Главные и второстепенные лица, к которым привязан ребенок

На протяжении второго года жизни большинство младенцев адресуют проявления своей избирательной привязанности двум, а часто сразу нескольким людям. Некоторые младенцы, как только начинают обнаруживать избирательность реагирования, демонстрируют свою привязанность не кому-то одному, а нескольким лицам, но у большинства младенцев это обычно происходит позднее.

По сообщению Шаффера и Эмерсона (Schaffer, Emerson, 1964а), семнадцать из пятидесяти восьми младенцев (29%) в их исследовании, проведенном на шотландской выборке, адресовали свое поведение привязанности более чем одному человеку почти с того самого момента времени, как вообще стали демонстрировать ее кому-то. Еще через четыре месяца уже не только половина детей была привязана сразу к нескольким лицам, но многие из них обнаруживали привязанность к пяти и более разным лицам. К тому моменту, когда этим детям исполнилось восемнадцать месяцев, число тех, чья привязанность все еще ограничивалась только одним человеком, упало до 13% всей выборки. Это значит, что для полуторагодовалого ребенка испытывать привязанность только к одному лицу — это скорее исключение, чем правило. Данные, полученные Эйнсворт, наблюдавшей гандийских детей, показывают сходную картину: за исключением очень небольшого числа детей все они к девяти-, десятимесячному возрасту демонстрировали множественные отношения привязанности.

Однако, несмотря на то что к году ребенок, как правило, чувствует привязанность к целому ряду лиц, нельзя сказать, что он относится к ним одинаково. В каждой из двух рассматриваемых здесь культур младенцы демонстрируют явную избирательность. В исследовании младенцев из Шотландии была разработана шкала измерения интенсивности протеста, который демонстрировал ребенок против ухода от него каждого из тех людей, к кому он привязан.

Результаты показали, что у большинства детей протест против ухода какого-то одного лица был постоянно сильнее, чем против ухода другого, и что лица, к которым ребенок испытывал привязанность, можно было выстроить в иерархическом порядке. На основе более широкого набора критериев Эйнсворт установила, что гандийские дети, как правило, сосредоточивали свою привязанность на одном конкретном человеке. Она наблюдала, что примерно до девятимесячного возраста ребенок, привязанный не к одному, а к нескольким лицам, тем не менее, пытался следовать только за одним человеком. Более того, когда ребенок был голоден, нездоров или чувствовал усталость, он обычно обращался именно к этому человеку. В то же время, когда он был в хорошем настроении, он искал контакта с остальными лицами: таким объектом мог быть и ребенок постарше; часто играющий с ним.

Эти данные позволяют предположить, что с самого раннего возраста разные лица вызывают у ребенка разные паттерны социально направленного поведения и что было бы неверным всех этих людей называть лицами, к которым привязан ребенок, а отношение ребенка к ним — поведением привязанности. В будущих исследованиях необходимо уделить этим различиям больше внимания: тяга ребенка к партнеру по игре и тяга к лицу, к которому он привязан (в том значении, которое мы придаем этому понятию в данной работе), вполне могут очень различаться по своим характеристикам. Этот вопрос будет рассмотрен несколько позднее. Пока же мы можем привести заключение Эйнсворт:

«Ничто из моих наблюдений не противоречит гипотезе, согласно которой при наличии соответствующей возможности ребенок будет искать привязанность одного человека... даже если о нем заботятся несколько человек» (Ainsworth, 1964).

Дата добавления: 2015-07-12