каменистый пляж, с серой галькой, и как раз на рассвете, было уже достаточно светло, но свет казался каким-то тусклым. Как раз подходящий свет, чтобы сделать холодные фотографии только с одной Эшли. На пляже я смог отключиться, и забыть что она это она. Эшли так же вела себя профессионально. Она делала все так, как я говорил, замирала, двигалась или же смотрела в камеру, изображая то, что я просил.
Только во время съемки одной фотографии мне пришлось туго. Эшли лежала на боку, волосы ее разметал Эдвард, и она смотрела в камеру, так будто ничего на свете не существовала – холодная и отстраненная, не моя Эшли, настолько сильно не моя, что я даже испугался, что уже никогда не увижу, как она смеется.
Но как только этот фотосет закончился, Эшли передернулась всем тело и расслабилась, а потом начала улыбаться, и веселиться с остальными. Все что мне оставалось так это смотреть вслед тому, как она от меня уходит к остальным. Пока она переоделась, я сделал несколько фотографий для Шона и Эйтана, меня же фотографировал один местный фотограф, с которым мне уже приходилось работать. Я объяснил ему чего хочу, и все вышло так как мне того хотелось.
Пришлось поднапрячься, когда шла совместная съемка Эшли с Шоном, она переоделась в шифоновое длинное платье, с белыми и черными кожаными вставками, и вместе они вели себя так органично, что челюсть сводило от злости. Фотографируя их, я думал лишь о том, что они двое целовались. Понравилось ли ей? Она бы хотела повторения? Это было лучше, чем со мной? Каждый щелчок отдавался мыслью в голове. Неужели она больше не будет моей?
Когда пришла моя очередь фотографироваться с ней, я понял, что это будет хуже всего. Переодевшись в джинсы и натянув светлую рубашку, я пошел к Эшли ожидающей меня возле фотографа. На счет нас я так же дал ему указания, нужно было только, чтобы Эшли слушала меня. Я боялся, что злясь, она не сможет сделать всего того, что я задумал, но Эшли опять удивила меня. Она не дергалась от моих прикосновений, ничего не говорила, когда мои губы прикасались к ней, и в ответ прикасалась, как я того и хотел. Но как только все было отснято, она отошла от меня, почти убежала в машину, и закрылась на некоторое время там.
Один лишь Шон заметил это, кроме меня, но к моему счастью он не стал идти ее успокаивать, как бы ему не хотелось. Подняв руки вверх, он показал тем самым что отступает, и его это больше не касается. Выждав некоторое время, я направился к машине. Все пока что отдыхали, и не обращали внимания на остальных.
Оказавшись рядом с фургончиком, я заглянул внутрь окна и увидел как скрутившись на переднем сидении, она бессмысленно смотрит вперед, и от этого вида меня замутило. Неужели это сделала я? Тихонечко постучав, я вернул ее в действительность, и глянув вверх, Эшли тут же села, и натянула на себя еще один наряд. Дымчасто-синее платье из кружев, плотно облегающее тело, из украшений на ней ничего не должно было быть, только распущенные волосы, и браслеты из мешковины на кистях рук.
- Я уже выхожу, - сказала она, когда я открыл дверцу, и забрался внутрь, немного подвинув ее.
- Не хочешь поговорить? – я не знал больше что сказать, потому и ляпнул первое, что попало на ум.
- Нет, мы сюда не разговаривать приехали, - твердо сказала она, не смотря на меня, а обматывая шнурком руки.
- Я о том, что ты вчера спрашивала…
- Забудь, - она резко подняла глаза на меня. – Я поняла твой ответ вчера, когда приезжала Райли, и жалею что спросила. Ты был прав – я все еще наивна.
Она попыталась выйти с другой стороны, но ухватив ее за руку, я не дал этого сделать. Эшли вернулась на место и захлопнула дверцу с такой силой, что вся машина затряслась.
- Не хочу забывать. Ты ушла быстрее, чем я смог тебе что-то сказать.
- Ага, для этого тебе нужно много времени. Ты вообще-то не страдаешь от малообщительности.
- Эшли…Райли приехала поговорить о кое-чем важном для нее, но мы вчера расстались.
- А меня это не касается. Я была дурой что подумала, будто можно и не играть, а быть кем-то по-настоящему, но ведь я не подумала о тебе. Лэкс, ты не хотел такого пиара, ты думал, что воображаемым парнем будет кто-то другой…я неверно истолковала то, как ты целовался. Теперь я все понимаю лучше.
- Я бы так не сказал, - возразил ей я, загораясь злостью. Эшли мне в этом не уступала.
