Экономические основы советского строя

Еще в дооктябрьский период на промышленных предприятиях начал внедряться рабочий контроль, который в тех условиях стал средством борьбы с саботажем предпринимателей. Но он не являлся тогда орудием организации или социальной реконструкции производства. 14 ноября 1917 г. рабочий контроль был декретирован и после этого стал быстро распространяться по предприятиям различных отраслей промышленности. К середине 1918 г. специальные органы рабочего контроля (фабзавкомы, советы старост и т.д.) были созданы на 70% предприятий. Рабочие получили доступ к бухгалтерским книгам, скла­дам, могли контролировать обоснованность найма и увольнений, со­хранность готовой продукции на производстве. Так, рабочие чулочно-трикотажной фабрики Керстена в Петрограде, узнав в ноябре 1917 г. о появлении на своей территории спекулянтов, готовых купить за на­личный расчет весь готовый товар и сразу вывезти его, не только потребовали от фабричного комитета «гнать немедленно проходимцев в шею», но и организовали дежурство. Вооруженные винтовками, а некоторые и личным оружием, они выставили посты на самых важных участках фабрики. С этой точки зрения можно считать, что осуществ­ление рабочего контроля было мерой успешной. Однако он оказался не в состоянии регулировать снабжение, заказы, финансирование в масштабе определенной отрасли промышленности и тем более в мас­штабе всей страны. Даже в пределах отдельного предприятия рабо­чий контроль не всегда способствовал организации производства, ибо нити от него часто тянулись за пределы предприятия — к капиталис­тическим центрам промышленности, к банкам и аппарату крупных монополий. Кроме того, рабочий контроль имел и внутренние противо­речия, заключавшиеся в противопоставлении интересов рабочих от­дельного предприятия интересам народного хозяйства в целом. Тен­денция «хапания», «сепаратизма», «местничества» приобретала в пер­вые годы революции чрезвычайно острый характер.

Необходимость создания единого органа для целей регулирования, управления и планирования экономической жизни страны ощущалась еще и Временным правительством. Для этой цели летом 1917 г. были созданы Главный экономический комитет и Экономической совет, но в тот период они не смогли решить возлагавшиеся на них задачи.

Декретом ВЦИК 1 декабря 1917 г. при СНК образовывался Выс­ший совет народного хозяйства (ВСНХ), который, по мысли В.И. Лени­на, должен был стать таким же всеобъемлющим органом в сфере экономики, каким Совет народных комиссаров являлся в политике.

Первым председателем ВСНХ (с декабря 1917 г. по 22 марта 1918 г.) был В.В. Оболенский (Осинский). Позже его на этом посту заменил А.И. Рыков (3 апреля 1918 г. — 28 мая 1921 г.). Вслед за ВСНХ стали создаваться местные Советы народного хозяйства (СНХ) — област­ные, губернские и уездные. Положением от 23 декабря 1917 г. их задачи определялись в соответствии с задачами ВСНХ.

На начальном этапе деятельности как для ВСНХ, так и для местных совнархозов была характерна чрезвычайная широта функций и полно­мочий. В 1917 г. ВСНХ как единый общеэкономический центр не имел сложившейся структуры. Член президиума ВСНХ И.Г. Ломов отмечал: «То, что мы застали в прекрасном здании министерства тор­говли и промышленности на Тучковой набережной, — это штук 6 ав­томобилей с шоферами,... да с десяток курьеров, которые все были на своих местах. Нигде нельзя было найти ни одного служащего».

В первые послеоктябрьские месяцы власть оказалась крайне де­централизована. И не случаен тот факт, что на рубеже 1917—1918 гг. именно на местах промышленная политика реализовывалась легче и быстрее, чем общая организация хозяйства из одного руководящего центра. Ломов признавал, что «говорить относительно ясной линии хозяйственной политики в этот период было очень трудно». Ему вто­рил Троцкий, заявляя, что «период Смольного характеризовался импро­визацией и самоуправством во всех областях». Власть, таким образом, опиралась в это время преимущественно на революционный порыв масс, на их творческую инициативу. Через фабзавкомы и профсоюзы (их численность с октября по декабрь 1917 г. увеличилась почти в 1,5 раза и составила около 3 млн человек) начали входить в жизнь принципы производственного самоуправления.

Местные органы управления экономикой (в лице совнархозов) ча­сто вынуждены были действовать на свой страх и риск, не дожидаясь появления из центра инструктивных материалов по вопросам их фор­мирования. Процесс развивался снизу вверх и носил во многом сти­хийный характер несмотря на позднейшие попытки упорядочить его. Основными причинами возникновения децентралистских и сепаратист­ских (вплоть до отделения территорий) тенденций в экономике страны стали разрыв хозяйственных связей и падение уровня промышленного производства во многих регионах. Отсутствие действенной управлен­ческой вертикали, преобладание политических установок над экономи­ческой целесообразностью придавали проблеме особую остроту.

С конца 1917 г. начинается осуществление политики национализа­ции промышленности. 17 ноября 1917г. было объявлено о национализации Ликинской мануфактуры во Владимирской губернии, поскольку ее владелец закрыл предприятие, ссылаясь на отсутствие средств, сы-, рья и на необходимость ремонта. Комиссия по разбору этого дела была создана еще при Временном правительстве и пришла к выводу, что нет никакой необходимости закрывать фабрику и она может продолжать работу. Достаточно часто, таким образом, на начальном этапе револю­ции национализация представляла собой карательную меру со сторо­ны властей за неподчинение предпринимателей. До марта 1918 г. было национализировано 81 предприятие. Вместе с тем рассматривать кон­фискацию капиталистической собственности только как карательный акт было бы не совсем верно. Правильнее сказать, что саботаж вла­дельцев промышленных предприятий ускорил проведение мер по от­чуждению частного имущества в пользу Республики.

Преодолев в ноябре 1917 г. сопротивление чиновников и овла­дев Государственным банком, большевики установили контроль и за деятельностью многочисленных частных банков, приступив к полной национализации всего финансового дела.

Утром 14 декабря отряды красногвардейцев, солдат и моряков со­гласно заданию Совнаркома начали операцию по занятию всех част­ных банков Петрограда. Вечером того же дня на заседании ЦИК Со­ветов были приняты декреты о национализации банков и ревизии их стальных сейфов. Декрет от 14 декабря 1917 г. объявлял банковское дело монополией государства. Все существовавшие частные акцио­нерные банки объединялись с Государственным банком в единый Народный банк РСФСР. При этом объявлялось, что интересы мелких вкладчиков будут полностью соблюдены. По выражению Ленина, бур­жуазия была оставлена «без души».

В стремлении подорвать благосостояние буржуазии был предпринят шаг, направленный на отмену права частной собственности на городс­кую недвижимость. Проект этого декрета Совнарком принял 23 ноября, а 16 декабря 1917 г. утвердил, запретив совершение каких бы то ни бы­ло сделок по продаже, покупке, залогу и т.д. всей недвижимости и земель в городах.

Повседневная жизнь в условиях революции. Бурное начало революции 1917 г. имело ярко выраженный быто­вой контекст: нехватка хлеба в лавках рабочих окраин Петрограда стала толчком к массовым выступлениям рабочих. Одновременно часть населения в феврале 1917 г. под влиянием страха перед разбушевав­шейся революционной стихией пыталась закупить продукты впрок на случай длительных беспорядков. Чувство неуверенности обывателя в завтрашнем дне было вполне обоснованным. Важнейшая сторона по­вседневной жизни — питание — составляла серьезнейшую проблему для подавляющего большинства российского населения. Неудивитель­но, что в феврале — марте в столице появились общественные пита­тельные пункты и временные благотворительные столовые, которые в основном обслуживали солдат и рабочих. Однако это было скорее проявление революционного энтузиазма, а не способ решения продо­вольственного кризиса.

Временное же правительство попыталось урегулировать вопрос обеспечения населения провизией с помощью государственной монополии на продажу и куплю зерна. 25 марта 1917 г. была введена по сути дела продразверстка с указанием, какое количество зерна и круп имел право оставить землевладелец на пропитание и на семена для будущего посева. Для контроля за проведением продразверстки была создана Хлебармия снабжения.

Хлебные карточки, а также карточки на мясо, жиры и сахар теперь были уже повсеместно, даже в столице. Более того, в Петрограде уже 2 марта, до установления хлебной монополии, была установлена норма на ржаной хлеб. Для солдат она составляла 2,5 фунта (1 кг), для лиц физи­ческого труда — 1³/₄ фунта (700 г), для остальных — 1 фунт с четвертью (500 г). Однако власти были не в состоянии обеспечить полное «отоваривание» карточек: в марте 1917 г. петроградцы в среднем могли полу­чить по ⁴/₅ фунта хлеба в день, а в июле уже менее чем по '/₃ фунта. Не соблюдались и нормы выдачи масла, мяса, яиц. Люди часто вынуж­дены были выстаивать многочасовые очереди за продуктами.

«Хвосты», т.е. очереди, возникшие накануне событий февраля 1917 г., не только не исчезли, а напротив, стали характерной чертой повседнев­ной жизни российских городов. В середине года появилась любопыт­ная бытовая практика: обеспеченные люди нанимали специальную прислугу для стояния в очередях.

К осени 1917 г. над многими регионами России вновь нависла ре­альная угроза голода. В Калужской и Рязанской губерниях вместо хлеба стали выдавать подсолнечный жмых. Конечно, население выру­чал «черный рынок», но с каждым днем разрыв между рыночными ценами и ценами продуктов, выдаваемых по карточкам, рос.

Еще одной чертой повседневной жизни россиян в 1917 г. был рост общественной инициативы горожан по охране порядка на улицах го­родов и обеспечение безопасности жилища. Как известно, одним из первых мероприятий Временного правительства было уничтожение царской полиции. Оно совпало с настроениями революционной толпы, которая в конце февраля — начале марта 1917 г. громила полицейские участки, избивала, а нередко и убивала городовых и околоточных надзирателей. 3 марта Временное правительство объявило о необхо­димости замены полиции народной милицией с выборным началом. Однако процесс оформления организационных структур развивался медленно. Уже 27 марта в Петрограде было выпущено на свободу 4000 уголовников, которые быстро освоились в стремительно деструктурирующейся городской среде. Не удивительно, что в городах стали создавать дружины добровольцев, в первую очередь студентов, для ус­тановления порядка на улицах. Молодые люди с белой повязкой на левом рукаве — характерная фигура повседневной жизни страны в феврале — марте 1917 г. Позднее, когда была создана сначала обще­ственная полиция, а затем в июне милиция, добровольные стражи поряд­ка сосредоточились на обеспечении безопасности жилья. В домах появи­лись домовые комитеты, на которые и были возложены эти функции.

Демократизация уклада обыденной жизни — тоже характерная черта 1917 г. Она нашла выражение в изменениях стереотипов поведения человека на улице, что было особенно заметно в столице летом 1917 г. «Нерв» уличной толпы определялся человеком в солдатской шинели. Тротуары Невского проспекта оказались засыпанными шелухой от семечек. Ранее чинные парки города, и особенно Летний сад, заполони­ли солдаты, прямо на газонах располагались закусывающие люди, на площадках для духовых оркестров шли митинги.

Заметно демократизировался к лету 1917 г. и контингент посетите­лей театров и кинематографов. Журналисты в то время писали: «Ни­когда еще театры не пользовались таким успехом, никогда еще публи­ка не наполняла в таком количестве всех без исключения зал, от самых серьезных до непристойных фарсов». По выражению современ­ников, «бешено работали кинематографы», где часто демонстрирова­лись фильмы о Григории Распутине. До середины лета большим спро­сом пользовалась бульварная литература о том же Распутине, «Николашке» (Николае II) и «Сашке» (императрице). Однако после июльских событий 1917г. разухабистость уличной жизни стала менее заметной. И здесь сказалось влияние традиционных практик повседневности. Вторая половина лета всегда была «мертвым сезоном» для больших городов. Многие жители покинули столицы, выехав на дачи и на ку­рорты.

Однако к началу осени революция и продолжающаяся Первая ми­ровая война вновь становятся определяющими факторами повседнев­ной жизни. На фоне нарастающего продовольственного кризиса стал ощутимым кризис топливный. По-иному начали рассматривать обыва­тели в иных социально-политических условиях и проблему жилья. В крупных городах люди старались снимать квартиры на более высо­ких этажах, чтобы оградить свою семью от «революционного шума» толпы. Подъем первых месяцев революции к осени сменился страхом за собственную жизнь и жизнь близких и апатией. Эти настроения превалировали в среде обычных россиян и в октябре 1917 г., в мо­мент прихода к власти большевиков. Их первые декреты заложили основы серьезного поворота в быту, который, кроме свойственных XX в. индустриальных черт, характеризовался и ярко выраженной по­литизированностью.

Начавшийся слом российской повседневности во многом связан с правовыми актами советского государства в области брачно-семейных отношений. Это произошло несмотря на то, что большевики, пришедшие к власти, вопреки ожиданиям, не уничтожили институт семьи. Напротив, первые декреты советской власти способствовали легализации антипо­да патриархальной крестьянской семьи — новой «буржуазной городс­кой семьи». Секуляризация брачно-семейных отношений, расширение свободы женщин были определены 16 декабря 1917 г. декретом о рас­торжении брака, 18 декабря — декретом о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния. Приход к власти боль­шевиков ознаменовал и начало перемен в регистрации и оформлении фактов смерти. Декретами СНК РСФСР от 17 и 18 декабря 1917 г. фиксирование смертных случаев изымалось из ведения церкви и пере­давалось местным советам. Документы, выданные религиозными орга­низациями, считались недействительными. Традиционное отпевание усоп­ших разрешалось только при получении удостоверений о регистрации смерти в местных органах советской власти. Отменялись пышные «раз­рядные» похороны. Все это заметно примитивизировало обычную про­цедуру, сопровождавшую уход человека из жизни.

На изменение структур повседневности огромное влияние оказала и политика национализации промышленности и банковского капита­ла. Однако простые люди стали реально ощущать это в годы разра­зившейся гражданской войны.

Дата добавления: 2015-07-12