Глава 11. На последней прямой

Просматриваю свои дневники послеллонреальского периода и вижу: в течение 2 лет я постепенно умирал как спринтер. В поисках причин далеко ходить было не надо. Постоянно в последние годы не выполнялась тренировочная программа. Если раньше мне и случалось по объективным, а порой и субъективным обстоятельствам пропустить одну или несколько тренировок, то я это делал, не терзаясь угрызениями совести. Знал, что всегда смогу наверстать упущенное. Теперь же я не пропускал ни одного дня занятий, дорожил каждой минутой тренировки и все-таки программы, которую было необходимо выполнить для того, чтобы оставаться в строю, не дорабатывал.

Поздней осенью 1979 г. начал тренироваться после операции: ахилловы сухожилия перестали меня беспокоить, боль в ногах исчезла. В подготовительном периоде мне даже удалось выполнить большой объем беговой работы. Я понимал, что рассчитывать на улучшение своих скоростных возможностей не приходится - возраст не тот. И поэтому готовился к 200-метровой дистанции. Шел через большие объемы нагрузок зимой, а специальную подготовку оставлял на весенние и летние месяцы. По плану я должен был выступать в беге на 200 м на VII Спартакиаде народов СССР.

Пока дело не дошло до скоростной работы, я еще надеялся не успех, не раз мысленно благодарил финских врачей за то, что они помогли мне вернуться на дорожку. Но возвращение это оказалось ненадолго... Видимо, все-таки хирургическое вмешательство что-то нарушило в моем, отлаженном до автоматизма, спринтерском механизме. Нарушения были не столь большими и внешне незаметными, но все же я чувствовал их в мельчайших координационных сбоях во время быстрого бега. Начиналось это ощущение, когда я старался активизировать работу мышц голеностопного сустава. Стараюсь и чувствую: стопы не те, вроде и мои, но с каким-то дефектом. Дальше - больше. Я почувствовал, что не получаю от мышц привычных сигналов обратной связи а otbbi на посылаемый импульс. Ощущение не из приятных: даешь приказ - а мышцы не слушаются.

И все-таки не сдавался. Ассоциативное мышление услужливо напоминало, что у меня и прежде были такие же периоды в тренировке, когда вроде ничего не получалось, а потом все приходило в норму, появлялось особое чувство бега и росла скорость. И теперь я продолжал идти через "не могу" в надежде, что и б этот раз для меня откроются ворота удачи. Не раз и не два в это трудное время у меня появлялась мысль: почему я не бросил спорт сразу после Монреаля, почему, наконец, не брошу сейчас, когда шансов на успех почти не осталось?

Весь этот период был для меня как бы окутан пеленой из смеси упрямства, риска и надежды. У уговаривал себя, что никогда не прощу себе слабости, если уйду без борьбы. Если уйду, не убедившись окончательно, что я уже совершенно не способен к этому виду деятельности. Словом, чтобы обрести прежнюю ясность мысли, мне нужно было ткнуться лбом в крепкую стенку. И я эту стенку нашел.

24 июля 1979 г. Я стартовал в шестом забеге на 200 м на VII Спартакиаде народов СССР. Соперники у меня были не слишком сильные, и в забеге я бежал без напряжения. То ли соскучился по соревновательной обстановке, то ли меня радовала сама возможность стартовать в этих больших состязаниях, но бег получился неплохим по ощущению. В былые годы такое ощущение воплотилось бы в результат порядка 20,8-20,9 сек. Сейчас же, взглянув после финиша на табло, я увидел... 21,71. И хотя я попал в следующий круг соревнований как победитель забега, чувствовал, что ворота удачи на этот раз останутся для меня плотно закрытыми.

Следующий круг соревнований разыгрывался в тот же день вечером. После старта я постарался выжать из себя все, что мог. На этот раз сознательно бежал изо всех сил, но, увы, скорости это не прибавляло. На финише я был только пятым...

Это был мой последний забег. За те короткие минуты, пока я одевался в спортивный костюм, пока диктор объявлял по стадиону наши результаты, я твердо и бесповоротно решил: все! Хватит. И принял это решение без всякой боли в душе. Видимо, все-таки я так намучился за эти два года, что уйти было для меня гораздо легче, чем остаться. Сознательно я сам поставил себя в такие условия, когда выбор был и правилен, и неизбежен. Я прошел свой спортивный путь до конца.

О том, что решил уйти из спорта, никому тогда не сказал. После соревнования мне никто не сочувствовал и никто меня не жалел. Возможно, считали, что эта неудача временная и Борзов еще поднимется. Может быть, я уже просто всем надоел - такое в спорте бывает. А скорее всего то, что случилось, было логичным и поэтому не вызывало ни удивления, ни каких-либо других эмоций. Все окружающие продолжали относиться ко мне гак же, как и до последних соревнований. И за это я всем благодарен. Как благодарен и за то, что мне не устраивали никаких проводов, которые всегда настолько же торжественны, насколько и грустны. Просто для меня закончились те грудные и радостные 10 пет, в течение которых я спрессовывал свою жизнь в короткие 10 секунд.

Дата добавления: 2015-07-12