- Поздно, я не хочу этого слышать. Я хотела вчера, а сегодня не хочу.
- Да? Что же изменилось? Шон сыграл в этом какую-то роль.
Щеки Эшли стали алыми, и на миг я ее возненавидел за этот стыд.
- Ну вот видишь, я здесь не один такой плохой.
- Если вести счет, то я тебе точно проиграю, не так ли? – тихо сказала она, и мне нечего было возразить, хотя я лишь целовал Райли, но с того времени, как мы стали жить в Ньюпорте больше ничего не было между нами.
- И что, это все?
- А ничего и не было, ты не знал? – с этими словами Эшли выбралась из машины, и на этот раз я ее не задерживал. Мне стало плохо, и пришлось нагнуться вперед, чтобы унять боль, но это не помогало. Нужно было выйти, а я не мог найти для этого силы.
Что же мне теперь делать? Как быть без нее? Больше никаких улыбок, веселых пробежек вместе, поцелуев, затаскивания ее в темные углы в доме, когда никто не видит. Не быть больше с ней?
Нет, я так не смогу. Эшли не понимала, с кем связалась, так не может быть, только потому, что она зла на меня. Я не отпущу ее, из-за одной ошибки. И вообще, разве можно злиться на меня, только потому что я идиот? Она ведь должна была это понимать, когда все началось между нами.
Чтобы не пришлось сделать, я верну ее. Пусть не за день и не за два, но верну. Просто нужно показать Эшли, каким я могу быть для нее.
Выйдя из машины, я прислонилась к ее боку, смахивая слезы, пока они не испортили макияж. Сердце так болело, что вздохнуть было практически невозможно, меня душили слезы, и боль, но плакать было нельзя. Я до конца должна оставаться профессионалом и держаться за свою гордость. Нет, я не буду плакать из-за него, при всех, потом вечером… или же после фотосесии, я закроюсь в какой-нибудь комнате, и смогу все это обдумать. Но не сейчас.
Едва оторвавшись от машины я побрела в сторону парней и тех кто помогал нам сегодня. За несколько часов я сильно замерзла и тапочки, которые мне выдали, чтобы я могла ходить в них между заходами не сильно спасали от холода камней. С утра у меня немного болела голова, но теперь стала болеть еще сильнее, и с носа начало течь. Я переживала, что если простужусь, то сядет голос, и тогда Лэкс будет орать на меня…нашла чем переживать. Страшнее не то что он будет орать, а то, что больше ничего не будет, но нам по-прежнему нужно разыгрывать из себя пару. Как мне теперь быть, когда он будет меня целовать? Что делать? Я не смогу все это выдержать без нервного срыва. Но ведь невозможно просто взять и вырвать все чувства к нему с корнем, только потому что мне больно из-за его поступков.
Мы работали еще час, и были моменты, когда казалось, я не выдержу, а Эдвард все хвалил меня за то, что я так удачно подбираю выражение лица. У меня даже не было сил, чтобы рассмеяться этой иронии, так как я ничего не играла. Для фотографий нужна была безысходность, так я ее и чувствовала, а Лэкс при этом выглядел собранным и отрешенным, как всегда. Ничего не могло взволновать Ледяную глыбу. Ему ведь все равное, не так ли? То что он говорил в машине ничего не стоило, потому что Лэксу было плевать на меня и мои чувства. Наверное в душе он развлекается, что я дурочка решила, будто между нами может быть что-то настоящее. Зачем я ему нужна? И то что они расстались с Райли, не из-за меня, скорее всего она выставила ему претензий наконец, и он решил что без ненужного балласта будет проще идти. Думаю он решил, что теперь я могу стать его партнером без обязательств. Правильно, именно это он мне и предлагал. Никаких обязательств. Никаких!
Когда мы вернулись домой, парни предлагали устроить вечеринку по поводу моей первой фотосесии, но даже не дослушав до конца я побежала наверх собирать вещи. Сложив постельное, я перенесла его в комнату Кори и Макса, а потом и свою нехитрую одежду. Лэкс встретил меня, как раз тогда когда я выносила вещи из шкафа, он остановился и просто смотрел на то, как я несу в охапке одежду. Мы несколько секунд смотрели друг на друга, пока я первой не сделала шаг к выходу. Он так мне ничего и не сказал.
Не было протестов по поводу того, что это комната Макса и Кори, и что они могу приехать, и не было никаких слов сожаления, что я наконец освободила его гостиную. Мне спокойно дали, уйти. Он ждал, когда я это сделаю, только я дура почему то так долго тянула. Правильно он называет меня, я дурочка.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав