Да пребудут в мире внемлющие

Однажды, еще до своей женитьбы, скитаясь по свету, я добрался до Индии и встретил там невзрачного на вид старца. Взглянув на меня выцветшими глазами, он вдруг сказал:«Ты тот, о ком мне велел позаботиться Мендокус, наказав поведать тебе кое о чем вместо него. Я сделаю это. Молодой человек, жизнь твоя будет печальной и горькой на Земле, но сладкой после нее. Произойдут события, которые понравятся твоей животной душе, и она скажет: «Вот радость». Но в тот же миг тихий голос твоей человеческой души возразит: «Такая радость - яблоко Содома». И ты сразу поймешь, что это истинно. Итак, тебя ждет постоянная война между твоей животной душой, которая есть врожденная порочность, и твоим духом, который есть Бог, Брахма, Единый. Узри подобное в аллегории об Адаме и первородном грехе. Животная душа увлекает тебя вниз, к земле, а Дух - вверх. Прислушайся же к его увещеваниям, которые я сейчас передам тебе.

Прежде чем глаза твои смогут увидеть Бога, они должны стать неспособными проливать слезы при любом страдании твоей души. Прежде чем твои уши смогут слышать, они должны потерять чувствительность. Твой голос не сможет произносить слова вечной мудрости до тех пор, пока не утратит способность ранить. Прежде чем твое Я предстанет перед Вечным, его стопы должны быть омыты в крови страданий, покаяния и преображения. Убей в себе стремление возвыситься на жалкой стезе Славы. Перестань считать эту жизнь лучшим из того, что имеешь. Трудись во имя Бога так же истово, как другие работают на Мамону, и дорожи своей жизнью, как те, кто почитает ее превыше всех богатств, и будь счастлив, как те, для кого счастье - главное в жизни.

Исток всех ошибок лежит у каждого в сердце - это касается как ученика на Пути, так и человека страстей. Изучай горчичное растение, наблюдай за его ростом и цветением. Ведь даже если ты срежешь его так, что оно не сможет давать семена, - заметь, - через годы снова появится росток и поднимется, даже если и не принесет семени. А это всего лишь материальная форма. Что же касается человеческой души, то если она не погибнет, но и не вступит в жизнь в качестве творца по причине собственного нежелания, тогда Дух вечной жизни войдет в нее, и она, содержа его в себе, будет жить вечно.

Только тот, кто силен в Боге, может действовать по этому учению, сохраняя при этом низшую природу. Слабые должны ждать наступления зрелости, и тогда придет час их битвы. Низшая природа будет стремиться сойти с Пути и может преуспеть в этом. Но если когда-нибудь вся ее сила истощится, если когда-нибудь ты честно выполнишь волю Отца, как Его послушное дитя, то придет искупление, и оно даст силы выполнить любой труд Творца всего сущего. Будет казаться, что приходится расстаться с самой жизнью. Это потому, что Дух заберет животную душу и поглотит ее. Но человеческая душа воспрянет, ибо Дух войдет в нее. То будет время Безмолвия Души. Теперь тебе должно стать ясным, как темны жизни тех окружающих тебя людей, кто не ищет соединения с Духом, к коему нужно стремиться.

Ты же увидишь и познаешь карму. Увидишь, что твоя карма - результат твоих предыдущих воплощений - сложным образом переплетена с кармой всего мира. Это те слова, которыми Назарянин ответил, когда его спросили: «Кто мой ближний?» Уолтер Пирсон, если ты однажды сможешь познать Мир Безмолвия, то узнаешь обо всем, что тебя окружает, ибо Земля - творение Брамы, и все в этом творении учит о трудах Его».

Я поразился тому, что старец знает меня по имени и назвал Мендокуса. Он же продолжал говорить:

- Если твоя душа однажды познает этот Мир Безмолвия, то уже никакая буря греха или печали не сможет отвратить тебя от Пути, ибо знать о нем - значит обладать мудростью. Внемли словам Мендокуса: читай Библию, читай Веды, читай Ману, изучай эти книги. Все они станут посохом в твоей руке и светочем на твоем пути. Да пребудет мир с тобой.

- Мир и тебе, - ответил я. Он повернулся и растворился в толпе, ибо мы стояли у общественного фонтанчика для питья.

Теперь, найдя Элизабет и женившись на ней, я глубоко задумался над всем, что слышал об оккультном знании. Моя жена не имела какой-либо связи с ним, и с годами я обнаружил, что ее, в отличие от меня, вообще мало интересуют такие непонятные исследования. Поэтому наши жизни потекли как бы по разным руслам, и я был даже рад этому. Элизабет нашла себе дело в церкви, я помогал ей в ее благотворительности. Вскоре у нас родились две прекрасные дочки - величайшее из возможных сокровищ, - которых мы бережно учили жизни и защищали от ее опасностей. Пока эти малышки были с нами, я радовался жизни.

Но, тем не менее, иногда все-таки ощущал с какой-то болезненной тоской, что земной опыт - действительно яблоко Содома.

Случалось, что часы моего одиночества нарушал странный тихий голос, который что-то нашептывал моему внутреннему сознанию. Со временем голос окреп, и в один прекрасный день перед моим взором возникло видение. Форма заговорила. То, что она сказала, возбудило во мне желание слушать еще и еще, поэтому я стал призывать ее. С того времени она стала моим постоянным посетителем, а от частых посещений до постоянного присутствия в часы, когда я оставался в одиночестве, был лишь один шаг.

Дух поведал, что побывал на далекой планете, которую называл «Пертоц», а иногда «Геспер» или «Венера», говорил о людях, чьи имена звучали для меня странно: Мол-Ланг, Сохма, Фирис. Потом он описывал этих людей, и я с жадностью слушал его. Кем были они? И что это за человеческая душа, посещавшая Венеру? Дух чудесным образом походил на меня самого. Но мой ночной сон оставался по-прежнему крепким, как будто он и не приходил ко мне.

Я называл его духом. Какое верное имя я подсознательно дал ему! Постепенно он рассказал все о моей встрече с Мол-Лангом и пребывании на Венере, затем привлек взоры моего разума к психическому видению на дне Атлантического океана и к моему посещению солнца вместе с Сохмой, о чем я еще не упоминал. Коротко расскажу об этом сейчас.

Да, Сохма взял меня на солнце и показал мне это огромной плотности пульсирующее тело, истинный размер которого меньше, чем предполагают астрономы. Я видел его океаны, наполненные чем-то, что тяжелее ртути, но не заметил там никаких форм жизни. Однако жизнь того или иного вида существует повсюду, возможно, не животная, не растительная, но какая-то другая. С высшей точки зрения тех, кто много знает о трудах Отца всего сущего, есть формы жизни, которые ни один земной человек просто не способен пока воспринять и назвать жизнью. Кстати, солнце - эта сила, эти страшные вибрации, которые оно испускает, не оказали никакого влияния на мое хрупкое астральное тело. Когда мы прибыли туда, Сохма сказал:

- Смотри, вот центр нашей солнечной системы. Можешь называть его «динамо-машиной» - великим двигателем системы. И ты будешь прав и не прав одновременно. Попытка определить солнце, как эквивалент электрической динамо-машины, достаточно убедительна, но ошибочно будет поставить между ними знак равенства. Коренная проблема этой теории, ослабляющая, впрочем, и все остальные теории, касающиеся солнечного тепла и солнечного света, заключается в том, что наука не придает солнцу должного высокого значения. Теория сгорания несостоятельна, теория солнечной массы логична лишь отчасти, а теория метеоритных дождей не лучше первых двух.

Не подойдет здесь и электро - динамическая теория. Конечно, последняя объясняет, каким образом солнечные тепло и свет могут сосуществовать, оставаясь в гармонии, со страшным холодом пространства между Землей, другими планетами и солнцем. Она объясняет то, что, казалось бы, полностью отрицает простую теорию сгорания, а именно, что, чем больше удаляешься от центра Земли (на воздушном шаре или поднимаясь в горы), тем холоднее и темнее становится воздух, оттого в межпланетном пространстве температура на несколько сотен градусов ниже нуля и темно там как в полночь, а солнце видится сияющим диском, не испускающим лучей. Но динамическая теория не объясняет ни солнечного спектра; ни его диапазонов, ни протуберанцев, ни «пятен» на солнце, а также солнечных или лунных затмений.

Читатель помнит, что Сохма рассказывал мне об этом, когда я все еще был в гесперианском астральном состоянии и на некоторое время забыл предыдущее земное существование. Следовательно, у меня не осталось воспоминаний о земном знании, и я был беспристрастен в суждениях относительно сообщений моего друга. Он закончил свою речь. Я ждал продолжения, но Сохма молчал, и тогда я спросил:

- Так чем же можно объяснить все эти явления? Что есть истина? Вопрос требовал ответа, и он последовал.

- Я уже сказал, что астрономы придают солнцу слишком мало значения. Увидев огонь, они будут стремиться с помощью него объяснить, что такое солнце. Заметив в объяснении недостатки и зная о том, что сжимающаяся масса выделяет тепло, попробуют выстроить новую гипотезу, сообразно этому. Но и здесь они терпят крах. Не проходит и теория метеоритных дождей, как любая другая теория, основанная на ныне известных фактах, в силу своей ограниченности. Бесконечное нельзя объяснить конечным, как невозможно через меньшее объяснить большее. Огонь - это энергия, электричество - энергия, Бог - тоже энергия. Но огонь не ответит на вопрос: «Что есть электричество?» Электричество не ответит на вопрос «Что есть Бог?» Но Бог объяснит оба эти понятия, ибо сумма частей равна целому. Человек же не знает всех составляющих, ему известны лишь некоторые из них, что не может объяснить Бога.

Сохма вновь умолк, и я, наполненный каким-то неуловимым земным воспоминанием, поторопил его:

- Но это ничего не говорит мне о том, как разрешить загадку солнца. Ты нетерпелив, брат мой. Узнай же то, что когда-то на Земле знали, но давным-давно забыли. Природа имеет двойной аспект, она двоична - положительная и отрицательная. Ее великая положительная сторона уже известна земной науке, в то время как вторая - отрицательная, или Ночная Сторона, или, как ее некогда называли люди страны Атл, Наваз - не изведана. О ней едва ли догадываются ученые с самым необузданным полетом фантазии. Знание о ней пока хранят те немногие, кто, сами того не ведая, носят в себе ангельскую мудрость, которая через какое-нибудь столетие - да, так скоро! - перевернет немало представлений о земных вещах, дарует воздушные аппараты и многое другое, чем когда-то владели люди Атла, о которых я тебе говорил. Ты все еще не понимаешь?

Я сказал, что, по моему мнению, он ссылается на какую-то область еще не познанных физических сил, но мне действительно непонятно, какое отношение они имеют к Солнцу.

- Солнца всех систем являются центрами сил Ночной Стороны Природы, они суть сила и материя более высокого уровня, чем планеты и спутники. Вода на вершине водопада, конечно, та же, что и внизу, но, двигаясь, падая сверху вниз, она развивает энергию. Из холода и тьмы отрицательной, или Ночной Стороны, также возникает сила и, притягиваясь к положительному полюсу, образует в своем истечении то, что называется Природой. Она развивает в своем падении магнетизм, электричество, свет, цвет, тепло, звук и, наконец, твердую материю, ибо эта последняя есть дитя энергии, а не родитель ее. Когда силы Наваз опускаются до света, то световые волны, если проходят через спектроскоп, являют цвета, соответствующие различным диапазонам спектра, и по мере продолжающегося нисхождения дают известные линии солнечного спектра, такие, как великая линия «В» кислорода, заметная линия «1474» и фиолетовые диапазоны «Н» и «К».

Мне показалось, что теперь я улавливаю истину, но оказалось, то была лишь часть ее; в перспективе же мне предстояло открыть еще многое. Я понял это, слушая дальнейшие объяснения моего спутника.

- Отсюда видимое подобие пламени, сравнение с раскаленными металлами и многое другое приводят астрономов к мысли, что солнце и другие звезды суть пылающий ад. Но их «огонь» не уменьшается, ибо в них присутствует Отец, и силы Наваз постоянно подпитываются Им. Изображение «сгоревшего дотла солнца» - всего лишь фантазия, которая никогда не исполнится. На Земле снова наступит день, когда будут созданы устройства, прежде хорошо известные Атлантиде, и тогда обнаружится, что призматические лучи из спектроскопа являются источником и тепла, и звука, и поэтому так называемые «пламена» от солнца и других звезд могут порождать музыку, божественные гармонии.* (* Иов. 38:7.)

При дальнейшем нисхождении темно-зеленый солнечный спектр железа предоставит железо для использования его в ремеслах. То же самое и со всеми другими уровнями диапазона и линиями, к примеру, насыщенные зеленые, голубые и зелено-голубые дают медь, свинец, сурьму и так далее. Именно посредством токов Наваз, действующих подобно крови в человеческих артериях, во вселенной поддерживается циркуляция энергии. Солнца есть сердечные центры систем. Если ты не устал, брат мой, то я объясню еще кое-что, чтобы твоему взору открылась более полная картина.

Планеты, принимающие эти токи, должны вернуть их в таком же количестве. И здесь твоему взору откроется еще одно неизвестное науке обширное поле знаний. Именно здесь содержится ответ на вопрос, волнующий науку на Земле, - о расплавленном земном ядре. Сейчас ее представления о нем также ошибочны. Явления, которые, казалось бы, подтверждают, что внутри Земля находится в расплавленном состоянии, на самом деле, свидетельствуют о другом; все они указывают на возвратные токи, на положительный полюс, на то, что токи нашей вселенной, как кровь по венам, текут обратно к ее сердцу.

Сохма завершил свою речь обращением к ведущим умам Земли, которое было поистине прекрасным:

«О, наука Земли, мир ждет с надеждой, когда ты станешь служительницей Бога. Взгляни ввысь, высоко цени труды Его, и ты ясно прочтешь многое из того, что сейчас ставит тебя в тупик. Ты - Иосиф, а религия - Мария, и вы вместе должны породить Свет Жизни. Будьте же благословенны».

...Когда мой «дух» пересказал мне этот разговор, я схватил шляпу и вышел посмотреть на солнце, пытаясь понять, насколько все услышанное было правдой. И пораженный, снова стал размышлять: кто же такой Сохма?

