Дождь усилился, и Люси поспешила в то место, в которое приходила всегда, когда не была уверена, куда ей податься. Её подруги Джастина и Цое Хоффман держали пансион «ночлег и завтрак» в Пятничной Гавани, всего лишь в двух минутах ходьбы от паромного причала в порту. Пансион, названный «Приют художника», был переделанным особняком – с широкими террасами и венецианскими окнами с видом на гладкую вершину горы Бейкер вдали.
Хотя Джастина и Цое были кузинами, они совсем друг на друга не походили. Джастина – стройная и спортивная, из разряда людей, которые любят себя проверять, выясняя, как далеко они смогут проехать на велосипеде, пробежать, проплыть. Даже когда она сидела спокойно, вся её поза казалась воплощением движения. Джастина была неспособна на жеманство или нечестность и шла по жизни в столь бодром состоянии духа, что некоторые люди находили это слегка раздражающим. Сталкиваясь с проблемой, она предпочитала действовать, не рассуждая, иногда даже не успев задуматься о последствиях.
Цое, напротив, взвешивала свои решения так же скрупулёзно, как и ингредиенты для своих блюд. Она ничего не любила больше, чем бродить по открытым рынкам или продуктовым ларькам, выбирая самые лучшие фрукты и овощи, выращенные без применения химических удобрений, закупая банки ягодного варенья, лавандового мёда, горшочки свежевзбитого масла с островных маслобоен. Несмотря на наличие у неё степени по кулинарии, она тем не менее во многом полагалась на своё природное чутьё. Цое любила книги в твёрдых переплётах и классические фильмы и предпочитала писать письма от руки. Она собирала старинные броши, прикалывая их к древнему портновскому манекену у себя в спальне.
После того, как Цое вышла замуж, а через год развелась, она позволила Джастине уговорить себя помогать в содержании пансиона «ночлег и завтрак». Цое всегда работала в ресторанах и пекарнях, и хоть и носилась постоянно с идеей открытия собственного кафе, ответственности за управление и бухгалтерию не хотела. Работа с Джастиной была идеальным решением.
– Мне нравится деловая сторона, – говорила Джастина Люси. – Я не возражаю наводить чистоту, и могу даже починить водопровод, но не стану готовить и ради спасения собственной жизни. А Цое у нас – домашняя богиня.
Это была правда. Цое любила находиться на кухне, где без усилий стряпала сладости вроде банановых маффинов, покрытых инеем из белоснежного сыра маскарпоне, или коричных пирожных к кофе с тающей корочкой из жёлтого сахара, испечённых в металлической форме. Днём она выносила подносы с кофе и сладостями в гостиную. На многоярусной подставке красовались тыквенные печенья, соединённые сливочным сыром, шоколадные кексы – массивные, как пресс-папье, – и открытые пирожки с глянцевыми засахаренными фруктами.
Сколько разных парней звали Цое замуж! Но до сих пор она отказывала им всем, потому что всё ещё никак не могла прийти в себя после неудачного брака. К досаде Цое для неё единственной явилось откровением, что Крис, её муж, – гей.
– Все это знали, – напрямик заявила ей Джастина. – Я предупреждала тебя ещё до того, как ты выскочила за него замуж, но ты ж не слушала!
– Крис не казался мне похожим на гея.
– Как насчёт одержимости Сарой Джессикой Паркер[8]?
– И нормальные мужчины любят Сару Джессику Паркер, – защищалась Цое.
– Да, но многие ли из них пользуются «Рассветом» от Сары Джессики Паркер как лосьоном после бритья?
– Он пахнет цитрусом, – говорила Цое.
– А вспомни тот раз, когда он взял тебя в лыжную поездку в Аспен?
– И нормальные мужчины катаются на лыжах в Аспене.
– Во время лыжной недели геев? – настаивала Джастина с упорством, которое в глазах Цое выглядело почти предательством. – А помнишь, как Крис всегда говорил: «В каждом есть немножко от гея»?
– Я думала, он просто философствовал.
– Он был геем, Цое. Ты считаешь, какой-нибудь нормальный парень скажет что-то подобное?
К сожалению, отец Цое категорически возражал против разводов по какой бы то ни было причине. Он настаивал, что со всем можно разобраться, если проконсультироваться с психологом, и даже предполагал, что Цое следовало бы приложить больше усилий для сохранения интереса Криса. И семья бывшего мужа тоже винила Цое, утверждая, что Крис вовсе не был геем, пока не женился. Со своей стороны Цое, не осуждая Криса за нетрадиционную ориентацию, обижалась на него из-за того, что он сделал её ничего не подозревающей жертвой своих сексуальных предпочтений.
– Это так унизительно, – как-то разоткровенничалась с Люси Цое, – когда муж бросает тебя ради другого мужчины. Чувствуешь себя так, будто подвела весь женский род. Как будто именно я была той, кто в конечном счёте послал его в другую команду.
Люси тогда ответила, что у обманутого часто возникает чувство стыда из-за того, что его обманули. Хотя это несправедливо, но ты почему-то не можешь не воспринимать это как результат какого-то своего собственного упущения.
– Что случилось? – нахмурившись, спросила Джастина, открывая заднюю дверь, чтобы впустить Люси. Как обычно, Джастина была одета в джинсы и футболку, её волосы были собраны в покачивающийся конский хвост. – Ты выглядишь ужасно. Давай, проходи в кухню.
– Я вся мокрая, – ответила Люси. – Полы испачкаю.
– Снимай туфли и проходи.
– Прости. Мне следовало сначала позвонить, – Люси выскользнула из своих заляпанных грязью кроссовок.
– Без проблем, мы не заняты.
Люси последовала за Джастиной в просторную тёплую кухню. Здесь стены были оклеены обоями с узором из ярких гроздей вишен, а воздух наполняли приятные ароматы выпечки, горячего масла, растопленного шоколада. Цое, скрутив свои золотистые кудри в узел на макушке, вынимала из духовки противень с маффинами. Она, с её соблазнительной фигурой с тонкой талией, раскрасневшимися от жара печи щеками, выглядела, как девушка с ретро-обложки.
Цое улыбнулась:
– Люси. Хочешь быть дегустатором? Я как раз пробую новый рецепт шоколадных булочек с сыром рикотта.
Люси молча покачала головой. Каким-то образом уютное тепло кухни заставило её почувствовать себя даже хуже. Горло сдавил спазм от надрывной тоски, и Люси поднесла руку к горлу, пытаясь унять мучительную боль.
Джастина обеспокоенно уставилась на неё.
– Что случилось, Люси?
– Кое-что по-настоящему плохое, – с усилием выговорила Люси. – Кое-что ужасное.
– Вы с Кевином поссорились?
– Нет, – судорожно вырвалось у Люси. – Он бросил меня.
Она тут же опустилась на стул у стола. Цое протянула гостье стопку бумажных салфеток, чтобы промокнуть её влажные волосы и вытереть нос, пока Джастина наливала порцию виски. Когда Люси глотнула мягкого на вкус жидкого огня, Джастина налила новую порцию в другой стакан.
– Ради бога, Джастина, она ещё не закончила с первым, – попеняла ей Цое.
– Это не для Люси, это для меня.
Цое улыбнулась, покачала головой, принесла тарелку со сдобой, и присела на стул напротив Люси.
– Возьми один, – предложила она. – Едва ли найдётся такая проблема, в которой не сможет помочь тёплый маффин.
– Нет, спасибо, я не могу ничего есть.
– Это шоколадный, – сказала Цое, будто это придавало булочке целительные свойства.
Прерывисто вздохнув, Люси взяла маффин и разломала его, выпустив влажный жар, согревший её пальцы.
– Так что там за дела с Кевином? – спросила Джастина, впиваясь зубами в маффин.
– Он изменил мне, – глухо проговорила Люси. – Он только что признался мне в этом.
– Это ничтожество, – в изумлении выдохнула Цое. – Этот слизняк, этот… этот…
– Я думаю, «мудак» – как раз то слово, которое ты ищешь, – подсказала Джастина.
– Хотела бы я сказать, что удивлена, – добавила Цое, – но мне всегда казалось, что Кевин принадлежит как раз к тем парням, которые способны на измену.
– Почему ты так говоришь? – спросила Джастина.
– Во-первых, его глаза.
– Только потому, что он привлекателен… – начала Джастина, но Цое прервала её:
– Нет, я имела в виду не это. Я говорю, как он смотрит на женщин. Я частенько ловила его на том, что он пялится на мою грудь.
– Все смотрят на твою грудь, Цое. Люди просто не могут этого не делать.
Цое, нарочито не обращая внимания на свою кузину, продолжила:
– Кевин не создан для постоянных отношений. Он похож на одну из тех собак, что носятся за машинами. Автомобиль им на самом деле ни к чему. Им просто нравится сам процесс погони.
– Так с кем он тебе изменил? – спросила Джастина у Люси.
– С моей сестрой Элис.
Кузины вытаращились на неё одинаково широко раскрытыми глазами.
– Не могу поверить в это, – заявила Цое. – Ты уверена, что Кевин сказал правду?
– Зачем ему врать? – спросила Джастина.
Цое сочувственно посмотрела на Люси:
– Ты звонила Элис, чтобы спросить её об этом?
– А если она подтвердит, что это правда? – с несчастным видом ответила Люси.
– Тогда выскажи ей всё. Дай ей понять, что она суперпотаскушка, и заслуживает того, чтоб гореть в аду.
Люси подняла свой стакан с виски и осушила его.
– Ненавижу конфликты.
– Давай я ей позвоню, – предложила Джастина. – Я конфликты обожаю.
– Что ты собираешься делать сегодня вечером? – мягко спросила у Люси Цое. – Тебе нужно где-то остановиться?
– Не знаю. Полагаю, да. Кевин хочет, чтобы я съехала как можно скорее. Элис переезжает жить к нему.
Джастина чуть не задохнулась.
– Она приезжает из Сиэтла? В ваш дом? Господи, это отвратительно.
Люси откусила кусочек своего маффина, мягкий привкус сыра рикотта идеально смешивался с тёмной горечью шоколада.
– Мне придётся уехать с острова, – сказала она. – Я не смогу всё время встречаться с ними.
– На твоём месте, – заявила Джастина, – я бы не уехала. Я бы осталась и заставила их чувствовать себя чертовски виноватыми. И при всяком случае мозолила б им глаза.
– Здесь твои друзья, – добавила Цое. – Останься с нами. У тебя есть те, кто сможет поддержать и помочь всё это пережить.
– У меня?
– Конечно, у тебя. Как ты можешь даже спрашивать?
– Но ведь с большинством друзей на острове я познакомилась через Кевина. Даже с вами. А если все они примут теперь его сторону?
– Возможно, он и сохранит некоторых из них, – сказала Джастина. – Но у тебя есть мы, и наши отпадные советы, и место, где можно оставаться столько, сколько ты захочешь.
– У вас есть свободная комната?
– Только одна, – сказала Цое. – Эта комната всегда свободна. – Она бросила на Джастину мрачный взгляд.
– И что это за комната? – спросила Люси.
Джастина ответила как-то вяло:
– Комната Эдварда Мунка[9].
– Художника, который нарисовал «Крик»? – уточнила Люси.
– Он писал и другие картины, не только «Крик», – сказала Джастина. – Я имею в виду, что да, я повесила в той комнате именно её, потому что это самая знаменитая его работа, но там есть еще несколько очень миленьких, наподобие «Четыре девушки на мосту».
– Неважно, – возразила Цое. – Всё, что замечает каждый в этой комнате, – это «Крик». Я объясняла тебе, что люди не хотят засыпать, когда у них перед глазами это.
– Я хочу, – сказала Люси. – Это идеальный вариант для женщины, которую только что бросили.
Джастина одобрительно взглянула на подругу.
– Ты можешь оставаться в ней столько, сколько захочешь.
– А после того, как она уедет, – заявила Цое, – мы повесим там работы другого художника.
Джастина нахмурилась:
– И кого ты имеешь в виду?
– Пикассо, – решительно заявила Цое.
– У тебя проблемы с Мунком, но не с художником, рисовавшим женщин с тремя глазами и квадратной грудью?
– Все, кто справляется о свободных комнатах в нашем пансионе, спрашивают, могут ли они остановиться в комнате Пикассо. Я устала им объяснять, что у нас такой нет.
Джастина тяжело вздохнула и вновь обратила внимание на Люси:
– После того, как ты закончишь со своим маффином, я отвезу тебя домой, чтобы собрать вещи.
– Мы можем столкнуться с Кевином, – уныло произнесла Люси.
– Она надеется, что вы столкнётесь с Кевином, – уверила её Цое.
Джастина мрачно улыбнулась:
– И предпочтительно на моей машине.
* * *
Через пару дней после переезда в «Приют художника», Люси наконец собралась с духом, чтобы позвонить Элис. Ситуация казалась неправдоподобной. Все эти годы старшая сестра потакала младшей, давая ей всё, чего бы та ни хотела или в чём бы ни нуждалась. И к чему это привело? Действительно ли сестра чувствовала себя вправе отбить мужчину у Люси, не беспокоясь о последствиях?
Люси села на кровати с телефоном в руке. Комната Мунка была приятной и тёплой, выкрашенные в красно-коричневый цвет стены идеально контрастировали с кипенно-белой отделкой и цветастым с геометрическим узором покрывалом на кровати. И жикле-репродукции[10], такие как «Четыре девушки на мосту» или «Летняя ночь в Астгарстранде» радовали взгляд. Только кошмарный «Крик» с его разинутым в муке ртом и ощутимым страданием, портил настроение. Однажды увидев эту картину, вы уже не могли сосредоточиться на чём-то ещё.
Нажав на кнопку быстрого набора, Люси внимательно смотрела на фигуру с открытым ртом, зажимающую уши, на кроваво-красное небо над ней и чёрно-синие фьорды ниже. Она в точности знала, что чувствует этот человек.
Желудок у неё сжался, когда Элис сняла трубку.
– Алло? – голос её сестры звучал настороженно.
– Это я, – Люси тихо вздохнула. – Кевин там с тобой?
– Да.
Тишина.
Это был другая тишина, не та, что они разделяли раньше. Душащая, холодная. Люси по-разному представляла себе, как может пройти этот разговор, но сейчас не могла выдавить ни слова.
Элис заговорила первой:
– Не знаю, что мне полагается сказать.
Люси нашла убежище в гневе, цепляясь за него, как утопающий за спасательный круг. Полагается сказать?
– Ты могла бы объяснить мне, почему так поступила, – сказала Люси.
– Просто так получилось. Мы не могли этому противостоять.
– Возможно, ты была не в состоянии контролировать свои чувства, – сказала Люси, – но вполне могла управлять своими поступками.
– Я знаю. Я знаю всё, что ты собираешься сказать. И знаю, что говорить «прости» бессмысленно, но всё же скажу это.
– Элис. Каждый раз, когда ты говорила «прости», я отвечала, что всё нормально. Но в этот раз не нормально. И никогда не будет нормально. Как долго это у вас продолжалось?
– Ты имеешь в виду как долго мы встречались, или…
– Занимались сексом. Когда вы начали заниматься сексом?
– Несколько месяцев назад. С Рождества.
– С… – Люси остановилась. Вдруг стало трудно говорить. В комнате не хватало воздуха. Люси дышала, как пойманная рыба.
– Мы не так часто встречались, – быстро вставила Элис. – Было трудно найти время, чтобы…
– Втихаря за моей спиной обкрадывать меня?
– Нам с Кевином следовало устроить это по-другому. Но я ничего у тебя не отбирала, Люси. Вы с Кевином отдалились друг от друга. Было очевидно, что между вами не всё гладко.
– Для меня не очевидно. Мы встречались два года. Мы жили вместе. Только на прошлой неделе мы занимались сексом. С моей точки зрения, всё шло охеренно гладко.
Ругательство далось Люси нелегко. Она была не из тех, людей, кто не стесняется в выражениях. Но, выпалив непристойность, она почувствовала себя гораздо лучше. Соответственно случаю. И, как она могла понять из молчания сестры, Элис и в голову не приходило, что Люси и Кевин всё ещё спали вместе.
– Что, по-твоему, должно теперь произойти? – спросила Люси. – Ты думаешь, я прощу тебя, забуду всё о моих отношениях с Кевином, и буду мило беседовать с вами двумя во время семейных встреч?
– Я понимаю, для того, чтобы такое произошло, потребуется время.
– Не просто потребуется время. Да вообще никакого времени не хватит. Ты совершила нечто большее, чем разбила мне сердце, Элис. Ты разбила нашу семью. Что, по-твоему, будет теперь? Это на самом деле стоило того, чтобы увести у меня парня?
– Мы с Кевином любим друг друга.
– Кевин любит только себя. И если он изменил мне, не думаешь ли ты, что то же самое он проделает и с тобой? Ты считаешь, что-нибудь хорошее может выйти из отношений, которые начались таким образом?
– У него со мной не такие отношения, как были с тобой.
– С чего это ты взяла?
– Не понимаю, о чём ты спрашиваешь.
– Я спрашиваю, в чём разница? Почему ты, а не я?
– Кевину нужен кто-то, с кем он мог бы быть самим собой. Ты так идеальна, Люси. По установленным тобой стандартам жить не сможет никто. Кроме тебя самой, конечно.
– Я никогда не говорила, что совершенна, – растерянно возразила Люси.
– Тебе и не нужно было. Ты вела себя так.
– Ты действительно пытаешься обвинить меня в том, что сделала сама?
– Мы подшучивали над тем, как ты любишь покомандовать, – безжалостно заявила её сестра. – Кевин говорил, что ты не можешь вынести, если он оставит носок на полу. Ты настолько занята, управляя всеми и всем, и никогда не останавливаешься, чтобы заметить, что происходит у тебя под носом. Я ничего не могу поделать с тем, что меня Кевин хочет больше. В отличие от тебя я его не отталкиваю. А ты, если не изменишься, и дальше всё также будешь терять парней.
– Я не нуждалась в твоей помощи, чтобы потерять этого, – дрожащим голосом сказала Люси и повесила трубку, прежде чем сестра успела ответить.
Дата добавления: 2015-07-12; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 3 | | | Глава 5 |