Загадка казалась все неразрешимей, а вместе с этим росла и моя неудовлетворенность жизнью. «Опухоль» начала назревать. Но чем старательнее я исследовал истину о «горчичном растении», тем яснее становились мои мысли. Наконец, я понял, что, находясь в своем настоящем теле, не смогу добиться значительного прогресса, так как в нашем союзе с Элизабет мы проходим мимо «горчичного растения», не замечая его и создавая еще одну главу кармы.

Какое-то время «дух» подчинялся моей воле, повелевавшей ему приходить или уходить, но наступил момент, когда он, похоже, вошел в меня, слившись со мной. Я уже не слышал и не видел его, но теперь воспринимал его видения и ощущения так, будто они - мои собственные. Это и на самом деле было именно так, ведь вся информация являлась записью моего посещения Венеры и во всех отношениях точным отражением моей собственной жизни там.

Часто душа моя будто разрывалась на части, стараясь быть стойкой в исполнении своего жизненного долга, как указывал Мендокус. И тогда моим единственным спасением от тревог стала обретенная возможность оставлять земную астральную форму и находиться в гесперианском астральном теле. В такие моменты я снова был с Фирис и моими возлюбленными друзьями с Пертоца. Элизабет страдала от такого, как она полагала, помрачения ума, а мои маленькие дочки выросли в убеждении, что «папочка смешной», но, тем не менее, относились ко мне с благоговением. Все это было не очень-то приятно, друзья мои. Жена с грустью смотрела на меня и, я знаю, часто плакала, когда я по рассеянности называл ее Фирис. На самом деле, Элизабет больше всех напоминала Фирис, ту, которую я мог найти на Земле.

Вскоре я исхудал и побледнел, часто бесцельно бродил, охваченный полным отвращением к интересам и развлечениям этого мира, исполненный печали, - ибо сам этот мир нес в себе печаль, - и тоски по высшему плану, который, как оказалось, не был выдумкой. Там жили и Фирис, и Сохма, и Мол-Ланг. Но в своем нынешнем теле я не мог попасть туда, а они не могли приходить ко мне. Потому я углубился в изучение правил Пути. Потому меня мучило горькое отчаяние всякий раз, когда торжествовала низшая природа и я впадал в греховное заблуждение. Однако, упав, я поднимался вновь.

Осознание того, как ужасно все это воздействует на мою милую, любящую жену, пришло внезапно. Поступал ли я так, как хотел, чтобы поступали со мной? Нет. Поэтому, приняв твердое решение, я подчинил свою печаль воле, сделав характер орудием души, а не властелином над ней. И тогда я снова стал улыбаться, ко мне вернулось прежнее здоровье. И Элизабет опять обрела счастье. А я? Я, наконец, нашел истинный Путь - в служении! Из глаз моих больше не лились слезы жалости к себе, уши потеряли чувствительность, язык не мог больше ранить кого-либо жесткими словами. Но главная победа заключалась в том, что стопы мои омылись в крови поверженной животной природы - я перестал жить эгоистично, все мое существо подчинилось одной цели, и я был счастлив, как если бы жил лишь для счастья, трудился так же упорно, как работают ради одного лишь богатства. И тогда пришел Покой Безмолвия! И я ждал Спасителя, чтобы он взял меня и боролся во мне и сделал свое дело моими руками. В мою жизнь вошел Параклет.* (* Параклет (греч.) - Утешитель, Заступник, Святой Дух. Прим. ред.)

Смерть моих дочерей от эпидемии скарлатины в 1878 году стала для меня страшным ударом. После этого я посвятил всего себя лишь тому, чтобы поддерживать ту милую женщину, чье дыхание жизни почти иссякло после столь тяжелой утраты. Для Элизабет ничего не осталось на свете кроме моей нежной преданности. И я давал ее, ибо знал, что этого хотела бы Фирис. Теперь я оставался на Земле только ради того, чтобы, насколько возможно, облегчить горе той, которую поклялся нежно любить. В мечтах она стремилась соединиться с детьми на небесах, а пока с лихорадочным рвением посвящала все свое время и энергию добрым делам, используя для этой цели наши немалые денежные средства. Как же я радовался тогда, что деньги наши не приходилось добывать из золотого песка разработок и из карманов несчастных должников! Конечно, я не знал, что не пройдет и двух лет с того момента, когда Дора и Мэйди - две наших дочери ушли в страну вечного лета, как Элизабет последует за ними.

Ощутив необходимость ради поправки здоровья радикально изменить свою жизнь, я под вымышленным именем получил должность помощника капитана на американском паруснике - превосходном корабле. Я решил отдать себя тяготам морской жизни всего на один сезон, чтобы восстановить здоровье благодаря активному физическому труду. Но Элизабет не захотела оставить меня без своей заботы и успокоилась, лишь когда я пообещал, что мы отправимся в плавание вместе. Капитан знал, кем она мне приходится, и не возражал против ее пребывания на судне.

...Около Бермудских островов нас застиг страшный шторм. Я приказал матросам полностью зарифить паруса, но тут грот-мачту сломало и судно получило пробоину. Мы бросились откачивать хлынувшую воду, однако мощности помп не хватало. Шлюпки, в которых пытались спастись матросы, тонули, едва коснувшись воды. Я хотел усадить Элизабет в последнюю из них, но уже спрыгнувшие в нее люди, видя, что лодка перегружена, отплыли от борта корабля и оставили меня, капитана Уошбурна и мою жену на произвол судьбы. Не прошло и пяти минут, как наш прекрасный корабль нырнул носом вперед под всепоглощающие волны, унося с собой и нас.

Когда водяной вал захлестнул меня, душа моя воззвала: «Фирис! Наконец-то! Наконец, я иду к тебе!» Потеряв сознание, я увидел Мендокуса, а очнувшись, обнаружил, что нахожусь в Сагуме, в Калифорнии, хотя тело мое утонуло у побережья Бермуд! Рядом были Фирис и Мол-Ланг. С ними я вскоре, распрощавшись с Мендокусом, и отправился на Пертоц - на тот план, которого достиг и который теперь стал моим домом. Земля с ее тьмой и ужасными пороками была оставлена мною навсегда. Но не та Земля, что хранит могучие тайны жизни.

Да, Земля, хотя и не представляется значительной, является, однако, той точкой, с которой Человеческая душа получает доступ к безграничным звездным просторам вселенной и формулирует ее законы, познает их и становится превыше всего. И вот, мне пришло время оставить Землю, которую я познавал в столь многих воплощениях.

И было время

Для слез и для воспоминаний. В глубине

Покоев сердца жил туманный призрак,

Чей глас звучал, как Времени магический напев,

Что доносился из Могилы Вековой,

Чей хладный перст мне властно указал

Следить за чудным и святым виденьем

Той жизни, что прошла и, канув в Лету,

Мне не оставила и тени красоты

В своей пустыне мертвой. Тот призрак поднимает

Крышку гроба, где погребены Надежда, Радость и Любовь.

О, Земля! Ты точка на небесном своде, - но и отражение всей звездной вселенной.

Я хочу уделить здесь немного внимания цифрам и назвать числа почти непостижимые. На одно мгновение задумайтесь над тем, что мы узнали в школах на Земле, подумайте о том, какие возможности для нового понимания дает нам наша человеческая цивилизация. Сравните хотя бы, как мы измеряем время и расстояние и как это делают индейцы, измеряющие первое «лунами», а второе - «взглядами»; первое у них есть промежуток между полнолуниями или новолуниями, второе же - насколько далеко они могут, глядя вдаль, различать человека. Цивилизованные люди измеряют их годами и милями, а наука - «световыми годами».

Как велик световой год? За одну секунду свет покрывает расстояние примерно в сто девяносто две тысячи миль. Один земной год состоит из тридцати одного миллиона пятисот пятидесяти шести тысяч девятисот двадцати девяти секунд. Вычислить пространственную протяженность светового года можно умножением одного числа на другое, и получится невообразимое расстояние в шестьдесят триллионов пятьсот пятьдесят три миллиарда один миллион и пятьдесят тысяч миль. Все так, но, тем не менее, мы видим звезду в северном полушарии неба, которая, говорят, на сто восемьдесят один световой год удалена от Земли и вокруг которой вращается наше собственное солнце, будучи одним из ее спутников, так же, как Луна вращается вокруг Земли. Такова материальная Вселенная - бесконечность, одно из Творений Бога, только одно; и она представляет собой понятный механизм, не сравнимый с материальной точки зрения со значением одной души человека.

Для чего я делаю такое отступление? Для того, друзья, чтобы дать вам понять, какое достойное место занимает Человек. Представьте себе все это бесконечное пространство до Арктура и затем подумайте, что эта яркая звезда в созвездии Волопаса - всего лишь крошечная часть бесконечной Вселенной! Этот громадный сгусток материи находится от нас на расстоянии, в сто двадцать миллионов раз превышающем расстояние от Земли до солнца, и виден нам. Какого же размера должно быть это небесное тело? Для сравнения можно сказать, что Арктур превышает массу Земли., Венеры, Марса, Сатурна, Нептуна и Меркурия вместе взятых больше, чем в пятьсот миллионов раз. И все же человеческий ум проникает в эту практически полную беспредельность, называемую Вселенной, и пытается понять, что такое ее материя, силы, время, пространство, вечность, бесконечность! Слава Богу! Арктур служит нам меркой в звездном пространстве, имеющем в себе «много обителей», но лишь к одной из них, друзья мои, я хотел бы привлечь ваше внимание - к обители Души.

Душа не материальна, и любимый человек, ушедший из вашего дома в «Неведомую Страну», оказывается неизмеримо дальше от вас, чем звезда Арктур, ибо та «страна» есть иное состояние бытия. Что за чудесная привилегия: вы стоите на пороге, и поскольку вы суть воплощенные дети Создателя, то можете познать Пути Его и пойти туда, куда прежде вас ушли ваши любимые; или же можете оставить материю, отправиться в обитель психического и вернуться в материю там, где захотите; можете быть один миг в этом мире, в следующий миг - в астральном, а затем - на Арктуре. И это не сказка. Тот, кто имеет уши, чтобы слышать, да услышит.

И вот, я покинул земной мир ради новой жизни. До этого времени я вел жизнь чистого самопожертвования и исполнения долга, в том числе и перед Элизабет, и должен был оставаться, как я узнал от своего «духа», далеко от моего (истинного) дома, от Фирис и от знания. Но теперь наступил момент освобождения; моя жертва жене была принесена, моя благотворительность покрыла многие грехи, даже те, о которых я ничего не знал в момент самопожертвования. И хотя прегрешения прежних воплощений еще не были искуплены полностью, я все же был свободен, почти свободен!

При жизни с Элизабет повиновение правилам, о которых рассказали Мендокус и Мол-Ланг, и тем, о которых не говорил никто, развило у меня способность внутреннего созерцания прошлого. Так я узнал о человеке, известном читателю как Цельм из Посейдонии. Я узнал, что дух, человеческая душа и индивидуальность Цельма были моими, что это я Пирсон, некогда был Цельмом; удалось восстановить слабое воспоминание о жизни Цельма, ее событиях и о его друзьях. Я понял, что совершенные им греховные поступки унаследованы мною, и я нес за них ответственность потому, что, хотя его личность не была моей нынешней личностью, его индивидуальность была и остается моей. Я не знал, кто такая Лоликс и жила ли она вообще, но понимал, что должен искупить грех Цельма (а следовательно, мой), как и ее трагическую смерть. Перед кем? Перед любым человеком на Земле, кому мог бы служить, даже, как велел Христос, наименьшему из них.

И я служил, отрекшись от своего счастья, исполняя взятый на себя долг по отношению к Элизабет, жил ради нее и погиб на том корабле, делая все возможное, чтобы она могла спастись. Я вырвал ее из отвратительной жизни во грехе и помог ей сохранить веру в Иисуса Христа. Если я, будучи Цельмом, споткнулся с Лоликс, то я, Уолтер Пирсон, поднялся к спасению с другой женщиной.

Итак, карма была оплачена. Карма, судьба, сотканная нами самими, вынуждает душу исправить за одну или несколько жизней грехи, содеянные ею в предшествовавших воплощениях. Она держала меня, теперь же я оплатил долг. Она сковывает и вас теми долгами, которые вы когда-то и где-то сделали. И разве не будет мудро следовать по Пути, чтобы, оплатив их все, получить свободу, выше которой вы ничего не ощущали? Милосердие велико: его наименьшее проявление - подать милостыню; но если бы я и раздал все свои сбережения, чтобы накормить бедных, однако не имел того истинного милосердия, которое есть любовь, такой поступок не принес бы мне никакого результата.

Я сказал, что Элизабет мало интересовалась моими эзотерическими исследованиями. Но было бы неверно предположить, будто моя жена не интересовалась ими вовсе. Однажды она застала меня в библиотеке за опытом с оккультной иглой. Это был стальной стержень длиной в семь дюймов и толщиной в треть дюйма, с квадратным сечением, четкими гранями и золотыми наконечниками. Игла могла раскачиваться в стеклянном корпусе, подвешенная на волосе над символом.

Если бы вы обладали даром ясновидения и посмотрели на мой прибор в тот момент, когда вошла Элизабет, то заметили бы, что игла висела неподвижно, а все вокруг нее светилось золотым светом. Из обоих ее концов исходил пучок одического свечения: один был направлен ко мне, другой - в противоположную сторону. Обратив туда свой взор, ясновидящий обнаружил бы человека, стоящего рядом с буфетом в гостиной и держащего в руке стакан с бренди. Этот человек был моим близким другом, но имел один недостаток - невоздержанность в употреблении алкоголя. Едва он поднес бокал ко рту, чтобы осушить, я твердо

сказал: «Нет! Не пей, не пробуй, не надо! Ни теперь, ни после! Внемли мо­ему голосу, или не войдешь в Царствие Небесное».

Уиллис Мерчисон, тот самый пьяница, уронил стакан на пол, и тот рас­кололся на куски. Через день я встретил Уиллиса и услышал рассказ о том, как у него было видение и он слышал голос Бога, сказавший, что ему нельзя больше пить, иначе возможность попасть в рай будет утрачена. С этого момента Мерчисон больше не прикасался к спиртному. Он услышал таинственный голос и внял ему, а вот друзей своих не слушал. Посред­ством оккультного секрета этой иглы с золотыми наконечниками, чья сила привлекала содействие нечеловеческих духов, я оказал на него месмерическое воздействие. Надеюсь, вы поняли, почему так опасно открывать подобные знания людской массе: ведь будь я небрежным, не знающим закона; или, к примеру, колдуном, то мог бы с такой же легкостью толк­нуть Мерчисона и на любое преступление.

Элизабет спросила тогда, что я делаю в темноте. Когда опыт с моим другом был закончен, я сказал жене: «Позволь мне рассказать тебе кое-что», - и поведал ей о кармическом законе и о многом другом. Завер­шив рассказ, я захотел, чтобы золотоконечная игла соединила ее физический ум с моим. Между нами протянулась полоса света. Тогда я прошептал: «Смотри! Гляди в свои прошлые жизни и узнавай их. Потом расскажи мне о них и не забудь то, что узнала».

Жена какое-то время молчала, дыхание ее стало тихим, как во сне. Вскоре она начала говорить:

«Меня ведет благородный, чудесный человек. Я вижу его, как мне ка­жется, в давно ушедшем веке истории мира, во времена могущественного народа, который перемещался по воздуху в том, что они называли «вэй-лукс». Вокруг меня прекрасный город.

Теперь я в большом храме, внутри он украшен настоящими сталакти­тами. Я стою у большого куба хрустального кварца, из него выходит стран­ное пламя, оно горит без топлива. Я вижу молодую пару, которую священник соединяет брачными узами. О, кажется, я любила того, кто готовится дать брачный обет, больше жизни! Я умоляю одного из присут­ствующих, кто является правителем народа, запретить этот союз. Тогда священник поворачивается ко мне, смотрит на меня, и - о, Боже! - его взгляд холодит меня до смерти! Теперь я поднимаюсь надо всем этим, а тело мое остается там, застывшее, твердое, каменное...

Похоже, прошло некоторое время, и я вижу того юношу, который должен был жениться. Я вижу также и монарха, они оба стоят в хра­ме. Вот юноша поднимает... мое каменное тело и бросает его в Свет на большом кубе из кварца, и тело мгновенно исчезает. Но от него отломилась ступня. Юноша (прячет ее в своей одежде и уносит. Кажется, все это произошло из-за какого-то зла, совершенно­го им и мною, любившей его. Я... ах!..»

Элизабет глубоко вздохнула и проснулась. Я зажег настольную лам­пу, она с любопытством посмотрела на меня и спросила: «Уолтер, поче­му тот молодой человек, которого я видела, был... был тобой?.. О, уже поняла! Раньше я не верила во все эти вещи, о каких ты мне рассказы­вал, а теперь верю, потому что увидела сама».

Этот опыт оказал на жену столь сильное воздействие, что она стала все глубже и глубже вникать в это «странное учение», и в результате уд­воила свои усилия, творя добро в мире. Так она соблюдала заповедь Свя­щенного Писания: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только».* (* Иак. 1:22.) Это учение более уже не казалось ей странным, каким оно про­должает казаться многим из тех, кто остается лишь «слышателем» и не исполняет христианского служения на внешнем плане так, как это дела­ют все эзотерические христиане.

Вот каким образом я, сбивший Лоликс с Пути, привел Элизабет об­ратно на этот высочайший Путь Бога. Но прежде, чем вести ее, я должен был сам пройти какую-то часть его. Все это произошло лишь за два ме­сяца до нашего плавания к Бермудским островам. Но и за столь корот­кое время она достаточно узнала, чтобы понять, что нам обоим было назначено попасть в то кораблекрушение. Именно поэтому, когда я хотел посадить ее в последнюю шлюпку, она сказала:

- Муж мой! Уолтер! Я не сяду в эту лодку, ибо знаю, что теперь мы должны измениться. Я пришла к пониманию, что исполнение слова Бога, а не просто слушание, и есть сама Жизнь. Сейчас я снова смотрю в про­шлое и вижу: мы с тобой были вместе, и к нам простирал руки ребенок. Ты взял его, окровавленного, на руки и обнял меня. Потом ты просил Бога о милосердии. Ты благородно взял всю вину на себя, хотя я, тоже нару­шившая закон, должна разделить наказание. Затем Тот, Кто истинно был Христом, хотя в то время мы и не знали этого, сказал:

«И тогда, в тот далекий день ты пожнешь печальный урожай горя и заплатишь все свои долги. Когда ты придешь еще раз, эта женщи­на снова будет вместе с тобою, и снова вы будете готовы отправиться в Наваззамин, и только тогда навсегда освободитесь от Земли».** (** См. Книга I, гл. 23.) Мой дорогой, дорогой друг, должно быть, мы оба умрем сейчас, но я уже не боюсь, так как мы обязательно встретимся. Прощай, любовь моя, до встречи. Поцелуй меня. Полностью ли оплатила я кармичес­кий грех Лоликс? Возможно ли больше? Примет ли меня теперь Христос?

И я сказал:

- Да, дорогая жена, так должно быть! И да благословит тебя Господь. Дo свидания, ибо мы действительно встретимся с тобой и с Ним еще раз за этой великой глубокой Рекой.

Умирая, я крепко держал ее в объятиях.

Удивляет ли вас все еще ее радостная улыбка на фотографически точной картине кораблекрушения, сделанной Фирис? Меня нет, мой друг. Разве то, что я сделал свою жизнь живой жертвой и привел Элизабет к знанию Божественного закона кармы, не было искуплением ужасного преступления, которое совершил Цельм? И в последний момент перед смертью разве не было оплатой счетов мое последнее усилие сохранить ее счастье и озарение? Разве тем самым не была выполнена воля Иису­са Христа?

Грехи, недобрые поступки, ложь, воровство, измены, даже убийства сами по себе есть лишь тени жизней тех, кто отвернулся от Бога, отдав предпочтение тьме внешней; они - слабые места в цепи характера, изъя­ны, которые Христос - Господь наш хотел бы обратить в совершенство, дабы мы стали совершенны, как Он Сам. Ибо в нем, Совершенном, нет ничего подобного, «ни тени перемены»* (*Иак. 1:17.) Он взывает к нам, говоря: Будьте совершенны... Приидите ко Мне, все труждающиеся и обреме­ненные, и Я успокою вас».** (**Матф. 5:48; 11:28). В своей божественной любви Он предлага­ет Себя, готовый принять все эти тени, которые столь ужасающе реальны для нас. От себя мы не можем сделать ничего, ибо на протяжении веков как разрешаем кармические проблемы, так и совершаем новое зло. Для нас нет теней. Он же есть свет миру. Потому видимый нами мрак рассе­ется, если мы станем следовать за Христом. Если бы мы соблюдали все законы с юных лет, то не совершали бы грехов. За нашей спиной неоплаченная вечность. Братья, друзья, «время уже коротко»,*** (***Кор. 7:29) и Христос возьмет эти грехи, и для нас это будет, как если бы мы вытащили из под­ала ящик, полный теней, и открыли его под лучами полуденного солнцa. Но когда все грехи будут искуплены Им, когда - со временем - дни вырастут в годы и даже тот, кто был ограблен, или оболган, или испытал иную несправедливость, поймет, что все происходит по законам Отца (если только он познает того Отца), у нас все еще будет над чем работать.

Иисус, Великий Учитель, взял на себя все, когда мы, уставшие, про­сили его. Но мы, совершая эти преступления, блуждали во тьме. И дре­во наших жизней росло болезненным во тьме души, с бледными листьями, чахлыми цветами, гнилыми плодами. Окружающим мы могли казаться праведными, уста наши могли даже восклицать: «Господи! Господи!» Но, если в делах своих мы не знали Его, то наше древо жизни вырастало, покрытое красивой корой, но с гнилой сердцевиной. Поэтому даже после того, как Иисус принял на себя грехи наши и мы обратились к нему, нам, тем не менее, видно, что древо нашего характера бледное, чахлое, всего с несколькими листьями, стоит без плодов под светом Божественной кармы.

Будем ли мы трудиться, чтобы листья зазеленели, а плоды умножились без числа? Если последуем за Христом, то да, ибо Он всегда говорил на языке, внятном тем, кто имеет уши, чтобы слышать: лишь те, кто исполняет закон Отца, Божественную ВОЛЮ, могут надеяться на спасение. Он снимет наше бремя, станет нашим заступником и искупителем, но мы сами должны исправить ошибки с помощью той силы, которую Он дает. Каждый из нас должен принять свой крест и следовать за Христом, а Он - Добрый Пастырь приведет нас Домой, в те прекрасные выси, где нет ни смерти, ни греха, ни страдания, ни разлуки. В Нем каждый из нас обретает время, силу, возможность к исправлению после того, как Он даровал нам искупление и указал путь. Он и есть этот Путь. А мы, открыв Ему дом свой, делаем Путем свою жизнь.

Нельзя пойти домой, пока во Христе мы не станем своим собственным Путем. Если бы существовал иной путь, я сказал бы о нем, ибо я пришел перед вторым пришествием Христа. Оно близко. Бодрствуйте, чтобы ночь не застала вас врасплох. Не думайте, что я не знал Христа, когда воплощался Цельмом или Пирсоном. Но знать Его, служа Ему на словах, - это одно; знать Его, прожив жизнь так, как Он указывал, - совсем другое. И прожив так, я говорю: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только».

Дата добавления: 2015-07-10